Табакерка императора

      Когда Ларри свадьбу сыграл и Рики домой привёл, вся улица ему завидовала. Светлый мальчик, нежный и ласковый, он всегда улыбался, был вежлив и обаятелен, не иначе как ангелами воспитан. И мало кто знал, что отец Рики специалистом по сейфам был, а о-папа по молодости в подземке щипал*. Рики же окончил с отличием школу для омег и кулинарную академию и теперь пёк профитроли и делал изумительные бланманже. Женихи в своё время порог обивали, но мужем Рики родители видели непременно бизнесмена, и чтобы дом под пальмами и собственная яхта. Но когда отца посадили и очередь заметно поредела, о-папа Рики мёртвой хваткой в Ларри вцепился. Тот толкал Хэнку на запчасти угнанные тачки, и на моральную сторону семьи Рики ему было глубоко наплевать. Зато Ларри был красив, воспитан и обходителен. Рики был счастлив, и это главное. Конечно, арест отца и перспектива видеть его следующие восемь лет через стекло несколько это счастье омрачала, но муж успокаивал и утешал.       — За хорошее поведение срок скостят непременно, а после твой отец возьмётся за ум и станет честным человеком.       В том, что его муженёк тоже честный человек, Рики не сомневался. Он пёк мужу печенье, готовил пасту и его обожаемые куриные крылышки в кляре с картофельным пюре. Завёл рыбок, передружился с соседями и вёл спокойную семейную жизнь. Ларри баловал поездками к морю, украшениями, купленными у приятеля в ломбарде, и тоже наслаждался семейным счастьем рядом с обворожительным Рики. Ну, почти наслаждался… Отец Рики и из тюряги умудрялся контролировать и был в курсе даже того, что они едят на завтрак и как часто в туалет ходят. А про о-папу и говорить нечего… Заявлялся каждую неделю и везде свой длинный нос совал. В бизнес зятя тоже пытался лезть. Временами было желание бросить всё и свалить куда подальше, но Ларри всё определиться не мог: одному уехать или всё-таки милого Рики с собой забрать.       Мысли эти его навещали периодически и во вторник тоже, когда всё и случилось. Рики в тот день задержался где-то, и сначала Ларри не дёргался, думая, что юный супруг опять в книжном любовные романы скупает или на какой-нибудь гаражной распродаже застрял. Но пробило восемь, а Рики не появился. Он всегда звонил, если задерживался, а на сей раз нет, и его телефон оказался недоступен. Ларри уже хотел ехать искать, когда вдруг позвонил Хэнк.       — Время позднее, супруга дома нет, а ты, дружище, и не паришься вроде, — пророкотал в трубке его сочный бас, и у Ларри вдруг мелко затряслась коленка.       — Хэ-э-энк, — протянул он. — А-а-а… а ты что же, знаешь, где Рики?       — Да тут он, не волнуйся. В гости зашёл.       — Я тогда заеду и заберу? — нерешительно спросил Ларри.       — Без вопросов, — согласились на том конце трубки. — Привези то, что ты в прошлый раз зацепил, когда уходил, и бери своего мужа.       — Я не понимаю…       — Только давай без этого! — добродушно хохотнул Хэнк. — Ты не в курсе, что у многих людей в домах камеры стоят? Или при виде чужих блестяшек башню сносит?       И у Ларри вторая коленка затряслась. В воскресенье он подогнал Хэнку очередной шевроле, и его в дом позвали. Обычно о деле беседовали в сарае за гаражом, который Хэнк гордо называл офисом. Но иногда в дом звал и даже пивом угощал, и у Ларри всегда от зависти зубы скрипели, потому что в доме у Хэнка заебись как классно со всеми этими диванами, суперплазмами и всякими штукенциями на полках. На одну фиговинку Ларри в прошлый раз особенно залип — блестела, как золотая. Он и до этого любил всякое в карман совать, но обычно это была ерунда, вроде зажигалок и мелких безделушек. Однажды даже обувную ложку спёр, потому что на ручке резная фигурка понравилась. Так вот Хэнку в тот момент позвонили, и он отвернулся, а его парни гоготали, глядя, как дети, мультики, и Ларри прыгнул в угол, сцапал непонятный блестящий кругляш и, сиганув назад, как ни в чём не бывало стал пиво сосать.       Прелестную штучку он уже дома разглядел. Оказалось, коробочка, вроде шкатулки. На крышке портрет остроносого красавца в белых кудрях, а вокруг узор и камушки. Но главное, что эта коробочка подозрительно тяжёлой была, хоть и пустой. И блеск эдакий… Ларри не шибко в цацках разбирался, но то, что перед ним настоящее золото, понял сразу. Он почесал в затылке и ломанул к Стэнли в ломбард.       — Золото, — равнодушно подтвердил тот.       — А чё за рожа?       — Может, генерал какой, — пожал плечами Стэнли. — Вон орденов сколько! Даю тысячу. Имей в виду, в другом месте больше не дадут. Ворованное же — козлу понятно. Ещё и огребёшь вместо денег.       Ларри так и просиял и руку за деньгами протянул.       И вот теперь Хэнк звонит и требует свою игрушечку назад. И Рики у него. Ларри представил, как бедняжка напуган. Помощники Хэнка, что всё время у него торчали, кого хочешь напугают, а про самого Хэнка и говорить нечего.       Ломбард ожидаемо оказался закрыт, а в доме Стэнли проживал его бывший, обматеривший Ларри и пригрозивший спустить собак. На вопрос, где Стэнли теперь живёт, его ещё раз послали. А номера Стэнли в сотовом не было: Ларри в прошлый раз удалил, когда поругались. Делать было нечего, и он поплёлся к Хэнку с пустыми руками.       Хэнк могуч, как бык, волосат и бородой зарос. Морда каменная. Его люди всегда рядом и все как близнецы — мышцы и тупые взгляды. Они и помощники, и охрана. На фига Хэнку охрана, Ларри не понимал. Это всё равно что пуделям мастифа охранять.       Рики был здесь же. Ларри нежностью и жалостью затопило. Рики среди громил-альф как эльф среди вурдалаков. Можно только догадываться, как ему страшно. Рики сидел на стуле, как примерный ученик, со сложенными руками, и смотрел настороженно, но особого испуга в глазах пока не было.       — Хэнк, я верну, — затараторил Ларри с порога. — Честно, верну, ты ж меня знаешь. Завтра же эта хрень у тебя будет.       — А чё не сегодня?       — Почистить отдал. Пружинку там ещё подтянуть. Завтра как новенькая будет! Сиять станет, как звезда в небе.       — Ну ваще! — восхитился Хэнк.       — Я к десяти у тебя буду, — заверил Ларри, осторожно продвигаясь к стулу, где муж сидел. — А сейчас Рики заберу, хорошо? Поздно уже, и спать ему пора.       Потянул Рики за руку, но Хэнк вдруг легко, как игрушку, стул вместе с Рики к себе пододвинул.       — Принесёшь завтра коробочку и мужа получишь. Ты мне мою прелесть — я тебе твою.       — Я здесь мужа не оставлю, — возмутился Ларри. — Как ты вообще себе это представляешь? Я дома, а мой муж здесь…       — Ты про супружеские обязанности? — догадался Хэнк. — Так я могу заменить, если что…       Ларри и Рики, как по команде, рты раскрыли и стали воздух хватать. У Хэнка при взгляде на испуганного омегу голос потеплел:       — Да пошутил я, не бойся, кроха! В гостевой тебе постелят. Где ты такого сладкого отхватил, Ларри, дружище? Зефирка просто! — Хэнк посмотрел на ошарашенного Ларри и прыснул от смеха.       — Может, не надо? — жалобно спросил Ларри, но Хэнк, покачав головой и с сожалением разведя руками, сказал:       — Надо.       Ларри на ватных ногах шёл домой и представлял, что будет, когда папа Рики завтра принесётся к ним и увидит, что обожаемого сыночка дома нет. Волос на голове у Ларри сразу поуменьшится, а возможно, и зубов. И это не говоря о том, что будет, когда отец Рики всё узнает. Он и из тюряги достанет — руки длинные. Да и самого Рики было жалко. Как он там с этими уродами во главе с Хэнком? Кто знает, что им в голову придёт? Глядя на омежку, в целом только одно в голову прийти может. Представив здоровенные херы Хэнка и его ребят и Рики, такого маленького и милого… как он с ними один на один… Ларри схватился за голову и застонал.       Хэнк тем временем отвёл Рики в его комнату и через пять минут вновь постучал.       — Молочка тёплого хочешь? — ласково спросил он. — А с печенюхой? Вот тут с джемом, а это с шоколадной крошкой. Я особо шоколадные люблю.       Рики вежливо взял стакан и печенье, откусил и поморщился:       — Невкусное.       — Да ты чё? — изумился Хэнк. — Я самое дорогое покупаю. Оно в таких шикарных банках продаётся, в них всякую фигню прикольно хранить.       — Банки для фигни нужно покупать в супермаркетах — они там из экологически чистого пластика, — поучительно сказал Рики. — А на крышках такие вставочки, чтобы маркером писать: где и что лежит. Я вам адрес скажу — обязательно съездите. И разбудите меня пораньше.       — Зачем?       — Я испеку вам настоящее печенье, а это выбросьте — оно отвратительное, один крахмал и соя. Его и есть, наверное, вредно. А за молоко спасибо. — И дверь закрыл.       Хэнк остолбенело постоял под закрытой дверью и пошёл на кухню.       — Стю! — рявкнул он на одного из своих помощников и вытащил у того изо рта надкусанное печенье. — Не жри эту гадость, вредно для здоровья. И скажи Джорджи, чтобы не орал — малыш спать лёг.

***

      Ларри всё утро с ума сходил. Метнулся снова к бывшему мужу Стэнли, и тот, вняв мольбам коленопреклонённого альфы, адрес всё-таки процедил. А Стэнли, заразы, дома не оказалось. Небось коробчонку втридорога загнать успел и загулял, падла. Когда к дому Хэнка подъезжал, уже половина одиннадцатого было, и Ларри потряхивало. Но Хэнк встретил неожиданно спокойно.       — Завтра так завтра — базара нет. Я же тебе доверяю.       — Позови Рики! — взмолился Ларри. — Поговорить с ним хочу.       — Некогда ему, — хмыкнул Хэнк, глянув за спину. — Всё утро печенье пёк, потом торт. Не-не, ты не подумай, мы не заставляли. Но ребята, блин, как дети малые. Хотим тортика, и всё! А теперь лазанью варганит. Чуешь, как пахнет?       — Плохо не станет? — ошарашенно спросил Ларри.       Хэнк натурально удивился:       — Дурак, что ли? Да разве от такой жратвы плохо станет?       — Но, Хэнк…       — Вали, вали, — Хэнк легонько подпихнул его. — Завтра придёшь. Ну, или послезавтра. И вообще, не торопись.       Стоя в дверях кухни, Хэнк за Рики наблюдал. Из угла Джордж слюнями исходил, а в гостиной Стю икал — тортом обожрался. Хэнк Рики взглядом ласкал, от золотистых кудрей до загорелых пальчиков на ногах. Рики глаза опускал и стеснялся, но сквозь полуопущенные ресницы поглядывал на альфу. С таким обожанием муж на него уж точно не глядел никогда. Встряхнул кудрями и к столу повернулся. Хэнку с Рики наедине побыть хотелось, но Джордж, балаболка, как заведённый тараторил:       — А бисквиты с малиной можешь? А мясной рулет? И коржики со сливочным кремом? Правда, что ли? Мой дед русский — он рыбу сушить умел. Там легко, вешаешь рыбу на солнце и ждёшь. Как черви заведутся — значит, готово. Я стейк лососиный вешал — ух, духан стоял! А черви так и не завелись.       — Харе! — рыкнул Хэнк. — А ну, вали отсюда со своими червями! Весь настрой сбил.       Оставшись с Хэнком наедине, Рики заробел. Отвернулся и остервенело что-то вымешивать начал. И дёрнулся, когда поверх его руки с венчиком могучая лапа Хэнка легла.       — Давай помогу, а то эдак и руку вывихнешь.       — Да ничего, — пробормотал, растерявшись Рики. — Я привычный. Ты бы пошёл, искупался в бассейне. Жара такая… А я позову потом.       — Ага. — Хэнк ещё ближе придвинулся. Макнул палец в соус и облизал. — М-м-м, вкусно! А пошли вместе купаться? Отдохнешь… Эй, Джорджи! — заорал он. — Бери своего дружка и дуйте домой! Выходной у вас сегодня!       Рики лишь топот услыхал, а Хэнк уже аккуратно выудил венчик из его рук и повёл к бассейну. Рики что-то про отсутствие плавок пробормотал, а Хэнк сделал вид, что не слышит. Но у воды Рики упёрся — он так не может.       — Лады, — Хэнк руки поднял. — Ты иди, а я потом. Не бойся, я подглядывать не буду. Позовёшь потом.       Рики постоял ещё, разделся, но трусы оставил. Сполз в воду бочком и засмеялся счастливо. Вот бы у него дома бассейн был! Поплавал немножко и вылез. В мокрых трусах обратно идти не хотелось. Рики на дом оглянулся, трусы стянул и выжимать стал. И тут горячее тело сзади прижалось — Рики дар речи потерял от неожиданности.       — Такой маленький, — промурлыкал Хэнк, растекаясь от восторга. — Такой миленький! Не бойся, сейчас дядя Хэнк тебе приятно сделает.       Хэнк опустился на кресло, затянул Рики на себя, так что спина омеги к его груди прижатой оказалась, и развёл колени, отчего ноги Рики тоже разъехались в стороны. Рики пискнул, чувствуя, как его сокровенное ветерком приятно обдувает. Хэнк тут же лапищей своей накрыл, но явно не для того, чтобы от сквозняка прикрыть. Рики пискнул и попытался ноги свести, и сразу на ухо прогудели:       — Сиди тихо, кроха.       Перечить Рики не стал, только зажмурился. Огромная рука по члену водила и яички перебирала. В какой-то момент пальцы глубже пробрались, почти к самой дырочке, и Рики пискнул громче. Пальцы тут же послушно убрались и снова стали с членом играть. Муж тоже любил его хозяйство теребить, и Рики это не особо нравилось. Он вздохнул, думая перетерпеть, но Хэнк взялся совершенно по-иному, именно так, как Рики сам себя ласкал. Он откинулся назад, и кудряшки его Хэнку плечо защекотали. Рики прерывисто дышал, в кулак толкался и так сладко застонал, что Хэнк сам еле сдерживался, чтобы его на пол не опрокинуть. Рики тихо вскрикнул и содрогнулся. Белая струйка прямо в воду брызнула. Омега обмяк, а вот кто бы Хэнку теперь передёрнул. Но Рики всё ещё полулежал на нём, и Хэнк шепнул:       — Я вроде и не держу тебя больше.       Рики выпрямился и вдруг всхлипнул:       — Что я Ларри скажу…       — Ой, да ладно, — Хэнк погладил его по спинке. — Не трахались же! Ну потрогал — это же не измена. Не говори ничего, и всё.       Рики сполз с колен и застыл. Даже забыл, что стоит с голой попой, и упругие розовые половинки аккурат напротив лица Хэнка. Тот чуть не взвыл. Снова в омегу вцепился. Вжался лицом меж полупопий, языком туда влез. До себя только дотронуться успел и тут же кончил.       — Как в шестнадцать лет всё равно, — пробормотал он. — Аж в глазах сверкнуло.

***

      Рики по комнате бродил. Поднявшись, он заперся, немножко поплакал и теперь вздыхал. Он так спокойно и счастливо жил, и вдруг появился силач Хэнк и всё испортил. Рики первый раз вообще испугался, когда ребята Хэнка его в машину посадили, а там бородатый альфа. Рики этого бородача один раз видел, когда их с Ларри к нему на вечеринку позвали. А там все как на подбор — громилы. Рики покрутился часок и сбежал от греха подальше. И вот опять встретились. Рики в машине ещё больше испугался, но заорать не успел — Хэнк заверил, что бояться нечего, вот только вернёт его муж украденное и сразу Рики домой отвезут. Тогда же Хэнку ненароком пришлось сказать, что Ларри не только безделушки тырит, но ещё и машинки богатых людей.       — Как жить? — вскрикнул в отчаянии омежка, когда про Ларри узнал. — Как теперь жить? Папа вором оказался, теперь и муж. А вы? Вы тоже машины воруете?       — Да ни в жизнь! — поклялся Хэнк, а Стю с Джорджи с переднего сиденья загомонили в один голос:       — Хэнк ваще честный! Он их только на запчасти продаёт!       Хэнк действительно с Рики честен был и разговаривал откровенно, сразу поняв, что перед ним взрослый омега. Ларри с ним так никогда не говорил. Погладит по голове, выставит из комнаты и шушукается там с кем-то по телефону. И сам Хэнк такой могучий и весёлый. Татуировки у него красивые и борода такая щекотненькая. А ещё попу полизал, муж так никогда не делал. И когда спереди трогал, то тоже приятно, совсем не так, как с Ларри. Вот бы ещё да по-настоящему…       — Как жить? — воскликнул Рики и повалился на диван. Сладенького бы… Когда плохо и непонятно, всегда сладенького хотелось.       И тут раздался стук в дверь.       — Может, мороженку? — уговаривал Хэнк за дверью. — С карамелью, а?

***

      Бродяга Стэнли через сутки объявился. Ларри сидел у его дома, когда он появился с каким-то парнем. Ларри парня отпихнул, Стэнли за шиворот — и в дом затащил, не слушая воплей оставленного у дверей омеги. Удивлённый оценщик послушно проволокся за Ларри и плюхнулся на диван.       — Вот деньги… — сказал Ларри и бросил на стол доллары. — Гони обратно мою шкатулочку!       — Да щас! Разбежался!       Ларри этого ожидал. Вытащил из-за пояса пистолет и наставил на Стэнли. Тот лишь фыркнул:       — Убери свою зажигалку. Сам полгода назад хвалился, что у Кики Сандерса её спёр.       — Верни, Стэн! — взмолился Ларри, опуская пистолет. — Хэнк моего Рики сцапал и сказал…       — Сюда смотри, болван! — рявкнул Стэнли и, вытащив из кармана знакомую безделушку, ткнул пальцем в миниатюру на крышке. — Кто это по-твоему?       Ларри дёрнул плечом:       — Генерал… сам же сказал. Вон ордена, а вон медали.       — Это император Анри Восьмой, — четко, по слогам произнёс Стэнли. — Он жил двести пятьдесят лет назад. И табакерка эта времён его правления, сечёшь, тупица?       Ларри разинул рот и плюхнулся на стул.       — Охуеть, — выдавил он. — Двести пятьдесят лет! А этот мудак Хэнк её на полке… ещё бы в гараже бросил. Табакерка, говоришь? А я, блин, думал, шкатулочка такая.       — Я тут пошерстил и узнал кой-чего, — перебил Стэнли. — Анри Восьмой ювелиркой занимался, пока его министры государством управляли. Типа хобби у него такое было, и он своим друзьям лично такие подарки делал. Это круто считалось. Так вот эта табакерка единственная в своём роде. И стоит она… — Стэнли торжественно поднял палец. — Хуй знает сколько она стоит, приятель. Полмиллиона так это ступудово! И имей в виду, с тебя пятьдесят штук.       — Это с какого хера? — взвился Ларри.       — А ты сам её продавать станешь? В интернете выложишь или как? Это тебе не лексус загнать. Я людей знаю, которые в этом деле понимают. А с тебя за мою помощь пятьдесят косарей. Можешь, конечно, отказаться, но представляешь, что с Хэнком станет, когда он узнает, какую игрушку ты у него спёр?       Ларри вздохнул и кивнул, а Стэнли вдруг спросил:       — А с Рики-то как?       — Да и хуй с ним, — оскалился любящий муж, и Стэнли, нахмурившись, головой покачал:       — Ты ж его любишь?       Ларри ухмыльнулся:       — Деньги, приятель, я больше люблю. Всяких Рики много, а пол-ляма — он один! Да и чего ему бояться? Ну трахнет его Хэнк… Да небось уже трахнул. На кой чёрт мне муж, которого другой альфа имел.       — Так-то оно так, — покачал головой Стэнли. — Ладно. Сейчас в банк — деньги снимешь, если они у тебя во дворе, конечно, не зарыты. Потом дам тебе адресочек — этот чел в Аргентине живёт. И мотай туда без промедления.

***

      Хэнку Ларри уже из аэропорта позвонил. Вещи не стал брать. Трусы запасные и бритву в сумку кинул и рванул. Хотел вообще не звонить, но лонг-айленда хлебанул в баре, сразу смелым стал и не выдержал.       — А-а, это ты, — протянул в трубке Хэнк. — Жду тебя, жду…       — Не дождёшься, — злорадно ответил Ларри. — И табакерку свою больше не увидишь, понял ты, рожа! Ничего не получишь! Я в аэропорту, и посадку уже объявили, так что жопу не рви, всё равно не успеешь.       — А Рики?       — Себе оставь, — гоготнули в трубке и отключились.       Хэнк отложил телефон, посмотрел на сидящего рядом омежку и расплылся в улыбке.       — Поздравляю, кроха, кажется, ты получил развод. И теперь ты мой.       — Но… — заморгал было Рики, и Хэнк кивнул.       — Всё путём, само собой, подготовился, — и достал из кармана коробочку. Не золотую с изображением Анри Восьмого, а красную, бархатную. Достал блестящее колечко и надел омеге на палец. — Станешь моим мужем?       Рики, затаив дыхание, смотрел на кольцо. Хэнк же притянул его к себе и долго, со вкусом целовал.       — Может, пойдём в спальню и отметим?       — А пирог?       — Так там и съедим…

***

      Сидя на веранде неподалёку от бассейна Джорджи щёлкал арахис.       — Как ты думаешь, нам пирог оставят?       — Не, не думаю. — Стю задумчиво ковырял пальцем в зубах. А когда из окна спальни послышались стоны, внезапно оживился: — Знаешь, а я думал, не выгорит у Хэнка. Он в прошлый раз чётки на столе оставил, типа какого-то раджи китайского, так Ларри не взял. Хэнк тогда здорово расстроился. Он на Рики уже два месяца слюной течёт. Как увидел его на той вечеринке, так кукухой и поехал. Но Ларри, придурок, на табакерку-таки клюнул! Лучше бы на чётки повёлся, они хоть чего-то стоят. Но глаза у него были — ух, как те алмазы на крышке.       Джордж аж привстал:       — Так там чего, реально алмазы были?       — Тьфу, дурак! Ты ещё спроси, настоящее ли золото. Но Стэнли нашему Ларри хорошо мозг запудрил.       — А сколько Хэнк Стэнли за развод заплатил? — спросил Джордж.       — Да на хер ему платить, он от Ларри пятьдесят штук получил — чувак утром мне сообщение прислал. За просто так, считай, за то, что языком потрепал. Правда, думаю, что половину у него Хэнк отожмёт. Больно жирно, а? Кстати, а с чем малыш пирог-то испёк?       — С ежевикой.       — Не, тогда нам точно не останется.