Коллекционер

Сохо бурлил обычной вечерней жизнью, а Кроули поминутно сыпал проклятьями направо и налево, сигналя «всяким ужратым ублюдкам, которым надо дома сидеть и в телик пялиться, а не шляться где ни попадя» и желая им «сдохнуть в канаве, лопнуть от пива и покрыться коростой с ног до головы», ну и всё-такое, в том же духе. Дорогу ему пересекла парочка в чёрных одежках, масках и перчатках, полный мужик с пузом, выпирающим из кожаных штанов в облипку, вёл на поводке другого мужичка: тощего и мосластого. Кроули закатил глаза и проклял обоих медвежьей болезнью на ближайшие трое суток. БДСМщики, ни дна им не покрышки, их бы в Рим на вечерочек к Гелиогабалу или на лодочке с Нероном поплавать. Послушал бы он, какое стоп-слово они кричали цезарю. Кроули даже развеселился, представив эти картины. Когда Бентли припарковался на углу у книжного магазина, Кроули уже находился вполне в благодушном расположении духа. Азирафаэль привычно сидел, ссутулившись над каким-то фолиантом с потемневшими от времени страницами.       — Что на это раз, ангел? — со вздохом спросил Кроули, выставляя на стол бутылочку Бордо.       — Апокрифические тексты, — пробормотал Азирафаэль, практически тыкаясь носом в книгу. Кроули скривился. Сколько можно чахнуть над этими священными писаниями? Если там и была когда-то крупица Истины, то за тысячелетия переписки и толкований, она утрачена давным-давно. В бокалы полилось тёмно-красное вино и, надо понимать, что в промозглый октябрьский вечер нет ничего лучше бордоского, напитанного благодатью солнечных дней. Демон крутил бокал в руке, рассматривая искры, рождающиеся в багровой глубине, и вдыхал восхитительный букет уникального вина.       — Я всегда хотел спросить, Азирафаэль, почему ты коллекционируешь книги? — спросил Кроули, глядя сквозь вино на своего светлого визави. — Ты действительно так их любишь? Азирафаэль молчал, он держал во рту глоток вина и бережно катал напиток по нёбу, вычленяя из него скрытые вкусы и запахи: вот аромат кедра, прогретого солнцем, вот вяжущий привкус вишни и чуть горьковатый дымный след табака, а вот сладость ванили проступает исподволь. «Пойак», — подумал Азирафаэль, но вслух сказал совсем другое, он знал, что Кроули нравится, когда он ошибается в вине. У демонов тоже есть свои слабости.       — Я люблю книги, — проглотив вино, ответил ангел, — по-моему, в них столько же мудрости сколько и глупости, не говоря уже о мечтах и надеждах. Кроули подлил ещё и щелчком пальцев наколдовал им тарелку с сырной нарезкой. Азирафаэль накудесил фруктов и целое блюдо канапе прямиком с кухни отеля «Риц», где, сам того не подозревая, вызвал скандал и практически увольнение су-шефа. — Если хочешь знать, я коллекционирую опыт. Кроули презрительно фыркнул в бокал, но спорить не стал.       — А что бы стал собирать ты? — Азирафаэль смотрел на демона сияющими глазами лавандового оттенка. — Только не говори, что пороки человеческие, их не так уж много и они скучны. Кроули откинулся на спинку дивана, спрятав лицо в тень, что, конечно же, было бесполезно: тьма или яркий свет — всё было проницаемо для ангельского взора.       — Я бы собирал бабочек. Ты ведь знаешь, что я создавал звёзды и туманности, не то что бы много, но несколько — это точно. Они получились очень миленькие, и мне вполне нравились. Азирафаэль согласно кивал с мягкой ободряющей улыбкой на устах, не забывая прикладываться к бокалу и канапе с сыром.       — Конечно, мои звёздочки были не так круты, как те, что создавал Он, — сварливо продолжал Кроули, и Азирафаэль забеспокоился. Он понимал, что речь о Люцифере и волновался, как бы Кроули не начал вспоминать мучительные мгновения падения с Небес.       — Они прекрасны, — поспешил заверить демона Азирафаэль.       — А я бы хотел создавать бабочек. Всяких разных, больших и маленьких, разноцветных и однотонных, ночных и дневных мотыльков и каких-нибудь невероятных, похожих на осенние листья. Они были бы как летающие цветы или упавшие звезды. У себя дома я бы завел огромную оранжерею, чтобы в ней порхали все известные экземпляры, и где я придумывал бы новые, неизвестные науке, и которых никогда не видели люди. Азирафаэль почувствовал необычный спазм в горле, и глаза его невольно увлажнились. Может, он бы и заплакал, но плакать ангелу в присутствии демона, даже если вы вместе пьете вино уже не одну сотню лет — нехорошо.       — Кстати, ангел, ты не знаешь, а кто тогда создавал бабочек?       — Понятия не имею, — поспешно проговорил Азирафаэль и отвлекся на книгу на столе, чтобы скрыть своё смущение. — Я был очень занят в Эдеме, охрана Восточных Врат, ты же помнишь. Бабочек, как и самые крупные звёзды, создавал первейший из сонма ангелов и делал это играючи. Самые невероятные бабочки вспархивали из ниоткуда по его воле, исчезали и тут же рождались вновь ещё более прекрасные и удивительные. Азирафаэль украдкой вздохнул и незаметно начаровал им ещё вина.       — А ты бы не хотел собрать уникальную винотеку? — ангел решил перевести тему в более безопасное русло, чем творение бабочек. Кроули задумчиво жевал кусочек бри, разглядывая что-то на потолке.       — Неплохая идея. Где-нибудь в Тоскане, и чтобы кипарисы росли у входа, а розы оплетали дом снизу доверху, и я бы завел себе огромную черную собаку и назвал ее Люцифер или кота. А в погребе у меня были бы бочки с … Дальше Азирафаэль уже слушал вполуха, Кроули мог предаваться мечтам сутками напролет, лишь бы вино не кончалось в бутылке. А когда демон будет совершенно пьян, он сотворит целое облако удивительных бабочек, и они яркими цветными всплесками рассядутся по всем книгам. И никто уже не будет вспоминать, кто был первотворцом этих крылатых созданий.