Сталь

Начались съёмки 5 сезона пацанок. Для Марии недели пролетали с бешеной скоростью, поскольку она практически не замечала ничего вокруг. Третьякова была крайне рассеянна и не сконцентрирована, казалось, её не интересует больше жизнь. За это она часто отхватывала в кабинете директора. Кстати об этом. С Ириной Алексеевной отношения её складывались напряжённо. Изначально директриса была настроена доброжелательно, но Третьякова сама никак не хотела идти на контакт. «Зачем?» — спрашивала она сама себя. Преподавательский состав собрался в зале, чтобы обсудить детали на следующую учебную неделю в Школе Леди. Участие в беседе принимали двое: Ирина и Мари Буше. Мария Владимировна же только лишь кивала и задавала уточняющие вопросы, когда отвлекалась от своих мыслей. — Вам письмо, — бесшумный дворецкий будто неоткуда возник в помещении. Он протянул бордовый, аккуратно запечатанный конверт Третьяковой. Та помедлила, но всё же приняла письмо из мужских рук. Теперь мысли её вовсе не концентрировались на рабочей беседе, она думала только о содержании конверта. Мария повертела его в руках и сосредоточилась на надписи с обратной стороны. Там были красиво выведены следующие инициалы: «Л.А.» Сердце её колотилось с бешеной скоростью, казалось, что даже подскочило давление. Заместитель еле дождалась окончания разговора и тут же подскочила с места; быстрым шагом направилась в свой кабинет. Она бросила письмо на стол, а сама подошла к окну, подставляя лицо порыву прохладного ветра. Потом она присела за рабочее место и ещё минут 20 просто смотрела на предмет, который заставляет её здорово понервничать. Дрожащими руками она принялась вскрывать конверт. Первые же строчки вызвали совершенно понятную реакцию: Третьякова разрыдалась как маленькая девочка. «Моей Машеньке. Здравствуй, моя родная. Хороший мой, любимый человечек. Не передать словами, насколько сильно я скучаю по тебе, мой ангел, и как сильно я люблю тебя. Но я попробую. Всё началось пять лет назад. Я спокойно ознакамливалась со сценарием нового шоу, как вдруг появилась ты. Словно ангел, сошедший с небес. В сердце что-то ёкнуло, дыхание сбилось. Долго я противилась этим мыслям, но бесполезно — я поняла, что ты навсегда поселилась в моей душе. Я и надеяться не могла, что ты сможешь полюбить меня такой. Строгой, с огромным количеством недостатков, но ты сделала это. И разрушила всю мою видимую силу. Несмотря на миловидность лица, ты была сильнее, смелее и всегда такой будешь. Маша, я никогда не изменяла тебе. Я бы никогда не поступила так с тобой. И мне попросту не хватило уверенности сказать тебе это тогда, когда ты так просила. Я утешала себя тем, что мы обе не готовы к такому эмоционально тяжелому моменту; решила, что не стоит принимать какие-либо меры, пребывая в расшатанном состоянии. Но теперь я понимаю, я совершила большую ошибку. Если бы я могла вернуться в тот день — я бы сжала тебя так крепко, как только бы умела и больше никогда не отпускала. Но, увы, я не могу. Я не устану повторять: я люблю тебя. Безумно сильно, Маш. И я прошу: прости меня за всю боль и все обиды. Ты — самое чистое и светлое создание, ты — моё счастье, моё солнце, моя вера, надежда и моя любовь. Я хочу, чтобы ты знала — ценнее тебя в моей жизни никого не будет. Если ты готова закончить всё, можешь не отвечать на это письмо, а если готова простить — то ты знаешь, где меня найти. Искреннее твоя Л.А.» Мария Владимировна медленно выдохнула. Ей почему-то стало так легко и спокойно, как будто вся та недосказанность, что была между ними вмиг исчезла. Третьякова поняла, что она готова начать всё с чистого листа. Снова она перечитала последние строчки: «...а если готова простить — то ты знаешь, где меня найти» и сложила письмо обратно в конверт. Она встала и, выключив свет, покинула свой кабинет.