— Animal Alpha — Alarm — Final Fantasy XV — Night Exploration — Steve Aoki ft. BTS (BANGTAN BOYS) — WASTE IT ON ME
Осень, сентябрь, Хогвартс. Мироздание вот уже пять лет не может подкинуть ничего особо нового в жизнь студентов конкретного пятого курса. Сириус курит, держась с небрежным изяществом опытной модели: спиной опершись на дерево, согнув одну ногу и приставив экзотического вида туфлю на платформе подошвой к стволу. За ее спиной, у озера, мальчишки бросают камни, заставляя плоскую гальку прыгать по воде. В зубах у всех — измятые сигареты, но только стоящая чуть в стороне Сириус ухитряется выглядеть как картинка с разворота «Ведьмополитена». Ветер путает длинные волосы, рассыпавшиеся по ткани мантии, целует бледные щеки, оглаживает бедра и колышет юбку, длиною немногим выше колена, заставляя мимо идущих парней заглядываться и тормозить на ходу, открывая рот. Вот только заглянуть под нее — задача невыполнимая. И Сири знает это, встречая поднимающиеся от ее коленок взгляды мальчиков скабрезной усмешкой: «А я знаю, что ты подсматривал, знаю, что было у тебя в голове, извращенец». Мальчики неизменно вспыхивают от ехидного понимания в ее темных глазах, ругаются на распоясавшуюся гриффиндорку и идут своей дорогой, нет-нет да вздыхая об упущенных возможностях: ножки у знойной Сири Блэк очень даже ничего, ей юбку бы — да покороче! И губы, вечно слабо припухлые от дурной манеры кусать их — к делу… Последняя мысль всеми непременно испуганно гасится: Древнейшие и Благороднейшие Блэки — больные на голову все до единого, а в школе их сейчас ходит пятеро, из которых четверо — слизеринцы. Впрочем, поймать проклятье и от самой Сири — удовольствие ниже среднего. Единственная девчонка в компании еще трех мальчишек, она выросла полной оторвой. Такой палец в рот не клади — и вообще ничего в рот не клади. Тем смешнее и жутче, когда за ней, разнузданной влажной мечтой всех наследников родов, такой не похожей на чопорных сестер, занудствуя и поучая, бегает ее младший брат — маленький староста, идеальный слизеринец, наследник семьи, единственный мальчик. За сестру — любую из четырех, что родную, что остальных — Регулус любого за первым же углом разделает, как бог — черепаху. Хотя это, кажется, буквальное предупреждение, которое надо писать на каждом из их рода — включая еще трех сестер Блэк, которые за неправильную Сири все равно могли проклясть каждая по разу. И если Меда и Цисси еще пытались держаться в рамках приличия, чаще равнодушные к окружающим, то Беллатрикс, с которой Сириус собачилась по три разу на день, за эту самую Сириус и за попытки задрать пацанке юбку могла обеспечить мужское бессилие любому, просто посмотрев, чуть прищурив темные глаза. Блэк — это страшно, если он один против всех, и вообще кошмар, если их хотя бы несколько — за одного. Страшнее этого — только когда Блэк оборачивает руку, силу или палочку против своего же.•••
Сириус — бунтарка. Сири частенько сбегает из дома к Джеймсу Поттеру — ни для кого не секрет, что их дружба — важнее всего на свете; и хорошо, что тетушка Дорея умеет пролить масло на взрывной нрав Вальбурги. Сириус отрицает свою принадлежность к темному роду и темной магии, хотя светлого в ней — ни грана. Мать грозится отречься от дочери-маглолюбки, но Сири плевать на это хотела. Сири не скрывает, что якшается с оборотнем. Сири с удовольствием поддевает пай-девочку Лили Эванс за ее шашни с Северусом Снейпом. Эти двое — вообще любимый дуэт для ее смешков. Сириус упускает момент, когда за очередную склоку с Лили в гостиной вдруг вышедший из себя Джеймс отвешивает ей пощечину и, страшный в охватившем его бешенстве, доставшемся ему от матери-Блэк, уходит из зала. Все цепенеют, вздрагивают, когда наверху хлопает дверь. В наступившей мертвой тишине беззвучно плачет Лили, зажимая рот руками, в ужасе тараща болотного цвета глаза, а ошарашенная Сири трогает пылающую щеку кончиками пальцев. В глазах у нее мелькает страшное — бешенство и безумие истинной Блэк. Вспыхивает — и гаснет. Снова вспыхивает. Снова гаснет. И так — снова и снова. У Сири нет силы воли идти против Сохатого, что бы он ни сделал, но магия рвется отплатить обидчику за унижение. Словно притормозив на минутку, оказавшись одна в своей голове, наедине с самой собой, Бродяга разрывается между инстинктом, древним, как ее кровь, и здравым смыслом. Все определит ее контроль над собой… в который никто не верит. Забившиеся в угол Хвост и Лунатик не дышат, наблюдая за ее внутренней борьбой, почему-то думая, что вот теперь-то, все, кончено: за рукоприкладство даже братишке-Джею должно прилететь. Такое уже было когда-то давно. Народ осторожно отходит к стенам, когда на губы Сири начинает капать кровь из носа. Ощущение от сдерживаемого магического выброса заставляет звенеть воздух, а Сириус пугает обессмыслившимся взглядом — ее однокурсники испуганно бросаются на пол и тянут за собой младших. Вот только выброса не случается. Отмершая Лили почему-то бросается помогать ей, трогает пылающую щеку кончиками пальцев, рукавом мантии вытирает кровь и даже не вздрагивает, когда, очнувшись, мгновенно распалившаяся Сири рявкает на грязнокровку что есть силы и злобы. Лили упрямо задирает курносый нос, на буксире уводит ее в спальню и запечатывает Колопортусом дверь, отрезая путь оживившимся сплетницам. О чем говорят эти двое в тишине спальни — неизвестно. Но выходят они оттуда очень тихие, очень серьезные и очень, очень дружные.•••
С того дня есть Сириус — не Сири! — Блэк. Которая после неизвестного инцидента с бывшим лучшим другом — теперь просто однокурсником — стала больше Блэк, чем остальные четверо, вместе взятые. Все еще бунтарка, но идеально держащая себя на людях. Кушает, используя приборы, молчит во время принятия пищи, осанка — словно палку проглотила, в глазах — стылый холод и пустота шотландских пустошей. Разве что ветер не присвистывает, а так — та же жуть. Все еще оторва, подчас безжалостная в своих решениях, направленных против обидчиков — и все больше мстительная сука. Защитница Лили Эванс, которая пусть и грязнокровка, но хотя бы слушает, что ей говорят. Все еще маглолюбка — потому что чистокровные ухитряются быть зверями в большей мере. Сириус Блэк больше не отзывается на кличку «Бродяга» и «Сири!» — выкрикнутые веселым мальчишеским голосом. Сириус Блэк, мамина радость, больше не дружит с Джеймсом Поттером, а протекторат маглокровке и ее дружку полукровке — он простителен, если оправдан. Северус Снейп давится всем имеющимся в нем ядом, когда впервые видит, как, сидя на подоконнике в коридоре, Лили заплетает высокой Сириус ее черные волосы в косы. Блэки по одному набегают на девчонок с вопросами после того, как по школе проносится слух, что Эванс смогла наложить на Блэк с Гриффиндора — Империус. Внезапная близость не то чтобы конфликтовавших, но находившихся в длительной конфронтации девушек вызывает вопросы. Правда оказывается некрасивой, как ни посмотри, с любой стороны. Но Джеймс Поттер попадает в Больничное крыло с какой-то страшной комбинацией проклятий, которые не снять никаким Фините Инкантатем — учителям приходится переправлять мальчишку в Мунго, срывая тем самым квиддичный матч Гриффиндора с Когтевраном. Луни и Хвост, не зная, куда метаться, в итоге все равно решаются подойти к собственной подруге и одногруппнице, вот только та холодно смотрит сквозь них, а уж улыбается так, что и дементора, окажись тот рядом, нежданчик прихватит. Больше парни так не рискуют — не после того, как рядом с Сириус вырастает остальное семейство Блэков, и, словно бы этого мало, совершенно спокойно подтягиваются староста Эванс и тот, кого Мародеры так долго дразнили Нюниусом. Который, к слову, в последнее время удивительно прилично одет, а по кулуарам гуляет слушок, будто бы парня взял учиться залетный мастер-зельевар. (Мастера-зельевара зовут Вальбурга Блэк, и дементор ее подери, если она позволит ученику ходить в обносках!) Лили, солнечная девочка, вообще не в обиде за былое, а глядя на посерьезневшую, словно заледеневшую, сломавшуюся Сириус, оставляет в прошлом обиды и старается шагать в ногу с ними обеими и Северус. С учетом его вполне реального ученичества и перспектив — им разумнее будет найти причину, чтобы договориться и жить в мире. Даже если пять предыдущих лет они пытались ненавязчиво подвести друг друга к смерти. Дамблдор и Макгонагалл качают головами — это уже не просто ссора и раскол в обычно дружной компании Мародеров; это полноценный конец некогда дружной компании, вот что это такое.•••
Сириус учится — чуть старательнее, чем обычно, но вылезающие тут и там склонности к различным направлениям магии так и требуют огранить их, о чем Слизнорт, ведущий переписку с большинством родителей своих подопечных, упоминает вроде вскользь, рассказывая про Регулуса, но удачно — семена попадают на благодатную почву. Экзамены проходят почти скучно — без взаимодействия с шебутным Поттером Сириус не признать. Джеймс, к слову, после ссоры с Сири попытался бегать за Лили, но сам получил по морде: рыжая не признает за мужчину человека, способного поднять руку на девушку, даже если та вела себя ужасно. Гордость Эванс такая «защита от нападок» коробила больше самих нападок — друзей даже ради очень большой любви не меняют. Попытайся Джеймс до инцидента — и кто знает, чем бы все закончилось, но Поттер сам себе вырыл могилу — когда не получилось продавить девушку на предмет отношений из благодарности, он взялся оскорблять Северуса. Проходившая мимо Беллатрикс с наслаждением приласкала сглазом родственника и увела праведно разъяренную Лили прочь. Сириус же, лишившись всех привычных друзей, со скуки берется за ум, со скуки на высшие баллы сдает СОВы, со скуки сама впервые пишет письмо домой… И, к ее удивлению, мать пишет тоже — непривычно спокойно и здраво, не вышибая мозг начисто с первых же строк изложением идей чистокровности пополам с идеологической обработкой в духе высказываний поколений маглоненавистников. Летом после пятого курса, на котором вместо того, чтобы разбить зельеварческую двойку Снейп-Эванс, происходит раскол компании Мародеров, Сириус впервые едет сразу домой и оказывается под пристальным вниманием драгоценной maman и pater`а. Те оглядывают непокорную дочь с головы до ног, смотрят на заплетенные в косу волосы, на морду топором, в сравнении с которой даже Регулус — тот еще живчик, и вздыхают — одна выходка Джеймса поставила крест на всем: и на вполголоса обсуждаемой помолвке Поттера с еще одной Блэк, и на бунтарстве Сириус, и на слепоте старших Блэков. Понять, что дочь влюбилась, следовало еще после первых писем из Хогвартса: одиннадцатилетняя девчонка трещала о Джеймсе как одержимая. Вальбурга из старой мегеры на глазах дочери превращается в просто очень уставшую молодую женщину, которая позволяет ей носить сарафаны в пол по последней магловской моде, правда — черные и заклятые так, что и на войне нестрашно, но зато с курткой те смотрятся классно. Отец, опирающийся на трость непривычно тяжело, просто гладит ее по голове. Это больше, чем Сириус получала от него все последние пять лет, и ее пронзает пониманием, насколько же он болен и насколько устал, насколько она обоим истрепала нервы. Ей впервые за пять лет стыдно. Северус, который топчется за ее спиной, передает вещи домовику, и становится у нее за плечом, упрямо выпячивая большой нос. Ему самому Сириус в поезде ухитряется соорудить хвост на затылке, и теперь его патлы не бесят ее, как прежде. Покончено и с их сальным видом — одно зелье, решающее большинство подростковых проблем с железами, и будущий зельевар становится почти что симпатичным. Родители смотрят на них оценивающе, но ничего не говорят, хотя припоминая все конфликты из-за этого мальчишки, все те письма с жалобами учителей, что Поттер и Блэк опять сцепились с каким-то полукровкой… «Какой-то полукровка» на морду — вылитый Принц, и Вальбурга обменивается загадочными взглядами с супругом еще пару дней, после чего оба ведут себя как ни в чем не бывало. Сириус не уверена, что хочет знать, к каким выводам и соглашениям эти двое пришли между собой, хотя в их наличии она абсолютно не сомневается. Регулус первые две недели безвылазно торчит у себя в комнате, полощет мозги идеями чистой крови, из-за чего они с Сириус переругиваются, но как-то непривычно, без огонька. У них в школе есть подруга-маглокровка, и в трансфигурации она закручивает в кренделя обоих. Так оправдывает ли себя идеология чистой крови? А поддержка маглокровок — если тупых и безграмотных среди них причиняющее боль большинство? А меньше ли идиотов среди чистокровных? Брат и сестра вынуждены со скрипом признать, что нет. Старшие Блэки, подмечая примирение детей, вздыхают с облегчением — для чистокровного общества и сторонников политики Лорда они держат нейтралитет по всем животрепещущим вопросам. То, что их младшенькие, в отличие от трех племянниц, ведут себя разумно — как Умиротворяющий бальзам на души! Сириус занимается с нанятыми репетиторами и трясет родителей на предмет родовых заклятий — в Магическом мире опять гуляет самая натуральная война, до пика которой — всего ничего. Сириус хочет не сражаться — она хочет защищать близких, и, послушав такой ответ, пусть запальчивый и горячий, но идущий от самого сердца, леди Блэк уступает дочери. Остаток времени до Хогвартса Вальбурга, душою помолодевшая лет на десять, стоило сбросить груз тревог, занимается превращением единственной дочери в истинную Блэк — ведьмы темнее темного, не чурающейся проливать кровь на алтарь, способную защитить себя и близких, сведущую в ритуалах защиты. Впервые за долгие годы лично провожая обоих детей на поезд в школу, леди Блэк не изводит себя тревогой по дочери, не стискивает руки в кулаки со всей силой, а машет, как и все, и на лице у нее — почти что благожелательная улыбка, в которой притаились осколки стекла и сломанных лезвий. Наверное, ей про себя стоит поблагодарить Поттеров за то, что их сын — такой несдержанный дурак. И приватно высказать Дорее свои соболезнования — не каждая ведьма ухитрится так упустить сына. А ведь когда-то Дорея славилась своим тонким умением применять заклинание розог! Пора бы ей вспомнить о том, что воспитание через задний ум подчас гораздо эффективнее всех кнутов и высушенных пряников на свете.•••
Сириус курит, держась с небрежным изяществом опытной модели, и с насмешкой думает о том, что хоть что-то в жизни практически неизменно. Школа, к примеру. В общем-то, если опираться на первичную видимость, в ее жизни действительно мало, что поменялось в сравнении с прошлым годом, но вот задний фон вообще не сравнить: вместо трех обормотов, один из которых тихоня староста-оборотень, бросающих камешки, у нее есть сосредоточенно уткнувшийся в книжку Северус, и Лили, зарывшаяся в свои конспекты и проваливающаяся в себя для отработки новых заклинаний. Солнце ласково светит, припекая макушку, листва с шелестом перелетает с места на место, мир позволяет насладиться теплом, обычно уже не свойственным шотландским пустошам и нагорьям в октябре месяце. Все они закатали рукава рубашек и почти все — расстегнули воротнички. В образовавшееся декольте Сириус моментально чуть не проваливалились взглядом двое семикурсников со Слизерина. Регулус, недовольно отметив этот факт, гордо вздернул нос и отправился добывать провиант. По мнению Сириус — не захотел видеть позорный провал сильного пола в сражении с соблазнами. Она только пожимает плечами, на мгновение открывая чуть больше белой кожи. Мысли у нее почти философские и мирные. Двое слизеринцев, двое гриффиндорцев — итого их снова четверо в компании. Если не брать в расчет Цисси и Беллс, да и вообще закрыть глаза на сокращение числа сестер Блэк на Слизерине, то четыре все-таки — славная цифра. Удобная. Оптимальное число разумных, находящихся во взаимодействии друг с другом. Не то чтобы Сириус прямо-таки жаловалась, но магов именно разумных, с которыми еще и взаимодействовать можно, в этом учебном году ей стало остро не хватать. Сириус начала год с дуэлей — дуэли за идеологию, дуэли-мести за давнишние унижения, дуэли за факультет… Месть можно было понять — по малолетству Сириус наворотила такого, что только держись. Она ругалась и швыряла заклятья в кого попало, включая тех, с кем такое поведение было совершенно недопустимо. Задирающие носы аристократы. Занудные и одновременно бесхребетные маглокровки, до которых никак не доходило, что жизнь в магическое мире — вовсе не сказка в магловской обработке. Сейчас — Сириус за свое поведение стыдно. Тогда — раздражение, почти бешенство, жгло ей кости углями. Все остальные поводы для дуэлей, в свете пережитого летом рядом с маменькой, после всего, что было сказано родителями вообще, казались глупостью несусветной. Особенно дуэль со старшей Кэрроу «за факультет» — подумаешь, факультет. На среднем пальце Сириус вертела всю эту чушь про «учатся там храбрецы/хитрецы/умницы/трудяги». Со слов директора и декана, тех же Мародеров всегда позиционировали, как абсолютный эталон львят, однако стоило подумать головой, а не шилом в заднице, и Сириус сама к себе испытала острое чувство отвращения. То, какой она была еще год назад, вызывает у нее тошноту. Собственная слепота и злоязыкость, никуда не девавшиеся и теперь, но взятые под контроль, раздражали. Сириус еще только училась источник всех проблем видеть не в окружающих, а в себе и своем поведении. Окружающие тоже хороши, конечно. Но ведь это она когда-то стимулировала их своей ерепенистостью. Удивительно, среди ее противников никакого Поттера не было — в прямом конфликте. Джеймс после своего срыва, окончившегося полным игнорированием со стороны Сириус и разрывом пятилетней дружбы, переключается на общение с другими игроками гриффиндорской команды по квиддичу. Вот только слухи теперь неотступно преследовали его на каждом шагу, и остановить ставшую его спутницей дурную славу он никак не мог. Блэк ему никак не мешала, но и помогать не помогала. Мараться об Джея не было никакого желания. Обида уже не жгла — она стала камнем, который лег в основу стены между ними. Разрушать эту стену Сириус не намеревалась, да и Джеймс, между прочим, так и не извинился. Один раз он попытался заговорить с ней, словно ничего не было, но жалящее вышло у Сириус просто убойным. Поттер сесть не мог еще добрый час, а после подойти к Блэк у него смелости не хватило. Как не хватило и мозга принести извинения, для начала. А потом терпение Сириус закончилось, и никакие извинения, объяснения и дружба ей стали просто не нужны. Она и без Поттера неплохо жила, если не обращать внимание на некоторый процент девушек, глядящих на нее, с подачи симпатичного охотника Поттера, враждебно. И на раскол среди контингента учащихся факультета, когда младшкурсники могли демонстративно игнорировать то одну сторону негласного противостояния, то другую. Неуважение к себе среди младших Сириус лечит просто и эффективно и, что самое отвратное, как по мнению львят — очень по-слизерински: добавляя мозгов и активируя инстинкт самосохранения через стимуляцию седалищного нерва. Мелкие шалости — это всегда была прерогатива Джея, Сириус же, дочь темных магов, мыслит гораздо безжалостнее. Если бы не тормоз в лице Лили — рано или поздно, но Гриффиндор бы ожидало побоище. Однако рыжая староста взывала к разуму подруги, и та некоторое время снова стойко игнорировала окружающих ее идиотов. Идиоты не были бы идиотами, если бы оценили чужой труд. Терпение Сириус в новом году закончилось спустя две недели после начала учебы, школьную юбку сменили штаны, и по закрытым классам одна за другой отгремели дуэли. Сириус в те мгновения блистала. Может быть, кто-то вроде Цисси или Беллы и смог бы дуэлировать в юбке, но Сириус пользовалась своими данными на полную. Высокий рост, подвижность, гибкость, общая плотная худощавость, тренированная в зале с маман — и вот уже затянувшая грудь и собравшая волосы в низкий узел ведьма становится собственной маскулинной копией. Гриффиндор лихорадит со страшной силой, но в две недели Сириус освежает всем воспоминания, и теперь наслаждается заслуженным отдыхом и правом вести себя легкомысленно. Вот и теперь она играет внешней привлекательностью, из-под тяжелых век поглядывая на окружающих парней. Сигарета согревает губы, когда она затягивается, делая это почти бесконтрольно, и движением плеча отбрасывает длинные волосы за спину. К шевельнувшейся Сириус незамедлительно устремляются скрытые и прямые взгляды других студентов, выбравшихся на природу. Часть этих взглядов полна любования, часть — интереса, часть — злобы. Даже слизеринцы, зануды и ханжи по определению, помешанные на соблюдении чистокровными девушками традиций, прикипают взглядом к ее тонким рукам, к длинным пальцам, держащим сигарету, к пухлым губам, обхватывающим обычную магловскую отраву. Сириус Блэк, вот такую, тихую, задумчивую и одновременно всем своим обликом кричащую о протесте, нельзя не хотеть — для разного. Сириус Блэк — плохая девочка, девочка-загадка, девочка-война. Сириус Блэк ухитряется даже рядом с друзьями выглядеть одиночкой. Однако это не мешает этим самым друзьям быстро затягивать ее в свой круг, и впечатление рушится. Крепкие пожатия чужих рук ее ладони только укрепляют этот эффект. Сириус расслабленно смеется, и можно сказать: дочь семьи Блэк счастлива.•••
Джеймс Поттер смотрит на двух девушек, засевших возле камина с легким недоумением. Рыжая головка Эванс опущена на плечо Сири, сама Блэк даже не отрывается от помахивания палочкой. Что примечательно — левой рукой. Можно сказать наверняка, что правая держит Лили под спину. Поттер, прищурившись, смотрит на них уже добрые полчаса, изредка прихлебывая из своей бутылки со сливочным пивом, и пару раз отвлекается только тогда, когда его окликали. Но потом снова прикипает глазами. Бродяга… Изменилась. О том, что бывшая подруга — тоже девушка, Джеймс знал. Но не осознавал до тех пор, пока Сириус не оказалась достаточно далеко от него, чтобы стало возможным сравнить. Сравнения… Впечатлили. На фоне прочих девушек Сири была — самородком. Всегда. До прошлого года Джеймс ценил ее, как друга — всегда во все переделки они влипали вместе, почти не расставались летом. Сириус гоняла настырных поклонниц от не испытывающего нужды в отношениях парня, и все было хорошо. Джей играл в квиддич, встревал в приключения с друзьями, выбирался сухим из воды. Все испортилось в тот самый момент, когда Джеймс стал по собственной инициативе уделять внимание Лили. С рыженькой старостой у Сири с первого курса прослеживалось вечное… Джей не знает, как это назвать. «Противостояние», — слишком громкое слово. Сири и Эванс с первого курса делили одну спальню. Время от времени они спорили, громко выясняя отношения. Бродяга частенько поддевала рыжую за дружбу с Нюниусом. Эванс бесилась с этого прозвища и напоминала Сири о родном брате-слизеринце, о том, что та из темных магов. Блэк бралась за палочку, две ведьмы готовы были порвать друг друга, но обычно их разводили в стороны друзья и окружающие. Раньше Джеймса вообще эти выяснения отношений не трогали, но после того, как он обратил внимание на Лили, очередное напоминание о том, что староста предпочитает общество чертового Снейпа… Задело. Джеймс сам не понял, как так получилось, что он ударил Сири. Просто помутнение сознания какое-то. Но стоило оно ему необычайно дорого. Сири вычеркнула его из своей жизни, однако — свято место пусто не бывает. И вот уже Блэк — лучшая подруга Лили Эванс, а вместе с тем и чертового Нюниуса. Джеймс считал это настоящим предательством идеалов их хулиганской партии. Про Регулуса, Андромеду, Нарциссу и Беллатрикс даже говорить не стоит. Они набежали кудахтать вокруг сестры, как будто никогда не звали ее «позором семьи» за поступление на факультет алознаменных. И Сири позволила им все это. Будто бы не было многолетней неприязни. Чертова лицемерка! То, что все не так просто, как ему хотелось, Джеймс понял немного позже. В мире, где Сириус Блэк не торчала рядом с ним, не гоняла поклонниц и не была рядом, верная и надежная, о самой Сириус говорили совсем в другом ключе. Раньше Джеймс не понимал всех намеков товарищей по команде, всех скабрезных шуток и движений бровей, но стоило Сири оказаться далеко… — Да, Поттер. Ну ты и олень, — с весельем и досадой сказал ему Фрэнк Лонгботтом, полный ноль в зельеварении, но настоящий спец в деле защиты колец. Джеймс изумленно моргнул в ответ на выпад, а Фрэнк, не заметив ничего, уже продолжил мысль: — Предпочесть сильной чистокровной ведьме — маглокровку! И как только ума хватило руку поднять? Она же с тобой с первого курса! Я ждал от тебя большей хватки, парень! Джеймс, до которого, наконец, дошло, с чего на него стала смотреть неодобрительно большая часть замка, впал в длительный ступор. Действительно, Сириус находила у него укрытие от своей семьи, делилась тяготами, помогала, всегда была рядом, отпугивая нежелательных фанаток одной своей фамилией, и для многих их тандем был неразрушим… А ведь если подумать — могла ли Сири и правда быть рядом с ним, потому что влюбилась? Джеймс представил себя и Сириус в том же ключе, в каком представлял себя и Лили. Чтобы ночь, полеты на метле, побеги из гостиной. Они уже стали анимагами, так что им было бы немного проще бегать на свидания, да и мантия-невидимка у него, и карта… Так могла ли Сири… Приревновать?.. Джеймс помотал головой. «Да нет, бред какой-то». И почти тут же, снова впал в неуверенные раздумья. Бред? Или все-таки не бред?.. С тех пор он многое переосмыслил. Окружающие парни буквально открывают ему глаза — Сириус Блэк одна из самых сексуальных ведьм в школе, и то, что он оказался идиотом, открыло окружающим прорву перспектив. Ее взгляды на политику и мироздание никого не волнуют, а вот то, что она больше не торчит сутками напролет в его компании — очень даже да. Половина разговоров в мужских кругах, вне зависимости от факультета, так или иначе затрагивают ее привлекательность. Джеймс однажды ловит себя на том, что под чужие вздохи и переданные украдкой фотокарточки вспоминает и ее тонкие, слабые руки — которыми она, вообще-то, может придушить любого, но о нюансах окружающие не знают — и длинные пальцы, и чувственные губы. Тогда же он осознает, сколько раз ее мягкая округлая грудь была у него под руками, сколько раз она прижималась ею то к его руке, то к плечу, то к спине… От таких мыслей бросает в жар. Сири никогда не стыдилась переодеваться рядом, была своим в доску парнем. Джеймс много раз видел ее без рубашки или без юбки, но никогда не придавал этому значения, не видя в Сири главного — девушку. Красивую девушку, очень вольно себя ведущую, и при этом — никогда ни с кем, кроме него, не мелькавшую. Все думали, что они с Сири обручены — логичное предположение, с учетом их дальнего родства. Однако он сам развеял эти заблуждения, и парни впали в состояние лихорадочного возбуждения. Сири пугала своим происхождением, да и братец с сестричками у нее были такие, что яйца поджимались, но для многих это наоборот было частью вызова, который источала девушка. Чистокровная, нецелованная и непорочная, неприступная, не обрученная… Лакомый кусочек. Джеймс не понимает, как не поубивал всех парней в школе, кто вскоре сознался, что обсуждает с родителями идею породниться с Блэками через Сири в том самом смысле, который ведет к общей постели и детям. Что-то внутри как заведенное твердит: «Моя, моя-моя-моя, моя», — но попробуй он заявить такое, и его прокляли бы уже все парни, начиная с четверокурсников и старше. И Джеймс впервые за все годы, глядя на чужие попытки сблизиться с его Сири, понимает: бесит. Но еще больше бесит то, что хоть Блэк и не принимает чужих ухаживаний — она же их и не отвергает полностью, оставляя веру и надежду, не отвечая категоричным отказом на пространственные обсуждения благ рода — и в сторону особняка Блэков косяками летят совы с осторожными вопросами старших родичей к родителям Сири — а ну как получится построить пусть и воздушные, но все равно мосты? Джеймс неотрывно смотрит на то, как сидящие возле камина Лили и Сири упражняются в чарах, и с неожиданной злобой осознает: перед ним целых две девушки, которые никогда не будут принадлежать ему, как бы он этого ни хотел, и виноват в этом только он сам. Вариант подпоить чем-нибудь хмельным или опоить зельями отбрасывается Поттером по одной простой причине: Сириус пьет без последствий гораздо больше, чем он, Лили не пьет вообще… А по зельям у Джеймса стабильное «У». И совершенно нет денег на покупку нужных составов на стороне. С единственным же достойным зельеваром в школе, допущенным в — святая святых — лаборатории Слагхорга, он в многолетних контрах… …Зато опоенные им девушки наверняка почти моментально получили бы по антидоту каждая. Вероломность предательства Сири в глазах Джеймса возрастает в разы. Недопитая бутылка сливочного пива взрывается осколками у него в руке и в кровь рассекает Поттеру ладонь.•••
У Лили маленькая узкая ладонь, короткие аккуратные ноготки, и кожа пахнет магловским кремом для рук. Вкусно пахнет — Сириус уже попросила добыть ей тюбик такого же, и Лили пообещала достать. Сириус неустанно трогает мягкие пальцы, сжимая ее ладонь время от времени, словно проверяя, что Эванс никуда не делась. Для нее каждый раз, когда они держатся за руки — предел того хорошего, что выпало в жизни. Лили не разделяет ее восторга, но Лили и не росла в семье, где все прикосновения были сродни одолжению. Сириус сплетает пальцы с пальцами Лили и чувствует уверенность в завтрашнем дне и сердечное тепло. Прикосновения — то, чего ей так не хватало даже в составе Мародеров, но сейчас все в порядке — ведь она может держаться за Лили, и не будет ничего неправильного, если она обнимет ее. От мысли об объятиях становится сухо во рту и сердце начинает биться чаще, а руки подрагивают. Сириус машинально прижимается плечом к плечу подруги, хотя с большим удовольствием потерлась бы грудью, зарываясь носом в рыжие волосы и глубоко дыша. Но такое проявление тактильного голода даже ей кажется неприличным. Северус смотрит на них с пристальным интересом в черных глазах. Лили почему-то краснеет всякий раз, как оказывается под прицелом этого взгляда, а Сириус только пожимает плечами, не понимая сути его интереса. Для нее, не привыкшей к постоянным прикосновениям, но знающей границы рамок дозволенного в обществе, в том, что она держит Лили за руку, нет ничего особенного — это просто рука, просто прикосновения и море тепла, согревающего ей сердце. Однако Лили под прищуром-взглядом Снейпа пламенеет за разом раз, и уж это заставляет задуматься о наличии или отсутствии проблем. — Что-то не так? — напрямую и без обиняков спрашивает Блэк у Северуса как-то раз и крепче сжимает ладошку замершей зайчиком Эванс. Собственная рука нервно потеет. — Думаю, какой эффект даст зрелище, как я привожу в зал вас обеих, держа за руку вот так, — острым подбородком Снейп указывает на их сплетенные пальцы. Сириус думает всего миг — и расплывается в ухмылке. — Можно проверить опытным путем, но лучше бы переиграть для натуральности. Снейп зеркалит ее усмешку. В вопросе издевательства над мозгами окружающих Северус временами может дать ей сто очков форы. Большой зал замирает, оставляя греметь тишину, когда смешанное трио показывается на пороге. Идущий в центре Северус держит под руку обеих девушек, и если в свободных движениях Эванс сразу просыпается детская непосредственность, то Сириус Блэк несет себя так, будто она — королева, оказавшая кому-то честь. По задранному носу Снейпа становится понятно, кому именно. Джеймс Поттер давится тыквенным соком, заливая себе всю мантию, бросив взгляд краем глаз на эту троицу. Питер Петтигрю машинально сжимается и начинает поскуливать, высунув нос из-за плеча Люпина. Ремус сбивается на полуслове и прикусывает губу. За преподавательским столом переглядываются Макгонагалл и Дамблдор, Слагхорн скрывает восторженно-расчетливый блеск в глазах, рассматривая тосты перед собой с таким влюбленным вниманием, что те должны бы уже задымиться. Шепотки ползут по залу, как сквозняк, но троице до них и дела нет. Они поглощены вниманием друг к другу. На глазах у сотен учащихся Северус Снейп слегка улыбается тормошащим его девушкам. Улыбается чуть ли не впервые за все годы учебы. Северус доводит обеих спутниц до их мест, помогает сесть и только после уходит к своему столу, откуда его на протяжении всего периода шествия вспарывает острый взгляд Регулуса. Едва заметно, но присевшего Снейпа одобрительно гладит по спине Крауч-младший, Нотт смотрит многозначительно — может, пора представить подружек факультету? Черт с ней, с грязнокровкой, но Сириус — это… Силен, парень! Регулус только поджимает губы, обиженный, что его не взяли на демонстрацию, а потом резко впадает в задумчивость — как-то маменька отнесется к тому, что Сириус может пойти замуж вовсе не за какого-нибудь индюка Малфоя вместо Цисси, а за нищего полукровку, у которого из всего богатства — спрогнозированное же мадам Блэк получение мастерства, и, быть может, претензия на наследство по линии матери? Регулусу интересно, говорила ли леди Блэк с бывшей мисс Принц о своем ученике, обсуждалась ли возможность того, что Эйлин откажется от мужа и вернется в отчий дом. Сидящим за столом Гриффиндора Сириус и Лили нет дела до этого — они украдкой держатся за руки, и Сириус рисует круги большим пальцем по тыльной стороне ладони подруги. Подруги, с которой они — нечто большее. С которой они целое. Как Инь и Янь, как день и ночь. Лили смеется в плечо Блэк, легонько толкает ее в плечо, а сама судорожно думает. Сириус не права — их никогда не было четверо. Их было двое и Блэки, еще были Северус и Сириус, или Сириус и Лили, или Северус и Лили, но никогда — четверо. Сегодня они впервые втроем. Лили накручивает на палец рыжую прядь, улыбаясь и посматривая на развеселившуюся подругу из-под золотых ресниц. Интересно, смогут ли они и правда сложиться иначе? Лили и Сириус. И Северус. Вместе. Чистокровная, полукровка и грязнокровка. Как говорилось в том фильме — «взболтать, но не смешивать». Лили думает, что это будет интересно. И что аристократы могут, как выражается Сириус, взять в рот свой собственный — уж вдвоем, вместе с Северусом, они смогут не отдать Сириус никому. Мадам Вальбурга сказала бы девочке, что та — чрезмерно самонадеянна. Никто не может удержать Блэк против воли и никто не в силах заставить Блэк покориться насильно. Но к счастью, с Вальбургой Блэк Лили еще не знакома. Как и со всеми возможностями хорошо обученной наследницы чистокровного рода. Ведь ни один род своими успехами в магии не бахвалится — и этому правилу, Сириус, даже если не желала покоряться ни в чем, следовала неотступно. Никто не должен знать, на что она способна на самом деле.•••
Десять лет спустя В рамочке на стене висят два свидетельства о браке. Согласно одному, Северус Тобиас Снейп взял в жены Лили Мэри Эванс, и чета Снейп узаконила свой брак весной 1983 года. Согласному второму, Северус Тобиас Снейп взял в жены Сириус Ариадну Блэк III, и случилось это знаменательное событие в Министерстве магии, летом 1983 года. Фотографии, окружающие две бумаги, словно в насмешку показывают две свадьбы: на одной молодая рыжеволосая женщина в свадебном платье обнимает за талию подружку невесты, черноволосую знойную красотку в дерзком платье кобальтового цвета, и перед ними обеими на колене стоит мужчина в костюме жениха. Имея профиль испанского гранда и черные как смоль волосы, он крайне удачно подчеркивает как яркую масть своей невесты, так и бледную красоту ее подруги. На другом фото черноволосая невеста в платье и церемониальной мантии приобнимает свою рыжеволосую подругу, одетую в магловское платье, одной рукой, а другой подтягивает к себе мужа и на камеру целует в щеки обоих, пользуясь незначительностью разницы в росте. На третьем фото трио расположилось на диване с благожелательными улыбками, и на руках всех троих блестят одинаковые обручальные кольца — в меру скромные, в меру дорогие, а за их спинами выстроились две немалые семьи — исключение составляет только пожилая пара за спиной рыжеволосой красавицы. В Англии впервые за долгие десятилетия был заключен тройственный брак между представителями трех разных классов. На столике у стены стопкой сложены вырезки из газет, посвященных этому событию. В одних некий лорд Волдеморт критикует разбавление волшебной крови с кровью только вошедших в мир магии маглокровок, на других Альбус Дамблдор проповедует веру в силу любви, в третьих пишут о других браках, о конфронтации роялистов с демократами, а еще там имеется заметка о переезде основной части главной ветви семьи Блэк из их лондонского дома в Италию, благодаря получению молодым супругом леди Блэк мастерства по профилю «изготовление зелий и ядов» и заключению контракта на обучение у мастера Борджиа. Молодой лорд Блэк, не так давно занявший место отца в Палате, остается единственным обитателем лондонского дома, и единственный комментарий, которые он дает относительно выбора сестры и скандального заключения триумвирата: «Брак был заключен по законам не магического права, но Магии», а свидетели проводимого над тремя влюбленными ритуала взахлеб рассказывают о сиянии ауры благословения и силе, исходившей от супругов после заключения связи. Через год в газетах появляется весть о первенце триумвирата, мальчика, которого старшие Блэки признают своим внуком. Молодой лорд Блэк недолго думая назначает племянника своим наследником, замучившись искать себе невесту своего положения, и под благовидным предлогом проведения обряда крестин уезжает в Италию. В Англии между тем сенсация за сенсацией: ход набирает гражданская война, оппозиция «темных сил», Орден Феникса, в череде неудачных стычек теряет самых толковых своих бойцов — калекой на поруки родителям остается наследник Поттер, загрызены оборотнями Ремус Люпин и Питер Петтигрю, чета Лестрейндж обязана выплатить виру за потерю жены наследнику Лонгботтом, оставшемуся с младенцем на руках. Барти Крауч-старший публично отрекается от своего сына, но при попытке заключения в Азкабан тот оказывает сопротивление, и следы его теряются на территории Америки. В 1985 умирает Альбус Дамблдор, следующие месяцы магическое сообщество лихорадит. Многие не верят, что столетний старец умер своей смертью, скептики суют им под нос число «сто» и с пеной у рта убеждают, что приличные люди, даже маги, столько не живут, будь они хоть трижды победителями Гриндевальда. Некий Элфиас Дож разражается громкой речью на тему тех, кому «уже сто», но через пару месяцев умирает и он, просто не встав как-то утром со своей постели. Немного ранее у триумвирата Блэков-Снейпов рождается рыженький мальчуган, право имянаречения отдано отцу, а спустя еще полгода леди Блэк рожает невменяемым от счастья супругам дочку, на которую тут же пытаются наложить лапу все чистокровные рода, наперебой предлагая помолвки. Сириус Блэк курит, сидя в плетеном кресле, держась с небрежным изяществом опытной модели. Ей двадцать семь, а по ощущением — все тридцать пять. У них трое детей, Лили хочет еще одну дочку, муж хочет, чтобы она наконец-то получила три мастерства, мать грызет мозги тем же, отец ничего не хочет: он наслаждается отдыхом в теплых странах и греет косточки на жарком солнце, посматривая, как Калипсо Медичи задорно заигрывает с чопорным Регулусом. В Англии очередной скандал: при проведении какого-то изуверского некросовского ритуала скончался Темный Лорд. Налетевшие русские некросы возмущены посягательством на их искусство и волной гонений, и вскоре по кулуарам гуляют слухи, что перетрясши мошну, Министерство во главе с Боунс в качестве министра заказало расследование. Вскоре все слухи о Лорде гаснут, вернее, их гасят: шепотом все пересказывают, что некросы нарыли и с мстительными лыбами вывалили на комиссию целую кучу филактерий. Сработай хотя бы каждая третья из них — и по Англии разгуливала бы куча личей, причем не только Лордовых. А личи, чьи бы они ни были — это когда мир тонет в крови и приходится клясться отомстить на могилах погибших. При условии, что осталось, кому клясться. Сириус Блэк салютует вырезанному фото покойного директора и Лорда бокалом красного вина за ужином, ловя понимающий взгляд матери: ну надоело ей получать идущих косяками сов из Англии с угрозами. У нее трое детей, двое супругов; помилуйте, любая мать и жена встанет к алтарю и избавится от угрозы превентивно. Потому как найти нового Светлого Лорда можно, но замашешься потом его гасить. У нее вполне счастливый брак, она никогда не остается в постели одна, и даже если муж коршуном нависает над котлами, они с Лили и без него не сильно скучают. По друзьям, ныне на две трети покойным, она тоже не грустит, хотя жалко, что Джеймс по-прежнему дурак: тетушка Дорея не заслужила. Но — калека не то же самое, что труп, внуков еще вполне можно получить, если найдут в Лютном такую чистокровную дикарку, чья физиономия разыщется на хогвартских портретах пятисотлетней давности. Богатых чистокровных в их время — треть, Нотт со своим дурацким списком чистокровных подсуропил всем: Гонты вымерли на старших родственниках Лорда, у Прюэтов остался только лорд и его дурочка-дочка, выскочившая замуж за Уизли по большой любви. Крауч-старший прошляпил сына, и если тот хоть немного заупрямится, то семья у него будет, а вот право считаться наследником тех самых Краучей — уже нет. Яксли ходит бобылем при ломящемся сейфе, он карьерист; если повезет, через двадцать лет он по-новому взглянет на Боунс, та хотя бы полукровка и умна как черт. Те, кто есть сейчас, либо понаехали из своих Франций, либо бедны, как церковные крысы. Сириус философски прикидывает, что Андромеде нечего делать в Англии: даже будь она трижды замужем, кузина есть кузина, Европа с пеной у рта талдычит о перепрофилировании и поиске места для маглорожденных — значит, она поможет им доказать просвещенность и современность взглядов делом. Цисси отлично ощущает себя леди Малфой, недавно прислала сову с колдографией сына, пригласила ее с Северусом стать крестными. Матушка расфуфырилась и пакует чемоданы, недавно радовалась, что они уехали из Англии, потому что ту после смерти Лорда прорядило на души драконьей оспой: умерли старый Нотт, Малфой-старший, Эйвери — сразу трое, Розье и Селвин, и это только те, кого она лично видела. Сириус не о чем жалеть, все случилось так, как должно было: где-то кому-то она помогла, но вот что смешно — дали результат ее крики в школе, что она будет первой светлой Блэк. В применении страшной черной магии ее могут обвинить только те, кому не очень нужна жизнь; имеющие инстинкт самосохранения, увидев разок ее затянутую корсетом фигуру и косы, короны из которых Лили плетет ей по утрам, покорно скажут: «Светлая так светлая, кто ж спорит». Она — Сириус Блэк, ее брак был одним сплошным скандалом уже потому, что она сама себе выбрала мужа и им стал не чистокровный, а уж когда оказалось, что она выбрала не только мужа, — так и вовсе многие припомнили, сколько веков в Англии даже маги исповедуют христианство. Сириус наплевать. Просыпаясь рано утром в теплой постели и слыша, как матушка дрессирует никак не женящегося на Медичи сына и трио внуков, грозящих стать квартером, она поневоле думает, как могла бы сложиться жизнь: Джей, женившийся на Лили и рассоривший ее с Северусом, какая-нибудь пьяная вечеринка и она, проснувшаяся беременной непонятно от кого, рвущая волосы на голове мать, умерший от горя и волнений отец, презрительно кривящий при виде нее и бастарда губы Регулус. Лорд, захаживающий на чай, собрания в их доме, смерть во время гражданской войны — ее, мамы, брата. К трем стало бы ясно, в кого лицом пошел малыш, и хорошо, если это чистокровный, а если нет? Сириус не брезглива, но одно дело Лили, а другое — незнакомый грязнокровка. Тут даже самый лояльный к магглам возьмет палочку в кулак и решит вопрос радикально, ведь даже чистокровным — большинству — изнасилование не по душе, тем более изнасилование чистокровной невесть кем. В голове мелькают мысли о лорде-личе, двинувшаяся на обожании Беллс, Люциус, прикрывающий Цисси на этих их собраниях, о которых тоже ходили самые подозрительные слухи, то ли принимали там все и дружно, воображая себя богемой, то ли оргии закатывали. И вот к этому хотел присоединиться ее брат? — Девочки, поднимайтесь, на поезд опоздаем! — кричит с первого этажа Регулус, и рядом с Сириус ворочается Северус, легший под утро. Блэк сочувственно целует его в выдающийся нос, а потом набирает воздух в легкие… — Умоляю, не кричи, как баньши, — стонет Лили из-за спины. Сириус замирает, выдыхает. — Три минуты на побег в ванную, — предлагает она. — И поможешь мне с волосами. — Сама иди в ванную, я лучше разбужу наше светило науки, — вздыхает рыжая миссис Снейп. Сириус припоминает ее способ побудки и не может удержаться от шпильки: — Так и быть, займитесь шлепками и щекоткой, неженки. Сириус в гордом одиночестве уходит в ванную, и из душа ей отлично слышно, как воркует эта пара голубков, пока не раздается звук шагов: парочка разбежалась приводить себя в приличный вид, если к Северусу после двух часов сна вообще можно применить такую характеристику. Сириус появляется перед очами матушки уже одетая и причесанная, дочка в ярко-желтом платье до колена ластится к руке, похожая на бабушку всем, кроме кроткого нрава, перенятого у Лили. Сыновья одеты как маленькие пажи, и этим утром оба услужливы до крайности, источая елей, когда дело доходит до их рыжей мамы: оба обожают Лили, и то, что относительно скоро она родит им сестренку не-Блэк, приводит их в восторг. Сириус хмыкает — рано или поздно дело дойдет до мотоциклов, и вот тогда оба будут в рот ей смотреть, а пока — не конфликтуют с младшей сестрой, играющей в куклы и выносящей мозги, и на том можно сказать спасибо. Она с маминым характером выделывалась и в меньшем возрасте, а какая буря была, когда родился Регулус! Эльфы щелчком пальцев отправляют в Блэк-хаус багаж, тогда как семья волшебников неспешно завтракает и чинной толпой отправляется в Министерство магии Италии: их ждет портал в Англию. Взяв на руки детей и крепко ухватившись за цепь, Сириус азартно переглядывается со своими спутниками и, прежде, чем срабатывает портал, успевает сказать: — Держись, Англия, семья Блэков и Снейпов возвращается! А потом окружающее пространство смазывается, и Сириус проваливается куда-то вперед, слыша только свой задорный хохот.