Кровавый искуситель.

Блёклое Лондонское небо давно затянуто чёрной пеленой мглы. Луна, по совпадению полная, едва освещала улицы. Фонари выключили ровно в восемь, и город полностью погрузился во тьму. Единичными шорохами служили скрежеты целлофановых пакетов, быстро появляющихся благодаря ветру и исчезающих в неосвещённых переулках. Ночь коварна. Ночь — символ страха и силы, не той, что с добрыми побуждениями и светлыми крыльями за спиной, а той, что магнитом притягивается к нелюдям. Этой ночью нелюди должны заполонить город. Выжечь дотла, высосать из него всю жизнь до последней капли — это уже решать им самим. Но что уж точно: после этой ночи город станет совершенно иным. Город — призрак. Город для призраков. Не все призраки появляются в виде милых беленьких привидений Касперов, похожих на простыню с чёрной, нарисованной маркером улыбкой. Не все призраки — полтергейсты, способные лишь совершать маленькие пакости, будучи незаметными для человеческих глаз. Некоторых призраков вообще от обычных людей отличить невозможно. Ну, разве что, он в зеркале не отражается. Странное совпадение, верно? Кого-то напоминает? Всё правильно, вампиры — те же призраки. Материальные, имеющие тело и потребности, жажду и азарт, но призраки — уже не принадлежащие телам души, лишь на время запертые в уготованном теле. У вампиров нет крови. У вампиров не работает мозг. Всё, что управляет вампирами — их душа — сгусток особой материи, способный буквально на всё. Души тоже бывают разные. От того вампиры для себя избирают разную судьбу. Кто-то добрый, отзывчивый дядя-милиционер, переводящий бабушек через дорогу и защищающий деток от злых старшеклассников. А кто-то серийный убийца, нападающий на молодых женщин в лесополосе, после которого их тела даже опознать сложно, грамотно заметающий следы, способный запутать не то, что дядю-милиционера, — самого Шерлока Холмса. Поговаривают, он тоже был вампиром. Однажды он даже расследовал дело своего соплеменника, такого же вампира, серийного убийцы. Он каждый четверг приходил к воротам школ, разных, находящихся в противоположных частях города, выбирая их по особому принципу… Но об этом позже. Так вот, каждый вечер он приходил к воротам школы, вставал у забора и начинал насвистывать тихую мелодию. Одна девушка, что впоследствии написала свои мемуары, рассказала, что та была похожа на ту, восточную музыку, которой заклинатели змей заставляли кобр плясать под свои дудки. Переливистая, завывающая, пробирающая до мурашек. Она была тихой, настолько, что хотелось подойти к источнику звука поближе, дабы услышать её громче. Тело самопроизвольно двигалось в сторону забора, забывая о том, что им командует разум. Там мужчина хватал ребёнка за одежду, перетаскивал через забор, каждый раз находя новые лазейки (а может, и создавая их), и насвистывая мелодию с оглушительной громкостью, вёл ребёнка с собой за руку, в лес. Ноги их шли сами, повинуясь звуковым колебаниям, хотя разум говорил им этого не делать. Мозг буквально кричал об опасности, в то время как тело сковывало от удовольствия. Лесополосы — отличное место для убийства. Никто, кроме, пожалуй, редких туристов, не услышит душераздирающий крик малыша, в чьё горло отчаянно впивались клыки монстра. Никто никогда не найдёт ссохшегося тела с полностью сухими кровеносными сосудами. Никто никогда не заглянет в большие, с застывшим навеки ужасом глаза. А монстр всегда напивался досыта. Ухмылялся довольно и, по огромной собственной самонадеянности, оставлял тела так — лежать на земле и гнить. Не учёл, что однажды в этот лес кто-нибудь да придёт. Найдёт труп, обратится в Скотланд Ярд, и за дело возьмётся гениальный сыщик Шерлок Холмс, до дрожи пугающий местных английских преступников. Ну, как минимум тех, что читают газеты. А вот самовлюблённые вампиры-призраки не читают газет. Они вообще мало что читают, так и оставаясь мешком со сгнивающими костями. К счастью, многие не из таких. К счастью, большинство призраков-вампиров хватаются всеми руками за возможность быть именно вампиром, постоянно подражая человечеству. К счастью, «кровавый искуситель», как его прозвали позже, не был из таких, а значит найти его не составляло особых трудностей. Принцип выбора школы, из которой он хотел бы украсть ребёнка, был очень прост. В какой части Лондона вечером четверга туман — из той и пропадёт один несчастный малыш. Шерлоку понадобилось не более двух дней, чтобы разгадать эту загадку. До тех пор, пока «искуситель» не убил не ребёнка. Славный русский парень, один из немногих, кому удалось эмигрировать в Англию из Российской Империи, будучи сыном богатого чина, просто не обзавёлся толикой везенья и стал единственной взрослой жертвой маньяка. Удивительно ещё то, что он, будучи призраком, с того момента тоже вампир, уже больше столетия ищущий своего убийцу. Шерлок поначалу был озадачен. А потом осознал: в тот единственный четверг тумана не было нигде, кроме маленькой-маленькой деревеньки, в которой и жил молодой человек. И школ там не было, и дети по улицам не разгуливали, поэтому выбор пал на единственного, стоящего на повороте в деревню парня. Довольно смешно ведь: вот ты любуешься красотой английской осени, а вот уже издаёшь предсмертные хрипы в агонии. И лицо своего «искусителя» навеки запоминаешь. Когда Холмс нашёл его, убийцу стольких детей и одного взрослого, нелюдя, державшего в страхе не только, казалось, опытных сотрудников Скотланд Ярда, но и весь город, понадеявшись на собственную силу, решил, что сможет противостоять ему в одиночестве. Тот самый добрый дядя-милиционер. Ну, это если не брать в расчёт, что дяди-милиционеры, добрые-добрые, отзывчивые и дружелюбные, сами прибегают к методам «искусителя», напиваясь чужой кровью, обычно, в районе лесополосы. И он его упустил. Мучил себя, корил страшно. Гениальный ведь сыщик, вампир в конце концов. Вот так взял и упустил. А искуситель пропал из вида. Появлялся отныне только в «судные ночи» с тридцать первого октября по первое ноября , когда вся нечисть собирается на улицах городов и начинает свою охоту. Единственная ночь в году, когда всем (кроме, пожалуй, людей) позволено быть собой. Но всё равно поймать его никто не мог. Ни Шерлок, ни убитый «кровавым» Алексей. Вообще никто. А он всё возвращался, крал бедных детей, единственных, что гуляли по улицам в злополучную ночь, высасывал их кровь и пропадал снова. Вот он — истинный призрак. Юра резко захлопнул старинную книгу с лондонскими легендами, отбросил её на стеклянный стол и зевнул, обнажая острые клыки. Время перевалило за полночь, а это значит, что скоро нужно будет выходить. Взял с того же столика бокал и, поболтав алую жидкость, которую так-то попросил лишь для вида, поморщился. Как же раньше он любил вино. И как же сильно он ненавидит всё, кроме крови, сейчас. В комнату вихрем влетел Лёша, одетый в серую толстовку, и нахмурился. — Это тебе зачем? — кивнул он в сторону бокала. — А, да так… — протянул Дудь, — вспоминаю былое прошлое. Лёша подошёл к столу и громко фыркнул, поднимая с него книгу. Юра поднялся с кресла следом и положил парню ладони на плечи, замечая, как его бьёт еле заметная дрожь. — Прошлое, прошлое, — буркнул Лёша, заглядывая ему в глаза, — хуёшлое. Ты уверен, что он явится? — Я говорил с ним, Лёш, — устало протянул Юра, обнимая мужчину крепче, — конечно придёт. Он самовлюблённый, самонадеянный болван, который не ожидает видеть тут тебя. Тем более, — добавил он, легонько касаясь губами чужого носа, — я гениален. — Это я уже слышал, бро, — рассмеялся Щербаков, — только не забывай, это я его нашёл. Юра чертыхнулся. — Да я же не об этом. Ты меня знаешь, я уговорю любого, пусть он трижды призрак и сотню раз вампир. — Дьявол уже предлагал тебе быть его адвокатом? — съязвил блондин, целуя парня в уголок губ. — Я бы всё равно отказался. Хочу быть тут, с тобой, — тихо произнёс он, отвечая на поцелуй. — Помогать тебе. — Ужасно ванильно, но мне нравится. Он отстранился, хмурясь, видимо, в ожидании. До этого «кровавый» был совсем отшельником, что в целом для него логично, но вдруг внезапно согласился на встречу с Юрой, вот так просто. Видел в нём соплеменника, будучи одичавшим совсем, и хотел просто отдохнуть от одиночества? Или знал, с кем имеет дело и кто по-настоящему хочет с ним встречи? Быть может, как самонадеянный чудак, хотел полюбоваться тем, что стало с его единственной взрослой жертвой… Тишину и Лёшины раздумья прервал стук в дверь. Он оглянулся на часы, заметив, как те пробили половину первого — время его смерти, когда он стоял на том самом злополучном повороте и любовался красотами осенней ночной Англии. Недурственно, видимо, «искуситель» всё-таки что-то подозревал. Юра бросил короткий взгляд на молодого человека и медленно подошёл к двери, отворяя замок. Если поймать гада не удалось самому Шерлоку Холмсу, то вряд ли удастся и двум относительно молодым вампирам. Но попробовать точно стоило. Особенно понимая, что тот, кто стоит за дверью, предвкушает насколько легендарной будет схватка. Жаль только, кровь не прольётся, не кинематографично получится. Ночь нелюдей в самом разгаре. Пик же её, когда сами монстры противостоят другим монстрам. Особенно если это вопрос чести. Выяснять, кто из двух сторон, потерявших после смерти всякую мораль и принципы, менее бесчестен — верхушка иронии. Вампирские схватки всегда привлекательны. Особенно когда они происходят в Ночь Хеллоуина. Особенно если никто из вампиров не предугадывает исход, ведь так — вдвойне увлекательнее. Особенно для тех, кто самонадеян и никогда не читает газет.