Очередной скучный день подходит к концу, уступая место ночи, что постепенно окутывает город, вступая в законные владения. Она зажигает огни машин, вывесок, фонарей и окон, убавляя звук дневного шума и принося с собой тишину и безмятежность. И вот последние лучи заходящего солнца окончательно погасают, растворяясь в сгущающихся сумерках, и город окончательно меняется. Множество белых и красных огней мелькают на дорогах, сливаясь в пёструю картину, дополненную желтовато-белым светом фонарей, в некоторых магазинах зажигаются яркие вывески, а некоторые — наоборот, вывесив табличку «Закрыто» приостанавливают работу, и заведение будто засыпает, чтобы вновь проснуться через несколько часов и подготовиться ко встрече с новыми гостями. Вот в доме напротив загорается свет в множестве квартир, так что можно разглядеть людей, находящихся в них, если стекло не занавешано шторами из плотной ткани, почти не пропускающей огни искусственного освещения за пределы стен комнат. Люди занимаются своим делами, постепенно завершая их, чтобы подготовиться ко сну. Кто-то завершает работу компьютера, за которым работал весь день, кто-то ужинает с семьёй, ведя с ними увлекательную беседу о прошедшем дне и планах на завтрашний, кто-то готовит, а кто-то подготавливается к приходу друзей на ночёвку.
Кирилл как обычно сидит около окна, жадно всматриваясь в каждую деталь, замечая малейшее изменение в переходе огромной машины под названием Москва в ночной режим работы. Он всегда сидит так, не зависимо от времени года и города, в котором находится. Сумерки и ночь, наверное, его главные слабости с самого детства, о которых знают лишь самая малая часть людей. В его памяти бережно хранится картина того, как он, будучи маленьким, сидит, прижавшись носом к холодному стеклу окна темной комнаты, мечтая однажды оказаться в такое время на улице, куда его не отпускают родители. Сейчас парню 23, и кроме закона больше никто не может ему ничего запретить, но выходить на улицу он не торопится. Музыкант ждёт окончательного наступления ночи, когда многочисленные окна в доме напротив погаснут, машин на дороге станет меньше, а звёзд на небе — значительно больше. Тогда он оденется и по привычке тихо выскользнет из квартиры, затворив за собой дверь. Дождавшись лифта, он поднимется на самый последний этаж, где поднимется выше, открыв вход на крышу припрятанным в кармане ключом. Миновав железные ступеньки, он наконец толкнет незапертую дверь и окунется с головой в ночную прохладу. Здесь, на крыше многоэтажки, даже дышится как-то легче, в сравнении с тем, как это делается внизу. Кажется, будто проходя этот несложный путь, Бледный где-то случайно проходит портал, оказываясь в другом измерении, где время тянется медленней, мысли становятся громче, а чувства — откровенней.
Но пока парень сидит дома на подоконнике, задумчиво глядя в никуда. И вроде бы у него есть все, чтобы быть счастливым, но почему-то Тимошенко таковым себя не ощущает. С недавних пор в такие вечера и в целом в его жизни не хватает одной небольшой детали по имени Женя Мильковский, благодаря чему все теперь чувствуется иначе. Не так давно парни крупно поссорились, сгоряча наговорив друг другу кучу обидных слов, после которых каждый для себя решил, что дальнейшее общение бессмысленно. Вот только Кирилл вскоре серьезно пожалел о своем решении. Однако все его попытки связаться с Женей разбились вдребезги о его обиду и слова «он мне больше не друг, не кент, не товарищ», сказанные им на одном из прямых эфиров. И возможно Бледный и не услышал бы их никогда, если бы кто-то из подписчиков услужливо не скинул бы запись, с целью узнать его мнение. Переслушивая этот отрывок снова и снова, Тимошенко ощущал себя опустошенным изнутри, будто из него вынули израненное и такое хрупкое сердце, чтобы в очередной раз нанести на нем глубокие рваные раны и вернуть на место. В момент просмотра видео он горько пожалел обо всем, что наговорил старшему в процессе ссоры и всем, что к ней привело. Он чувствовал в этом только свою вину, и это убивало его.
Кирилл глубоко вздыхает. Оборачиваясь на часы, он пытается разглядеть в темноте время, но в итоге сдается и снова переводит взгляд на огни. Рассматривая их многообразие, он снова ощущает себя маленьким и ничтожным. Парень притягивает колени к груди, обнимая их руками, и утыкается в них носом. В памяти зачем-то всплывает воспоминание, как в одну ночь, когда он жил с Мильковским, он в итоге уснул так, на подоконнике, и Женя осторожно накрыл его плечи пледом, приобняв, чтобы согреть его порядком продрогшее тело. Тимошенко ведёт плечами, стряхивая с них призрак одеяла и нежных объятий, пришедший с воспоминанием. Музыкант устал плакать от любви, ему хватило этого сполна ещё в подростковом возрасте, но бороться с этим оказалось невероятно трудно. Даже алкоголь не помогает забыться, а лишь наоборот снимает блокировку со всех воспоминаний, заставляя его рыдать, уткнувшись лбом в бутылку, как жалкого алкоголика, что пропил лучшие годы своей жизни.
В голове предательски всплывают строчки песен Нервов. Видимо, этой ночью его мозг решил окончательно добить его. Но Бледный уже и не против. Глядя на огни или тьму комнаты, парень вспоминает связанные с ними строчки из песен. Кажется, что Женя спел обо всем, о чем только можно и нельзя. Вот только о том, как лечить разбитое сердце от ссоры с ним, он спеть забыл.
Кирилл вспоминает хриплый шепот Мильковского на ухо, от которого младший каждый раз покрывался мурашками, независимо от того, что говорил ему солист Нервов, и ощущает, как в горле встаёт комок. Он бы, наверное, отдал все, что имеет, за возможность слышать и ощущать это снова и снова до тех пор, пока не оглохнет. Но Женя далеко, он вряд ли даже вспоминает мучающегося от душевной боли парня, который в свою очередь не может перестать даже на пару минут думать о нем.
Обратив внимание на окна дома напротив, Тимошенко замечает, что почти все они потухли, а дорога, совсем недавно горевшая разноцветными огнями, пустует, освещаясь лишь светом фонарей и парой запоздалых машин. «Пора», — думает музыкант и спускает ноги на пол. Соскользнув с подоконника, он отправляется к шкафу. Стащив с себя одежду, он натягивает вместо неё свитер и узкие черные джинсы и, прихватив ещё одну кофту, чтобы было на чем сидеть, отправляется на кухню за бутылкой Джек Дениэлса — его самого верного друга в последнее время, да и по жизни с подросткового возраста. Натянув на себя пальто возле входной двери, но не застегивая его, парень выходит из квартиры, заперев за собой дверь. Со стороны может казаться, что Тимошенко как какой-то наркоман или преступник под покровом ночи отправляется на очередное незаконное дело. К этому добавляется полная отрешенность в глазах и озирание по сторонам. Но на самом деле парень просто боится, что кто-то еще узнает об этом месте, лишив его возможности побыть наедине с небом и своими мыслями.
Подойдя к лифту, Бледный проводит ладонью по взъерошенным черным волосам, крепче сжимая в другой руке горлышко бутылки. Лифт едет до этажа неимоверно долго, будто специально оттягивает момент, давая мрачным мыслям время собраться с самых дальних уголков сознания парня в одну единую лавину, чтобы обрушиться на него под действием алкоголя, вновь поглотив без остатка.
Наконец лифт прибывает на этаж, и музыкант проходит внутрь. Обернувшись в сторону, он замечает женщину, что неодобрительно косится на него, стоя в противоположном конце кабины. Кирилл молча демонстративно отворачивается. Меньше всего на свете ему сейчас хочется видеть каких-то посторонних людей, а уж тем более разговаривать с ними. На каком этаже выходит женщина он не замечает, но приехав на нужный этаж, обнаруживает, что в лифте один.
Покинув кабину, он быстрым шагом направляется к заветной двери. Три ступени, две, одна, и вот он наконец стоит у решетчатой двери, которая отделяет его от заветной цели. Поставив бутылку на пол, он запускает руку в карман пальто. Нащупав холодный металл ключа в кармане, он вытаскивает его. Ощупью отперев большой висячий замок, Тимошенко поднимает бутылку и проходит внутрь, стараясь действовать бесшумно. За пару лет, как он имеет возможность устраивать такие вылазки, он научился открывать дверь и проскальзывать наверх совершенно беззвучно, что было всегда очень на руку.
Толкая хлипкую дверь, Кирилл чувствует, как лицо обдает порыв холодного ветра. Делая два шага вперёд, музыкант останавливается, закрыв глаза, чуть приподнимает голову и расставляет руки в стороны, давая ветру развевать полы его пальто и волосы. Он чувствует себя будто бы на большой сцене самого большого зала. Где-то там, далеко внизу, собрались зрители, что пришли посмотреть на его позор. Все они собрались только ради того, чтобы увидеть жалкого неудачника, что плачет из-за любви, не смея на трезвую голову признаться в своих чувствах, творит много абсолютно бессмысленных вещей как по пьяне, так и на трезвую голову, и совсем не стесняется в выражениях, благодаря чему теряет дорогих ему людей. Будучи человеком публичным, он должен показать себя им во всей своей гнилой красе. Кирилл открывает бутылку и, демонстративно выкинув крышку в неизвестность, делает несколько глотков. Его голова поднята, он актер на сцене театра позора, и это предпоследний акт. Не спеша походя к краю, Кирилл кивает головой, приветствуя воображаемых зрителей, что пришли осудить его. Он не сомневается, что они пришли посмеяться над ним, назвать его жалким, плюнуть в его сторону, и совершенно не против этого. Он заслужил пинки, выкрикиваемые оскорбления в свой адрес, свист, летящие в него тяжёлые предметы. Обычно, выходя на сцену, он слышит радостный визг и аплодисменты, но сегодня совсем иное выступление. Сегодня на сцене не праздник. Это суд, где он главный подозреваемый, а весь зал — безжалостные судьи. Заседание идёт полным ходом, но единогласное решение присяжных выносится совсем не в пользу Бледного. Шаг, другой, третий, и вот он, наконец, приближается к последнему акту спектакля, к исполнению приговора суда. Встав на выступ на крыше, что мешает зимой снегу пластами сползать на землю, заставляя его копиться тут, наверху, пока коммунальные службы не соизволят сбросить его, Кирилл опускает голову, смотря вниз, на землю. Внизу в свете фонаря ходят люди, те самые зрители, свидетели последнего акта. Тимошенко чувствует волнение в груди, от которого становится трудно дышать. Сердце сильней колотится в груди, пальцы холодеют. Но парень упорно продолжает жестокую пытку для своей нервной системы. Всего один шаг и непродолжительный полет отделяют его от мгновенного решения всех его проблем и отправления всех нерешённых дел в список замороженных навсегда. Всего один шаг, и чувство одиночества оставит его навсегда, как и все прочие чувства. Один шаг, и людям больше не придется покупать билеты на концерт «Пошлой Молли», думать о том, помирятся ли они с Женей и из-за чего поссорились, фирма, выпускающая Джек Дениэлс, лишится своего постоянного покупателя, а друзья смогут разделить все его вещи, либо просто выбросить их. Но музыкант не делает его, продолжая стоять на месте, прикидывая, как лучше поступить. Он делает большой глоток. Пальцы трясутся, и парень случайно проливает немного жидкости на себя. Вытерев её с лица рукавом пальто, он сплевывает вниз попавшие в рот ворсинки с рукава. Наблюдая за полетом плевка, он представляет собственный полёт и осознает, что его не держит тут абсолютно ничего. Никто и ничего не помешает ему сделать прыжок, вряд ли даже кто-то будет грустить после. Разве что только коммунальные службы, которым придется убирать его останки с земли, да и едва ли будет их много в его тощем теле. От яркой фантазии кружится голова, и парень, наконец, принимает окончательное решение.
Спрыгнув с выступа, он отходит от него подальше и, бросив на землю старую кофту, прихваченную с собой, садится на неё, вытянув ноги. Он улыбается тому, как ловко снова одурачил большое количество людей, пусть и воображаемых, не оправдав их надежд. Показав в сторону края крыши средний палец, Тимошенко смеётся, запрокидывая голову. Он чувствует свое превосходство над зрителями, что так жаждали последней сцены, которую он у них самовольно отнял, превратив трату их средств на шоу в бессмысленное спускание их в унитаз. Он будет жить, как минимум им всем назло, продолжая глушить алкоголь литрами, ссорясь с людьми и совершая глупые поступки с осознанием того, что самого глупого поступка они от него так и не дождутся. Отсалютовав звёздам бутылкой, Кирилл отпивает виски. Слизнув капли жидкости с пухлых губ, музыкант смотрит в пустоту с той самой наглой ухмылкой, что так бесит некоторых, но всегда заводит Женю, пусть тот и не признается об этом прямо. Мысли о солисте группы Нервы притупляют триумфальную радость, стерев с лица улыбку. Задрав голову, парень смотрит на звёзды. В голову снова лезут воспоминания, ведь раньше он не один сидел здесь, мысленно соединяя хаотично расположенные огоньки в созвездия и размышляя порой вслух на какие-нибудь глубокие темы. Раньше рядом с ним сидел тот, кто поддерживал все негромкие разговоры, на какую бы тему они ни были, на чье плечо можно было по привычке положить голову и, прикрыв глаза, слушать звук дыхания в тишине и единственный человек, кто знал, что у Кирилла есть ключ от этого места и как оно ему важно. В голове Бледного огоньком вспыхивает одно особенно яркое воспоминание, когда парни пришли сюда после окончания туров у них обоих, чтобы вдвоем отпраздновать это событие.
***
— Жень, смотри, — указывая пальцем куда-то в небо, говорит Кирилл. Оба парня лежат на крыше, подстелив под головы куртку Жени, и рассматривают совершенно безоблачное небо. Возле них стоят бутылки с алкоголем, но мужчины и без того уже достаточно пьяны и едва ворочают языками, но, тем не менее, не оставляют попытки поболтать. Проследив за взглядом старшего и поняв, что тот его слушает, младший продолжает:
— Вон та звезда ярче всех остальных. Как думаешь, почему?
— Я ж не астролог, откуда мне знать, — со смешком отвечает Мильковский. — Но вообще да, согласен, она как-то ярче.
— Знаешь что? — Кирилл приподнимается на локте, заглядывая в лицо Жени. — Я хочу подарить её тебе.
— Как ты мне её подаришь, она же тебе не принадлежит? — засмеявшись, интересуется Женя. Кирилл обиженно надувает губы и ложится обратно.
— Не ценишь ты моих подарков, — бурчит Тимошенко.
— Ценю, — возражает Женя. — Давай она будет
нашей звездой? Чтобы каждый раз приходить сюда и искать её. Сделаем такой, скажем так, интерактив.
— Давай, — соглашается Кирилл, улыбнувшись.
***
Бледный вздыхает, глядя на ту самую звезду. Отыскать её взглядом уже давно не предоставляет трудности, музыкант может найти её даже с закрытыми глазами. Сегодня она светит, кажется, даже ярче, чем раньше. Тимошенко чувствует волнами накатывающую тоску. Сделав ещё один большой глоток виски, он достает телефон из кармана. Ему хочется написать Жене, попросить у него прощения за все, наплевав на чувство гордости, но он не делает этого. Открыв переписку с ним в Инстаграм, музыкант пролистывает сообщения. Около последнего, с просьбой перезвонить ему, светится надпись «Просмотрено». Именно во время этого звонка их дружба и треснула, не выдержав натиска всех недомолвок между ними и невысказанных обид. Подняв глаза, Кирилл видит, что возле имени Жени уже не светится значок онлайна или времени последней активности. Теперь там только имя, как в директе любой другой знаменитости. Они больше не друзья, теперь Женя лишь просто знаменитость с экрана монитора, что больше никогда не прочитает и не ответит на его сообщения или реакции на истории, как делал это буквально в первые секунды после отправки сообщений раньше. Кирилл отпивает ещё виски, чувствуя, как алкоголь влияет на разум. От прежней весёлости не остаётся и следа. Бледного снова тянет рыдать, как и всегда, когда он напивается, но теперь у этого желания есть весомый повод, от чего становится ещё более тошно. Делая ещё глоток, парень нажимает на кнопку историй в переписке. Начав видео, он снимает на фоне своих кед и бутылки Джек Дениэлса в руках историю с той самой звездой.
— Сегодня она ярче, — сообщает Кирилл пьяным голосом на видео, после чего завершает его и отправляет бывшему другу. Под сообщением тут же появляется надпись «Просмотрено», и Кирилл чувствует, как по спине пробегает холодок. Он чувствует волнение, как будто он подросток, строчащий сообщения человеку, от которого фанатеет, и замечающий, что они прочитаны.
На экране появляется надпись "печатает", а в верху экрана возле имени Жени появляется значок онлайна. Наконец приходит короткое ответное сообщение:
"Я тоже заметил"
Дрожащими пальцами и с трудом попадая по клавишам, Кирилл набирает, воспользовавшись моментом:
"Приедешь?"
Он и не надеется получить ответ, но и промолчать не может. По его лицу струятся слезы, рисуя мокрые дорожки на щеках, которые он периодически вытирает рукавом пальто. Музыкант чувствует себя разбитым и жалким. Между тем Женя практически сразу читает сообщение и начинает набирать ответ. Кирилл судорожно делает ещё один глоток, чувствуя, что его нервы уже на пределе и вот-вот не выдержат.
"Ты на крыше?", — отвечает вопросом на вопрос Мильковский.
"Да", — печатает Тимошенко. Возле сообщения появляется надпись "просмотрено", но ответа на главный вопрос так и не следует. Парень неотрывно смотрит в телефон, ожидая окончательного "Да" или "Нет", пару раз обновляет страницу, чувствуя, как колотится сердце в груди, но вместо этого появляется надпись "В сети 5 мин. назад".
"Не приедет", — проносится неутешительное в голове Бледного. Обновив еще раз на всякий случай страницу и не найдя никаких обновлений, он кладет телефон около себя вниз экраном, поднося к губам холодное стекло бутылки, чтобы снова влить в себя порцию виски, но глоток получается совсем маленьким. Подняв бутылку на уровень глаз, Кирилл обнаруживает, что та пуста. Еще один друг покинул его, и теперь он здесь в полном одиночестве наедине со своими мыслями и последствиями опьянения. Отбросив бутылку куда-то в неизвестность, он слышит, как она катится, издавая характерный звук, пока не останавливается, встретив на пути преграду. Парень запрокидывает голову, смаргивая вновь выступившие слезы, что крупными каплями все равно стекают по щекам.
Кирилл старательно выгоняет все мысли из головы. Он знает, что стоит ему зацепится за одну, пусть даже самую безобидную, как его поглотит пучина самокопания и разочарования в себе, что в конечном итоге, учитывая, где он находится, может привести к плохим последствиям. Чтобы последствия стали совсем уж трагическими, нужно как минимум две бутылки, и парень внутренне радуется, что прихватил только одну, да и то уже начатую.
Однако не думать совсем не получается. Яркие образы вопроминаний мелькают перед глазами, сменяя друг друга, а в ушах стоит звук слов Жени в момент ссоры, которые он запомнил достаточно хорошо. Тимошенко чувствует надвигающуюся бурю эмоций, что с минуты на минуту накроет его, так что он снова потеряет контроль над собой. Его глаза мечутся по звёздному небу в попытке отвлечься на бесчисленные маленькие огоньки, хаотично рассыпанные по совершенно черному полотну, что кажутся такими далёкими, но вместе с тем и очень близкими. Попытка увенчивается относительным успехом: в поисках знакомых созвездий буря начинает постепенно отступать, так что вскоре Бледный расслабляет напряжённые плечи, вздыхая: сегодня глупостей он не натворит. Желание рыдать тоже постепенно отступает, забирая с собой любые другие эмоции и желания. Единственным чувством остаётся лишь полная опустошенность как в голове, так и внутри, будто бы он кукла, из которой вытащили батарейки. Задрав голову, он молча рассматривает звёзды, блуждая взглядом от одной к другой. Сидит он так довольно долго, пока нарастающая сонливость окончательно не берет верх над телом. Уже практически погружаясь в сон, Кирилл внезапно слышит в тишине скрип двери, ведущей на крышу. Музыкант с ужасом вспоминает, что забыл запереть её за собой, как делал это всегда. Испуганно открыв глаза, он поворачивает голову навстречу звуку, лихорадочно придумывая что сказать, но видит перед собой Женю. Тот молча окидывает привычную картину пьяного Бледного, сидящего на земле, взглядом, в котором трудно прочитать эмоцию, что он при этом испытывает, после чего знаком требует его подвинуться и садится рядом на ту же кофту. Мильковский молча устремляет взгляд прямо перед собой, и Тимошенко делает то же самое.
Кирилл чувствует себя неуютно в повисшей тишине. Осторожно поглядывая на старшего и тут же отворачиваясь обратно, он пытается понять, что тот чувствует и о чем думает, но попытки оказываются тщетны: по задумчивому лицу Жени невозможно прочитать абсолютно ничего. Младший решается на риск. Осторожно положив голову на плечо Мильковского, он напряжённо ждёт, что тот с отвращением сбросит её, но этого не происходит. Женя продолжает сидеть в той же позе. От него веет спокойствием, которое постепенно передается и Кириллу. Убедившись, что солист Нервов совсем не против, Бледный чуть прикрывает глаза, вновь поддаваясь сонливости. Заглянув со своего ракурса в лицо Мильковского, он замечает, что тот неотрывно смотрит в одну и ту же точку. Переведя туда взгляд, он видит ту самую звезду.
— Как думаешь, это знак, что она сегодня такая яркая? — сонным и чуть хрипловатым голосом спрашивает Кирилл.
— Думаю да, — подаёт голос Женя.
— Простишь меня? — уже еле ворочая языком, задаёт самый главный для него вопрос Тимошенко, заглядывая в лицо старшего.
— Ага, — сдается Женя. Помолчав, он запускает пальцы в волосы младшего, слегка взъерошивая их, и добавляет:
— Спи давай.
Бледный послушно закрывает глаза, чувствуя, как внутри только что соединился порванный проводок, запуская ток положительных эмоций и тепла в душу. Он улыбается, ощущая целостность впервые за последнее время, ведь теперь недостающая частичка снова на своем месте.
— Люблю тебя, — произносит Кирилл, не открывая глаз. Он трётся щекой о плечо Мильковского, напоминая большого кота.
— И я тебя, — негромко отзывается Женя, тепло улыбнувшись, не сводя глаз с той самой звёзды.
