Плохой поступок

— Это плохой поступок, — расстроенным голосом прошептал маленький мальчик в фиолетовом скафандре, низко склонив голову.       Он стоял рядом с мамой, что была в точно таком же скафандре, пока она, как бы дико это не звучало, бережно разрезала провода в столовой. Недавно вся команда разбежалась выполнять свои дела. Наверное, мальчику все её движения казались очень бережными.       Женщина кивнула в знак согласия. — Это хорошо, что ты это понимаешь. Поэтому, не вини ни меня, ни себя в дальнейшем, — говорит она твёрдо, демонстрируя решимость и уверенность в своём правом деле.       Мальчик ничего не ответил. Он продолжил смотреть на то, как мама уже путает провода, в голове прокручивая их важную миссию. Жестокость их расы пугала. Мальчику было не по себе от того, что они летят сейчас на другую планету с якобы исследовательскими намерениями. Это вроде как обоюдная договорённость. Они находят в космосе разумную форму жизни, втираются в доверие, просят разрешение на высадку, а те, встречая их радушно, даже не подозревают, что на борте новых союзников нет друзей. Эти твари везут с собой оружие массового поражение, которое способно уничтожить целую планету.       Разве… разве можно быть такими беспощадными?       Для Фиолетовой это была не первая миссия, тем не менее она вполне могла стать последней. Женщина помнила много разных существ, чьи виды они со своими товарищами уничтожали без следа. Все эти путешествия несущие разрушения оставляли дыру в душе, которая с годами становилась только больше. Предпоследняя экспедиция и вовсе оставила лишь пустоту, и тогда женщина с уверенностью сказала сама себе, что она бездушная тварь. На тех планетах были одинокие матери, такие же как и она сама. Их дети. Чьи-то семьи. Фиолетовая сглатывает и ужасается, потом вновь вспоминает, как в конечном итоге не выдержала и полезла в петлю, забыв даже про сына. Вид уничтожения добил её морально, и она поняла, что зря в детстве решила продолжить дело отца. Все праздновали очередную победу в столовой корабля, и только она осталась в своей кабине, готовясь к смерти. Голова была пустая, слёзы, которая она не наблюдала у себя долгие годы из-за усталости, размывали обзор. Все действия были механические, будто женщина не впервые пытается покончить с собой.       Хотя кто сказал, что это впервые происходит?       Поэтому, когда кислород перестал поступать в лёгкие, а нижний рот на животе был перевязан, чтобы он не смог непроизвольно открыться, она не ожидала, что её кто-то спасёт.       Это был Чёрный.       Мужчина спас Фиолетовую от петли, положил её на кровать и минут пять смотрел на то, как женщина разрывается в истерике. Она его корила за то, что они сделали, за то, что сделал он.       За то, что сделала она.       Он молча выслушивал гневную тираду, что была вперемешку с истерикой, и ни разу не возразил.       «Если ты думаешь, что твоя смерть — это лучший из выходов, то ошибаешься», — сказал тогда Чёрный спокойно, как и обычно, своим скрипучим голосом. Словно она не пыталась с собой покончить, — «У меня есть вариант получше».       Фиолетовая понимала, что брать с собой сына именно в эту экспедицию в какой-то мере неразумно, и, на самом деле, очень эгоистично. Однако она не хотела, чтобы он оставался в их проклятом мире без неё. Если он останется без неё, они точно превратят его в монстра, подобно себе.       Если что, уж лучше он умрёт вместе с ней.       Женщина бросила клубок проводов и повернулась к сыну. — Помни, в случае чего, дядя Саймон единственный, кому ты можешь доверять на корабле, — произнесла она строго, а мальчик в ответ лишь кивнул.       Было плохо видно из-за шлема, но малыш точно знал, мама нежно улыбнулась. Фиолетовая обняла своего ребёнка и они пошли прочь из столовой под руку.       Мальчику было странно наблюдать за тем, как мама убивает и лжёт. Она всегда говорила, что врать — это плохо, но, наверное, в данной ситуации это не было чем-то плохим… ведь так?       Маму до последнего никто не подозревал. Многие на борту её знали, и неудивительно, что первый подозреваемый был новенький, синий парнишка, которого вышвырнули в открытый космос на верную смерть. Экипаж из десяти человек на глазах таял, и слушая мамины слова, мальчику не казалось это чем-то из ряда вон выходящим.       Из ряда вон выходящим было то, что маму заметил Коричневый, когда они залезали в вентиляцию рядом с электрощитами, после убийства Красного. — Я доверял ей, а она убила моего друга, нашего товарища! На глазах своего сына! — верещал он, как резанный.       Они обошли её со всех сторон, пока она пыталась отбиться от чужих рук. — Это был Коричневый! — кричала она, но её уже никто не слушал.       Мальчишка, услышав ложь, тоже стал кричать, что Коричневый подставил маму. Черный молчал, как и было в их договоренности. Если тебя заметили и нет шанса убедить остальных в другом, не подавай вида, что ты один из предателей.       Мама всё делала бережно.       Мама была нежная.       Мама убивала быстро.       Мама… плакала, когда её выкинули за борт.       Мальчик тоже рыдал, пока пытался дотянуться руками до мамы. Он кричал, чтобы они тоже его выкинули, молил о том, чтобы они с мамой остались вместе. — Что делать с мальцом? — спросила Белая у капитана.       Розовый, что и был капитаном корабля, тяжело вздохнул. У него и у самого было трое детей. Мало того, его младшая дочь училась вместе с сыном Джулики, Фиолетовая всегда была на хорошем счету, а тут такая ситуация. — Оставьте его, — проявил мягкосердечность мужчина и мальца оставили в покое, прекрасно понимая, что маленький парнишка, у которого ещё живот нормально не расходится, вряд ли сможет наделать им проблем.       Белая поддержала такое решение, Коричневый с Салатовым скривили губы, а Чёрный тактично промолчал.       Мальчику было плевать.       Следующий весь день он провёл на мамином месте за столом голосования, не имея сил хоть что-то либо делать. Он сидел там, то рыдая, то просто склонив голову, чувствуя, как всякое желание жить угасает с поразительной скоростью.       А ведь до этого он думал, что любит жить. — Что, маленький предатель, грустишь, что силёнок не хватает прирезать кого-нибудь? — с сарказмом отозвался позади него голос, и мальчик повернулся на звук, чтобы увидеть Салатового.       За этим шлемом сто процентов прячется гадкое и самодовольное лицо.       Мальчик ничего не ответил, но почувствовал, как в уголках глаз скапливаются слёзы. — О, ничего, гадёныш, скоро и ты полетишь к своей мамаше, — продолжал он, услышав тихий всхлип. — Моя мама… — прошептал Фиолетовый, но был перебит. — Твоя мать была чокнутой стервой, которая посмела поднять руки на своих же друзей. Предательница, что умерла, как шавка.       Ребёнок уловил движение позади Салатового. — Что? Даже сказать нечего? А знаешь почему? Да потому что ты такой же, — не успокаивался парень, — Не волнуйся, мамка твоя наверняка припасла тебе местечко в аду.       И что-то в мальчике перещёлкнуло. Он вспомнил всё то, что рассказывала его мама, вспомнил, как она говорила быть сильным и готовым ко всему.       Его всё больше и больше переполнял гнев. — Уж лучше быть предателем, чем такими, как вы! — мальчик сжал руки в кулаки. — Вы все умрёте. Мама не умерла, как шавка, она умерла, как герой. — Да что ты…       Салатовый резко замолчал и неожиданно понял, что заговорился. В его спине нож, который Чёрный стал молча вертеть по кругу, причиняя дикую боль. Салатовый цвет стал приобретать грязный оттенок из-за крови.       Мальчишка снял с себя шлем, вытерая слёзы, и нахмурил брови. — А вот ты умрёшь сейчас действительно, как шавка.