Тетя Салем

Роман смирился с тем фактом, что, несмотря на свой авторитет, он почти не контролировал свою жизнь. Когда он был простым карманником, он мечтал стать боссом, потому что считал, что это обеспечит ему контроль над его жизнью. Но по мере того, как он поднимался в преступном мире, совершая все более дерзкие ограбления, он понял, что свобода — это иллюзия: каждый находится под чьим-то контролем, знают они об этом или нет. С каждым шагом, который Роман делал вверх в преступном мире, он обнаруживал, что ему грозит еще большая опасность, чем раньше. Но хуже всего, то что он стал достаточно известным, чтобы привлечь внимание ужасной маньячки, которая, казалось, не имела морали и, вполне возможно, собиралась убить его независимо от того, что бы он сделал. Но Роман не сдавался. Да, в этой жизни не было настоящей свободы, но это не означало, что власть была глупостью. Он просто должен был обладать достаточной властью, чтобы выжить. Но эта встреча должна была проверить способности Романа, потому что хоть убей, он не понимал, зачем Суке понадобилась вызывать их всех так внезапно. А Роман действительно ненавидел неизвестность. У него, конечно, были некоторые проблемы с кражами праха, но не настолько серьезные, чтобы он ожидал, что его повесят над углями (вероятно, буквально). Операция «Падшая дева» была провалена, но Роман не имел к ней никакого отношения. А проблема с малышкой в красном была… ну, Синдер сама была свидетелем той неудачи, чтобы позволить Роману уйти безнаказанным. Усевшись рядом с Нео, он посмотрел на прихвостней, которых Синдер держала в своей свите. Они… казалось, также не понимали, что происходит, что избавило Романа от их раздражающего самодовольства, но это также означало, что это было совершенно неожиданно. Было также странно, что сама Синдер еще не пришла — она была пунктуальна до крайности. Опаздывать, было не в ее стиле. Что означало, что что-то тут не так. Когда она вошла в склад, Роман понял, что это чертовски рискованный шаг — ущипнуть за нос бешеную собаку, но он должен был понять, что происходит. Но он также был человеком, который не дожил бы до этого момента, не будь он осторожным. — Итак, у меня такое чувство, что мы больше никогда не соберемся все вместе, — театрально провозгласил он. — Когда в последний раз у нас был семейный ужин, только для нас пятерых? Видеть, как Синдер практически зарычала, услышав его легкомысленный тон, было более чем прекрасно. — Хватит болтать, — рявкнула Синдер. Она сразу переключила внимание на остальных: — У нас есть приказ высочайшей важности, достаточной важности, чтобы отменить все другие планы, включая план по сбору праха, план Витал, план девы, абсолютно все планы отложены для того, что будет сейчас. Сюрприз для ее маленьких гремлинов, которые как понимал Роман наслаждались всеми этими убийствами, которые последовали бы, следуй они первоначальному плану. — Подожди секунду, — он поднял руку, — насколько я понял, твой первоначальный план был единственным, и я многим рисковал, чтобы продвинуть его так далеко. Проблемы случаются, но… Он был заткнут одним лишь взглядом. — Во всем мире есть только один человек, которого я боюсь, Роман, и она приказала мне считать задачу, которую она мне поручила, более важной, чем мою жизнь. Я предлагаю тебе принять аналогичное решение, прежде чем ты узнаешь, что есть куда более худшая судьба, чем смерть. Роман изо всех сил старался выглядеть, по крайней мере, ошеломленным открытием, что Синдер получает приказы от кого-то выше нее. В конце концов, каждый был под контролем кого-то или чего-то другого, но по тому, как Синдер говорила о нем, она боялась. Не так, как Роман боялся Синдер, но так, как Роман боялся вида цунами, которое вот-вот обрушится на него. Страх перед чем-то абсолютным и необратимым, страх перед… Это был страх, который он испытывал, когда сталкивался с ордой гримм. И это сказало Роману, что сейчас не время валять дурака. — Какой у нас план? — спросил он. — Прибыла важная персона. Он будет посещать Академию Бикон, и мы должны обеспечить его безопасность, пока он посещает академию, а также обеспечить удовлетворение всех его потребностей. Все, что он скажет или попросит, должно рассматриваться так, как если бы это исходило непосредственно от меня, и я не могу достаточно описать то, что если с ним что-нибудь случится или помогут нам Братья, он выскажет свое неудовольствие моему работодателю… смерть не будет спасением. Ни для кого из нас. Этого Роман никак не ожидал. Что ж, смертельный риск и познание новых глубин ужаса были в значительной степени его повседневностью с тех пор, как он впервые встретился со Синдер, так что он не был особенно удивлен, услышав, что есть что-то более худшее. Но узнать, что Синдер боялась, что все пойдет не так… это было очень ново. — И он прибудет, чтобы встретиться с нами пятью сегодня вечером. — К-как скоро? — Спросил Меркури, явно расстроенный, к удовольствию Романа, тем фактом, что теперь он фактически был слугой подростка. — Сейчас, — ответила Синдер, и тогда Роман услышал, как открылись двери, и увидел фигуру, от которой теперь зависела его жизнь. Выглядевшую как невежественный турист, но по тому, как напряглась Нео, Роман понял, что любой страх, который он не испытывал к этому долговязому блондину, был ошибкой. Именно так и шла жизнь Романа, не так ли?

***

За несколько недель до встречи Романа с Синдер, далеко в сельской местности Вейла, произошла совсем другая встреча. Жон Арк вернулся домой после тяжелого дня, проведенного на виноградниках. Просто надзор, никакой тяжелой работы, которую он любил, такой, в которой он мог бы потерять себя, такой же когда он собирал урожай вместе со своей семьей и поселением. И работы, которая бы напомнила ему, что скоро он уедет в Вейл, подальше от тихих и спокойных мест своего дома, в город, который никогда не спит. Или, предположил он, он поедет в Бикон, а не в Вейл, так что он будет далеко от города… но это просто напомнило ему, что он действительно не проходил в Бикон. Его поддельные стенограммы помогли ему попасть в Бикон, но… Жон не хотел об этом думать. Его приняли. Он справится. У него сильные руки, Кроцеа Морс и уверенность в себе. Он был уверен, что сможет это сделать! Переступив порог, он направился в ванную, чтобы смыть пот с лица. Возможно, он и не занимался физическим трудом, но он все еще был на улице под солнцем, в это жаркое лето. К счастью, не настолько жарким, чтобы повредить виноград Во всяком случае, Жон надеялся на это. — Жон! — Он услышал, как мать звала его из гостиной, — Тетя пришла в гости! Иди сюда, поздоровайся! Жон быстро вытер лицо. Он знал, что нужно спешить, но он также знал, что нужно быстро посмотреть на себя в зеркале и убедиться, что он выглядит презентабельно. Визит его тети был большим событием, большим, чем визит любого члена его семьи, и… почти наверняка связанным с его быстро приближающейся поездкой в Бикон. В конце концов, она была чем-то большим, чем просто членом семьи. «Тетя» Салем не была сестрой ни его отца, ни матери, ни двоюродной бабушкой, ни даже другом семьи. Она была… ну, чем-то более таинственным, чем все, что было в какой-либо другой семье. Во-первых, она выглядела так, как будто бы не постарела со времен самых ранних воспоминаний Жона о ней, или, по словам его родителей, с тех пор, как кто-то узнавал о ней. Насколько Жон знал, она просто всегда была рядом, вечная «тетя» семьи Арк, к которой всегда относились с большим уважением. Во-вторых, он также знал, что тетя Салем обладала силой. Он знал, что его старшие сестры дразнили его, говоря, что она может командовать гримм или превратиться в стаю летучих мышей, но Жон определенно знал, что обычные люди не могут остановить дождь, потому что она не хотела увидеть, как Жон грустит из-за отмены ярмарки. Войдя в гостиную, он невольно улыбнулся, увидев свою тетю, чопорно сидящую рядом с его матерью. Да, она была, возможно, бессмертным членом семьи с магическими способностями, но она также была той самой тетей Салем, которая любила его, которая была частью его жизни с тех пор, как он был младенцем. — Привет, тетя Салем, — сказал он, помахав ей рукой. Она была царственной женщиной, ее осанка всегда была такой же чопорной и точной, как у королевы. Рядом с матерью ее длинные светлые волосы и светло-голубые глаза заставляли их казаться почти сестрами, но все Арки выглядели так, что Сафрон и их мать выглядели как сестры. — Я слышала, что ты собираешься в Бикон, — сказала она, вставая и подходя к нему. Что-то в ее слегка печальном тоне заставило Жона занервничать. Знала ли она о них? О его стенограммах? Она подняла руку и погладила Жона по щеке. — Дети так быстро растут… У меня такое чувство, будто бы он только вчера забирался ко мне на колени и с нетерпением ждал рассказов… Жон покраснел. Рассказы тети Салем, наполненные злыми королями и отважными героями, противостоявших скупым и злым богам, были изюминкой его детства. Когда он был маленьким, он монополизировал время своей тети, надеясь на конфеты, но еще больше на истории, которые, когда он стал старше, превратились в уроки, полученные непосредственно ею самой. Именно из-за тети Жон решил стать охотником, тем, кто действительно живет в соответствии со своим кредо и защищает слабых и угнетенных, а не слепо выполняет приказы сильных мира сего. Но его тетя смотрела на него, ее глаза, казалось, видели его душу, когда она оценивала его. Наконец, кивнув, она сказала:  — Не все, кого ты встретишь в Биконе, будут добры к тебе, и многим, кто может казаться добрым, никогда нельзя доверять, но… я полагаю, ты уже принял решение? Жон знал, что она хочет услышать правду, а не ответ, который мог бы ее обрадовать. — Да, — ответил он, чувствуя себя таким же решительным, когда собрал все свое мужество, чтобы отправить свои стенограммы в Бикон. — Я хочу быть охотником. Таким охотником… которым можно гордиться. — Жон, Жон, Жон, — вздохнула она, глядя ему прямо в глаза. — Ты всегда был моим любимым племянником. — Конечно, было много поколений Арков, которые были племянниками тети Салем, с которыми его, очевидно, сравнивали. — И я всегда знала, что ты унаследовал героический дух семьи… ты не был создан для жизни фермера. Но… мне трудно это принять. Это такой опасный путь, быть охотником, путь, где ты узнаешь что гримм далеко не те кого тебе нужно бояться больше всего. Жон… — Она сделала паузу, впервые в жизни Жона, она казалось, колебалась, — я бы хотела чтобы ты принял подарок от твоей тетушки, чтобы ей не пришлось так сильно беспокоиться о твоей сохранности… — Я… Конечно, тетя Салем. Она положила руку ему на плечо и прошептала что-то на языке, который Жон не понимал, пока внезапно… Жон не почувствовал вспышку внутри себя, всплеск внутренней энергии, который заставил его задохнуться, когда он почувствовал, что может сделать все, что угодно, будто он ничего не весил, и это ощущалось как будто у его тела были отключены все ограничения. Это было поистине удивительное чувство, и Жон с удивлением посмотрел на тетю. — Я открыла твою ауру, племянник, и даровала тебе проявление, которое, как я… верю, поможет тебе в твоем пребывании в Биконе, — объяснила она, и Жон понял, что ее глаза покраснели, как будто она сдерживала слезы, когда смотрела на него печальным взглядом. — Пожалуйста… ради своей тети, пожалуйста, оставайся там в безопасности, мой дорогой Жон. Жон крепко обнял тетю. — Обещаю. — Прошептал он ей. — И пожалуйста, — прошептала она в ответ так тихо, что Жон еле расслышал, — пожалуйста, не тяни, с тем чтобы подарить твоей бедной матери внуков. По закону ты можешь жениться, и Сафрон сделала нас обеих такими счастливыми с Адрианом, но он все время в Аргусе, а твоя мать хотела бы быть рядом со своими внуками. Ах да. Конечно, конечно, его тетя не допустит, чтобы такой момент закончился без ее вечных напоминаний о том, чтобы он поскорее дал ей следующее поколение племянниц и племянников. — Внуки так много значат для твоей матери… и меня тоже. Со сдавленным смехом Жон просто обнял свою тетю в ответ и пообещал, что найдет себе девушку, пока будет в Биконе.