Антон Шастун 13:12 Ты же в курсе, что я знаю о каждом твоем похождении?
Арсений Попов 13:14 И что?Антон Шастун 13:21 А то, что мне, блять, не в прикол терпеть ебаную боль каждый раз, когда ты кого-то приходуешь.
Арсений Попов 13:36 Это не мои проблемы.Антон Шастун 13:45 Да, но я могу их сделать твоими.
Антон со злобной улыбкой печатал последнее сообщение, пряча телефон под партой, чтобы препод, который читал лекцию всему потоку, не увидел, что Шастуну, в общем-то, похуй на политологию. Арсений, который сидел впереди, повернулся в сторону своей родственной души, вопросительно глядя на того. Антон опасно сверкнул своими зелеными глазами и убрал телефон в карман.***
Арсений Попов 22:32 Ты че там делаешь??? Арсений Попов 22:36 Антон, пришли мне свой адрес Арсений Попов 22:41 Шастун, блять, адрес свой дайАнтон Шастун 22:43 Покровская 48, 231 кв
Сообщение немного расслабило Арсения, но ненадолго. Парень мчался в такси к дому Шастуна в пятницу вечером, оставив горячую красотку, потому что этот ебанат, а иначе назвать нельзя, что-то делал сейчас с меткой. Арсений никогда не чувствовал такую адскую боль в запястье, и он ужасно злился и боялся за Антона одновременно. А если он решил покончить с собой, вскрыв запястье? Арсений сомневался, что Антон из таких людей, которые с легкостью могут распрощаться с жизнью из-за какой-то херни, но страх все равно пробирал до мурашек. Ему такая ответственность не нужна. Когда лифт, который, казалось, полз слишком медленно до квартиры Антона, остановился, Арсений прокрутил в голове все варианты развития событий и уяснил одно — главное не тормозить и сразу вызвать скорую. Но когда Антон спокойно открыл ему дверь, Попов не выдержал, взял его за грудки и прижал к стене. — Ты что, блять, творишь? — процедил Арсений сквозь зубы. Антон смотрел на него исподлобья, злобно ухмыляясь. — Что, неприятно? — Арсений отбросил парня от себя и опустил взгляд на запястье соулмейта. То было все в крови, и страх Арсения опять вернулся. Он взял руку Антона, подставляя ее под свет. Запястье, испачканное кровью, было холодным, и Попов заметил особенно темные раны вокруг метки Антона, из которых струей шла кровь. — Какой же ты отбитый, блять. Ты пытался вырезать метку? — вопрос был скорее риторический. Арсений взглянул в безумные, дикие глаза Антона и понял, что этот засранец и не собирался покончить с собой или хоть как-то навредить себе. Арсений понял, что это была попытка ответить на боль, которую Антон чувствовал ежедневно. — Где аптечка? — вздохнув и сняв куртку, спросил Попов. Антон головой кивнул в сторону антресоли. Пока Арсений обрабатывал раны Антона, оба молчали. В голове Попова роилось миллион мыслей, но они все казались обрывками, отголосками проблем, потому что сейчас ничего из этого не было важным. — Настолько больно? — одна мысль все-таки оказалась важной для него. Антон ничего не сказал, только неохотно кивнул. — Я слышал о том, что сейчас проводят операции по удалению меток. Если хочешь, я могу разузнать про это, соберем деньги, сделаем операцию. И все, мы будем свободны, — Арсений завязал бинт на руке Шастуна и встал, смотря в лицо Антона, ожидая его решения. Эта идея была спонтанной, как и решение озвучить ее вслух. Однако Арсений знал, что поступает с этим парнем неправильно — с самого их знакомства. Антон не был виноват в том, что родился его соулмейтом. Антон не был виноват в том, что Арсений не хотел жить по правилам какой-то там Вселенной. Антон заслужил жить своей счастливой жизнью, найти любящего его человека, а не страдать от выбора Арсения. Антон долго смотрел в лицо своего соулмейта, изучая каждую деталь, как будто пытаясь увидеть за этим что-то еще, то, что он искал, но никак не мог найти. — Я согласен.***
Арсений прошерстил кучу сайтов, узнал про все возможные побочные эффекты и неприятные последствия для Антона и себя, узнал примерную цену операции и даже смог договориться с одноклассником отца, который работал хирургом в центральной больнице города о том, чтобы им выбили скидку. Только вот даже со скидкой выходила приличная сумма, которая хорошо так кусалась. Им понадобится немало времени, чтобы заработать такие деньги. Когда Арсений рассказал обо всем своему соулмейту, Антон незамедлительно начал искать работу. Такое рвение удивило студента, но идея была, на самом деле, неплохой. Шастун быстро нашел подходящую вакансию в качестве официанта в кафе, находящееся недалеко от его съемной квартиры, а Арсению пришлось помучаться. Официанты получали немного, а на толковую работу студентам без опыта работы даже соваться не было смысла. Но Арсения опять выручил отец. — Мать сказала, что ты работу ищешь. У нас в универе как раз лаборантка вышла в декрет, подменять некому. Платят вроде нормально. Я могу договориться, чтобы ты подрабатывал у нас, если хочешь. Арсений просиял и сразу же согласился. Да, он не будет грести миллионы, но зато работа была непыльной, и платили хорошо, а главное, он мог совмещать работу и учебу. Арсений проработал лаборантом в университете отца месяц, заведующая вроде как была довольна, да и Арсению нравилось все в его графике. Пока однажды он случайно не услышал разговор заведующей кафедрой, которая общалась с кем-то по телефону: — Да, уже планируют потихоньку совмещать кафедры, понятия не имею, что делать теперь. У нас один только лаборант, мне кажется, он не справится со всей работой. А где я сейчас второго найду? Ладно, посмотрю, что смогу. Ага. Да, хорошо, спасибо, — женщина тяжело вздохнула и положила трубку. Арсений отвлекся от архивов, которыми занимался, и обратился к коллеге: — Мария Анатольевна, я случайно ваш разговор услышал. У меня есть знакомый, который мог бы поработать лаборантом, если вы не возражаете. Арсений знал, что сейчас у Антона были проблемы с работой. За прошедший месяц его выгнали с трех разных мест — то он посуду разобьет на сумму, которая превышала его зарплату, то с гостями поцапается, то с администратором поссорится. Антон не мог терпеть, когда его мешали с говном, поэтому дорога в обслуживающий персонал ему была закрыта. А тут работа, требующая минимального общения с людьми, за плату бо́льшую, чем Шастун мог выручить за месяц, учитывая штрафы за битую посуду. — Ладно, тащи своего знакомого. Посмотрим, что выйдет. Вот так парни начали работать вместе. Шастун долго косился на Арсения — мол, что за благотворительность такая, но Попов смог убедить Антона, что здесь они быстрее соберут денег на операцию, и Антон больше не задавался этим вопросом. Им выделили небольшую каморку рядом с кафедрой — старое здание университета было напичкано маленькими комнатками. У них были офисные кресла и один большой стол, состоящих из двух сдвинутых друг напротив друга письменных столов, огромный шкаф с курсовыми и дипломными работами, различными практиками студентов, отчетами и прочей документацией, которая пылилась в их кабинете, просто потому что больше некуда было ее складывать. Им дали два ноутбука, сканер и принтер, которым они втайне пользовались, чтобы распечатать свои рефераты, канцелярию и прочие радости лаборанта. Поначалу сидеть друг напротив друга было неловко, они старались не замечать, что боковым зрением могли видеть друг друга, но потом привыкли к этому. В их кабинете стояла тишина, говорили они друг с другом только по делу — «подай, пожалуйста…», «какие инициалы у…», «у тебя остался тот файл…». На этом их общение и ограничивалось. Впрочем, ни Антон, ни Арсений не стремились наладить хоть какую-то связь со своим соулмейтом. — Отопление дали, что ли? — недовольно поинтересовался Шастун, снимая толстовку, — Жарко пиздец. Антон повесил толстовку на стул, оставаясь в красной футболке, и встал, чтобы приоткрыть окно. Взгляд Арсения случайно упал на запястье соулмейта, на котором все еще красовались шрамы с того злополучного вечера. — Шрамы так и не прошли? Антон не сразу осознал, о чем спросил Арсений, а потом взглянул на руку. Запястье было иссечено в порезах, однако метка все также была отчетливо видна, дразня Антона, мол, посмотри, я все еще здесь, тебе от меня никуда не деться. — Да, — сухо ответил Шастун и сел на место, — Пройдут когда-нибудь. Арсений поджал губы и вернулся к работе. Он уже пожалел, что заставил Антона вспомнить о том дне. Между ними и так вечно висело напряжение, а теперь все стало только хуже. — Моя метка не болит в последнее время, — вдруг прервал тишину Шастун, — Спасибо. Арсений поднял глаза на Антона и мягко улыбнулся.***
— Пиздец ебаный, — вместо приветствия выругался Антон, кидая свой рюкзак на пол и снимая куртку. — Что случилось? — спросил Арсений, отодвигая от себя клавиатуру. — Да Маратыч опять до меня доебался с приказом, я заебался уже повторять ему, что этими приказами учебный отдел занимается, — Антон вытащил из рюкзака сосиску в тесте и чебурек — его обед, который он успел купить перед работой. Арсений скептически посмотрел на мучное, лежащее перед долговязым парнем. Антон приметил этот взгляд. — Не начинай, — опередил Шастун, — у меня не было времени приготовить что-нибудь, сегодня четыре пары было. — Если ты не забыл, то последняя пара у нас с тобой совпадает, и что-то тебя я там не видел, — резонно подметил Арсений, подловив своего соулмейта на лжи. — Да, потому что я спал дома, — честно признался Антон, откусывая сосиску в тесте и включая ноутбук. За те три месяца, которые они проработали в качестве лаборантов, парни смогли ужиться. Сначала они жаловались друг другу на коллег «по цеху», ебанутых преподавателей, которые по протекающей крыше не уступали преподавателям в их вузе, они постоянно их дергали работой, которая, в принципе, не была частью их обязанностей. Потом к жалобам добавились шутки и не только о преподавателях, но и студентах, их общих знакомых, потом сплетни, обсуждения погоды, и так дошло до того, что они узнали привычки друг друга, предпочтения и слабости. Нет, они не были друзьями, они просто коллеги. Их общение не распространялось за пределами их работы, они знали грань и отлично понимали, что их объединяет лишь общая цель — избавиться от их связи. Так было до того момента, пока обоих не пригласили на новогодний корпоратив. Организаторы сего мероприятия отлично проебались, решив забронировать ресторан лишь тридцатого декабря, когда уже мест нигде не было. Получив отказ, ответственные за корпоратив не придумали ничего лучше, чем отпраздновать корпоративный Новый год в университете. К счастью, в их распоряжении была студенческая столовая, которая за скромную плату согласилась накрыть столы незамысловатыми блюдами и напитками. В отличие от Антона, который на предложение заведующей ответил размытым «я подумаю», Арсений сразу же согласился пойти на праздник. Он уже давно заприметил парочку молодых преподавательниц, которые строили ему глазки, но так и не решился к ним подойти в учебное время. Он боялся, что они могут понадеяться на серьезные отношения с ним, и корпоратив был отличным вариантом, чтобы провести ночь с одной из них, а потом списать все на алкоголь. Попов давно никого не цеплял, и у него ужасно горели трубы. Причиной его «воздержания» являлись недостаток времени и Шастун. Шаткие отношения с соулмейтом не хотелось портить, но больше Арсений терпеть не мог. Сегодня он точно потрахается, Антон потерпит. — Я думал, ты поедешь домой, — сказал Арсений, увидев Антона, снимающего заснеженную парку при входе. — С чего бы? — Шастун оттряхнул снег с волос и широко улыбнулся, — Всем привет! Преподаватели зашумели при виде Антона, который хоть и был вспыльчивым засранцем, но успел снискать расположение своих коллег. Арсений проследил за траекторией парня, садящегося чуть поодаль от своего соулмейта, и сделал глоток шампанского. Когда студенту говоришь «халява», он сразу спрашивает «где?», поэтому появление Антона было ожидаемо. Он сидел, слушал какие-то истории старого профессора и улыбался. Арсений в это время изучал взглядом своего соулмейта, выпивая седьмой бокал шампанского. Шастун был одет довольно просто: просторная светлая рубашка в темную полоску, на длинных пальцах были неизменные кольца, сияющие под светом ламп, браслеты и рукава рубашки скрывали метку и шрамы. Антон то и дело наклонялся к профессору, чтобы расслышать, что тот говорил, на лице то появлялась милая улыбка, от чего на щеках парня проступали ямочки, а в уголках глаз появлялись маленькие морщинки, то исчезала, когда студент с интересом слушал собеседника. Арсений тяжело вздохнул. Нет, не может он сегодня так поступить с Антоном. Зато может сделать кое-что другое.***
Два тела ввалились в каморку лаборантов, пытаясь одновременно не завалиться на шкаф и не отцепиться друг от друга. — Не включай, — сказал Антон, когда руки Попова потянулись за выключателем. — Как скажешь, — ответил Арсений, прислоняя тело соулмейта к стене и впиваясь в губы Шастуна. Антон тут же среагировал на это, прижимаясь крепче к парню и зарываясь в его волосы, и углубил поцелуй. Руки Арсения бродили по худому телу Шастуна, приподнимая края рубашки, чтобы прощупать горячую кожу. Антон издал короткий стон в губы лаборанта и провел ладонями по длинной шее Попова. Метки обоих разливались приятным теплом. Голова ходила ходуном, оба знали, что утром им придется совсем несладко. Но пока было сладко сейчас, совершенно плевать, что будет завтра и будет ли оно вообще. Арсений не понимал реакции своего тела, почему ему так хотелось Антона. Было ли это потому, что у Попова давно не было секса или в этом была виновата их связь, но Арсений никогда не испытывал подобного. Он наслаждался каждой частичкой Антона, припадал к нему, как путник к кубку с водой, горел и плавился от жара своего соулмейта. В сексе с Антоном не было ничего дикого, как это было с остальными партнерами Арсения, когда Попов четко обозначал границу между ним и его партнером. Арсений получал столько же, сколько отдавал. Он не контролировал ситуацию и не был ведомым, они тонули в этой страсти вместе и вместе выныривали на поверхность. Когда Арсений все-таки смог прийти в себя после оргазма, Антон уже стоял одетый. — Мне пора, — сказал он быстро и так же быстро исчез за дверью. После новогодних каникул они не виделись и не списывались. Когда же пришло время выходить на работу и учебу, Арсений заметно нервничал. Он переживал, что испортил и так хлипкие отношения со своим коллегой и соулмейтом, а теперь еще дал ему ложную надежду этим перепихом. Но на удивление Попова Антон вел себя, как ни в чем не бывало. — Привет, — улыбнулся Шастун, усаживаясь за стол, — Как прошли выходные? — Хорошо, — кивнул Арсений осторожно, — Домой вот ездил. — Класс, я тоже. Кофе будешь? — спросил парень, включая электрический чайник, который с недавних пор стоял у них в комнатке. Поведение Антона настораживало. Тот вел себя слишком дружелюбно, но спрашивать, что стало причиной такой резкой перемены настроения, не особо хотелось. Тем более, ему-то какое дело? — Кстати, я тут подсчитал, — начал Антон, открывая свой ежедневник, — если мы не будем брать выходных, то сможем покрыть сумму полностью через три месяца. Арсений кивнул. Три месяца. Почему время так быстро летит? Еще какие-то три месяца и Арсений будет свободен. Еще какие-то три месяца и его жизнь наладится. Еще какие-то три месяца и Попов больше не будет видеться с Антоном. Арсений поднял взгляд на парня, который сосредоточенно писал что-то в ежедневнике. Три месяца и потерпеть можно.***
Знаете это дурацкое чувство, осознание того, что ничего не может длиться вечно? Когда буквально чувствуешь, как время утекает из-под пальцев, и ты пытаешься его схватить, удержать, но ловить его так же бесполезно, как собирать песок ситом. Арсений жил с этим чувством каждый день. Он хотел остановиться, передохнуть, но что-то тащило его, тянуло, не давая вздохнуть и насладиться моментом. Прошел январь, потом февраль. Жизнь была похожей на день сурка: Арсений просыпался, ехал в университет, обедал, а потом отправлялся на работу, где его встречал Антон. Они часто дурачились, присылали друг другу мемы, обсуждали, какой преподаватель по экономике козел и прочее и прочее. У них даже появились «свои» шутки. Попов сам не заметил, как Антон стал для него отдушиной, но он бы никогда не сознался в этом. Иногда лаборант вспоминал вечер после новогоднего корпоратива, когда засматривался на Антона, который в это время листал ленту в телефоне. Он помнил, как проводил рукой по его груди, как чувствовал бешеный ритм сердца своего соулмейта. Он до сих пор ощущал горячее дыхание на шее и тихое «блять», когда Арсений просунул руку под ремень его штанов. После таких мыслей Попов спешно прятался в кипе документации, которую нужно было проверить, и старался избегать взглядов своего коллеги. Каждый день Арсений придумывал себе оправдания, чтобы не признавать, что в нем пробуждались чувства к его соулмейту. Дело было даже не в том, что он боялся влюбиться в Антона, скорее в чувстве стыда за то, что заставил парня пройти через все это дерьмо, чтобы… Чтобы что? Чтобы Арсений понял, что ошибался? Чтобы понять, что все было зря? Попов иногда ненавидел себя за это. — Послезавтра перечислят зарплату, — как бы невзначай начал Антон. Арсений только молча кивнул, ни радуясь, ни огорчаясь, не выражая никаких эмоций по этому поводу. Последняя часть суммы для операции — это Антон имел в виду. Последние дни, когда на руке Арсения была метка. — Ты собираешься остаться здесь работать? — спросил Арсений, надеясь, что хотя бы эта часть их жизни останется прежней. — Не думаю. Хочу насладиться студенчеством, — ответил Антон, надевая пальто. Март был холодным, но Шастун, откровенно говоря, заебался ходить в огромной, тяжелой парке. Арсений кивнул. — Да, понимаю. Тогда… до завтра? — утвердительно-вопросительно сказал Арсений. Антон мягко улыбнулся. — До завтра.***
Арсений лежал на кровати, неосознанно потирая метку на запястье и пялясь в телефон. Зарплата пришла раньше, чем он надеялся. Сейчас ему нужно будет перевести свою часть на карту Антона и все. Все закончится. Он будет свободен. Но Арсений все еще пялился в телефон и продумывал пути отступления. Может, сказать Антону, что ему ничего не пришло? Тогда Шастун позвонит в бухгалтерию, и ложь вскроется. Может, сказать, что хирург отказался давать скидку или цена на операцию выросла? Это не задержит Антона надолго, через пару месяцев он снова уйдет. Оставался последний, самый страшный и болезненный вариант. В девять утра субботы Попов неловко мялся перед дверью квартиры Антона, в которой был всего лишь раз, когда этот дурень расковырял метку в отместку Арсению. Это было так давно, но ощущалось, будто прошло всего лишь пару недель. Дверь квартиры неожиданно открылась, отвлекая Попова от его мыслей. — Арс? — удивленно спросил Антон, — Что ты тут забыл? Попов посмотрел в глаза своего соулмейта, набираясь храбрости. Жаль, что он не выпил перед приходом сюда. — Я могу с тобой поговорить? — издалека начал Арсений, оглядываясь. Внизу шумели соседи Шастуна, и Попов быстро добавил, — только не здесь. Антон кивнул, пропуская Арсения в квартиру и закрывая за ним дверь. Воспоминания о прошлом нахождении студента в квартире соулмейта, которые неожиданно настигли парня, заставили все слова и мысли рассыпаться как бусины от порванной бижутерии. — О чем поговорить хотел? — поторапливая парня, спросил Шастун, скрестив руки на груди. Антон был взволнован спонтанным приходом Арсения и старался вести себя непринужденно. — О нас, — выдохнул Арсений, понимая, что все пути для капитуляции отрезаны, — и об операции. Шастун напрягся еще больше. — Я знаю, что между нами не все так гладко, и это только моя вина, — продолжил парень, — Но я не хочу, чтобы ты… мы избавлялись от меток. Арсений никогда не нервничал так, как сейчас, даже во время сессии, даже во время экзамена по истории, к которому он тогда не подготовился. Сейчас действительно решалась его судьба, его настоящее и будущее, и если мысль об отчислении он мог пережить, то с мыслью о том, что он потеряет единственного человека, которого он когда-либо сможет по-настоящему любить, он жить не мог. — И что ты предлагаешь? — голос у Антона вдруг стал хриплым. Парень не хотел поддаваться Арсению, не хотел его прощать так просто. Это было бы просто нечестно. Шастуну пришлось преодолеть такой пиздец, чтобы вернуться к тому, с чего они начали? Ну, уж извольте. Только вот у Антона и выбора-то не было. Когда Арсений на него смотрел так, студент мог простить все, что угодно. За те полгода, которые они проработали вместе, Шастун понял, что сила воли — это то, чем он не обладает и никогда не обладал, видимо. Антона тянуло к Арсению как магнитом, Попов был сраными зыбучими песками, которые затягивали его и из которых нельзя было выбраться. Именно поэтому тот новогодний вечер, который они провели вместе, это была его минутка (нихера не минутка) слабости. Возможно, что он иногда жалел об этом, но если бы у него была возможность вернуться, он бы поступил так снова. А теперь Арсений, виновник его безрассудного поведения, вваливается в его квартиру накануне операции и говорит, что, в общем-то, ее не хочет. Сердце у Антона сжимается, он надеется услышать от Попова слова о том, что он хочет попробовать всю эту чушь с соулмейтами и что Антон ему нужен. И Шастун больно закусывает губу, потому что если Арсений сейчас этого не скажет, он не знает, сможет ли собрать свое разбитое сердце по кусочкам. — Предлагаю… попробовать быть парой, наверно, — Арсений говорит невпопад и не смотрит на Антона, у которого все тело находится в напряжении, — Хочу быть с тобой. Силы у Попова куда-то деваются, он устал бояться и переживать, на это уходит слишком много энергии, и сейчас ему безразлично, что будет дальше. Примет ли его Антон или нет, теперь решение за его соулмейтом. А Антон молчит, смотрит только так откровенно, думает. Стоит ли Арсений всех страданий Шастуна? Конечно, стоит. Боится ли Антон, что Попов снова передумает и причинит боль? Конечно, боится. Только разве не в этом смысл любых отношений? Пробовать доверять, ошибаться, обжигаться, чтобы потом понять, что это стоило тех мимолетных моментов счастья, которые заседают глубоко в памяти и о которых ты вспоминаешь в старости. Антон медленно приблизился к соулмейту, придерживая рукой за подбородок и аккуратно целуя. Арсений поддается действиям соулмейта, которые являются ответом на его терзания и сомнения. Они целуются долго и чувственно, ощущая тепло от своих меток и тел друг друга. — Куда тогда девать деньги, которые мы собрали? — спрашивает Шастун, когда они отрываются друг от друга для того, чтобы передохнуть. — Поедем в отпуск, — отвечает Арсений и втягивает своего соулмейта в новый танец страсти и нежности. Спустя многие годы Арсений все еще проваливается в пучину чувств, которую вызывает его соулмейт внутри души Попова, а Антон перестает ждать подвоха от парня, который когда-то разрушил его воздушные замки. Они все еще влюблены друг в друга, и пока их метки излучают тепло, они никогда не будут мерзнуть холодными зимними вечерами.