~~~
Весь тот день Федор был веселый, игривый как пламя костра, тронь - обожжешься. На царя своего взгляды шальные да ласковые кидал, словно ночи дождаться не мог. И когда закат за окном величаво расправил свои крылья, Грозный уже смаковал сочный вкус Фединых губ у себя в покоях. — Не надо, — перехватывает руку царь, когда Басманов хочет снять мешающий венок с головы вслед за одеждой. — В нем любить тебя буду. Федор улыбается в ответ лукаво, склоняет голову набок и поправляет цветы в волосах. — Как тебе угодно, государь мой. Как прикажешь. В глазах порочная покорность, в речах мед сладкий. Иван смотрит волчьим взглядом, ведет языком по шее белой. Опрокидывает кравчего своего на кровать и окутывает его требовательно-бесстыдной лаской. При свечах тень Грозного на стене подобна тени демона, который пришел забрать грешную душу Басманова. Да только тот и так уже душу государю своему отдал всю без остатка. В постели Федор сам как демон искуситель, творит с телом и разумом царя такое, что любой случайный зритель мигом бы глаза отвел и краской зарделся от бесстыдства да разврата этакого. Федору стесняться нечего, он вылизывает пах Ивану, ощущая на кончике языка чужое терпко-липкое удовольствие. Берет в рот, насаживается, заполняя горло плотью. Федя умеет и любит делать так, как Ивану нравится, не забывая при этом венок на голове поправлять, что б не слетел ненароком. Не давая царю раньше времени излиться, Федор вынимает член из жаркого плена рта, да в себя его принимает. Басманова ведет от этого морока тягучего. Он ловит ягодно-красными губами дурманящий пряный запах, осознавая, что стоны сдерживать бесполезно, иначе они глотку изнутри разорвут. Грозный умело управляется со своим любовником. Он знает, куда надо надавить да где поласкать, чтоб Федю до самого исступления довести. Еще несколько движений и дрожь пронзает тело, искрящееся марево пляшет перед глазами. Федор чувствует, что венок слетает с головы, а сам он проваливается в сладкую влажную бездну. И Ивана за собой туда же тянет. После Федя смотрит в темные глаза напротив и ощущает отчаянную любовь, которая подобно загнанной жар-птице бьется где-то в грудной клетке. Басманов обламывает один из васильков и протягивает Ивану. Живой веселый цветок. — Вот, возьми себе на память, чтоб обо мне никогда не позабыть. Взяв цветок, Иван кладет его на свою грудь и, перехватывая руку, целует кожу нежную на запястье Федином. — Да разве посмею я тебя позабыть, Феденька? — Не посмеешь, покуда любим тобой я буду.~~~
Чувствуя, как к горлу подступает ком сотканный из глухой тоски и боли, Иван подносит сухой василек к губам и оставляет на нем поцелуй свой. А затем сдавливает пальцами, перетирая, уничтожая, превращая в цветочную пыль. Как уничтожил когда-то и того, кого любил больше всего на белом свете. И кого позабыть так и не смог.