Желать. Отдавать. Получать.

       — Не нужно тебе, дружище, больше пить, — сильные, но заботливые руки подхватили вяло сопротивляющегося Криса Ву и потащили к выходу из бара. Ифань хотел было воспротивиться: нехорошо сбегать с вечеринки, которую сам же и организовал по поводу скорой женитьбы на своей девушке. Но университетские товарищи, кажется, увлечённо справляли торжество без его непосредственного виновника.        Только выйдя в прохладу ночного города, Фань увидел своего благодетеля — Хуан Цзытао. Человека, который со дня вступительной церемонии в универе и до сих пор является одним из самых близких друзей. Направляя его, Тао недовольно щурил глаза: свои раскосые, кошачьи, совершенно колдовские, по мнению Ифаня, глаза.        — Ты меня извини, но я устал и не собираюсь тратить половину ночи на то, чтобы доставить тебя домой на другой конец города, когда сам живу неподалёку. Так что сегодня заночуем у меня? — спросил Хуан и, дождавшись кивка приятеля, продолжил вести его. Ифаню же, признаться, было не впервой уходить из всяких клубов и баров бухим в сопровождении Тао. Так что он готов был следовать за Хуаном повсюду.        Прежде Ифань никогда не был в квартире друга. Зная Цзытао, он ожидал чего-то аскетичного и строгого. И потому удивился, оказавшись в маленькой уютной гостиной, освещённой лишь оранжевым светом торшера и вспышками многочисленных свечек. Пока Цзытао вёл его к софе, неаккуратно застеленной вязаным пледом, Фань скользил рассеянным от алкоголя взглядом по монохромным прямоугольникам старых фотографий и газетных вырезок на стенах, палочкам благовоний, расставленных по углам, и пучкам засушенных цветов, свисавших местами с потолка.        — Ты прости, — смущённо шепнул Тао, убирая один из них от лица Ифаня, — Это всё осталось от бабушки. А я так и не нашёл в себе сил выбросить.        Приложив огромные усилия, Крис вспомнил, что бабушка Цзытао умерла три месяца назад. Он даже присутствовал на похоронах среди немногочисленных родных усопшей. Когда все они уехали, чтобы завершить погребение поминальным обедом, Ифань остался на кладбище со сломленным горем Тао. Хлёсткий промозглый ливень, казалось, промочил и проморозил до костей и самого Фаня, и Хуана, продолжавшего оплакивать вырастившую его женщину. Непонятный порыв тогда подтолкнул Ву обнять парня со спины, поделиться хотя бы малостью своего тепла.        — А на что ей всё это?        — Ну, она подрабатывала снятием порч, сглазов, венцов безбрачия и гаданиями на картах, рунах, кофейной гуще. Полагаю, всем этим она пыталась показать посетителям, что те имеют дело с настоящей ведьмой. Я же считал всё это шарлатанством, но оно никак не влияло на моё отношение лично к ней. В свободные часы она была любимой бабушкой, которая рассказывала сказки и вязала колючие свитера.        Крис плохо воспринимал реальность, но Хуан, кажется, хмыкнул. С трудом он усадил тяжёлого друга на софу и бережно накрыл его пледом:        — Побудь здесь. Я заварю нам чаю.        Оставшись в одиночестве, Крис завернулся в предложенный плед и нетвёрдым шагом прошёлся по комнате. Рассматривая вещи почившей родственницы Цзытао, он почему-то не решался дотронуться ни до одной из них. На вырезках из старых газет кто-то вносил правки на полях и между строк. На статье, гласившей о страшном тайфуне, быстро и внезапно прекратившемся, слово «внезапно» было обведено простым карандашом, а рядом приютился знак вопроса.        Хуан Цзытао, кажется, пошёл за чаем прямо на плантацию и потерялся среди множества кустов. Другую причину для столь длительной задержки на кухне Ифань просто не находил. Но памятуя, как младший не любит, когда его торопят, какое-то время Ву ещё побродил по гостиной, несколько раз проверил время на экране смартфона, и, наконец, охваченный усталостью, кое-как уместился на коротком диване и заснул.        Наутро, отходя ото сна, Крис чувствовал себя на удивление прекрасно. Голова не раскалывалась, не тянуло к унитазу, а из кухни доносился аппетитный запах мяса и жизнерадостный треск кипящего масла. Повинуясь инстинкту человека голодного и не совсем проснувшегося, Ифань пошёл на звук и аромат.        Увиденное поразило его воображение: за плитой, что-то тихо напевая, трудился Цзытао. Короткие шорты демонстрировали бесконечные стройные ноги парня, светлая футболка с растянутой горловиной соблазнительно свисала с оголённого угловатого плечика.        Ифань не сумел устоять. Просто ничего не смог с собой поделать. Стремительным шагом он пересёк маленькую кухню и губами прихватил смуглую тонкую шею. Ожидая получить по лицу, он немало удивился, когда Тао сдавленно вдохнул, выключил конфорку и откинул голову на плечо Криса, открывая больший простор для поцелуев. Ничего подобного к парню, к Цзытао, Фань никогда не чувствовал. Но так ли это существенно, если он сам хочет, а Хуан не против?        Руки пустились по телу Цзытао в поисках открытий: проникли под футболку, остановились на твёрдых мышцах груди, требовательно, но аккуратно ощупали их, легко пробежались по кубикам пресса. Развернув парня к себе лицом, Ифань впитывал взглядом острую линию его челюсти, пухлые губы с вечно приподнятыми уголками, мешки и круги под миндалевидными глазами. Тао красивый, потрясающий. Сколько обеспеченных парней-студентов их вуза обещали Хуану, пареньку из обычной семьи, небеса в алмазах — в обмен на секс. Скольким из них Крис Ву в своё время набил морды, потому что никто не должен так обращаться с его другом. А теперь Ифань сам хотел сотворить с ним… нечто.        Целуя Хуана жадно, голодно, Крис увлекал его в гостиную, где повалил парня на софу, седлая его бёдра.        — Подожди, — ладони Тао остановили пальцы Криса, уже зацепившие кромку шорт.        — Ну что? — нетерпеливо рыкнул Ву. Есть ли в этом мире что-то более важное, чем его желание обладать Тао?        Цзытао небрежно одёрнул на себе майку, не полностью закрыв живот. Жест, призванный остановить Ифаня, напротив, распалил: хотелось легонько сжать зубами доступный участок бронзовой кожи.        — Ты давно мне нравишься. Я тебя хочу. Но мне не улыбается быть на вторых ролях, — жёстко отрезал Хуан, приподнимаясь на локтях, — Если сильно хочешь меня — разойдись с Луной и возвращайся ко мне, я буду тебя ждать. Если нет — больше не тревожь меня с такими намерениями.        Ву Ифань слез с друга, признавая капитуляцию. Мало кто, находясь в шаге от желаемого, способен остановиться и вспомнить о принципах и гордости. Крис внезапно понял, что характер Цзытао притягивает и восхищает не меньше, чем его тело. Поэтому без колебаний тем же вечером сообщил Луне, что уходит от неё, поскольку влюблён в другого человека. С улыбкой выслушав недовольства своей уже бывшей девушки и крики собственных родителей, недовольных срывом столь выгодного для их бизнеса брака, Крис Ву поторопился обратно в маленькую квартирку, завешенную сушёными травами. Отныне каждый день после учёбы он с радостью возвращался туда, ведь там вкусный ужин, потрясающий секс и главное — Тао.        Если поначалу Ифань сомневался в своём взбалмошном решении вступить в отношения с Цзытао и переехать к нему, то позднее удостоверился в его правильности. Потому что в результате получил море заботы, понимания, любви. В сравнении с этим всё, что было у Ифаня до Тао, обнулялось. Хуан Цзытао самый невероятный. И как он не замечал этого раньше?        К сожалению, в дальнейшем их общее счастье постоянно омрачалось некоторыми… странностями. Сначала Луна попыталась наглотаться таблеток, благо, перед этим у неё всё же хватило ума позвонить Ифаню. Тот быстро приехал, и суицида удалось избежать. Когда он, убедившись, что всё в относительном порядке, направился домой, в спину ему прилетело несколько неприятных слов, которые он поспешил забыть. Легко прощать, когда у тебя всё хорошо.        Однажды он проснулся привязанным поясом халата к кровати. Повернув голову, заметил в углу укутанной во тьму комнаты своего парня.        — Мой милый хочет поиграть? — игриво спросил Крис Ву, демонстративно пошевелив обездвиженными руками.        — Не смешно! — огрызнулся Тао. По его дрожащему голосу стало понятно, что случилось нечто серьёзное.        — Что-то произошло?        — Нет, ничего страшного, — Хуан попытался взять себя в руки, — Но спать ты будешь связанным, хорошо?        Это переросло в своего рода ритуал перед сном: когда парни собирались спать, Хуан Цзытао крепко опутывал конечности Фаня и пристёгивал их к каркасу постели. И только когда Ифань взбунтовался, объяснил, что тот ходит во сне. Ву не оставалось ничего, кроме как смириться: не хватало ещё в бессознательном состоянии навредить любимому человеку.        Очередной необъяснимый случай приключился с ним, когда, решив приготовить завтрак, Ву Ифань уловил вспышку, промелькнувшую перед глазами — и всё. В одночасье он потерял способность пользоваться своими органами чувств.        Сквозь туман в голове Крис уловил голос:        — Ифань? Всё хорошо?        Фань не смог скрыть облегчения. Высокий голосок Тао звучал взволнованно, но ощущался таким значимым в этой пустоте, таким родным.        — Нет, — улыбнулся он, — Со мной что-то странное происходит. Я ничего не вижу. Но я так рад тебя слышать.        — Пойдём со мной? — ощущения стали понемногу возвращаться: тёплая ладонь Хуана, плотно сомкнутая вокруг его запястья, медленно направляла. Крис слепо, послушно следовал за ней. Пока в итоге она резко не рванула его вперёд. В этот момент Ифань ощутил, как Цзытао прижался к нему всем телом, и услышал жуткий грохот.        Морок начал рассеиваться. Зрение, поначалу расплывчатое, потихоньку возвращало остроту и представило ему залитую солнцем спальню и тяжело дышащего напуганного Цзытао.        — Что такое? Я сжёг лапшу? — Ифань попытался перевести ситуацию в шутку.        — Чёрт с ней, с лапшой! — нервно отозвался Цзытао и стал порывисто зацеловывать щёки, скулы, губы и лоб любимого, — Побудь здесь, я выйду, — распорядился он и оставил Ву одного в комнате.        После того случая в двери в спальню остались рубленные отверстия, пугающе скалящиеся деревянными ошмётками. Когда Фань спросил, в чём причина, Тао отмахнулся, сказав, что эти двери уже рассыпаются от старости, давно пора бы их сменить.        Ифань не сказал Тао, что видел, как тот выдёргивает из щелей ножи и прячет их в ящик.        Кульминация произошла, когда Ифань, готовясь к семинару, устало откинулся на спинку кресла и выглянул через стекло балконной двери во двор, ощутив потребность приблизиться. Компьютерная мышь из его руки полетела вниз, на пол. Чувствуя невероятное притяжение, Крис шёл к балкону. Проводил глазами падающий к земле осенний лист. Поднял ногу, чтобы перебросить её через перила.        Ему тоже пора лететь.        — Стой! — его обхватили поперёк груди руки Тао, не давая сделать ни шагу.        Опомнившись, Ифань обернулся и обнял своего парня. Он виноват, что сделал любимому больно. А с другой стороны — не виновен. Какое-то наваждение заставило его выйти на балкон, в здравом уме он бы ни за что не пришёл к такому решению.        На удивление, Цзытао не впал в истерику, не стучал кулаками по груди Криса, крича, чтобы тот никогда больше так не делал. Он просто уткнулся носом в плечо своего парня и тихонько заплакал.        Питомцы в их квартире почему-то не приживались. В прихожей стояла клетка с домашними крысами. Ифань очень удивился, когда впервые недосчитался одной, но Цзытао пожал плечами: эти существа живут три года, ничего сверхъестественного. Впоследствии Ву перестал давать им имена: слишком уж часто они умирали. Что не мешало упрямому Тао периодически приносить домой новых особей.        Временами Хуан Цзытао запирался в спальне с непонятными целями, ни под какими предлогами не пуская туда парня. Крису оставалось только подслушивать под дверью, но Ву впоследствии сам себе не мог объяснить услышанное. Среди доносившихся звуков можно было уловить потрескивание огня, удар железного лезвия о дерево, странный писк и вздохи Хуана. Иногда Тао сдавленно шептал и всхлипывал:        — Пожалуйста... Я отдам всё, что захочешь. Можешь требовать любую цену. Но не забирай его у меня. Умоляю!        Ифань сдерживался, чтобы не вломиться и не потребовать объяснений. В такие моменты ему было почему-то страшно их услышать и вообще — перспектива находиться находиться с самым дорогим человеком в одной комнате как никогда пугала. Хуан Цзытао явно что-то знает и молчит. Ву Ифаню не нравятся эти недомолвки и утаивания. Они когда-нибудь потеряют друг друга, потому что боятся правды. Но что если выяснение отношений приведёт к тому же результату? Фань не находил покоя.

***

       В последнее время Цзытао крайне неохотно посещал университет. Неприятно, проходя по коридорам учебного заведения, невольно, чувствуя себя шпионом, выслушивать чужие шепотки: «Смотри, мешки под его глазами стали ещё больше», «Он вообще спит?», «Он какой-то бледный», «Он нездоров?», «У него рак», «Рак», «Рак!»        — Тао? — услышав тихий зов и почувствовав робкое прикосновение, Хуан поднимает голову, до этого камнем лежавшую на сложенных руках, и глядит прямо на девушку, подсевшую к нему за парту. Мими, одногруппница, на мгновение тушуется, но вскоре возвращает парню уверенный взгляд и тихонько, но взволнованно, продолжает:        — Я просто хочу сказать… Всё будет хорошо, вот увидишь! Медицина сейчас способна на многое. У меня ведь тоже была опухоль, но мне помогли. Мы вместе поищем врача, хочешь? Только, пожалуйста, не сдавайся, если ещё можешь!        Хуан Цзытао кривит на лице улыбку, успокаивает Мими, заверяет, что у него и без вмешательства врачей всё хорошо, он просто немного устал. Послать девчонку с её грёбаным сочувствием мешает только то, что она, кажется, действительно переживает. Уходя на место, она периодически обеспокоенно поглядывает на одногруппника. И только убедившись, что Мими больше не смотрит, Тао перестаёт улыбаться и нащупывает в сумке потрёпанную тетрадку.        У него не рак. Он, вероятно, болен. А Крис и вовсе на грани жизни и смерти. И самое страшное — Хуан Цзытао, кажется, к этому причастен.        В один серый, грязный, дождливый и безрадостный сентябрьский день парня настигла новость ещё хуже, чем сам день. Ифань пригласил и без того порядком расстроенного Тао в кофейню неподалеку от учебного корпуса и за чашкой мерзкого, горчащего капучино с широкой улыбкой сообщил, что намерен сделать своей замечательной Луне предложение.        Поздравления с будущей помолвкой и пожелания счастливой совместной жизни — это всегда прекрасно и трогательно, но явно не тогда, когда их приходится из себя буквально выдавливать. Однако слепой от счастья Ифань остаётся доволен и продолжает вещать что-то, от нетерпения перебивая самого себя. А Хуан Цзытао смотрит на человека, которого считает самым близким, и с горечью заключает, что они совсем друг друга не знают.        Он влюблён. Он столько лет молчал. Почему Ву Ифань, утверждавший, что читает Тао между строк, не видит? Ну, вероятно, ему просто невыгодно замечать очевидное. Либо весь белый свет ему затмила Луна. Луна, которую Тао зря недооценил в своё время. Думал: ну какую симпатию может вызывать девушка, буквально навязанная практичными родителями?        Всё начиналось довольно безобидно: Крис виделся со своей наречённой каждые выходные. Ифань после этих встреч вскользь упоминал, что они, на удивление, оказались отнюдь не столь нудными и неприятными, как он ожидал. Но по мере превращения Луны из случайной знакомой, скрашивающей уикенды Криса Ву, в его официальную девушку, ситуация приобретала всё более отвратительный для Тао оборот. Некогда домосед Ифань всё реже ночевал дома, всё чаще показывался в обнимку с бутылкой чего-то покрепче чая, забил на учёбу, стал более резким, грубым и практически свёл на нет прогулки с Цзытао, а их разговоры со временем приобрели форму монолога о бесценной Луне.        Порой Тао, сам увязший в Крисе, спрашивал у того: «Неужели можно стать настолько зависимым от кого-то?» Но так и не задал по-настоящему беспокоивший его вопрос.        «Она правда лучше меня?»        И только сидя в затрапезной кофейне, пережив известие о том, что его любимый мужчина женится и осознав, что мир от этого не разрушился и не укрыл их всех обломками, Тао честно ответил себе: нет. Кто успокаивал по телефону взволнованных родителей Криса, когда тот пропадал ночами вне дома? Кто договорился с преподавателями, чтобы те приняли задолженности Ифаня за семестр? А кто среди ночи срывался в разного рода злачные места города на такси, чтобы депортировать порядком перебравшего друга домой?        Цзытао яростно посмотрел на возлюбленного. «Это я заботился о тебе. Это я всегда был рядом. Это я старался тебя радовать. Люби меня!»        И в этот момент почувствовал, как закипает в жилах кровь, и с ней смешивается горячим бурным потоком сила: обжигающая, разрушительная. Хуан никогда доселе не испытывал подобного могущества. Парень вдруг осознал. Он может управлять и подчинять своей воле.        Если они с Ифанем не будут вместе, это закончится плохо для обоих.        Когда бабушка ещё была жива, она пыталась рассказать Цзытао о своих способностях, но тот только отмахивался. Все эти мистические вещи, которыми окружала себя его родственница, парень объяснял не более, чем способом женщины зарабатывать себе на жизнь. Поэтому слегка удивлялся и даже порой раздражался упорству, с которым бабушка продолжала поднимать тему наследия.        — Смотри, — устало выдохнул однажды Тао и продолжил: медленно, терпеливо, будто ложка за ложкой скармливая капризному ребёнку манную кашу, — Представим на мгновение, что ты передашь свой талант мне. Но разве магия, если она и реальна, не является внутренней силой самого человека? В таком случае, неужели её возможно купить, обменять, получить в наследство или в дар от кого-то ещё!?        — Мой милый, — снисходительно улыбнулась старушка, — В том-то и суть, что способность к ворожбе — неотрывная часть твоей сущности. Она просто существует и всю жизнь живёт в тебе, и с ней нельзя ничего сделать. От тебя будет зависеть только одно: готов ли ты смириться с ней, принять её, обуздать, извлекать из неё выгоду или будешь отрицать и подавлять в себе?        Тао не нашёл, что ответить. В голове проплыл момент, когда к нему впервые пришло осознание, что, в отличие от других знакомых парней, активно увивающихся за многочисленными девушками, он сам предпочёл бы в своей постели притягательное мускулистое тело Криса. Как он пытался утопить это влечение в объятиях многочисленных партнёрш, пока не остановился и не признался себе самому, чего конкретно ему не хватало в этих женщинах.        Это был первый раз, когда Хуан решил, что бабушка может быть и права. Но поклялся себе, что скорее съест все её карты таро, чем признается даже шёпотом, что допустил подобные мысли.        В страшную ночь, когда она умирала, Хуан Цзытао был свидетелем. С ужасом он смотрел и видел невероятное: его родственница, до последних дней отличавшаяся хорошим физическим и душевным самочувствием, металась по постели, кричала и вопила нечеловеческим голосом, её корёжило и ломало. Когда Тао, будучи не в силах наблюдать за страданиями близкого человека, потянулся за мобильником, чтобы вызвать скорую, бледная скрюченная ладонь резко и болезненно перехватила его кисть.        — Нет, — на мгновение она будто снова овладела собой, и потемневшие её глаза смотрели на внука цепко и осознанно, — Они не помогут. Просто скажи… Что готов. Что согласен принять наследие.        — Согласен, — горячо закивал парень. В колдовство он всё ещё не верил, но не хотел отягощать и без того крайне мучительную агонию бабушки отказом.        Судорога понемногу отпустила тело женщины. Хватка её рук на ладони Цзытао ослабла, перейдя в нежное, любовное поглаживание. Бабушка расслабилась, закрыла глаза и улыбнулась. Она выглядела так, будто смерть забрала её тихо, во сне, не подвергая пытке длиной в несколько минут.        «Хоть кому-то стало легче» — мысленно хмыкнул Хуан, прежде чем забиться в угол и зарыдать.        Придя домой из кофейни, Хуан Цзытао бросился к записям бабушки. Сидя на любимой ею при жизни софе, завернувшись в связанное ею покрывало, парень внимательно и терпеливо пробегал взглядом многочисленные страницы. Заговоры на удачу, способы снятия порчи, заклички, усмиряющие жару или бурю… И как назло, ни одного приворота.        Парень уже почти засыпал, когда среди заголовков нашёл нечто стоящее. Обряд, позволяющий исполнить самое отчаянное, сокровенное желание. В скобках на полях было указано, что обращаться к нему стоит только сильному колдуну и только в случае самой крайней нужды.        Цзытао пальцами протёр сквозь веки глаза, в которых уже плыло от напряжения. Если он решится, это колдовство потребует от него сил и навыков, которые другие маги тренируют в себе годами. Так стоит ли идти на подобный риск?        А с другой стороны — сможет ли он спокойно наблюдать за тем, как Фань, довольно улыбаясь, ведёт возмутительно красивую Луну под венец, обнимает её и целует? Гневно выдохнув сквозь зубы, Тао решился. Ну что ж, времени на постижение магического опыта у него нет: неизвестно, насколько быстро Крис и его родители подсуетятся со свадьбой. Другого выбора не остаётся.        Углубившись в изучение обряда, Хуан продолжал судорожно размышлять. Желательно, чтобы в момент осуществления колдовства и некоторое время после него Ифань находился в пределах видимости: неизвестно, как сработает эта магия. Можно зазвать его в гости, дождаться, пока уснёт, провести ритуал и понаблюдать.        Сама судьба благоприятствовала замыслу: Крис не успел даже предложение сделать, но уже позвал своих близких знакомых забуриться в клуб по этому поводу. Цзытао оставалось всего лишь дождаться,пока возлюбленный напьётся и окажется в его руках и его квартире. Уйдя на кухню, парень достал из ящика металлическую коробку, в каких обычно хранят сахар и крупы, аккуратно положил на её дно упаковку свечей, зажигалку, несколько пакетиков специй, пучок бабушкиных сухоцветов, маленькое круглое зеркало, кольцо, моток красных ниток, иголку, ножик, фотографию. Торжествующе прижал коробку к груди, как невиданной силы оружие, способное победить непримиримого врага.        На цыпочках, чтобы не нарушить сладкий сон Ифаня, прокрался в бабушкину спальню, где предварительно передвинул всю мебель к стенам. Закрыв и занавесив окна, заперев входную дверь, Цзытао продел красную нить в ушко иглы, а нить, в свою очередь — в кольцо. Получившийся маятник привязал к люстре. Выйдя в середину комнаты, окружил себя двенадцатью свечами. Ещё одну поставил перед собой. На ней нацарапал иглой «Ву Ифань» и поджёг. Взяв в руки зеркальце, навёл его на горящую свечку и медленно вращал по кругу: пламя застыло в отражении, и, находя в нём нетронутые фитильки, перекидывалось на них.        Теперь следовало в определённом порядке сжечь травы и специи, произнести заклинание. Проделав всё это, Тао вытащил на свет фотографию. Ритуал требовал жертвы. И теперь фото, где парень вместе с родителями и бабушкой — единственную память о том, что когда-то они были рядом и счастливы — съедал дотла золотистый огонёк, не обжигающий при этом пальцы Хуана.        Тао взглянул на люстру. Кольцо, висевшее на ниточке, трепыхнулось и закачалось из стороны в сторону: можно загадывать.        — Я желаю, — взволнованно шепнул Тао, — Чтобы Ву Ифань влюбился в меня и был только со мной! — под конец фразы парень уже повысил голос от нетерпения.        Маятник закачался судорожно: магия внемлет и понимает.        — Спасибо, — поклонился Тао и задул свечу. Остальные постепенно гасли сами собой.        До утра Хуан Цзытао не сомкнул глаз. Приютившись на подлокотнике софы, он внимательно следил за лицом Криса. Тот не выказывал никаких симптомов, свидетельствовавших о чём-то опасном. Глядя на безмятежное лицо любимого, слушая его ровное и глубокое дыхание, порывисто и невесомо поглаживая его волосы, Тао ощущал приливы щемящей сердце нежности. Спустя несколько часов Цзытао заставил себя оторваться от Фаня, дабы приготовить ему завтрак.        Последствия ритуала превзошли все ожидания парня: Ифань очевидно был от него без ума. Имея теперь возможность свободно обнимать, целовать, признаваться в любви и купаться в ней, Тао ликовал. Он желал Криса Ву — он его получил. И просто так никогда и никому не отдаст!        В одну из ночей Цзытао проснулся в холодной постели. Встревожено вскочил: а если магия испарилась, и Фань ушёл!? И только тогда перед ним предстал воспаривший над комнатой изломанный силуэт. Судя по тишине, Ифань дремал. Будить его, скорее всего, нельзя: испугается, упадёт. Опустив Криса на землю, парень обездвижил его, чтобы вновь не взлетел и не поранился. Успокоившись, лёг спать.        Отходя от странного сновидения тем же утром, Хуан про себя посмеялся над играми своего сознания. Пока не открыл глаза, и не увидел рядом с собой объятого сном Криса, привязанного к каркасу кровати.        Что происходит? Это какое-то следствие обряда? Будет ли оно единственным?        Какое-то время, на радость Цзытао, кроме ночных полётов, ничего страшного не случалось. Крис удовлетворился скормленной ему легендой о лунатизме, и выглядел вполне счастливым. Пока не решил соорудить им завтрак.        Сначала Хуан даже не понял, что творится. Движения Фаня напоминали попытки мухи вырваться из липкой сети паука. Ножи он заметил позже. Они буквально зависли над возлюбленным.        — Ифань? Всё хорошо? — осторожно спросил Тао.        Крис оглянулся на голос. Острия ножей угрожающе повернулись вслед за ним и указывали на самого Хуана.        — Нет, — Фань улыбнулся, и от этой улыбки по спине Тао пробежал холодок, — Со мной что-то странное происходит. Я ничего не вижу. Но я так рад тебя слышать.        — Пойдём со мной? — протянув свою ладонь, Тао повёл Криса в спальню, недоверчиво поглядывая на лезвия, как на опасного дикого зверя. Те застыли, но, стоило Ифаню переступить порог другой комнаты, ринулись за парнями.        На действия у Тао было несколько секунд. Захлопнув дверь и став к ней спиной, он заслонил Криса.        У того, казалось, снова не возникло подозрений. А Цзытао, улучившего момент, чтобы незаметно убрать ножи, ещё полчаса трясло от страха. На этот раз им повезло, но в другой раз всё может закончиться иначе.        В поисках ответов Цзытао вновь прибегнул к записям бабушки. Проводя ритуал, он всё сделал в точности так, как было написано, однако, кое-что всё ещё вызывало сомнения. Ничего не происходит из ничего. Оказывая магу услугу, сила требует равноценную дань. Судя по всему, то, что было для него самым дорогим, магия посчитала несущественным. И позарилась на то, что Тао никак не мог отдать.        Рассуждая снова и снова, Хуан убедился, что дело именно в жертвенном даре. Возможно, Луна была создана для Криса. У них могли быть дети. Тут вмешивается Тао и противостоит судьбе. Не даёт появиться на свет как минимум одному человеку. Что может противопоставить такому фотография, пусть и самая ценная для заклинателя? В данном случае жизни эквивалентна только жизнь.        Заговоры, оттягивающие действие злого рока, тоже требовали жертв. В их качестве Цзытао каждый вечер использовал крыс, стараясь не думать о том, что таким образом приравнивает жизнь незаменимого для него мужчины к жизни животного. Осуществляя ритуалы, парень чувствовал присутствие силы. Если она имеет собственный разум, значит, может его слышать?        — Пожалуйста... Я отдам всё, что захочешь. Можешь требовать любую цену. Но не забирай его у меня. Умоляю!        Защитные обряды на какое-то время приносили им облегчение. Тем не менее, Хуан Цзытао понимал: чтобы окончательно спасти их обоих от опасности, следует отменить желание. Вернуть всё как было.        Но лёжа с Ву Ифанем в кровати, бродя руками по его телу, полной грудью вдыхая запах его волос, Цзытао не решался. Фань такой ласковый, такой желанный и необходимый… Как от него отказаться?               Тао хотелось спрятаться под внимательными взглядами сокурсников. Шептались они тише обыкновенного, но пальцами указывали на него уже в открытую. По недавно приобретённой привычке Хуан обернулся. Вместо отпечатков ступней на полу от его шагов оставались строчки, выведенные почерком, похожим на бабушкин. Тао слегка наклонился и прочёл :«убийца», «убийца», «убийца», «убийца»…        Вжав голову в плечи, Цзытао забежал в аудиторию. Попытавшись успокоиться, он прошёлся взглядом по понятиям и схемам, начертанным на доске. Но мел прямо на глазах из белого становился красным, записи начали смазываться, растекаться, трансформироваться. Перед перепуганным Тао возникла большая кровавая надпись:        «Ты — убийца».               Звонок будильника был подобен звуку дрели, ввинчивающейся прямо в мозг. Цзытао резко поднялся на постели.        — Проклятье! — раздражённо отозвался он и, чтобы отвести душу, запустил подушкой в будильник, попутно сшибая с тумбочки фоторамку. Неохотно встал, чтобы поставить рамку на место. Подняв фотографию, парень замер. На ней были изображены они с Крисом в обнимку: тогда ещё счастливые и беззаботные. Теперь с ними творится всякая бесовщина, и даже на фото их разделяет вертикальная трещина, возникшая от удара стекла об пол. Проведя по сколу подушечкой пальца и слегка её оцарапав, Хуан перевёл взгляд на Фаня. Тот беспокойно метался по кровати во сне.        Цзытао поджал губы. Он ненавидел Луну, но отношения с ней не убивали Ву. Ифань стал таким благодаря их любви.               Сидя на паре, вместо лекции он был полностью поглощён чтением. Строчки из бабушкиной тетрадки застывали путаной вязью в голове Цзытао. Он мало что понимал из прочитанного, кроме одного: чего-то настолько сильного, чтобы разрушить колдовство, которое он навлёк, просто нет.        Начав, наконец, механически конспектировать рассказ преподавателя, Тао размышлял. Его магия осуществила обряд и обеспечила исполнение желания. Стало быть, источник всего — его внутренняя сила. Которая исчезает только вместе со смертью колдуна. Если он убьёт себя вместе с магией, она, возможно, прекратит своё действие.        И сделать это следует сегодня же ночью, решил Тао, когда тем же вечером не позволил Ифаню спрыгнуть с балкона.

***

       — Фань, — позвал шёпотом Тао.        — Мммм? — отозвался Крис, находясь между сном и явью.        — То, что я совершу, необходимо. Утром не вини себя, хорошо? Когда найдёшь меня, вызови скорую и полицию. Я очень люблю тебя.        Успокаивающий поцелуй в висок и шаги из комнаты. Голова Ифаня постепенно тяжелела, пока в ней не прозвучал звоночек.        «Скорая»? Что?        Фань подорвался с дивана, на котором вздремнул. Далеко Цзытао уйти не мог. Его не было ни на кухне, ни в ванной. Оставалась только спальня, дверь которой, как обычно, заперта.        Разбежавшись и с силой приложившись к ней плечом, Ифань свернул её с петель и упал на ковёр. То, что предстало перед ним, было ужасно. И при этом — настолько завораживающе, что Крис не осмелился воспрепятствовать.        Цзытао сидел в полумраке на полу спиной к нему среди живых цветов и свечей и сосредоточенно шептал непонятные слова. Замолчав, он глубоко вдохнул густой дым благовоний и, обернувшись, взглянул прямо на Ву. Когда Хуан встал и пошёл к нему, а свечи, вслед ему, постепенно гасли, Крис инстинктивно отшатнулся. Усмехнувшись, Тао сунул руку в карман шорт. Металлический блеск, взмах — и по его запястью медленно разливается вишнёвая кровь.        Впоследствии Крис не мог вспомнить, как он бежал за бинтом, попутно набирая номер скорой помощи и сбивчиво объясняя случившееся. Волновало его только одно: даже давящая повязка не помогла остановить кровотечение, и к приезду неотложки парни сидели в объёмной бордовой луже.        — Зря ты помешал мне, — слабо произнёс Цзытао.        — Почему ты так говоришь? — недоумевал Фань.        Лёжа на носилках в реанимобиле, Хуан рассказывал. Как долгое время боролся со своими чувствами. Как ревновал Криса и завидовал Луне. Как пытался победить свой эгоизм и принять будущую свадьбу Ифаня и его девушки, но понял, что не способен на подобное самопожертвование. Как в итоге околдовал Криса.        — Ну что? — горестно фыркнул Тао, — Заслуживаю я твоей помощи?        Крис промолчал. Услышанное шокировало. У него могла бы быть собственная семья с Луной, спокойствие родителей, дети. И тут появился Цзытао и решил всё за двоих!        Секунду погодя, Ифань ответил:        — Заслуживаешь.        Ву не желал смерти никому, даже Тао. Особенно Тао.        Но тот начал биться на носилках:        — Ифань… Прими мою силу. Прошу.        — Что случится, если я это сделаю? — насторожился Крис.        — Если в тебе нет способности к ворожбе — ничего. А я умру в покое.        — Нет, — твёрдо ответил Ифань. Несмотря на то, что за мучениями любимого наблюдать больно. Пока есть хотя бы шанс довезти его в больницу живым, упускать его нельзя.        Пока врачи боролись за Хуан Цзытао, Крис Ву дожидался в приёмной — в палату не пустили. Медики пробегали мимо него туда-сюда, доставляя всё необходимое для переливания. Ифань даже слышал, как разглагольствовала одна медсестра: допустимо ли, мол, тратить донорскую кровь на того, кто добровольно отказался от жизни? Конфликт парень затевать не стал: пусть себе болтают, главное — чтобы свою работу делали.        Закрыв глаза, Фань воскресил в памяти вечер, когда Луна позвонила ему, рыдая:        — Ифань, приезжай, пожалуйста.        Прибыв, Ву обнаружил её одну в огромном пустом доме, сжимающую в одной руке бутылку с вином, а в другой — открытый пузырёк с таблетками.        — Совсем глупая? — отобрав препарат и алкоголь, Ифань принёс ей подсоленную воду: неизвестно, не наглоталась ли она в его отсутствие, — Пей, пей!        Придерживая волосы девушки, когда она очищала желудок, Крис поразился тому, какая любовь эфемерная вещь. Ещё неделю назад парень хотел вступить с ней в брак, в то время как сейчас ощущает только жалость (разве дело — убивать себя из-за него-эгоиста?) и опасение (если Луна серьёзно пострадает — её отец, и так недоброжелательно настроенный после расставания, сильно подпортит жизнь его родителям).        Вежливо придерживая её за локти, помогая забраться в карету скорой помощи, Фань уже засобирался домой, когда Луна, взглянув на него исподлобья, тихо, но отчётливо бросила:        — Я не знаю, кто твоя новая. Но желаю всей душой, чтобы однажды она сделала тебя таким же несчастным, как ты — меня!        Сидящий в коридоре больницы Ифань сдерживал порыв позвонить своей бывшей со словами: «Твоё пожелание полностью осуществилось. Теперь ты довольна?»

***

       В 06.08 Хуан Цзытао диагностировали клиническую смерть.        Парень ощущал невероятную легкость. Ему предстоял короткий путь, в конце которого его ждал некто. Некто олицетворял всё, в чём Тао нуждался сейчас: любовь, принятие, прощение. И почему-то безумно напоминал Криса. Мешали только руки, цепко обхватившие грудную клетку и тянущие назад…        Ровная нить пульса на кардиомониторе дёрнулась и заколебалась равномерно и ритмично. Веки Цзытао дрогнули и приоткрылись.        Врачи, запустившие его сердце, вскоре покинули палату. Но дверь комнаты приоткрылась, запуская Криса, присевшего на край кровати. Тао испуганно сглотнул: он был откровенен с любимым, потому что верил, что в итоге не выживет. Как поступит с ним Ифань теперь?        Крис Ву сидел, глядя на встревоженного Цзытао. Как им общаться после всего, что Ифань знает? Как отпустить Тао, ставшего буквально всем?        Хуан Цзытао опешил, когда Ву Ифань взял в свои руки его кисть и поцеловал открытую ладонь.        — Если я захочу уйти… — подал голос Крис, — Не отпускай меня, ладно?