***
Солнце томно тянуло первые лучи вверх, на небосвод, когда Ноэль выбежала из Мондштадта. Её причёска была растрепанна, вещи были покрыты пятнами от заставшей крови. Плоть на левой щеке будто прожигало кислотой, его кровь с болью, казалось впитывалась под кожу девушки. Позже, когда солнце будет парить на самом верху небосвода, его найдут там, в это маленькой мерзкой, покинутой жизнью квартирке. С шестнадцатью ножевыми ранениями. Шестнадцать. Именно столько недель они прожили вместе.***
Теперь, летя с мыса Веры вниз головой она вспоминала, за что полюбила его. За то, что он был оптимистом, порою хитрецом, но всегда оставался романтиком. За глаза, в которых отображалось самая синяя синева, что есть на этом свете. А в голове всё гремели слова рыцаря Одуванчика: «Мисс Ноэль, вы обвиняетесь в убийстве Первого Капитана Ордо Фавониус — Кэйи Олберич...» Дальше слов Ноэль не слышала, лишь свист ветра в ушах.***
Если бы кто-нибудь сказал влюблённой бедняжке, что в любви недели не считают, то она давно бы сбежала. Скрылась бы от их губительных отношений.***
- Первые четыре раны было нанесены поверхностно. - Лиза аккуратно, не касаясь тела обвела пальцами раны, что были расположены на грудной клетке крестом. Так же поверхностна была боль, что Кэйа причинял ей. Тогда это были лишь маленькие разлады, ссоры. И проблемы излечивались, как только один из них не зажимал другого в углу начиная зацеловывать. - Будь все раны такие, его бы можно было вылечить... - произнесла Барбара приобнимая рядом стоящую Джинн. Да, такие царапины быстро зарубцовываются, превращаясь в розоватые шрамы на белоснежной коже. - А вот эти, что расположены по диагонали уже намного глубже... Последующий месяц был горазд на сюрпризы, естественно в неприятели значении этого слова. Кейа мог придти домой пьяный и наорать на Ноэль... Самым ярким и, в то же время до надрывного крика болезненным воспоминанием было...***
Сколько она уже так летит? Секунд пятнадцать? Двадцать? Потоки ветра сливаясь с гулким стуком крови в ушах словно шепчут то самое воспоминание…***
Входная дверь громко хлопнула, сотрясая стены и стелажик с книгами и вазой. Ноэль уже мирно посапывает на кровати, и всё бы ничего если бы её сон не нарушала та самая ваза. А точнее звук, её кончины. Это была любимая ваза Ноэль. Девушка разлепила глаза и медленно, на цыпочках подошла к дверному косяку и выглянула из-за него совсем немного. Слышно шуршание одежды. - Ноэль!! Проснись, проснись я кому говорю?! Ты блять горничная и-ик-или кто?! - Кэйа опять пил, дело в том, что он всё никак не может смириться с тем, что его люди погибли вследствие его необдуманных действий. Девушка высунулась из проёма больше, за что и получила плащом по лицу. Ошеломлённая Ноэль не успевла схватить плащ, и тот упал на пол. - Криворукая дура! И-и-ик. - Кэйа шаткой походкой дошёл до девушки и навис над ней. Он быстро отточенными, выверенными движениями схватил Ноэль за руку и так же молниеносно, будто он и не пьян вовсе, впечатал её в стену. Его ладонь крепко сжала кисть Ноэль, из-за чего девушка всхлипнула. - Прошу, не надо. - девушка едва не плакала, держалась из последних сил. - Завались! Исполняй свои сраные обязанности правильно и проблем не возникнет! - капитан буквально прошипел ей это на ухо, отбрасывая девушку в сторону, на пол. Ушибленные коленки пульсируют от боли.***
- Те четыре раны, что сделаны на животе и бёдрах, те что образовывают трапецию, вероятно каждая из ран что-то значит. Глубина и положение, наверное они имеют определённый смысл. Да они, эти раны имели смысл. И каждая свой. Кейа пропадал весь месяц, лишь иногда нанося редкие визиты в кабинет магистра. Ноэль всё пыталась найти, поговорить. Всё было тщетно. Капитан будто свозь землю провалился. Подобное поведение с каждым днём вселяло в душу девушки липкое, вязкое беспокойство, что затягивало медленно, как болото. Лиза издала что-то на подобии шипения. Будто увидев последние четыре раны она испытала всю боль на себе. Четыре удара в сердце…***
Последний месяц, точнее три первые недели проходили так же как и месяц до этого. За исключением одного но. Похоже Кэйа иногда заглядывал в квартиру, так как в коридоре теперь валялась рубашка и плащ измазанные в крови и грязи, в шкафу с одеждой всё было скомкано и что-то даже испачкано. Если в последнюю неделю Ноэль надеялась получит от парня хоть какие-то ответы, то она зря надеялась. За эту неделю в холодильнике появились лишь три бутылки одуванчикового вина.***
Вероятно точкой невозврата можно считать момент, когда Кэйа вусмерть пьяный с грохотом, матеря всё на своём пути ввалился в квартиру и потребовал Ноэль проваливать. Из её же квартиры. Что бы на их же кровати переспать с распутными девицами?! Похоже капитан пропил свои последние остатки разума. Их отношения уже катятся в тар тарары, хотя… какие там отношения. Терять Ноэль уже нечего. Ведь так?! Она просто наливает ему в бокал то самое вино из холодильника. И преподносит его парню. По расчётам Ноэль снотворное скоро сработает. И когда Кэйа засыпает на лице Ноэль растягивается первородная, дикая улыбка. От этой безумной, искренней улыбки девушку трясёт, она слизывает капельки крови с потрескавшихся губ. Горничная быстро извлекает из кармана нож. О как же её возлюбленный был беспечен. Теперь он настрадается так же, как страдала она. И вот на его теле шестнадцать отверстий, она пьяна, но не от вина, а от запаха его крови. Но это всё в прошлом… Ныне она камнем летит вниз, в океан, что принимает её в свои синие-присиние, как глаза её возлюбленного объятия.