Публичная личность

Кисе был массовик-затейник ещё тот. Такое ласковое прозвище дал ему однажды Аомине, а когда сердился, то называл попросту извращенцем. Да, Кисе такая кликуха была в самый раз. По мнению Аомине он побил все рекорды по сексуальным игрищам и давно пора было вручить в его шаловливые ручонки какую-нибудь соответствующую премию. Аомине впервые узнал о сексуальных фетишах нового бойфренда в тот день, когда они вдвоём завалились к нему в подсобку на работе. Он прижал Кисе к пыльным стеллажам и приготовился было достать смазку из кармана, как тот вдруг развернулся и выдал, что надо сыграть в начальника и подчинённого с вытекающим наказанием членом, а то просто так трахаться неинтересно. Неинтересно, так неинтересно. Аомине немного удивился такому повороту, но он так хотел этого горячего блондинчика, что, недолго думая, тут же вошёл в роль, а через минуту и в задницу Кисе. Их совместная жизнь началась с того, что Кисе на второй же день принёс домой «Камасутру», причём не новую, а изрядно потрёпанную — видимо, кто-то до него уже «повеселился». Аомине как увидел книгу, так чуть не выкинул: страницы через одну были в подозрительных пятнах, и что-то смутно подсказывало — явно не от сока. Но Кисе поднял такой шум-гам, что пришлось смириться. Испробовали все позы с замызганного фолианта любви почти за три месяца. И всё же, пока Кисе уезжал в командировку по работе, Аомине подцепил двумя пальцами за толстый корешок это пособие для забав постельных да и выбросил в мусорное ведро. Ещё и брезгливо поморщился. Конечно, по приезду благоверного был жуткий скандал: Кисе кричал, топал ногами, разревелся, что Аомине его не любит, не хочет и вообще секс ему надоел. Ещё и противным стариканом обозвал. Но Ао уверял, что все позы наизусть помнит, а «Камасутра» нечаянно упала в мойку с водой, размокла, сушке не подлежала, вот и пришлось утилизировать. Уверял и целовал, слизывая солёные слезинки со щёк. Кисе всхлипывал, мотал головой, но под напором ласк любовника сдался. Мечась позже на постели от горячих рук и языка, он сквозь стоны признал, что у Аомине хорошая память. А потом Кисе загорелся ролевыми играми. Аомине то помирающего, но падкого до ласк медсестрички пациента изображал, то вора, забравшегося в дом, но внезапно воспылавшего неудержимым желанием к нагому хозяину. А с переодеванием в смуглого раба-невольника и господина вообще конфуз вышел. Кисе чересчур вжился в роль и приказал ползающему на четвереньках Аомине слизывать хлебные крошки с немытого кафеля. Ясное дело, что тот захлопал ресницами и отказался, но Кисе повторил приказ, ещё и за поводок пребольно дёрнул, аж позвонки хрустнули в шее. Аомине ошалел и упёрся, так Кисе его пару раз так знатно огрел плёткой, что он аж взвыл. Подскочил, глаза горят, вырвал орудие наказания и — хрясь! — в момент переломал. Опять скандал. Кисе голосил и швырялся вещами — плётка была новой и дорогой, но спина Аомине нестерпимо зудела, поэтому он стойко сносил вопли. Не разговаривали три дня. Кисе дулся и ходил, демонстративно отвернув голову в сторону, Ао тихонько натирал болящие полосы на спине какой-то чудодейственной мазью. Когда Кисе буркнул, предложив помочь намазать спину, то в ответ ему прилетел тюбик в лоб. Так и помирились. Секс был ещё жарче, чем с ролевыми. А спину больше и не мазали. Конечно, Аомине и сам не был скромнягой в постели, но иногда думалось, что его любовничек в прошлой жизни явно наложничал при особо развратном султане. Он даже в шутку предложил Кисе издать книгу — поделиться, так сказать, постельными премудростями с новичками, и название придумал: «Как довести партнёра». Но Кисе почему-то обиделся и целый день дулся на Аомине. Пришлось вечером задобрить и одеть чёрные кружевные чулки со старой формой Тоо и Кисе вмиг забыл про обиды. А когда всевозможные костюмы и секс-игрушки уже некуда было складывать и они громоздились в ящиках на полу, то в их с Аомине двушке появился большой шкаф с кучей выдвижных ящиков, как раз для кроватных прибамбасов. Подогнал это чудо по дешёвке сосед, который как раз перебирался на новую квартиру, а мебель не захотел таскать за собой. Так и попал огроменный шкафина в квартиру голубков. Три рослых грузчика еле втащили его через дверной проём, ободрав стенку сначала в прихожей, а затем и в гостиной. «Ого, теперь сюда даже тело можно будет поместить», — с радостным лицом маньяка заявил тогда Кисе, восторженно трогая тёмное полированное дерево. Мужики покосились на него с опаской и шустро выскользнули с квартиры, даже не взяв чаевых. Кисе только вдогонку им кричал, но без толку. «Ты бы ещё с топором в руках сказал это», — качал головой Аомине. Кисе только пожал плечами: вообще-то он имел в виду того резинового мужика, которого собирался заказать через интернет. А о чём они там себе подумали, пёс их разберёт… Но сладкой вишенкой на торте была дикая любовь Кисе к сексу в общественных местах. Он просто с ума сходил, когда они с Ао трахались в кинотеатре, вжавшись в мягкий диванчик в последнем ряду на самом позднем сеансе. И плевать было на камеры. По крайней мере Кисе. А как ему нравилось быть прижатым к стволу дерева в каком-нибудь парке! Он воображал себе, что его словил маньяк и вокруг ни души — никто не поспешит на выручку. А «маньяк» неплохо так подсыкал от страха быть застуканным и тихо молился про себя, дабы никто не спалил двух парней с голыми жопами, не то можно и неприятности схлопотать. Про чёртово колесо на аттракционах лучше вообще не вспоминать. Всё ещё теплилась в памяти Аомине та позорнейшая картина, когда их увидели в кабинке в весьма интересном положении: он чинно восседал на скамеечке, а Кисе — между его ног, уткнувшись носом в пах. Аомине чуть со стыда тогда не сгорел, а Кисе хоть бы хны — освободил чёлку с молнии, вжикнул ширинкой и гордо проплыл, как павлин, будто не с колен поднялся, а на подиум выходил. После этого Аомине долго отказывался трахаться где-либо, кроме как дома. Не то, чтобы ему совсем не нравилось: любить Кисе было шикарно всегда и везде, даже несмотря на страх быть обнаруженными, но было одно важное но. Кисе был очень громким. Вскрики, ахи и вздохи — ему словно не членом в заднице шуровали, а по меньшей мере изнутри сидели и вылизывали. Аомине и ладонь свою услужливо ему подставлял, пока старался сзади, и словами пытался образумить горлопана — безрезультатно. Но вскоре публичным утехам подкрался конец. А виной всему был очередной секс в туалете небольшого кафетерия в сопровождении рулад Кисе, не особо, как оказалось, заглушаемых музыкой. Секс был ярким, с острыми ощущениями, Аомине его очень хорошо запомнил. Так же, как и запомнил аплодисменты в зале, когда они с Кисе вышли из ватерклозета. Даже на бис кто-то свистел. Исходящий красными пятнами по бледному лицу администратор что-то лепетал, запинаясь, про непристойное поведение и просил больше их кафе не посещать. Аомине тогда не на шутку рассердился и твёрдо заявил Кисе, что это был их последний раз в общественном месте. Сказал и как отрезал. Кисе угрожал не давать в постели, уйти к другому и податься в монастырь, но Аомине был непоколебим, как скала. Так прошёл почти месяц. Кисе поначалу ещё пытался уговаривать Аомине, подбивал на всяческий разврат вне дома, но потом и перестал. Парни помирились, и вроде бы всё было хорошо…

***

— Аомине-чи, у нас такая классная кафешка открылась неподалёку! Давай сегодня сходим, а? — однажды с утреца предложил Кисе. Аомине призадумался и ответил: — Я на работе допоздна буду, скорее всего… — Ничего страшного, давай после работы. Ну давай сходим, дава-а-а-й! Я так хочу-у-у-у! — захныкал Кисе и прильнул к парню. — Кисе… Сходим в субботу… В пятницу. Ну перестань, — сказал тот, мягко отцепляя его от себя. — Мне пора уже уходить… — Ты меня не любишь, — тут же надул губки Кисе. Отвернулся и встал в позу. — Люблю, конечно, — Аомине принялся одеваться. — Не любишь. — Люблю. — Не любишь, — всхлипнул Кисе из-за спины. — Ради меня не хочешь пойти… Это ведь не так уж и поздно… А я так хотел… Там всё такое красивое, новенькое… Мои друзья уже все там побывали, один я не был… И скидки там приличные в честь открытия… Аомине вздохнул. Сгрёб его в объятия и крепко поцеловал: — Хорошо-хорошо, ненаблядный ты мой кафеман*, пойдём сегодня. — Да? — тут же оживился Кисе, и слёзы мигом высохли в его лукавых глазёнках. — Ага. Диктуй адрес…

***

Сегодня на работе начальнику Аомине словно кто вожжу под хвост засунул: то одни бумаги подготовь, то другие, а через минуту они уже не подходят; то солнце слишком ярко светит в окно, и вообще «почему этот сукин сын орёт, как припадочный?». Последнее касалось собственного телефона. Громыхал весь день, увольнял секретаршу пять раз, те же пять раз и возвращал, довёл в итоге до слёз и к вечеру, наконец, сдулся. Аомине поглядывал на часы. Шеф нехило достал его за весь день, поскорее бы домой, думал он. Подумал и скривился. Ага, как же, домой. После работы он не в родное гнёздышко путь держать будет, а в новомодное кафе, куда уболтал его пойти Кисе. И зачем только повёлся на манипуляции? Аомине так вдруг захотелось очутиться в уютной квартирке, скинуть опостылевший за день костюм, залезть в тёплый душ, понежиться под упругими потоками воды. Затем сделать себе чашку горячего напитка и зарыться с наслаждением под пледик на диване… Он чуть не застонал. Рука сама потянулась к мобильнику… Но вдруг раздался звонок: Кисе будто почувствовал, что поход в кафе вот-вот сорвётся и опередил его. — Да, — взял трубку Аомине. — Привет, любимый, — проворковали ему в ухо. — Ты уже скоро заканчиваешь, да? Я приеду в кафе раньше тебя, закажу нам вкусненького. Ты чего хотел бы? Нет, давай так! Я буду на месте и скину тебе фотку меню, ты сам выберешь! Я так рад, что мы идём, спасибо-о-о! — Да не за что, — буркнул Аомине, смягчившись. — Закажи сам чего-нибудь, ты же знаешь мой вкус… — Знаю-знаю, — затараторил снова Кисе. — Ты не пожалеешь, что согласился пойти! Честное слово! Ты будешь доволен, Аомине-чи! — Буду доволен? — насторожился тот. — Не переживай, всё будет в мармеладе! Ну всё, давай, до встречи! — Давай… Вскоре рабочий день закончился, Аомине запрыгнул в такси и домчал по указанному Кисе адресу. Заведение он нашёл без труда: вход и окна были обвиты гроздьями разноцветных воздушных шариков и бумажных гирлянд, как полагается по случаю открытия, а прямо к порогу вела мощенная рифлёной плиткой кривая дорожка. Яркая неоновая вывеска гласила, что зовётся данное место «Убежище». Аомине оценил название — оригинально. Он вошёл внутрь, одновременно набирая Кисе. Вошёл и остановился. Кафе?.. Если это называлось кафе, то Аомине был владельцем нефтебазы. Стоило ему войти, как он тут же погрузился в полумрак с разноцветными вспышками разнокалиберных лучей по всему залу. Аомине прищурился и посмотрел на экран телефона: Кисе трубку не брал. Он спустился со ступенек и осмотрелся. Слева длиннющая барная стойка с блестящей поверхностью — рюмки с горящими напитками здесь будут просто летать, отметил он. А вот справа была целая анфилада из отдельных кабинок и ни одного столика в зале. Аомине хмыкнул: всё, как любит Кисе, вот хитрец, в кафе он позвал, называется! Как же! Танцпол такой большой, что ему впору вместить всех посетителей разом, ещё и тесно не будет. Аомине снова набрал Кисе и опять без ответа. Он в надежде посмотрел на кабинки, но из-за плотно зашторенных входов ничего не было видно. Ну и как, спрашивается, найти этого паршивца в таком месте?.. Аомине уже дошёл почти до конца ряда, как чуть ли не перед его носом высунулась рука, а следом за ней и сам Кисе. — Аомине-чи, прости, у меня телефон на вибро, я не слышал, как ты звонил! — прокричал он, радостно улыбаясь, и бросился навстречу. — Неудивительно, — проворчал Аомине. — Что ты сказал? — снова крикнул Кисе. — Давай уже сядем! — махнул тот рукой в сторону входа. Кисе закивал и юркнул внутрь. Аомине отодвинул рукой тяжёлые висячие нити из дерева и стекляруса и оказался в небольшой комнатушке. Он остановился. Круглая большая тумба посредине, лоснящийся диван по периметру, приглушённые светильнички в виде уличных фонарей на стенах, какие-то фигурки на подставках… Даже музыка здесь не громыхала, ушам было комфортно. — Как тебе? — спросил Кисе, не переставая улыбаться. — Недурно, — вынужден был согласиться Аомине. Чего уж ломаться, если это правда. — Я буквально недавно заказал твой любимый стейк с гарниром, салат и некоторые закуски. Ну и вино. — Спасибо, это дело я люблю… А себе что? — Я буду франкфуртские сосиски… Не надо закатывать глаза, Аомине-чи, иди в баню, — Кисе кинулся к уже откровенно смеющемуся Аомине и тут же был схвачен за затылок, прижат к себе и властно поцелован. — Пока ты ещё не вцепился в свои сосиски… — прошептал Аомине, углубляя поцелуй. Внезапно что-то переливисто запищало. Аомине удивлённо оторвался от Кисе. — Это наш заказ несут, — сообщил тот и показал на стол, где посередине был пристроен нехитрый прибор с кнопкой. — Так же можно и официанта вызвать, он сам не приходит, разве что за мусором, но об этом тоже оповещает, — с довольной лыбой пояснил Кисе. — Охуеть, — молвил Аомине. — Ничего так местяк ты нашёл. А ведь не кафе это, да? Признавайся, хитрая жопа, захотел в клубешник и потащил меня после работы. Вообще не жалеешь своего старика… — Не, это не клуб, это нечто среднее, днём тут потише будет, а вот ближе к вечеру уже и музыка, и свет… — Ладно-ладно, мне нравится, — Аомине развалился на диване, погладил рукой мягкую кожу. Кисе плюхнулся рядом и потянулся было к нему, но тут рука раздвинула створки в проходе, впереди проплыло огромное блюдо, а следом и сам официантик показался. Кисе чуть отодвинулся от Аомине. Мальчуган шустро разложил тарелки и, пожелав приятного аппетита, исчез. Аомине с удовольствием потянул носом воздух: запах стоял обалденный. Он налил вина и, шутливо чокнувшись бокалами, парни принялись за еду. Было так вкусно, что Аомине чуть пальцы не облизывал, а Кисе потихоньку клевал свой салатик и рис, не притрагиваясь к обожаемым сосискам. — …Вот я ему и говорю: «Хироко-сан, да Вы ведь сами просили подготовить отчёт за прошлый месяц!» А он мне: «Я говорил за позапрошлый, а не за прошлый! Переделай». Приношу за позапрошлый. А этот педрила снова: «Ты что мне принёс? Я же сказал, займись текущими!». И так весь день. Задолбал, сука, вкрай, — рассказывал Аомине про свои сегодняшние контры с шефом. — Ох, гад какой, — сочувственно кивал Кисе. — А что же потом? — Потом он про меня забыл и переключился на бедную секретаршу… — Аомине отрезал ещё кусок мяса и отправил себе в рот. — Принеси, блять, говорит, мне кофе. — А она что? — Кисе наколол на вилку сосиску и поднёс ко рту. Лизнул кончик раз, другой, медленно мазнул ею по губам. — Она и принесла… — Аомине запнулся, кинув взгляд на Кисе, но продолжил: — Принесла, значит… И говорит… — Кисе засунул сосиску в рот, но не откусил. — Говорит… я принесла Ваш кофе… — Кисе выпустил сосиску и с очень заинтересованным лицом слушателя принялся её облизывать. Юркий язык то оглаживал по кругу кончик, то проводил по длине, захватывал губами и будто невзначай посасывал. Аомине аж рот раскрыл. — Так что там дальше-то было? — вернул его на землю Кисе, откусывая, наконец, кусок облобызанной сосиски. — Дальше?.. А, ну да, — заморгал Аомине. — Кофе, говорит, Ваш принесла. А он ей: «Что это за помои? Я люблю крепкий с двумя ложечками сахара, а это что за гадость?» — М-м-м, какой ужасный начальник у тебя, Аомине-чи, — Кисе подцепил вторую сосиску и поднёс к губам: почти половинка её то исчезала во рту, то появлялась. Аомине и замер с куском мяса на вилке. — Очень плохой, — сказал Кисе, с причмокиванием выпуская колбасное изделие. — А?.. А, да, плохой, — потёр висок Аомине, но очень хотелось потереть в другом месте. — Так он… он, представляешь, гонял секретаршу и за кофе, и за чаем, и всё ему не то. Наверное, жена не дала ночью, вот и взбесился, — нервно хохотнул Аомине и залпом допил из бокала. — Думаешь? — Кисе облизал сосиску по всей длине и откусил ровно половину. Аомине вздрогнул и закинул ногу на ногу. — Да скорее всего. Что же ещё? — Считаешь, что у него недотрах? — Кисе наполнил их бокалы. — Ну да, — Аомине машинально взял свой и жадно глотнул. — Неужели от недостатка секса твой шеф мог вот так бросаться на подчинённых? Неэтично ведь, — Кисе пригубил вино и легонько коснулся языком прозрачного края. Сделал глоток и опять лизнул. Снова глоток — и провёл языком по каёмке. — Ты чего это творишь? — прошептал Аомине, проигнорировав вопрос. — А что я творю? Ты про бокал? Да просто вино такое вкусное, аж стекло облизать захотелось… Если тебе неприятно смотреть, Аомине-чи, то я не буду больше. Доем, пожалуй, свою сосиску… — А ну иди сюда, соблазнитель, мать твою, не то я тебе этот бокал сейчас в жопу засуну! — Аомине дёрнул Кисе к себе на колени. — Не засунешь, Аомине-чи, там уже есть кое-что другое… — Кисе приложился к губам любовника. — Это что же? — спросил Аомине и потянулся руками к его заднице. Он пощупал между ягодиц и присвистнул. — Да ты подготовился, что ли? — Ага, — снова прижался к его губам Кисе. — Подготовился… Хочу тебя — не могу… Именно здесь хочу… — Он принялся расстёгивать брюки Аомине. — Только не говори мне, что ты не хочешь: по глазам ведь вижу… — А я и не собирался. Аомине рывком усадил Кисе на диван и стянул с него штаны. Развёл ноги и погладил от колен до бёдер, затем скользнул пальцами вниз и аккуратно вытащил анальную пробку. Кисе со стоном выдохнул. — Развратный… Какой же ты развратный, Кисе… Пиздец просто… — зашептал Аомине и с жаром поцеловал внутреннюю сторону бедра. Кисе дёрнулся в его руках, но тут же обмяк, когда тот коснулся своим языком члена. — Чёр-р-т… — простонал Кисе, подаваясь вперёд и толкаясь в горячий рот. Аомине сосал жёстко и быстро. Насадившись несколько раз на член Кисе, он выпустил его изо рта и перевернул парня на живот. Кисе протянул ему тубу со смазкой и улёгся пониже. Аомине ухмыльнулся: всё спланировал, лисья душа, завуалировал-то как… Он с наслаждением помял ладонями задницу Кисе, пару раз звонко шлёпнул по половинкам, провёл пальцами между них, размазывая лубрикант — растянутое отверстие сжималось и разжималось, словно приглашая внутрь. Кисе нетерпеливо заёрзал. — Давай уже… — глухо прозвучало снизу. — Что ты дразнишь, Аомине-чи? Не то я сейчас сам тебя выебу… — Не дорос ещё, чтоб ебать меня, — быстро надел презерватив и с размаху вошёл в него Аомине. Кисе вскрикнул. — А до чего… дорос… — вопрошал он, упираясь кулаками и подмахивая так, что аж диван скрипел. — Вот как раз… до этого… — Аомине буквально натягивал на себя Кисе, крепко сжимая пальцами за бёдра. — Подма… хивать… вот она… твоя… участь… — Ага, конечно… ты же… как сонная муха… двигайся… Аомине-е-е… а-а-ах… — Языкастой Варваре знаешь что, блять, сделали? — наклонился к его уху Аомине. — И что же? — тяжело дышал Кисе. — Отодрали как дешёвую шлюху. — Так чего же ты ждёшь? Праздничного салюта? — повернул голову Кисе. — Давай, покажи мне небо в алмазах, ха-ха… — Будет тебе небо в алмазах… — Аомине схватился за белобрысую шевелюру рукой и потянул на себя, — … и в колбасах… — Толчок до упора, Кисе аж вперёд подался. Аомине вбивался снова и снова, притягивая Кисе за волосы и заставляя выгибаться. Маленькое полутёмное помещение наполнилось звуками шлепков и стонов — Кисе уже не сдерживался. Аомине выпустил волосы и навалился сверху, быстро ему надрачивая. Кисе неистово забился под ним, словно пытался сбросить, Аомине тут же закрыл ему рот ладонью, и они почти одновременно кончили. Несколько минут так и лежали: сверху Аомине, а под ним распластанный Кисе. Аомине неожиданно нежно поцеловал его влажную от пота шею: — Это было… — … охуенно, — закончил за него Кисе. — Ну и как тебе кафе? — Отличное… Ещё придём.