Теперь не касается

Буковка потеряла все свои надежды. Шанс положительного исхода в отрезке от одного до десяти летел к минус бесконечности. Ничего не получалось. Никакие слова не помогают. Дрёма не хочет никого слышать, она даже не собирается. Синеволосая фея однажды задержалась в написании сна, несущественно опоздав на завтрак. Ничего особенного, девочки периодически ставили еду на второе место — куда важнее проверить итоги эксперимента, идеально уложить волосы или поспать лишних минут десять после будильника. Но это был не сон Кати, это был её собственный. Так много деталей и четкости, полноценная локация... Слишком правдоподобно для обычной картинки в голове, пока мы спим. На следующий день Дрёма нарочно подольше осталась с Эклером, разбирая его характер и нанося наброски модели поведения. Позже она не пришла на завтрак вовсе, состряпав нечто свое. "Сны мне как-то больше нравится" — подумала тогда девочка и выбросила в черную дыру свое дьявольское и несъедобное детище. Больше утренние приемы пищи вычеркивать из распорядка желания не было, это поведение стерлось чередой событий с прослойкой рутины. В тот день Бусинка зашла к ней, чтобы справиться о самочувствии. Дрёма соврала, что ей нездоровилось. Спустя несколько недель она первый раз в жизни не спала целые сутки. Так делают многие, но если бы Бусинка внезапно перестала расчесываться и ходила бы в лохмотьях, или, например, Буковка общалась бы "слыш ты, че за бубнеж" — это было бы для них ни на грош не нормально, хоть так и поступает множество других. Буковка отметила уставшее состояние подруги, и Дрёма выпалила ей, что "это тебя не касается". Они больше не здоровались. — Д-дрёма, ты снова меня бросишь? — расслабляя руку уходящей девушки грустно спрашивал Эклер, становясь бледнее на пару тонов. — Не бросаю я тебя, конечно! Мне же, мне надо идти, понимаешь. Он смиренно опустил глаза и убрал руки в карманы. Сейчас они находились будто на поляне. Ночь, июнь, лес, и это можно менять в секунду. Щёлк — замок, щёлк — киностудия, щёлк — парк. — Да. Тебе всегда нужно идти. На действия героев Дрёма также влияла полноценно и неотъемлемо, напрямую имея связь с происходящим. Фея не всегда это замечала. Ей хотелось верить, что всё под контролем и сохраняла уверенность в факте. На деле она слишком долго пробыла здесь, стерев очертания и начиная вливать воедино сознание целиком с вымышленным миром. Сокровенные желания просочились в уязвимые трещинки. Эклер вел себя именно так, как она желала. — Ты есть только в моих снах, и... — И меня нет! Нет, но ты каждый раз возвращаешься. — Каждый раз? Насколько часто она с ним встречалась? Стало страшно, потому что вспомнить последний день без него не смогла. В мире снов она жила уже двадцать суток, находясь во сне для настоящего. — Каждый раз, Дрёма. Ты не сможешь без меня, а я без тебя. — Нет, так не должно быть... Нет... Дрёма проснулась в холодном поту, оглушаемая скачками сердца. — Его не существует. То есть, Эклер есть, живой и настоящий, и он мне скоро напишет. А это не он. Это — выдумка. Фея поднялась и медленно проговаривала каждое слово, уверяя себя в своей адекватности и будто она вовсе не теряла возможности трезво мыслить. Откуда-то доносился сиплый и неразборчивый, как с барахлившего радио шум. — Ты права, он выдумка. — мягко промурчал парень, обнимая её за плечи. — Только в твоих снах, но вот он я — единственный и неповторимый, прямо за тобой, — короткая пауза, — Дрёма. Она мгновенно отпрянула и ошарашенно оглянулась, едва не упав: — Ты, ты как здесь? Святая фея Мерцания, Эклер, не пугай так больше никогда в жизни! — Ой, — эльф с чуть прищуренными глазами бесшумно шагнул вперед, — извини. Мне показалось, мы давно не виделись, я скучал по тебе. — Ты не отвечаешь на мои письма неизвестно сколько времени, иногда открыто игнорируя часами. О какой скуке может идти речь? — настороженно озвучила факты фея. Странные звуки порой обращали на себя внимание. — Не отвечаю? Солнышко, ты чего. — Эклер снова слегка сократил расстояние. — Проверь тогда телефон, если сомневаешься. А-а, понял, это проверка такая, да? Подловила, я купился. — парень покачал головой и ухмыльнулся. Она судорожно схватила гаджет и открыла диалог с Эклером: — Проверка?.. — от страха слишком тихо, будто самой себе повторила девушка. Переписка велась непрерывно уже полгода. Никакого игнорирования, ответов с интервалами в неделю и прочего. — Я точно помню, ты не отвечал на мои голосовые, на сообщения. Как? Как полгода? Столько времени уже прошло? — Сколько столько? Тебе, наверное, приснился ужасный сон, если ты так запуталась. Давай сходим сегодня в кино? Нужно отвлечься. Она нахмурилась и вдавливала ладонь в лоб, как будто пыталась избавиться от убийственной и раскалывающей головной боли. Что за гул вдалеке. Ноги ватные, воздух мерзко душный. Откуда здесь Эклер? Они почти нигде не встречались, а сейчас он врывается в её дом? Дрема вслушивалась в окружение. — Прекрати, Дрёма. Я как-то обидел тебя? Прости, но не издевайся так надо мной, давай поговорим.       Парень хотел взять её запястье, но остановился. — Как ты здесь оказался? — Что за глупости! — он нахмурился. — Через дверь, а как еще? Этот шум. Её кто-то зовет? — Уходи немедленно. — Зачем мне уходить. Мы можем быть всегда вместе. По неизвестным причинам последние два слова были озвучены голосом Фантик. — Дрема!       Буковка? — Дрема, ты слышишь меня?       Или Бусинка? — Проснись! Все мгновенно погасло и разлетелось на сотни кусочков. Кто-то начал оттягивать её за локти. Чьи-то руки держали за щеки и приподнимали голову вверх. Очки Буковки угрожали упасть и неотложно нуждались в том, чтобы их поправили, но этого не следовало. Синие точки или стали бледнее, или кожа в принципе у Буковки побелела, или это круги под глазами стали под цвет кружков. — Ты меня слышишь? Бедная фея красоты сбивчиво тараторила одни и те же слова. Дыхание сбилось столько раз, что Бусинка сбилась, пока считала. Глаза синеволосой фееринки раскрылись на узкую полоску. Зрачки и радужка устремлялись к верху, как у зомби. — Я слышу, слышу. Ответьте только... вы Эклера позвали? Вы так не шутите в следующий раз, это не... не феерично. В ту же секунду на нее набросились бедные феи, своими объятиями сдавливая её до размеров спички и опасно приближаясь к достаточной силе для раздробления рёбер. — Я сплю. Вы не настоящие. Мне надо проснуться. Еще раз. Фантик почти довели до слез: — Мы настоящие, Дрёма! Ты наконец очнулась! — Ты и в нас не веришь теперь? Она наконец полностью и в функциональном состоянии составляла обстановку по кусочкам. Будто на звук настроили фокус: голоса перестали быть размытыми и сливаться в единое пятно, прояснились, отделились. — Вы здесь каким образом, а? — Мы в одной квартире живем, и все могут попасть друг к другу домой. — Хорошо, это вы продумали. — серьезно сузила глаза Дрёма. — А какие еще доказательства? — Вполне весомые. С этим заключением Бусинка феерично вылила ведро с водой температуры явно ниже комнатной. Фу, свитер мокрый, по длинным волосам противно тиной скользят намокшие локоны, еще и юбка мокрая. — Бусинка, ты совсем с единорога свалилась? — Еще будут возражения? — уточнила Бусинка. — Больше никаких снов, Дрёма, — фея с зелеными волосами говорила очень серьезно и тихо. Никто не мог ослушаться её, когда она говорила так. — Никаких. — Тебе многое нужно наверстать в школе, ты отсутствовала целый день. — Да, точно. Ей что-то послышалось, и она оглянулась. — Дрёма, ты идешь? — Да, — она посмотрела вперед. Я иду.