Я просыпаюсь в сумерках

      Писк маленького котенка вырвался из груди, когда Пятая села. Ее глаза были широко раскрыты и напуганы. Тело колыхалось, как колос на ветру. Холод пробежался по коже. Вспотевшие ладони легли на руки и сжали их. Пальцы двигались от локтей и вверх, оставляя маленькие белые с розовым ореолом следы, которые проходили через пару секунд.       Успокоив себя, она свесила ноги с койки. Вокруг было пусто. Ни души. Ее ступни коснулись ледяного пола, напоминающего ей жидкость. Ноги проваливались под изгибающимися по ощущениям плитками, тонули в них и захлебывались. Каждое схлопывание век, меняло картинку. Понятие реальности уже ничего для нее не значило. Ею она бы назвала все. Все, что было с ней когда-либо и где-либо, и то, чему еще только суждено случиться. Наверняка именно так себя ощущает тот, кто живет во всех временах одновременно. Девушка развила бы эту мысль, если бы ее мозг не направлял все свои силы на организм и лишь малую долю на сознание.       Тело хаотично и неравномерно передвигалось в пространстве. Ее руки касались стен, опираясь на них и скользя. Шаги были тяжелыми. Они давались с чрезвычайным упорством. Плотный воздух с трудом проходил в ее легкие и с паузой покидал их.       Дневной свет, заливающий коридор, меняла бушующая гроза и сумрак. Она отчетливо слышала дождь, который мимолетно пропадал, сменяясь легким шуршанием листвы и возгласами птиц. Сражаясь за зрительские симпатии, две стихии боролись против друг друга.       Тьма охватила ее, заставляя губы содрогнуться. Пол превратился в один красный ком. Реки текли по нему не переставая. Безразличие, с которым она всегда смотрела на подобные ситуации, больше не присутствовало в ее глазах, а если быть точнее, то в них отсутствовало все, кроме страха.       Сжать посильнее кулаки и вцепиться ногтями в мягкую податливую кожу, было единственным рефлекторным вариантом для ослабления эффекта чувств, которые крушили остатки стен ее сознания. Ее голова, как змеиная, медленно поворачивалась от стены к стене, давая глазам расширить свой кругозор.       Запах становился едким. Девушка поморщилась. Металлический привкус оставался на зубах от такого воздуха. Вспышка молнии ударила ей по глазам. Перед ней предстала гостиная.       Стены были темнее обычного. Открытые окна неприятно скрипели. Она знала все что тут случилось, но ей не хотелось вспоминать ничего. Губы невольно прицыкивали при судорожных приоткрывающихся движениях. Нервный тик взял верх над левым глазом, но не давал ему сомкнуться полностью. Лишь неприятное сокращение мышц сужало картинку со стороны и возвращало назад. Ногу свело и передвигаться стало тяжело, но она уже не могла остановиться. Ее несло по инерции вперед.       Хлюпнув под ногами, лужа крови окатила штанину брызгами. Девушка остановилась, в поисках источника. Семь рек впадало в это озеро. Она пошла по первой. Это привело ее к, выглядывающим из-за стойки, женским ногам, обутым в черные с красной линией ботинкам. Сделав шаг в ее сторону, девушка опешила. Воспоминания нахлынули, и первая слеза упала на щеку. Она больше не стремилась взглянуть на это зрелище: пожарный топор, который рассекал ее голову, выворачивая наружу череп и кровь. Несколько ударов, нанесенных по телу, разорвали ее толстовку и куртку, но не дали ранам проявить себя каким-либо другим образом.       ─ Мэри… - с хрипотой слетело с уст Пятой. Руки затрясло сильнее, когда воображение заиграло красками воспоминаний. Ноги подкосились, но колона дала удержать себя.       Больше не хотелось следовать кровавым потекам, которые все же манили разум, но отравляли душу. Второй, зацепивший ее наугад, виляя, привел ко столу, который был разбит вдребезги. Сверху его прикрывал обезображенным ножами, воткнутыми в тело, и порезами от них трупом. Запах мокрой древесины только сейчас добрался до ее носа. Эта картина невольно запустила полные обороты соленой жидкости в организме. Теперь слезы стекали по щекам.       ─ Боже, Бель. – тихий голос предрек утяжеление дыхания. Она осмотрелась вокруг. Книги были наполовину сброшены со сломанных полок. Кровавые потеки с кусками одежды и кожи оставались предзнаменованиями смертей, которые все никак не заканчивались.       Закрыв глаза, голова вернулась вперед. У камина сидел номер три. Разум девушки сейчас счел бы его спящим, если бы не знания о произошедшем. Когда она пригляделась, ей стало яснее, что жив он точно не был. Это давала отчетливо понять свернутая в другую сторону голова. Лицо Пятой скривилось, становясь на шаг ближе к истерике. Она протянула руку в его сторону, шепча: «Элиот.» Секунду спустя отшатнулась в ужасе, когда ее рука блеснула краснотой в раскате молнии.       Смотря на свои руки, она делала шаги назад. Ладони были в крови, которая застревала под ногтями. Ее глаза были широко открыты. Мир вокруг бледнел и расплывался. Еще немного и она была готова сделать тот опрометчивый шаг, который повалил бы ее на пол, но она наткнулась на кого-то в этой мертвой тишине. Это заставило ее отскочить, как кошку от испуга.       Обернувшись, она увидела ее. Девушку с избитым лицом. Ее рубашка была разорвана на груди острым лезвием. Вся в крови. С ней поступили крайне жестоко: все было переломано, ребра пересчитаны, а в части сердца пустота.       ─ Прости! Я не хотела! – губы девушка поджались и зубы стиснулись. С покрасневших глаз вырывались слезы. Прерывистые выдохи не давали ей воздуха. Истерика наступила быстро, но привычка сдерживать эмоции не давала разрастись ей дальше, расползтись гнилью по организму и въесться в клетки окончательно.       Клаусу пришлось оторваться от своих самых важных в мире наркотиков дел и идти в свой прекрасный (ненавистный, если быть точнее) дом. Голос Лютера неприятным сюрпризом сообщил о проблемах, но о каких было односторонне решено рассказать при личной встрече. Ведь только все стало хорошо! Папочка умер, а апокалипсис отменили. Что еще?       На самом деле большая часть вопросов быстро затухала. Он все еще не отошел от очередной дозы, а потому чувствам, заполнявшим его, больше подходила заевшая в голове песня, нежели мысли о насущных проблемах. Бен все пытался вдолбить что-то в его голову, но ничего не влезало. Как для трупа он слишком много переживал, по мнения Клауса.       ─ Мертвым негоже лезть в дела живых! – прервал Бена брат, останавливаясь в прихожей академии. Он осматривался в поисках живой души. Шорох чьих-то шагов следовал из гостиной, так что направление было выбрано.       ─ Ты эту цитату из интернета спер, Клаус?       ─ Почему сразу из интернета? Где ты вообще видел цитаты про мертвецов? Если ты не заметил, милый, то я единственный человек, который говорит с тобой. Единственный в своем роде, так сказать. Цени, что имеешь, пока не потерял!       ─ А вот это точно из интернета!       Их разговор прервала Пятая, врезавшись в парня. Он впервые видел ее столь растерянной и напуганной. Это состояние вводило его в замешательство, а ее слова ситуации не проясняли. Слезы других всегда делали Клауса грустнее, и он не знал, что ему делать.       ─ Чего это она? – шепнул он Бену.       ─ Может из-за того, что было…       Клаус посмотрел вверх, задумавшись о их совместном времяпровождении. Сделав из этого всего очередной неверный вывод в своей жизни, парень чуть наклонился вперед к девушке.       ─ Да ладно тебе… - он не смог сказать, ведь поток ее мыслей, склеивающих слова из-за слез, полился на него.       ─ Я не хотела этого! Пойми. – ее руки передергивало. – Я не хотела вас убивать! – Клаус переглянулся с Беном, ничего не понимая. – Я люблю вас! Вы моя семья. Я столько лет искала путь домой, Молли! Сколько лет! Думаешь я хотела сделать это с вами? У меня не было выбора! – она готова была взвыть. Почувствовав что-то в руке, она посмотрела туда.       Сердце сжимала ее ладонь. Оно все еще пульсировало. Пятая чувствовала его тепло. Вдохнув, чуть не захлебнувшись воздухом, она бросила его в сторону. Как самый лучших хрупки фарфор, с громким звонким звуком оно разлетелось на сотни кусочков. Это точно нельзя было собрать назад. Ее собственное сердце колотилось в преддверии остановки.       ─ Я ведь спасла всех! Весь этот гребаный мир! Я спасла их всех! Миллионы! – оторвав взгляд, она вернулась к сестре. – Я спасла их, но вас не смогла… Мне жаль. У меня не было выбора. – ее голос перешел на шепот, а парни наконец-то поняли, о чем были ее разговоры.       ─ О боже мой! Ты убила нас! – он кричал. Глаза парня стали шире. – То есть их… Ты убила свою семью. – лицо девушки сменилось.       Пятая опять видела свет. Ее слезы разом исчезли, когда перед ней предстал Клаус. Теперь сознание решило заработать и дать пояснения: ты так еще никогда не лажала, милая.       ─ Вот зачем ты перемещалась… Вот, что ты натворила. Господи… Я должен всем сказать. – последние слова были шепотом, когда она разворачивался, чтобы побежать к лестнице, но путь преградила Пятая. Она схватила его за горло, сжимая крепко. Отталкивая парня, она уперлась им в стену. Безумие блеснуло в глазах.       ─ Никому ты ничего не скажешь, Клаус. Понял? – ее взгляд упал на шею. Ногти сделали порезы на коже, и кровь медленно стала выходить наружу. Перед глазами пронеслось все, что она видела секунду назад. Все смазано, красно и неприятно. Она слегка ослабила хватку, осматривая светлую и свежую гостиную. Рука разжалась, и девушка сделала шаг назад.       ─ Ну же. – безразлично, в своем репертуаре, сказала Пятая, не смотря на номер четыре. – Ты хотел рассказать всем. Иди, пока я не передумала. А мне надо выпить… - она резко повернула голову в сторону ошарашенного, вжавшегося в стену парня. – Стоп. У тебя ведь есть что-то? Таблетки, порошок… Что-нибудь. Побольше.       ─ Хочешь сдохнуть от передоза? – слова звучали с выдохом, пока он копошился во внутреннем кармане, не отводя от Пятой взгляд. Громом раскатился ее голос.       ─ Для приличия спрашиваешь? – хмыкнула. – Приличия – это не про тебя. – она протянула руку: чистую и белую. Клаус положил в нее шприц и баночку жидкости. Девушка быстро прокрутила это в руке. – Героин что ли? – он кивнул. – Супер.       ─ Ты же просто маньяк какой-то… - его взгляд был растерянным и умилял Пятую.       ─ О-о-о. Ты еще не видел маньяка. Я могу тебе его показать, но, уж поверь мне, тебе не захочется этого видеть. А теперь иди.       Клаус убежал, а девушка пошла погружаться в забвение перед концом этом истории.