Это могло бы показаться бредом сумасшедшего или историей, которую рассказывают по пьяни, когда мозг отключается, и ты начинаешь нести всякую дичь.
Я была человеком обычным, но все же чуть лучше серой массы, которую мы зовём человечеством.
У меня были абсолютно хреновые оценки в школе, я не ходила на кружки, да и друзей у меня было в подростковые года немного..... хотя давайте будем честными — их вообще не было, не считая обычных знакомых. Что поделать, не могла я найти общий язык с людьми, что меня окружали. Да и пожалуй…мне было не слишком интересно слушать детские рассказы, иногда преувеличенные до невозможности, а сама что-то рассказать......я была не в состоянии, не было какого-либо опыта, а врать о таких глупостях......
Возможно, моя история покажется типичной для многих подростков, но и медицину я выбрала по наставлению родителей. Нет, они не заставляли. Не было криков, каких-либо упрёков или пожеланий, переходящих в приказы. Но красноречивого и немного презрительного взгляда в сторону моего ярого увлечения фигурным катанием хватало, чтобы понять — если я выберу другой путь, меня не то, что не поддержат, так ещё будут всячески стараться надавить, и как можно болезненней проехаться по недостаткам моего увлечения и моей мечты.
Мое имя было такое же серое как и моя вся моя жизнь, до того, как я все изменила — Богдана. Возможно, оно и было для кого-то чуждым и новым, но там где я жила, в непримечательном посёлке, это имя было обычным.
После 16 я перебралась в большой город, недалеко от поселка, чтобы легче было добираться до медицинского колледжа и бара-кафе, в котором я подрабатывала барменом. Конечно же, мои оценки заставили меня изрядно потрудиться, чтобы нагнать программу, да и на химию пришлось налечь, но все же я справилась. В медицинском, я выбрала фармацевтику. Хотя честно говоря......
(Милая, ты, выбрала? Да тебя же просто заставили, плюнув на твое мнение!)
За меня выбрали.
Не то чтобы я была не уверена в себе, но все же я сильно зависела от чужого мнения, иначе, я думаю, я давно бы взбунтовалась, и наплевав на мнение родных, пошла бы вперёд — к своей мечте. В любом случае, хоть я и зависела от общества, свою мечту и хобби я холила и лелеяла, не позволяя чужим и родным ее уничтожить, с упорством носорога с пачкой маргарина на лбу, двигаясь вперёд и продолжая выполнять на льду очередные аксели и пируэты под Джеки-О и Вокалоидов. Иногда даже тяжёлый металл шел в ход, а также красивые, чувствительные песни на английском, либо французском.
Вообще у меня было довольно загруженное расписание, несмотря на то, что в колледже график у меня был свободным и я могла приходить хоть в середине лекции, предварительно предупредив и извинившись. Несмотря на откровенный пофигизм к своей профессии, все же голова у меня варила, а память была весьма отличной, спасибо моим песням, что я учила, чтобы подпевать любимым исполнителям.
Чтобы оплачивать мои невольные отпуска, комнату в общаге, а так же покупать одежду и еду, я работала барменом — мешала коктейли, кофе и чай, а так же подрабатывала невольным курьером, доставляя заказы. Только чудо и хорошие знакомые позволили мне продержаться на этом месте, и я до сих пор им благодарна.
После работы, бывало жутко уставшая и морально никакая, я все так же упорно шагала на каток и могла провести там по несколько часов, пока мой желудок не начинал петь серенады или же я не падала, истощенная и замёрзшая.
Только чудом я не отморозила себе ничего, хотя и бывало, что я ходила по грани. А сколько раз я падала, отбивая части тела и потом с шипением мазала синяки и ушибы. Синие, желтые, зеленоватые и черные пятна украшали все мое тело, вызывая вой от боли, слезы на ресницах и тихие истерики, в период эмоциональной нестабильности.
Не обошли меня боком и растяжения, бывало, что я рвала связки, по неделе ходя с гипсом, уделяя время учебе, а также книгам по фигурному катанию.
Эластичные бинты стали моими вечными спутниками, потому что я знала — сломаю себе что-нибудь, буду рвать связки все время — мечта рухнет, как тот самый карточный домик от дуновения ветра.
Я штудировала теорию, смотрела видео-уроки и переписывалась с людьми, чтобы составлять график дня, дабы не подрывать своего здоровья, ведь мое увлечение было спортом, и спортом весьма тяжёлым. Для моей мечты мне требовалась хорошая растяжка, пластичность тела, сильные ноги и здоровье, а ещё много денег, которые разлетались, как птицы.
Было сложно. Пришлось перестать снимать комнату в общежитии и ночевать в кафе-баре. Это было опасно, я вполне могла нарваться на проблемы, однако мне повезло — и в том, что мне разрешили остаться, и в том, что ничего непоправимого не случилось. Зато я смогла оплатить себе занятия гимнастики и танцев, потому что заниматься самой было откровенно говоря страшно — одно неверное движение, и я могла на всю жизнь остаться инвалидом.
График был настолько плотным, что мне банально не было времени, чтобы сходить с друзьями в кино, пообсуждать моду или завести отношения. Я все время была одна, но ради своей мечты, я готова была потерпеть.
К 18 годам, где-то ближе к 19, я уже могла повторять многие выступления звёзд просто смотря на их выступления по телефону, что было ошеломляющим эффектом. Видя, что мои усилия окупаются, я удвоила свои рвения, но все же старалась не перебарщивать, дабы не истощить организм.
Я читала методики про программирования сознания и каждый день, засыпая, мысленно отдавалась музыке и танцу на льду. Не знаю, что подействовало — эти мысленные обучения или же мое тело действительно имело поражающую выносливость, а память была почти идеальной — но за столь малое время, мне удалось догнать тех, у кого была постоянная практика на льду. Моя же практика, была лишь зимой, а в остальное время я развивала тело и разум.
Иногда приходилось заниматься фигурным катанием и мысленно решать задачи по химии или же по другим предметам. Выбора не было, не будет хороших оценок за сессии — не видать мне стипендии и свободного графика, а деньги, хоть и такие крохи, были мне жизненно важны.
В кафе-баре я училась тому, чему не смогла обучиться в школе и колледже — общению. По природе я была очень застенчива, из-за нехватки опыта, боялась заговорить, однако в работе это только мешало. В бар вечером приходили напиться, отдохнуть и найти тех, кто их выслушает. Но днём посетители требовали моего внимания, приходилось улыбаться и быть харизматичной. Пришлось учиться быть лидером и заводилой, что было очень сложно, однако выбора, как всегда, не было. Точнее не так, выбор был — но варианты скудные.
Я не была навязчива, не болтала с посетителями вечером, уделяя им время днём и обладая важным навыком «слушать», но иногда все же бывало, что могла поговорить по душам, заводя разные знакомства. Поэтому засчет своих навыков, кафе-бар немного прославился в определенных кругах, так как напитки и коктейли мне были все же интересны, и я частенько экспериментировала, создавая что-то новое — это привлекало посетителей.
Я не была красавицей, нет. Но и некрасивой тоже не была, этакий середнячок с черными, до плеч волосами и серыми глазами. На такую посмотришь и сразу ассоциация — серая мышка, хотя тело все же было моей гордостью. Подтянутое, жилистое, с твердой двоечкой груди. Попа, конечно, была худовата, но и мне не парней себе было заводить, тут бы успеть с тренировками и учебой.
Конечно, родня мою внешность не одобряла. И грудь маленькая, и худая как щепка, и угловатая, как мальчишка, волосы слишком короткие, кто такую замуж возьмёт, как детей рожать......Однако для меня было самое то. Куда мне по льду скакать с четвертым размером — это уже будет не искусство, а цирк — корова на льду.
А волосы...... Обычно я убирала их в пучок, а на работе делала залихватский хвостик, чем-то и правда походя на парня. Зато проблем меньше было, нравы у нас были хоть и не строгие, но на людей с нетрадиционной ориентацией все же посматривали косо, а город хоть и большой, но та же деревня.
Хотя находились уроды, которые все же велись на мальчишечью внешность и рисковали приставать...... Ну что ж...... Удар все же у меня был хорошим, спасибо моему учителю танцев, прекрасный мужчина.
.....любовь к музыке за столько лет себя не изжила, я всегда оставляла немного времени для своих любимых песен, разгружая свой мозг и тело то Бахом и Бетховеном в ванной (находились знакомые, к которым можно было сделать набег), то тяжёлым металлом и роком, представляя эпичные моменты расчленения неких личностей, что умудрялись достать меня.
Я не была вспыльчивой, однако иногда могла и нагрубить, и накричать, но это было в редких случаях, когда я не справлялась со своими эмоциями, которые чаще всего выплескивала на катке, отдаваясь музыке в наушниках.
Когда к 22 я наконец закончила учебу на отлично, я знала что жизнь не будет так благосклонна, поэтому для меня не было ударом, что работа мне досталась в какой-то захудалой аптеке где-то на краю какого-то района. Нужно было идти в университет или же работать, и я выбрала последнее, потому что учеба действительно меня морально вымотала и идти дальше не было ни сил, ни желания.
В какой-то момент наступил период, что даже мое любимое занятие — фигурное катание, показалось пустым и бесполезным. Наступило пресыщение и апатия, однако я всегда была упорная, а потому тренировки не прекращала, просыпалась и с огромной неохотой шла на каток, благо у меня хватило ума заниматься лишь необходимым минимумом, не вызывая у себя ненависть к моему занятию.
Работу в кафе-баре я оставила, променяла на маленькое душное помещении, полностью пропахшее таблетками и всякой химией и одобрительное от родителей:
«Хоть на человека станешь походить, будешь работать, как нормальные люди»
Я не виню родителей и свою родню, нет. В поселке у них был свой дом, хозяйство — фигурное катание было для них блажью, потому что они были взрослые люди, и потому что они все же волновались обо мне, предпочитая, чтобы я была пристроена в сухости и тепле, такова уж моя семья. Я понимаю их......но принять так и не смогла.
К 25 годам я начинала понимать, что все зря. Все опостылело и захотелось простого человеческого тепла — от запаха таблеток, въевшегося в волосы, уже тошнило, а когда я вообще с кем-то болтала и танцевала, я уж забыла.
Конечно, старой девой я не была, девственности все же лишилась, но занятая своими делами, я не прочувствовала какого-либо удовольствия, а потому секс не был для меня в приоритете, да и не было для этого времени. Все возбуждение и накал эмоций я выливала в спорт, поэтому так уж сильно от полового контакта не была зависима.
В родном кафе-баре «Звезда», меня встретили как родную. Да, это было далеко, но хотелось отдохнуть...... с удивлением я поняла, что знаю очень многих людей, а ещё, что у меня много связей. И люди сами предлагали ими воспользоваться.
Где-то по знакомству, мне по скидке продали вкуснющий ирландский ликер «Baileys», оригинал. Цена конечно кусалась, однако толк в алкоголе я знала, хоть и не любила его употреблять, не желая портить тело.
Ещё благодаря знакомым, смогла найти нормальную симпатичную двухкомнатную квартирку в своем районе, по меньшей цене чем была, туда я сразу и переехала после, знатно сэкономив.
По знакомству мне давали советы, подсказывали где взять дешёвую, но дорогую на вид одежду, где купить подходящую обувь, где находится база, на которой большинство продуктов дешевле, за счёт того, что покупать надо оптом.
Тогда я знатно оторвалась, за что мне не капельки не стыдно. Напилась, переспала с парнем, наконец-то почувствовала себя девушкой, что дало сил мне жить дальше. На работе даже сказали, что я как-то помолодела, посвежела.
Парень надолго не задержался в моей жизни, о чем я не жалела. Человеческого тепла мне хватило с излишком, так что я с новым энтузиазмом принялась за фигурное катание и учебу танцам и гимнастике.
А потом......моя жизнь изменилась.
......С этим человеком я познакомилась в компании, где отдыхала душой, хохоча и наслаждаясь жизнью. Конечно, друзьями я так и не обзавелась, однако приятелей и знакомых у меня было много — навыки бармена выручали не раз.
В общем, в компании, кто-то бросил фразу о том, что я здорово катаюсь на коньках и новичок, что был проездом и решил отдохнуть, вдруг заинтересовался.
Я не была так уж пьяна, но меня элементарно взяли на слабо, и мы всей компанией, наполовину подвыпившей, по снегу, поползли к катку. По дороге я, конечно, знатно испугалась, капля алкоголя, что был в коктейле, который я приготовила, окончательно выветрилась, и показывать свои навыки какому-то чужаку было страшновато, а свалить все на отсутствие подходящей обуви я не могла, потому что как раз после кафе-бара, собиралась на каток.
Успех был, я не провалилась, что меня порадовало, а тот чужой, предложил мне начать карьеру, назвав гением.
Я не считала себя гением. Капля таланта и тонна усилий — вот из чего состояла моя гениальность, однако я все же выделялась, потому что у других были учителя с самого детства, я же училась всему сама, не считая учителя танцев и гимнастики, но и то, я нашла их в 17, слишком позднее время.
Этот человек протянул мне руку, доказал, что моя мечта передавать эмоции танцем на льду, видеть и слышать восхищение людей, моя увлеченность — не пустота. Это то, до чего я могу дотянуться, коснуться рукой.
Я бросила все. Не слушала ни родителей, ни родственников, уволилась с работы, попрощалась со всеми знакомыми и шагнула, как мне тогда казалось, в счастливое будущее.
Я много добилась после. Титул гения был определенно за мной. Разные мировые конкурсы и соревнования, благотворительные выступления делали меня не только безумно популярной, но и нереально богатой. Жизнь доказала мне, что, если я занимаюсь любимым делом, я добьюсь намного большего.
Это было ликование. Мне хотелось посмотреть на родителей с вызовом, спросить:
«Видели, да?» И с мрачным удовлетворением пробормотать:
«Я — гений. Я прошла сама этот путь, наперекор всему миру»
Я сияла. Я была звездой. Я была на своем месте.
Однако вскоре, я поняла, что ошибалась. Фигурное катание было обыкновенном бизнесом, в котором против опасных акул, я была неопытным, только вылупившиеся мальком. Это меня и спасло, у меня хватило ума набраться сил и опыта.
Я любила фигурное катание. Обожала его, отдавая всю себя этой профессии. Но моя резко возросшая популярность меня испугала, а так же заставила попотеть, приобретая новые навыки.
Я научилась мило улыбаться, скрывая свою ярость и обиду. Научилась метко плеваться ядом, хлопая ресничками. Научилась быть незаметной в полном зале. Потому что люди были везде.
Мой каждый шаг, мое каждое слово, мое каждое действие — все изучалось на предмет того, чем против меня можно воспользоваться. У меня даже нижнее белье пытались воровать, а девочки, что младше меня, мило улыбались притворяясь ангелочками, и отпуская намеки на «перестарка», старательно меня подставляли. Как оказалось, девочки, даже маленькие, те же гадины.
В 26 я была известна в своей стране и парочке соседних, а в 27 — известна на весь мир.
Моя известность не принесла мне никакого удовольствия. Подставы, шпильки, яд, покушения — весь арсенал акул бизнеса.
Неисправность коньков, кнопки, несчастные случаи — я была слишком популярна, слишком богата, слишком независима, слишком выскочка. Любое повреждение ноги — и стремительно взлетевшая я, точно так же стремительно полетела бы камнем вниз, разбиваясь о острые скалы внизу. Возможно, родители хотели оградить меня именно от этого, не знаю, а спрашивать…нет смысла.
Я начала понимать их поступки потом, очень и очень потом. Начала понимать многое, но не все, а спросить совета…уже было поздно.
Так как все же существовала вероятность попасться в руки недоброжелателям, пришлось научиться себя защищать. И если карате, благодаря танцам, пошло легко, то бокс давался со скрипом. Руки не были сильными. Однако жить все же почему-то мне хотелось, поэтому пришлось использовать все мое упорство и упрямство, чтобы все же запомнить несколько важных связок.
Однако для того, чтобы вообще не вступать в бой, я также решила изучить несколько видов стрелкового оружия, начиная с элементарного, ПМ. Отдача была довольно значительна, так что пришлось поискать револьвер — хороший аргумент в спорах, однако.
Помимо умения защитить себя физически, пришлось учиться уметь защитить себя словесно.
Психология стала хорошим спутником, а так же пришлось изучать языки, чтобы знать хотя бы, на каких языках мне выражают свою нен......любовь и восхищение.
Путешествия по разным странам мне нравились. Языки учить — нет.
Русский и украинский мне были родными. Английский был в школе. Французский и латинский — был в колледже и пришлось сдавать экзамены.
Довольно много, на мой взгляд, однако, увы, приходилось учить ещё и итальянский с немецким...... И моя головная боль......китайский и японский. Кандзи, что перешли из китайского в японский, а так же кана — мозг мой чуть не сломался, его было жалко.
В 28 наступил тот самый период, когда я пересмотрела все свои взгляды на родителей. Тогда, молодая дура, я не осознавала, что мама и папа не вечны. Как мотылек в ночи, я полетела на огонь, чудом не сгорая, но позабыв о своей семье.
Когда мне позвонила моя младшая сестра и захлебываясь слезами, икая, провыла, что родные погибли, я не поверила. Думала, что это просто сказки, чушь, ведь такого не может быть.
Я, как обычный человек, искренне считала, что любые неприятности могут произойти с другими, но только не со мной. Родители могут погибнуть у других, но только не у меня, ведь они вечные папа и мама, что будут презрительно фыркать на мое увлечение, но я все равно после найду букетик с васильками и лаконичной запиской:
«Удачи». Такие они были, мои папа и мама.
Они не говорили никогда, что любят меня, не принято это было в моей семье, однако они всегда обо мне заботились. Мама ворчала, что вечно я на катке, тощая как палка, а потом подкладывала мне в борщ побольше сметаны и майонеза, приговаривая, что если уж ношусь по сугробам да по льду, то у меня должны быть силы, а отец подарил мне коньки.
В общем, я не поверила. Но все равно сорвалась домой, наплевав на собственное выступление. И мне было плевать на общественное мнение — семья дороже.
Дома, в маленьком селе, там, где я выросла и куда, воспользовавшись всеми знакомствами и крупно задолжав большим людям, я сорвалась, за трёхметровым забором, на чердаке, меня ждала чумазая заплаканная десятилетняя девчонка — моя младшая сестра Таня, а так же пять трупов, которые выглядели не слишком презентабельно, и откровенно говоря, отвратительно.
Как меня не стошнило прямо там, я не знаю, но когда я это все увидела, комок в горле все же подступил, а глаза предательски пытались закатиться. Пришлось экстренно приходить в себя, у меня на руках был ребенок и надо было выбираться из дома.
Не помню, как я выбиралась из дома с сестрой, как давала показания, как оформляла документы об опеки и как проводила похороны, все прошло в тумане. Однако пришла я в себя в собственной квартире, у кровати моего единственного солнышка. Моей маленькой сестрёнки. Имото — как говорили японцы.
Несмотря на изучение психологии, мастером в этом я не была. Да и лезть в детскую психику я не собиралась, поэтому мы обратились к специалисту. Он требовался нам обоим. Вскоре пришлось нанять домашних учителей и охрану, тщательно всех отбирая, но моя слабость, моя милая сестрёнка была в безопасности, в особняке.
Моя слава гения оказалась губительной. Не для меня, для моей семьи, оставив с ребенком и с немного поврежденной психикой.
Родственники испугались, официально порвав со мной отношения, я их не винила, это был по-настоящему правильный ход.
Пожалуй я была готова возненавидеть мою мечту, что все расставила по местам...... и вот тогда в мою жизнь пришли друзья.
Моей первой подругой стала Дарья. Мы были знакомы ещё со школьной парты, однако она, в отличие от меня, пошла не в колледж, а со своими прекрасными оценками поступила в университет на хирурга. Это было ее мечтой, это было тем, чем она увлекалась с детства, смотря на мир не по-детски тяжёлым взглядом карих глаз, так не сочетавшихся с блондинистыми косичками, за которые раньше дёргали мальчишки, испуганно, с ноткой восхищения называя ее Даша-потрошительница.
Ещё ребенком, когда я гуляла с ней, находя трупик птицы или какого другого животного, она с задумчивым видом тыкала в окоченевшее тельце палкой, набирая в валяющиеся неподалеку шприц воду из лужи и вводя «препарат» мёртвому пациенту. Даша гордо звала себя будущим врачом, ковыряя твердый трупик иглой.
Удивительно было ее встретить после, повзрослевшую, с золотым водопадом волос и все тем же взглядом карих глаз.
Немало повидавшую, имеющую репутацию гения хирургии, способного провести опаснейшие операции. Пару раз ее карьера хирурга могла рухнуть, потому что её подозревали в черной хирургии, однако ей удавалось выкрутиться, а опыта у нее была как не у всякого хирурга, потому что деньги у Даши были, что позволяло путешествовать по горячим точкам, практикуясь.
Характер у нее был чуть бунтарским, да и пофлиртовать она любила, обычно она была спокойной, но также любила посмеяться. Только юмор у нее специфический был — черный. Да и язвила частенько.
Ее история была похожа на мою, но с отличиями. Любимый ребенок в семье, первый и единственный, очень поддерживаемый родителями. Ее называли гением, хотя она точно так же, как и я, приложила тонну усилий на пути к своей мечте.
В любом случае, известность ей не принесла счастья. Родителей, как и маленького пятилетнего братика, позднего и любимого сестрой ребенка, похитили, запросив выкуп. Деньги-то Даша принесла, да только семья была давно мертва, на месте родителей и братика, координаты которых ей скинули похитители, покоились их головы.
Смертников ей пришлось искать через связи, и расправа была достаточно жёсткой, только репутация блестящего хирурга и гения помогла закрыть глаза полиции на рождественскую ёлку, украшенную человеческими органами и потрохами, списав все на маньяка.
Даша поведала эту историю мне в одном баре, в котором мы случайно встретились, вот только тяжёлый взгляд карих глаз, хоть и пьяных немного, очень хорошо предостерегал от излишней болтливости, однако мне тогда было плевать… Мы пили, заливали горе, вспоминали детство и опять пили.
Утром мы проснулись в какой-то квартире. Разошлись, не вспоминая произошедшее. А потом опять как-то случайно встретились, и опять. А потом Даша вытащила меня из откровенно дурно пахнущей истории и мы как-то вдруг стали подругами.
«Друзья же должны помогать друг другу, верно?» — и лукавый прищур карих глаз.
Вторым моим другом стал мой репетитор по китайскому языку и по совместительству по боевым искусствам — Шэн Ли «победитель».
Это был по-настоящему красивый и необычный мужчина с длинными черными волосами, которые всегда были заплетены в косу. Первый и последний раз я встречала мужчину с такими длинными волосами, по ягодицы, а когда он расплетал их, это было настолько потрясающе, что прямо дух захватывало. Черные прохладные пряди, что струились по полу, словно потоки тьмы — шикарное зрелище.
Сам по себе Шэн Ли по характеру был спокойным и терпеливым, однако если его разозлить — он был словно ураган, сметающий всех и вся на свом пути.
Он не был гением, хотя, пожалуй, лишь в мыслях, я назвала бы его гением педагогики, но лишь в мыслях. Он любил учиться всему и любил нести знания другим, но лишь тем, кто готов был их принять.
«Учитель»
«Наставник»
О нем говорили с восхищением, с придыханием. Хотя он был обычным человеком, который хотел просто общаться, просто жить.
«Гениальность — это толика таланта, уйма сил на собственное развитие и иной склад ума. Я совершенно не гений», — качал китаец головой, смотря вдаль безметяжным взглядом, отпивая из кружки зелёного чая. —
«Если ребенок — ты вундеркинд. Если подросток — ты гений. Если взрослый — обычная посредственность. Ты получила титул гений за счёт того, что ты развиваешься. Остановиться на миг — упадешь, разобьешься. Иди вперёд, лети свободной птицей. Не думай стандартами, ищи свои пути.»
«Удивительно, что ты не заворачиваешь свои слова в тонну обертки для того, чтобы сказать что-то непонятно туманное с умным видом мудреца», — фыркала я, расчесывая его волосы и чуть дёргая за прядь, насмешливо улыбнувшись.
«Если я буду говорить столь недоступными для тебя словами, то ты будешь долго обдумывать и мне будет не с кем поговорить», — парировал обычно Шэн Ли и замолкал. Язва длинноволосая.
История его жизни была вполне обычная, хотя и его жизнь помотала знатно. У нас, у всей нашей компании, истории были обычные, в них и счастье было, и горе — все бывало.
Шэн Ли рос с отцом в монастыре в горах, обучаясь у него. Матери он своей не знал, да и не хотел. Я не спрашивала почему, всегда есть моменты, которые никогда и никому не расскажешь, даже самым близким, сохраняя эту тайну с самим собой.
После смерти отца Шэн Ли начал обучать других, ума не приложу, чем я его так заинтересовала, однако он так и не признался — в любом случае, он остался рядом, даря спокойствие и уверенность, чего мне так не хватало в моей жизни.
Третьим моим другом стала ученая по имени Мику, она была родом из Японии и была признанным гением во всем, что касается компьютеров, физики, биологии и химии. Прямо безумный ученый.
Случайно познакомились, но насколько я знала, у них с Дашей было некоторое соперничество, потому как в анатомии наш хирург был все же лучше.
Мику была сиротой, но чтобы вылезти из дыры, в которую она попала, ей пришлось немного поработать. Уже в 15 была знаменита тем, что создала несколько сильных антивирусников — прямо ходячий компьютер, память у нее была феноменальна. Мику не слишком была опытна в общении. Ее редко интересовало чужое общество, однако с Дашей они где-то пересеклись, где и зацепились языком — нашли друг друга гении, а потом прицепом, она влилась в наш подрастающий коллектив.
Японка не была слишком активна, не считая времени, когда она работала. Маленького роста хрупкая девушка, с бледной, чуть синеватой от недостатка солнца кожей и вечными черными кругами от недосыпа и кофе.
В отличие от пышущей энергией Даши, Мику предпочитала делать все медленно, лениво, но обстоятельно, потому что переделывать все было ей жутко геморно.
Самое интересное, что она успела что-то нахимичить у себя в лаборатории, когда у нее наступил приступ активности, так что радовала японка мир своими зелёными волосами и красными глазами, с полопавшимися капиллярами — убойное зрелище. Иногда ее жажда деятельности и фантазия меня пугали до жутиков, а ещё было страшно за бедный мир.
Четвертым моим другом стала итальянка с не итальянским именем Криста, и с нетепичной для Италии внешностью — волосы яркие, рыжие, как у ведьмы, а глаза каре-желтые, почти янтарные, цвета виски. Как ни странно, она тоже считалась гением — в театральном и актерском мастерстве. Психология, язык жестов, работа с подсознанием, умение работать со своим телом — она была в этом по-настоящему мастером.
Кого-то заворожить, обмануть зрение и мозг, изменить голос, походку, внешность — она спокойно меняла себя как тот самый метаморф из фэнтези, хотя и заплатила она за это большую цену.
Разбитая, сломанная, склеенная из сотни осколков, психически нестабильная — она была прекрасным, идеально прирожденным актером, потому что нормальные люди не могут смеяться без причины, рыдать и ненавидеть, вживаясь в роль.
Я прекрасно понимала, через что она могла пройти, потому что в детстве какое-то время посещала актерский кружок. Как рассказывала мама, там учили любить себя, не зависеть от чужого мнения, особенно от мнения взрослых, расшатывали детскую психику, чтобы юные актеры смогли оперировать эмоциями.
Если для взрослого умение любить себя, не слушая других — было нужным и полезным, то вот дети стали по-настоящему неуправляемы, истеричны, а ещё прекрасно давили на слабые места. Кружок быстро закрыли, а я все ещё помню, как мама холодно рассказывала о том, как я шантажировала их с папой, грозясь самоубийться. Этот порыв давили на корню, как и проснувшееся самомнение и истеричность.
В любом случае, Криста была мастером своего дела, меняя маски, как перчатки, быстро, легко, непринужденно.
Мы с ней познакомились в театре, куда решили сходить с компанией, заинтересованные хвалебными отзывами о гениальности актера.
Криста тогда много смеялась перед фанатами, улыбалась — в общем, вела себя жизнерадостно, как и подобает итальянке. Тогда к ней подошел Шэн Ли, и просто в лоб, не стесняясь, спокойно сказал:
«Разбитую чашу не склеить. Ее можно лишь выкинуть и забыть…или сделать новую»
Не знаю, сколько крылось в этой фразе, сколько поняла я. Что поделать, наш Учитель прекрасно оперировал слова, и правильно понять фразу мог лишь тот, кому адресовано. Однако как-то так получилось, что Криста, прославившаяся в 20 лет из-за удачного снятия в главной роли известного фильма, присоединилась к нам. Незаметной, почти незримой тихой тенью. Мы замечали ее жадные взгляды на нас, в период искреннего смеха, но молчали, давая инициативу Шэн Ли.
Так, именно в нашей компании, Криста впервые улыбнулась. Со страхом, неуверенно, изломанной, отвратительной улыбкой, но такой красивой в своей искренности.
Мы не часто могли встречаться, у всех были дела, работа, карьера, однако мы все дорожили эти тёплыми мгновениями, такими редкими и оттого самыми сладкими.
Итальянка раскрывалась с разных сторон. История ее была печальной, с пряным ароматом лживости. Сколько в этой истории было правды, а сколько лжи, было сложно понять — полутона, полунамеки, Криста плохо доверяла нам, однако это было приемлимо. У всех были секреты, все лгали, но тему эту мы никогда не поднимали, просто как бродячие псы, сбились в стаю, обогревая друг друга как могли.
С самого детства Кристу унижали и били, ломали снова и снова, заставляли работать, кричали, именно поэтому у нее было психическое заболевание — шизофрения.
Эту историю мы узнали лишь спустя три года, и пожалуй, я вполне вылавливала некую правду в этом бессвязном тексте, наполненном печалью и болью настоящего гениального лжеца. Прекрасная работа, можно бы было давать Оскара, хотя он и так у нее был.
Пожалуй, больше всех Криста сошлась с нашим Учителем и, как ни странно, со мной. Я вообще почему-то была неким островком спокойствия, вокруг которого и начался этот вихрь.
«Небо!» — хохотала наша отаку-потрошитель, на что мы лишь непонимающе качали головой. К этому все же мы привыкли, поэтому лишь махали рукой, даже не думая спорить…
…пополнение наших рядов произошло спонтанно. По счету, пятая и шестой. Российская Федерация — близнецы Роман и Елизавета. Хоть книгу с них пиши.
Конечно, на лавры писателя никто из нашей буйной и психически-нестабильной (почти все) компании не претендовал, но шуточки отпускать нам это ни каплю не мешало.
Двадцатилетние шебушные дети, которые были самыми нормальными в нашей компании.
Обычная скучающая молодежь, которая непонятно как прибилась к одиноким и покоцанным жизнью нам. У них было все — любящая семья, счастливая жизнь, мама с папой, что души в них не чаяли, да мелкая псина — Шарик. У них было то, чего мы так сильно желали, что потеряли.
Мы долго притирались друг к другу. Близнецы не вписывались в нашу компанию, вообще. Обычные дети, даже не вылетевшие из-под крыла родителей. Младшие, слабые, не такие.
Больше всего они не нравились Кристе. Особенно Рома. Хоть он и был достаточно шебутной и жизнерадостный, старающийся заполнить все пространство собой, но наша актриса на дух его не переносила, морщилась, старалась сбегать, прячась по темным углам.
Их привела Даша. Просто пришла как-то с этим прицепом и со словами:
«Они вам понравятся — знакомьтесь»
Лиза была чуть поспокойнее брата, но проблем приносила столько же.
Что нас подкупило? Их искренние улыбки, горящие восторгом глаза? Или тепло, что они безвозмездно отдавали нам.
Не знаю. Совершенно не знаю. Но эти двое, словно плеснули красок в серый и невзрачный рисунок. И как-то сразу стало легче дышать, а может мне просто было морально тяжело вечно разговаривать с психами-учеными да всякими мудрецами-лжецами, что вечно оставляют тебя с очередной загадкой — 1000 и 1 интерпретация развития событий, том первый.
В любом случае, дети, втемяшив себе в голову, что они тоже должны быть гениями, ударились в эксперименты.
Скажу сразу, Роману, этому золотоволосому и голубоглазому бесененку, кухню доверять было категорически нельзя. Совсем. Конечно, это было не настолько худо, как у Шэн Ли, но еда была изрядно «пере»… Пересолена, переварена, пережарена… у него все было «пере».
Пожалуй, благодаря им, я стала титанически спокойна. Они перепробовали все, до чего дотянулись их загребущие ручонки, используя наши деньги и строя невинные просящие голубые глазки.
Слава всем Богам, что они таки докопались до захламленных частей своей души и откопали таки свои таланты, потому что мое титаническое спокойствие начало в последнее время походить на психологическую травму, а у остальных, не так лояльно настроенных, особенно у Кристы, начинал уже дёргаться глаз.
В общем, бесенята нашли себе занятия и нам, умудренным старикам, удалось выдохнуть. Как оказалось, зря.
Пока все были заняты карьерой, близнецы укатили кататься по миру, явив себя года через два, когда изрядно понервничав (Криста предложила поймать их и посадить в подвал, на цепь, чтобы вечно рядом были) и собравшись уже использовать все связи, идя на штурм некого злодея, навредившего друзьям, мы обсуждали план убийства всех и вся.
Близнецов ласково придушили и попросили больше не пугать так, на что они разулыбались, полезли обниматься и хвастаться новыми игрушками. Поистине дети.
Новой игрушкой Ромы был байк. Красный байк, который раздражал всех нас своими жизнерадостными и яркими красками. А ещё бесененок увлекся механикой, и энтузиазм уже немного пугал. Бес-два тип спокойный, увлекся стрелковым оружием, с меня было взято настольное обещание, что я пригляжу за Лизой. Так что временно, я обзавелась хвостом — шибко активным и любопытным.
В общем, в гениальном полку прибыло на одного механика и снайпера — собрание личностей начало напрягать не одну меня. Даша как-то пошутила, что скоро мы превратимся по-видимому в боевых младенцев.
Юмора никто не понял, я же на свою голову заинтересовалась. Меня усадили перед ноутом, а потом загрузили, да так, что очнулась я лишь через четыре месяца, все это время действуя в режиме автопилота. За это время в мою голову засунули целую кучу аниме и манги, совершенно не жалея мою бедную психику.
И как-то мимо меня прошел факт разрастания нашей банды (с такими навыками, хоть мир захватывай)
Что удивительно, циферку семь, — между прочим больше друзей у меня не было, никто не рисковал связываться с нашей сворой бродячих псов, что ревностно относилась друг к другу, — привела Криста, что изрядно удивило. Обычно вербовкой во властелины мира у нас занимался наш хирург.
Впрочем удивляло меня это не долго. Пока я не поняла, что к чему.
Седьмым другом-властелином, был Алекс. Англичанин......и крючкотворец, что объяснило с чего Криста вообще этим чопорным мужчиной 27 лет заинтересовалась.
Гений в юриспруденции, документации и законодательстве. Сухие циферки и закон служили нашей семёрке лучшими помощниками.
Как шутила Даша:
«Надеюсь, закон не сухой»
Алекс был судьей, справедливым и очень талантливым. А ещё до жутиков принципиальным и педантичным.
Чего в нашу компанию ведьм и колдунов занесло инквизитора, не знаю. Подозрения были на засланного шпиона.
Абсолютно невзрачное лицо. Темные карие глаза, каштановые волосы — неподкупный судья рядом с подпольным черным хирургом и ещё более интересной компанией. Да ещё и презрительное (читай равнодушное) выражение лица, требующее кирпича, а так же хмыканья да фырканье — нашелся ещё один создатель шарад.
На этот раз, долго принять не могла его именно я. Обычно я стояла в стороне, не слишком вмешиваясь в конфликты друзей, предпочитая оставить все им, однако на этот раз нашлась противоположность мне.
Мы оба были лидерами. Я больше имела влияния в компании, однако у Алекса больше было опыта.
Пожалуй, нашей компании он все же принес плюсы — он мог одним взглядом и хмыканье сообщить человеку, что он о нем думает, что остужало наши горячие буйные головы, не давая устроить какой-нибудь бабах, с эффектом мировой катастрофы. Однако тут-то я почувствовала жуткую ревность.
Чужак полез в мои владения — во взаимоотношения моих друзей. Пожалуй, Криста неплохо сыграла, решив меня проверить, и не подкопаешься.
Битва шла с переменным успехом, однако я победила, Алекс уступил. Неохотно, сцепив зубы, но он признал — я главнее, я лидер команды.
И как-то так получилось, что за время нашего противостояния…мы притерлись друг другу.
Моя победа состояла в том, что друзья собирались вмешаться. Как оказалось, с выбором: или Алекс или я, долго не думали — я, поэтому хоть Алекс некоторым и импонировал, общение с ним собирались прекратить.
Я не дала. И назвала другом. Кажется, в глубине этих темных глаз что-то дрогнуло. Алекс окончательно влился в наш коллектив.
Потихоньку мы становились чем-то большим, чем друзья. Учились доверять друг другу.
Мой шаг был первым. Я поделилась своей сестрой.
До этого, всю свою нежность все выплескивали на близнецов, однако они все же были нашего возраста, поэтому когда я сказала, что волнуюсь за сестру и решила ее немного пообучать, друзья решили присоединиться к веселью.
У всех нас не было больше младших сестёр или братьев, именно поэтому Таню мы пытались обучить всему, что знали сами. Не то что это получалось плохо…но и не слишком хорошо. Она старалась.
Хотя кататься на тех же коньках перестала раза с пятого и признала меня настоящим гением в этой сфере.....
Пожалуй, мои друзья привязались к Тане. Близнецы повзрослели, стали опытными, много путешествовали. Иногда их хладнокровию удивлялся даже наш Учитель. Поэтому Таня была той самой отдушиной.
Годы шли к сорокам, я перестала выступать…никого кроме моих друзей и сестры у меня не было — вот и вся семья. Ни детей, ни мужа, и собака одна на всех.
Когда малой стукнуло 20, она отправилась в свободное плавание, а мы продолжали жить с тяжкой судьбой…
Гения
Это стало нашим титулом, и было нашим проклятием.
Однако вскоре, когда последний аккорд был сыгран Кристой, бросив попытки оправдать наш статус, мы исчезли, оставив карьеру. Уехали подальше, туда, где нас никто не найдет, в маленький поселок на краю Японии, рядом с морем…
Кто-то устроился учителем, кто-то вел кружок, а кто-то открыл кафе, но мы прожили такой спокойной и неторопливой жизнью лет пять, и набравший сил мы хотели сыграть ещё, что-нибудь новенькое но......
У судьбы были свои планы.....
Когда в арендованном автобусе произошел взрыв, я несильно-то и удивилась, за мою короткую (для меня) жизнь у меня было множество врагов, да и у ребят их было полно, потому я приняла свою смерть со смирением, было немножко жаль, что я не предупредила и не попрощалась с Таней, и не спасла друзей, хотя и понимала, что сделать ничего не смогла бы.
Закрыв глаза, я просто пожелала, чтобы в следующий жизни мы были вместе. Желания же......все равно исполняются, верно?
