Брачные игрища

      Следующим вечером, стоя на балконе с первой в жизни сигаретой — спизженной у младшего брата, — Клод Фролло думает о прошлой ночи. И понимает, что не мог такого вообразить даже во сне. В счастливом или ужасном — хер его знает. Это не главное. Главное — что это выходит за рамки… всего.       Как водится, ничто не предвещало. Он, как всегда, вернулся домой из университета. Как всегда, отогнал машину на стоянку. Как всегда, проверил домашние работы студентов. Как всегда, сел ужинать. Разогрел макароны с котлетой, сделал бутерброд. Заварил зелёного чая. Не так-то просто пережить собрание у президента университета. Даже ему, даже с его выдержкой. Человеческая глупость, безответственность и невнимательность — вот всё, что способно вывести его из состояния душевного равновесия.       Так он думал до… девяти часов вечера вчерашнего дня.       Агнессы — или Эсмеральды, как он называл её дома, — не было. Прозвище с испанским акцентом обронил один из студентов — Пьер Гренгуар. В каком-то смысле, студент уникальный. Умудрился проучиться на половине факультетов, в перерыве даже успел сходить в армию, но не срослось. Как, впрочем, и с Институтом религиоведения. Гренгуар быстро стал известным у деканов, а через них — и выше. Так, что даже до Фролло, вице-президента, дошла слава об уникальном студенте. К счастью, от поступления на факультет физики, некогда оконченный Фролло и по-прежнему нежно любимый, удалось отговорить.       В конце концов, полтора года назад Гренгуар нашёл себя на факультете французской литературы. И даже это не спасло Фролло. Кажется, что-то такое было в «Аватаре» — он захочет тебя убить. Но это методы не Гренгуара. Почему-то именно его — Клода — он выбрал в качестве наставника по жизни, жилетки и хер знает, кого ещё. И читал свои вирши тоже именно ему. Видите ли, такого разностороннего человека ему ещё не доводилось встречать. Тогда Фролло впервые в жизни с тоской посмотрел на свои четыре диплома.       И именно это обстоятельство, раз за разом в течение нескольких лет приводившее Гренгуара в его кабинет, повлияло на обретение Агнессой прозвища. Потому что однажды, когда она сидела у Клода в кабинете после занятий и пила чай, влетел Гренгуар. И увидел её в её любимых изумрудах. И решил, что это лучший момент, чтобы похвастаться познаниями в лингвистике. Фролло даже возмутиться не успел, потому что Агнессе — или, точнее сказать, Эсмеральде, — новое прозвище понравилось. Потом Фролло и сам его распробовал.       Но дома не было ни Агнессы, ни Эсмеральды. Только Клод, телевизор и тарелка макарон с котлетой. Хорошо, что завтра придёт уборщица из клининговой службы «Двор Чудес». Возможно, стоит вызывать их чаще раза в неделю. И не в воскресенье.       Часы показывали 20:57. Смс от Агнессы пришло почти два часа назад. Значит, вернётся не раньше десяти. С этой мыслью Клод досмотрел выпуск новостей и только подумал «а пуркуа бы не выпить коньяка», как за входной дверью раздался грохот, потом она распахнулась…       Блядь.       Держась за косяк двери, стояла Агнесса. И глупо улыбалась, глядя на Клода. Когда же дыхнула в его сторону, он ощупал брови, проверяя, не сгорели ли они. Но прежде чем он успел что-то сказать, она резко достала другую руку из-за спины, врезалась на лету в дверь… В руке болтался пакет с логотипом зайчика-плейбоя.       Блядь.       — Дорого-о-ой, — протянула Эсмеральда, прищуриваясь, — я зн-ю, чем-мы зймёмся севня.       — Да ты же пьяная в стельку! Когда ты успела?       — Ты ингда ткой знуда, — она прошлёпала внутрь, и только тогда он увидел, что она разутая. Вытащила туфли из пакета, поставила на пол и отшатнулась к стене. — Невснимый зану-уда. Как я с тбой жву? — на секунду её лицо приобрело гротескно-задумчивое выражение, но она тут же заливисто захохотала. — Ой ну бро-о-ось. Пдумаешь, посдели с девчкам-ми, выпили, м-м-м… пообщлись…       Клод подхватил её в полёте, она громко чмокнула его в щёку и продолжила изливания:       — К-к я впще могла общаться с этим… м… м-мудаком? Ты не знаешь? К-к Флёр с ним живёт? Не пнимаю.       От упоминания тупоголового качка-переростка, с горем пополам окончившего несколько лет назад факультет экономики, стало ещё хуже, чем от перегара Эсмеральды. Ну нахера, нахера она про него сказала? Время, что она сохла по этому… Фебу, — худшее за все сорок лет жизни.       — Тк во-от, я впще её не пнимаю. Ушла бы уже от него и зжила бы… Я тк рада, что у мня есть ты-ы-ы, — протянула она, оставляя ещё один мокрый след на его щеке.       Потом оттолкнула Клода, отшатнувшись к стене, хитро прищурилась и сказала:       — Я знаю, чм-мы свдня буим зниматься.       — Я тоже. Сначала отведём тебя в туалет, потом помоем…       — Зану-у-уда. Нет! Смтри, что мы с двчкми куили! — она перевернула пакет, вытряхнув оттуда… Вытряхнув оттуда то, что сам Клод не купил бы в жизни.       — Ты… Ты скупила весь секс-шоп?       — Фи-и, конечно нет. Кое-что я ршила кпить с тобо-ой.       Клод вздохнул, напомнив себе, что любит эту… девушку и что сам её выбрал, и что думать надо было раньше, а теперь уже поздно. Наклонился, чтобы убрать всё это в пакет, но его прервала Эсмеральда:       — Э-эй, ты шт дел-ешь? Кло-од, я хчу игра-ать.       Он замер, так и не опустив… предмет в пакет.       Играть. Играть?!       — В монополию? Или, может, в города?       — Зану-уда.       — Ты уже говорила.       — Ты смый зануный зануда. Ну ккие гр-рда? Я хчу п-игрть в рлвые игры!       — Мы это уже обсуждали. Мы не будем играть в студентку и учителя. Это статья.       Эсмеральда показала ему язык:       — Я пмню. Зану-у-уда. В дргую. Кк будто ты злой-злой свщенник, а я вдьма. — Клод неудоменно взглянул на неё; она прокашлялась, выдохнула и повторила: — Злой свящнник и ведьма. Чур я вдьма.       — Эсмеральда, ты… — он схватился за голову. — Пожалуйста, давай ты сходишь в душ и ляжешь спать, а завтра…       — А звтра нчего н-будет. Ты всгда тк гвришь. Нет. Мы бдем игрть с-йчас. Пврь мне, тебе пйдёт сатан… сатун… стана. Првда, у них не бло срен… серен… средве… старй. Пршлось кпить севр… совер… свре…       — Я понял, понял. Не утруждайся так. Если… если я это надену, ты обещаешь пойти в душ?       — М-м, ты пррлессссть, — протянула она с улыбкой, схватила красно-чёрную упаковку и шатаясь, по стеночке уползла в ванную.       Запоздало пришла мысль, что стоило её сопроводить. Эсмеральда, конечно, ловкая, иначе не смогла бы учиться в школе танца при опере Гарнье… Но в её состоянии наебнуться и разбить себе что-нибудь или сломать — проще простого.       Клод вздохнул. Назвался груздем… Вытащил из пакета чёрную упаковку, раскрыл, развернул — и впервые за вечер выматерился вслух. Вот поэтому договоры нужно сначала читать, а потом подписывать. Это не одежда, а какая-то профанация.       — Ми-и-илы-ы-ый, ты уже од-лся? — слащаво пропела Эсмеральда. Несколько протрезвевшая Эсмеральда. Что бесконечно радовало. В отличие от того, на что он согласился.       — Н-да… Почти.       — Я скоро бу-уду. Не скуча-ай!       Он буркнул в ответ нечто нечленораздельное, снова взглянул на костюм. Подумал, что коньяк таки был бы совсем не лишним. Ещё раз выругался. Но костюм никуда не делся. Клод в очередной раз схватился за голову… — и принялся переодеваться.       — Мжно войти?       — Да, — обречённо вздохнул он.       Всё. Мосты сожжены.       Провернулась ручка двери. Клод зажмурился и…       — Свято-о-ой отец, — выдохнула Эсмеральда. — Вам… вам та-ак идёт…       — Прошу, молчи. Я выгляжу, как шут.       — О, свтой отец, я была ткой… ткой… Может, вы хтя бы псмтрите н-мня? — обиженно проговорила она.       Клод открыл глаза и едва не захлебнулся слюнями: его маленький ангел превратился в настоящего демона. Взгляд бегал между чулками в крупную сетку, короткой чёрной юбкой и чёрно-красным корсетом.       — Ты… ты…       — Очень, о-очень плхая девчка. Я бла очень, о-очнь плохой девчкой, свтой отец, — она медленно приблизилась и провела ноготком по его груди. — Как вы мня нак-жете?       — Отправлю спать.       — Эт-то несерьёзно. Вы должны мня сорь… сире… срьёзно наказа-ать.       Из его груди вырвался тяжкий вздох, и Клод потянулся снять с себя то, что Агнесса назвала сутаной. С сутаной это роднило разве что подобие колоратки и крест на… на… Нет, это ужасное богохульство. Но Клод успел только взяться за края… футболки? как Агнесса схватила его за руку:       — Под-ждите, святой отец, мы ещё дйдём до эт-го.       — Перестань так меня называть.       — Кло-о-од, ну мы же играем! Двай представь, что я вдьма, а ты длжен меня… ну… допрсить.       Он недоверчиво посмотрел на жену, прочистил горло, приосанился и, сделав самый строгий взгляд — такой он применял лишь для студентов-должников, — пробаритонил:       — Молилась ли ты на ночь… Эсмеральда?       Эсмеральда застыла на мгновения с круглыми глазами — и рухнула на пол, заливисто хохоча и утирая слёзы.       Клод снова напомнил себе, что любит эту девушку, что сам её выбрал, ну и так далее. И снова подумал, что стоило опрокинуть коньячку. Глядишь, не так тяжко дался бы этот вечер.       — Может… может, ну их, эти игры, а? — с сомнением спросил он.       — Н-уж нет! — решительно отозвалась она, поднялась на ноги и взглянула в глаза Клоду. — Т-ты нкнец надел кстюм, у нас всё-всё ес-сть…       — И… что я должен делать?       — Выбить из мня прзнание! — с этими словами Эсмеральда вытащила из пакета плётку с ручкой в стразах и протянула Клоду.       — Издеваешься?       — Свтые отцы — ик! — умеют обрщаться с плётками. Да-а?       Она попыталась эротично выгнуться и стрельнуть глазками, но её движения скорее походили на лавирование проводницы плацкартного вагона. Наконец, приняв вертикальное положение, Эсмеральда достала моток верёвки. Ярко-красной, блядь, верёвки. И торжественно вручила Клоду.       — Ну Кло-о-од, тыжумный! Я вдьма, тбе надо, чтбы я прзналась. Выб-вай из мня прзнание, — тихим низким голосом проперегарила она ему в ухо.       Он вздохнул, распаковал верёвку, кое-как связал запястья восторженной Эсмеральде…       Нахер ей эти ролевые игры?..       …подвёл к кровати и ещё более низким, чем обычно, голосом повелел:       — Ложись.       — О, свтой отец, я н-в-чём не винвата, — жалобно протянула Эсмеральда, устраиваясь на матрасе. — Я нчего не дел-ла.       Я выгляжу, как порноклоун.       Остатком верёвки прикрепил её руки к изголовью кровати. Эсмеральда продолжала что-то неразборчиво вещать всё тем же жалобным голоском.       Что делать — непонятно. Как вести себя — тоже. Куда деть руки?.. Тут Клод обнаружил, что держит в них плётку. Со стразами. Нет, всё-таки надо выпить.       Когда он отошёл к бару, Эсмеральда дёрнулась и возмущённо крикнула:       — Кло-од, так нел-льзя! Ты длжен меня пыта-ать!       — Пытка ожиданием, — зловеще протянул он, проглотив первую порцию, — самая страшная. Неизвестность способна причинить больше страданий, чем…       — Кло-од! — захныкала она. — Я н-так хоте-ела.       Он допил коньяк, поставил бокал, ещё раз подумал, как отвратительно выглядит со стороны, подошёл к Эсмеральде… Легонько ударил… нет, скорее, погладил её по откляченной заднице мягкими кожаными хвостами плётки. Эсмеральда подняла на него глаза, и Клод увидел плескавшееся в них нетерпение. Ещё несколько раз повторил манипуляцию с плёткой и устало спросил:       — Ты ведьма? Признавайся.       — О да, свтой отец! Очень сильная вдьма.       — Значит, тебя надо наказать.       — О да, святой отец! — возбуждённо воскликнула она и, повинуясь приказу, перевернулась на спину. — Клод, а… а зачем нам одеяло?..       — Ну как же, дорогая, — сказал он таким елейным голоском, что Эсмеральду передёрнуло и она как будто протрезвела, — ты ведь хочешь поиграть в… м-м… средневековый секс, да?       Она не очень уверенно кивнула, впиваясь в Клода взглядом. Но он неторопливо методично расправил одеяло, накрыл им Эсмеральду и стащил с себя то, что она назвала эротическим костюмом священника. Потом залез ей под юбку, снял верёвочки с парой сантиметров кружева, призванные, видимо, символизировать трусики, бросил на пол, залез под одеяло и целомудренно поцеловал Эсмеральду.       — Так вот, — продолжил он, созерцая её покрывающееся ужасом лицо, — им мы и займёмся. Вообще нам следовало бы помолиться перед сном, но опустим эту часть, так и быть. Хорошо, что хотя бы ты… м… одета, — Клод приподнялся и оглядел её костюм, — потому что раздеваться догола не поощрялось. Что ж, — он ещё раз коротко поцеловал её, — можно приступать.       — Фи, эт-так некрсиво, — скривилась она. — Ты мня н-любшь? И вапще, откуд-ты это всё зн-ешь?       — Ты забыла о моих четырёх дипломах с отличием.       Он выдавил лубрикант ей между ног, размазал по члену и медленно вошёл в неё. Эсмеральда выгнулась и, не скрывая удивления, вытаращилась на него. Клод двигался размеренно, входя на всю длину. Когда же начал ускорять темп, Эсмеральда застонала, и он зашикал на неё, закрыв ей рот ладонью. Вскоре он кончил, отвязал её и…       … и дальше всё как в тумане.       Чудом он хватает первые попавшиеся вещи. Чудом же, на бегу, частично в квартире, частично — в подъезде, натягивает их на себя. Чудом успевает схватить телефон, портмоне и ключи. Чудом выскакивает на улицу и прыгает в спасительное такси.       Потому что Эсмеральда, протрезвевшая от злости, носится по дому ураганом. На шум даже не прибегают соседи, — это Клод понимает уже по пути к младшему брату, — наверное, боятся связываться. И их страхи ой как обоснованы...       Жеан с охуевшим видом осматривает брата и давится смехом, когда тот бурчит что-то невнятное под нос, бродя по квартире.       Клод это конечно замечает. Но похуй. Он залазит в холодильник, где из алкоголя только какое-то дешманское пиво, и с кислым видом спрашивает, нет ли чего поприличнее и покрепче. Жеан опять ржёт в кулак и говорит, что сейчас посмотрит. Через несколько минут наполняет вискарём половину бокала для сока, и Клод опрокидывает его одним глотком, замечая круглые глаза Жеана. Потом говорит, что устал и хочет спать. Жеан приносит ему подушку, плед и тоже уходит спать.       Утром они молчат за завтраком. Потом так же молча смотрят телевизор. Когда Жеан после обеда говорит, что ему надо готовиться к занятиям, оживший Клод предлагает помощь, и тот не может отказать.       И весь день Клод, шифруясь, как школьник из пуританской семьи, пишет и звонит Агнессе. Которая — конечно — игнорирует все его потуги помириться.       — Ты всё испортил! … Сраный зануда! … Ты невыносим! … Старый зануда!       «Вьетнамские флешбеки» сотрясают голову на па́ру с лёгким похмельем с самого утра. Она же знает: переодевания и подобное — вообще не его. С другой стороны, за её вчерашний костюмчик можно простить даже его вчерашний костюм…       После ужина с бутылкой дорогого вина Жеан уходит в комнату, оставляя брата в одиночестве. Клод некоторое время гипнотизирует экран телефона, потом прокрадывается в прихожую, тихонько пиздит у Жеана из куртки пару сигарет, зажигалку, уходит на балкон, закуривает и впервые за сутки выдыхает. Медленно затягивается, выпуская дым изо рта, и думает о вчерашнем вечере.       В гул вечернего Парижа врывается звук входящего вызова.