Моя – Твоя — боль

—Мы же никогда не сможем. Как нормальные люди с тобой, Джордж. Ты понимаешь не сможем. Мы в шкафу, мы заперты здесь. Фред вдавился в одеяло, а Джорж крепко прижался к нему, дыша на ухо горячим дыханием. Его, та самая минута отчаяния, когда он не мог дышать и слезы подступали к глазам, вытекая против его воли, а Джордж собирал их губами. Им не было место в этой истории, они были одни, в этом маленьком мире и именно поэтому все случилось. Быстро и горячо, сложно и нежно. —Все хорошо, родной. Все хорошо, я рядом. Я всегда буду рядом, не переживай. Я и ты, — мы со всем справимся. Он приподнялся на руках. Подтягивая его к себе, баюкая словно ребенка в страшный шторм, он хотел только одного, чтобы тот перестал плакать. Он не выносил его слез, не мог; ему хотелось спрятаться, убежать и никогда больше не видеть, как соленая вода капля по капле стекала вниз по его щеке. Парень быстро обцеловывал его лицо горячими губами, собирая слезы и проглатывая их одну за другой. Затекая в горло, они сталкивались с собственными и гнались наверх Фред. Фред. Фред. Всегда такой сильный Фред сейчас плакал, захлебывался и Джордж ничего не мог сделать. Нужно было только ждать, но так невыносимо было это делать, на кусочки разрывалось сердце, которое он когда-то отдал брату, а теперь собирал на части. —Мы загнаны, Джорджи. Фред всхлипнул и посмотрел ему в глаза. В теплые глаза, нежные, яркие, самые понимающие и добрые. Боже, он так сильно любил их, что даже становилось страшно, как они стали неделимым целым, и теперь даже ночь без него казалась вечностью. Сейчас же все хорошо – он рядом, но почему так сильно хочется умереть и никогда не видеть его глаз, просто не знать, что он существует. Не помнить. Быть всю жизнь одному и не знать, что можно вот так лежать одним целым и чувствовать, как тепло разливается по всему телу, от пят до макушки. «Ты причина, братец. Ты. Все из-за тебя. Мы не могли врать себе всю жизнь, но как сладко было купаться в ней ещё и еще», – Фред терял сознание, глядя ему в глаза. Это было безумие – так сильно привязаться, зная заранее, что все обречено. Последние мысли, бившиеся в нем, затихли. *** Всем отмерено время и сейчас для них перевернули песочные часы. Все было давным давно решено и сейчас был просто один миг, оттягивающий самое страшное, пронзительное. До которого оставался один шаг, где они все ещё любили стоять на краю. Право выбора – глупая шутка, которую придумали те кто не понимают слово «заранее». А пока в этой комнате, где за окном падал дождь, так же как слезы стекали с лица одного из братьев, два самых близких человека лежали рядом, успокаивая друг друга, предаваясь мечтам и надеждам. —Тише. Я рядом, я люблю тебя. Все хорошо, мы всегда будем вместе. Фредди, ты веришь мне? Ответь же, солнце. — Джордж поднял подбородок брата своими пальцами к себе и дыхание натянулось, словно тонкая нить. Между ними было несколько сантиметров, и так горячо и душно было везде; куда не кинь взгляд, его пронырливые красные глаза в слезах. Никуда от них не деться и никто их сейчас не сможет остановить от того, что вырывается прямо из сердца. В исступлении Фред кинулся к его губам и вцепился в них, как утопающий вцепляется в круг и тихо застонал. Джордж сжал его и прижал к себе, сгребая конечности в один большой ком. Губы сами задвигались в танце, и целуя, он начал, что-то бормотать. —Мои руки, твои глаза, я люблю тебя, чтобы не случилось, я всегда буду рядом с тобой, пусти меня в свои ресницы, я ножом скреплю наши узы. Мои мысли в твоём сознании, твое тело будет со мной. Мы вечны также, как вечен любой. — Шептал он какое-то глупое стихотворение, вычитанное из магловской книжки. Он увидел его давно, но эти строчки всплыли в памяти только сейчас. Парень вспомнил тот ужасный магловский книжный, куда их всех вместе затащил отец. Артур восхищённо рассказывал о литературе средних веков, но Джорджа занимала лишь красивая лампа над потолком, об которую бились мухи, но через несколько секунд его позвал Фред. —Ты только посмотри, братец. — Он восхищённо оглядел полку, витиеватую, такую же, как и книги на ней. Лёгкий сквозняк трепал переплёты. Мальчишки никогда не питавшие любви к книгам с неким благоговением уставились на них. Им послышалось, что книги разговаривают друг с другом, признаются в любви, шепчут самые горячие речи. Такие же горячие, как и прошлой ночью выстанывал Джордж. Брат покраснел и скрывая смущение усмехнулся. —И давно ты увлекаешься стихами? Я чего-то не знаю о тебе? Фред улыбнулся от этого глупого вопроса. Как можно не знать мыслей того, кто является тобой на самом деле. —И давно ты краснеешь, глядя на полку с книгами? — Джордж в возмущении хотел, что-то проговорить, но замолчал и схватил первый попавшийся сборник, тот оказался Рудольфа Салеоманта. Парень обошел его и зашёл сзади, пройдясь дыханием по мягкой шее. —Или может причина во мне? Джордж задохнулся. Именно в эти моменты у него сносило крышу и он хотел отдаться ему прямо сейчас, здесь на этом столе, чувствуя теплое тело над собой. Покрываясь отметинами и ни о чем не думая. Книги все ещё была у него в руках. Фред лишь поддразнивал его, то спускаясь, то поднимаясь, шепча на ухо о чувствах. Парень раскрыл книгу наугад и пока мог соображать посмотрел на страницу. «Мои руки, твои глаза, я люблю тебя, чтобы не случилось, я всегда буду рядом с тобой, пусти меня в свои ресницы, я ножом скреплю наши узы. Мои мысли в твоём сознании, твое тело будет со мной. Мы вечны также, как вечен любой». —Что ты творишь со мной, мерзавец! – Сборник выпал у него из рук, тот резко повернулся, братья оказались лицом к другу. И теперь уже оба, не смогли ничего сделать и лишь жадно приникли к друг другу, обвивая шею руками, путаясь в словах и жарких объятиях. — Никогда, никогда, не оставь меня, я всегда буду оберегать тебя, родной. — делился он мыслями с братом. Буквы лопались пополам, пропадая в каждом из них. Им было все равно, что их, кто-то увидит. Господи, им было настолько наплевать, что войди сюда Молли, они бы даже не оторвались друг от друга. Сейчас никого не было, кроме Фреда и его мягких податливых губ, которые хотелось бесконечно трогать. Его рук, пальцев, шрамов, которые они получали вместе. До боли знакомый и родной. — Мой, мой Фредди. Все было ужасно неправильно, но от этого Джордж все бесстыднее целовал брата. *** Воспоминания заняли долю секунды и он снова здесь, рядом с ним. Ещё несколько секунд и Джордж сам заплачет, не сможет выдержать его слез. Такие счастливые несколько часов назад и такие несчастные сейчас —тонущие в общем горе. «Милый, родной, волшебный, ты всегда был рядом и будь сейчас пожалуйста. Я очень тебя люблю. Не помню сколько раз я произнес эти слова, кажется миллионы раз, но ты ни разу не сказал мне, что устал и поэтому я говорю их всегда.» — Кричал про себя он, надеясь, что брат его слышит. Кажется это сработало, парень перестал захлёбываться в слезах и обмяк в его руках мягкой плюшевой игрушкой. Той которую ему подарили в детстве, ту которую он сейчас обнимал. —Извини, я сорвался. Снова. — Глухо пробормотал Фред, утыкаясь мокрым лицом в пижаму Джорджа. Мягкая ткань орошеная слезами в той мере, когда ее можно было выжимать, податливо приняла форму его лица. Фред судорожно цепляясь в его обьятия, мечтал лишь о месте, где бы им не пришлось бы скрываться. Пряча по углам любовь и рассыпая нежность каждый раз когда кто-то невзначай касается другого. Миллионы взглядов, тысячи улыбок и все только для него. Джордж, выдавил улыбку от которой уже появлялись круги под глазами. —Слушай, ты мог бы перестать извиняться? А то скоро мне начнет казаться, что тебя подменили. — И поцеловал Фреда в макушку. Он решил спуститься поцелуями ниже, но дойдя до губ, не сдержался, впился в них вымученным движением. Вложил туда всю ненависть к этому миру и любовь к существу, которое дрожало у него в объятиях. Он бы убил каждого, кто приблизился бы к Фреду. За один взгляд, за один миг, за одну ложь — все могли поплатиться. Все следы были — его, все слова были — его, все поцелуи были только его. Он не мог делить брата с кем-то ещё. Они принадлежали друг другу и были счастливы. —Кто мы, Фредди? — Тот жалобно взглянул на него и тяжело задышал, прижимаясь ещё крепче к сильным рукам, того кого он любил больше всего на свете. Этот риторический вопрос как никогда встал поперек горла. «Кто мы?», – подумал Фред. — «Братья, геи, любовники, родные, близкие, враги, персонажи истории? Только бы мама не узнала». Он шмыгнул и поцеловал в уголок губ своего возлюбленного и неловко повел бровью. Почти успокоился, но в душе все ещё ссаднило, в принципе как и всегда. Н Е В Ы Н О С И М О Тишина вокруг, в них самих. Счастье было молчать с ним. Трагичность была в том, чтобы говорить заполняя боль. Никто из них не мог представить себе жизнь без другого. И это было невозможно, быть где-то не рядом. Фред не мог представить, что значит не сжимать его в объятиях каждую ночь, понимая, что когда-то это закончится и ему придется, придется, спать одному. Никому из них этого не хотелось и пока было время, дарованное каждому по чуть чуть, парни наслаждались тем, что у них есть. —Я не смогу без тебя. Пробормотал Фред и быстро задышал брату в плечо. Снова нежный тягучий поцелуй, такой от которого подкосились ноги, стоя они сейчас на полу. —Я умру, если ты умрешь. Прошептал Джордж и обхватил его голову руками. Все согревалось одним его существованием, пусть он никогда не уходит. *** Начинался рассвет. Мягкое солнце озаряло дом, пока на кровати спали крепким сном два самых влюбленных друг в друга человека, проведшие всю ночь в бессмысленной борьбе с миром, зная, что он победит. Сначала оно попробовало на вкус их макушки, затем рыжие волосы и глаза. Но и от этого яркого света она не проснулись и лишь крепче закутались друг в друга. Закутались созвучно с запутались, возможно для них это и был настоящий смысл слова. Руки болели от объятий, а губы от поцелуев, но в этом безмятежном покое им все было по плечу и казалось, что мир никогда не предаст их, а они друг друга. Все будет хорошо, пока они каждую ночь спят в объятиях друг друга. «Будь уверен, родной» — счастливо прижался к брату Фред и мысль промелькнувшая прямо сейчас тут же потухла и он провалился в сон.