but i see right through you

— Адамова голова, нечуй-ветер, чертополох, — бормочет Тэхён, уставившись в клочок бумаги, который ему несколько минут назад сунули в руки. — А ты уверен, что правильно прочитал рецепт, парниша?* Чертополох нужен для отпугивания нечисти… — А я сам нечисть, — рыкают над ухом так неожиданно, что Тэхён подпрыгивает на месте, чувствуя, как сердце в груди пустилось вскачь. Этот волк стоит слишком близко, практически распластавшись грудью на необработанном куске мрамора, из которого получился отличный прилавок. Его чёрные волосы заправлены за слегка заострённые уши, вокруг зрачков кружатся искорки силы, и Тэхён с трудом отводит свой взгляд, на всякий случай ощупав лицо, дабы избежать недоразумений. Он давно уже понял, что в образе сморщенного старика получает больше доверия. Что поделать, если Тэхён ещё молод? Разве его знания от этого хуже? Да, может, опыта поменьше, но тем, кто приходят в лавку за зельями и ингредиентами обычно не нужно что-то заоблачное, и он справляется. — Под нечистью я имею в виду чертей, — бормочет Тэхён, отодвигаясь подальше. — Чертей, — глуповато повторяет Чон Чонгук. Этот волк уже не впервые сюда приходит. М-м-м… В четвёртый раз? В пятый? Раньше приходил кто-то другой из его клана, а сейчас вот сам вожак не гнушается. — Да, чертей. Так ты их собираешься отпугивать? — Кого? Тэхён вздыхает, недовольно покосившись на Чона. Тот точно издевается, растянул губы в улыбке, красуясь мощными резцами. Говорят, у волков это показатель силы и бла-бла-бла, бла-бла-бла. Тэхёну, если честно, не очень интересно. — Чертей, — терпеливо повторяет он. — Если их хочешь, то лучше взять… — Я подумаю, — нагло перебивает Чонгук, заставляя невольно сцепить зубы. А у Тэхёна ещё подбородок неимоверно зудит. Он же использует накладную бороду, длинную и седую. Как и волосы, которые устроились на макушке невразумительным комком, перехваченным самодельной ленточкой. Одежда тоже под стать: огромный тёмно-синий балахон, скрывающий под собой вполне современные джинсы и футболку; кожаные перчатки, маскирующие руки. Эх-э-эх, не то, что Чон, вырядившийся с иголочки так, что аж глаза болят и активизируется штука под названием «жаба». А ведь волк ещё и красивый. Нет, не смазливый, не сладкий до приторности, а какой-то статный, энергичный, симпатичный, в конце концов. Тэхён не скрывает того, что парочку раз подвисает, попадая в капкан чужого пронзительного взгляда, но дальше этих гляделок идти не собирается. Да и как? Он же дедуля как-никак. Ким вздыхает, прихрамывающей походкой направившись к ряду подвесных шкафчиков, в которых можно найти много чего интересного. Даже свою смерть. Но Тэхён не самоучка какой-то, он так-то целая лицензированная ведьма. Жаль не ведьмак. Но так уж вышло, что в их семье все так или иначе наследуют этот дар. И обязательно ведьмий, склонный к зельеварению и некромантии. В последнем Тэхён вышел совсем уж слабеньким, но на какую-никакую белку его хватило. Та проворно забралась на самый верх, по указке сбрасывая необходимые ингредиенты. Всё это время спину неистово прожигал чужой взгляд, и Ким решает, что сдерёт с волка тройную цену за «причинённые неудобства». — Вот, пожалуйста, волчий щенок, — издевается он, дошаркав обратно к прилавку. Чонгук осматривает свёрток, довольно мило выпятив нижнюю губу. Эх, можно же было бы её… Так, Тэхён, возьми себя в руки, ты ведьма в двенадцатом поколении! Что за странные пристрастия? — Пять золотых, — чеканит он, делая непроницаемое лицо. Чон же хмыкает, на мгновение недовольно поморщившись. Так хочется улыбнуться, но Тэхён держит себя в руках, лишь сильнее поджимая пальцы на ногах. Когда на прилавок приземляются монеты, он продолжает ломать комедию: — Приходи, юноша, помогу, чем смогу. Чонгук явно раздражается, но ничего не отвечает. И только Тэхён успевает облегчённо выдохнуть, приближается, цепляя загогулину бороды пальцами, слегка дёрнув. — У вас ус отклеился, дедуля. Тэхён пытается, но знает, что краснеет. Знает, что это не так заметно под слоями грима, но всё равно не в силах скрыть это от чужих глаз — Чонгук насмешливо вскидывает брови, растянув губы в широкой улыбке. — Стар я стал, лысею, — выплёвывает Ким, тем самым вырывая из чужого рта взрыв хохота. Хочется взять, да и стукнуть в чужой лоб кулаком. Но Ким не может. Он же уважаемая ведьма. А Чонгук и бочок надкусить может, вон какие зубы. — Я приду, обязательно приду ещё, — похохатывая, обещает волк, пятясь к двери. — В следующий раз палочку вам притащу. Знаете, какие у нас в лесу палочки? Ух! Сто лет прослужит, будете ковылять, да опираться на неё. Может, заскачете ещё как молодой горный козлик! Тэхён шипит себе под нос, вцепившись в холод мрамора скрючившимися от злости пальцами. Нет, ну каков засранец, а? Издевается! И над кем? Над лицензированной ковеном ведьмой! — Я тебе в следующий раз волчьих ягод в штаны насыплю, — сквозь зубы выдавливает, как только Чон исчезает за порогом. До него доносится новый взрыв хохота, потому что, как известно, у волков очень чуткий слух.