Гранатовые косточки

      Сакура обреченно вздыхает: ночной обход, пусть и последний за эту смену, совсем не радует. А всё потому, что с недавних пор в палату под её кабинетом поместили сложного пациента.              «Черт бы тебя побрал, Учиха Итачи!» — возмущается девушка, нарочно топая по постеленному на выделенные средства паркету: может, он услышит и перестанет дергать её по малейшему поводу.              Что вряд ли, ибо встревать в перепалку со всегда уравновешенным и спокойным Итачи-саном себе дороже.              Одно радовало — совсем скоро этот безучастный мужчина, выносящий ей мозг постоянным «Сакура-сан, вы чего-то хотели?», выпишется из Госпиталя. А уж куда его потом судьба занесет, этого Сакуре знать необязательно. Намучилась.              С недавних пор Харуно раздражало буквально всё: отчеты валились из рук, помощницы, призванные лечить, вместо надлежащего порядка только сильнее беспокоили, флиртуя и заигрывая с заскучавшими пациентами. Но больше всего Сакуру убивала невозможность вернуть Саске, который своим неожиданным визитом в больницу на плечах с полуживым Итачи лишь подарил надежду — глупую и несбыточную.              Она уже и не помнила, о чем умоляла Учиху, когда тот, бросив в ответ короткое: «Раздражаешь», отключил её. Ей теперь даже думалось, что вместе с сознанием Саске отключил и её эмоции, которые так мешали в бою с опытным противником. А их за годы тренировок с Цунаде-шишо у Сакуры было достаточно.              Очередная дверь в палату открывается легко и свободно. Сакура уже готова привычно поприветствовать мирно лежащего в кровати пациента — и спотыкается на первом же слове.              Учиха Итачи, как и полагается примерному больному, лежит на выглаженной с утра простыни и даже не поворачивает головы в её сторону. Черные длинные волосы собраны в слабую ночную косу — Сакура сглатывает, вспоминая красивые распущенные пряди, что так соблазнительно разметались по подушке в прошлую пятницу.              «Дура», — констатирует общеизвестный факт. Нечего запоминать всякие интимные подробности.              Мужчина вальяжно потягивается, нервируя вошедшую без стука Харуно всё сильнее. Хлопковая больничная рубашка расстегнута на непозволительное количество пуговиц — на её идеально белом фоне ясно отпечатываются бордовые подтеки от недоеденного граната.              — Сакура-сан, вы так и будете стоять в дверях?              Опомниться ей не дают — Итачи словно назло отламывает кусочек, слизывая выступившие горькие капельки со спелого граната. Тарелка вся забрызгана соком этого коварного фрукта.              Сакура больше не может терпеть.              — Потрудитесь объяснить, — ей ужасно не нравится начало своей грозной речи, но слова уже услышаны, а Учиха по-настоящему заинтересовался её дрожащими руками, сжимающимися в кулаки. — Потрудитесь объяснить, откуда у вас гранат посреди ночи?              Он странно ухмыляется. И Сакуре становится страшно за свое состояние: мало того что Саске ничего толком не рассказал, а только приказал вылечить его больного брата, так еще и её глупая самонадеянность, сыгравшая с ней на этот раз очень, очень плохую шутку.              А вдруг… вдруг этот Итачи больной на всю голову?              Но взгляд Учиха смягчается, а уголки губ дергаются в смущенной улыбке:              — Купил. Недалеко есть круглосуточный магазин. — Если он наивно предполагает, что она поверит ему и разрешит довольствоваться небольничной едой, то… этот вежливый Учиха будет слегка разочарован.              — Ха, а вам разве разрешали выходить из палаты? — она невольно повышает голос, и от такого угрожающего тона вкупе с поджатыми губами Итачи почему-то хочется смеяться.              — Нет, но… вы же можете закрыть глаза на этот, хм, инцидент? — он очаровательно, насколько позволяют бинты на пол-лица, улыбается. Сакура засматривается на секундочку — и тут же встает в боевую стойку.              — Раз можете спокойно флиртовать с главврачом этой больницы, то и небольшая тренировка вам не помешает, — объясняет удивленному мужчине, закалывая отросшую челку назад. — Давайте-давайте, разомните свои старческие суставы!              «Вот нахалка», — думается Учихе, ни в какую не желающему вставать с полюбившейся постели.              — К людям постарше обычно уважительно обращаются. А я от вас такого еще не слышал, — выходит как-то обидчиво и по-детски.              Сакура фыркает, а потом хлопает дверью. Неубедительно.              — Отстирывать простынь будете сами, — бросает напоследок и с чувством собственного достоинства стучит каблуками по громкому полу. И Итачи ничего не остаётся, как тихо шепнуть:              — И вам спокойной ночи, Сакура-сан.              Он знает, что она слышит: все эти шаги — лишь пустая имитация необходимого ухода. Но Харуно — любопытная девушка, и именно это обстоятельство как никогда играет Итачи на руку.              Наступит завтра — и она обязательно придет. Снова недовольно попросит «быть паинькой», но… разве ему нельзя хоть раз в своей жизни стать плохим мальчиком?