Папа, ты чертовски крут!

      Минато уставал. Должность Хокаге, особенно в такие неспокойные времена, отбирала у него почти все силы. Он часто приходил домой едва живой после разборов кучи бумажек, пререканий со старейшинами, общений с шиноби и прочее, прочее, прочее. А потому неудивительно, что на семью часто сил не оставалось.          Кушина всегда относилась к обязанностям мужа с пониманием. И старалась это самое понимание привить также и Наруто. Но он был ещё совсем ребёнком, и ему часто хотелось внимания не только от матери, но и от отца. Минато честно старался. А Наруто честно пытался сделать всё, что было в его детских силах, чтобы хоть немного порадовать папочку. И именно поэтому, придирчиво разглядывая его спокойное спящее лицо, мальчик вооружился маркером.              Ни для кого не было секретом, что Наруто внешностью больше пошёл в отца. Однако его полоски (предмет особой мальчишеской гордости, ведь их ни у кого больше не было) были той самой странной чертой, которой не было ни у одного из родителей. Не то чтобы это было плохо. Но Наруто искренне считал, что полоски — это круто. А его папа, Хокаге Листа и самый сильный шиноби деревни, был крутым по умолчанию. Но чтобы быть ещё круче ему определённо не хватало полосок, которые заботливый сынок и поспешил не очень ровно и аккуратно нарисовать на щеках спящего родителя.        Кушина тихо смеётся себе под нос с беззлобным весельем, глядя на сонного супруга. Тот удивлённо хмурит брови, в то время как Наруто радостно хлопает в ладоши, разглядывая отцовское лицо.       — Папа, ты теперь чертовски крут, даттебаё! — бойко заявляет сынишка, и Минато окончательно понимает, что ничего не понимает.       — Посмотри на себя в зеркало, милый, — Кушина лукаво сверкает глазами, и её супруг послушно удаляется в ванную. Откуда тот час доносится искренний весёлый смех. Минато смотрит на свои щёки, исполосованные шестью чёрными кривоватыми линиями, и думает о том, что он и вправду чертовски крут.