Пока я ищу брата - я не виновата

В отличие от Итера, Тельфи любила на кого-то равняться. Это помогало прижиться в любом мире, ведь пока ты подражаешь кому-то, то сам становишься чуть-чуть более похожим на обычных жителей. Первой, кого она встретила в Тейвайте, была Паймон. Равняться на Паймон было бесполезно — та сама являлась непонятно кем и действовала исходя из своих причин, которые не выглядели чем-то общепринятым и общепонятным. К тому же, они обе неровно дышали к сокровищам, что их, конечно, сближало, но отдаляло от остальных людей, менее зацикленных на приключениях. Потом она встретила Эмбер, которая вне всяких сомнений обладала недюжинными талантами, но она сама равнялась на Джин, и получается Тельфи тоже надо было в итоге равняться на Джин, и это получалась какая-то почитательская пирамида. Следующим Тельфи встретила Кайю, но, чтобы равняться на Кайю, надо иметь очень интересную и полную драмы жизнь. Не считая разлуки с братом, драмы в жизни Тельфи не было. По крайней мере не в таких размахах, а глубины душевных ран Кайи она видела невооружённым глазом и чувствовала невооружённым сердцем. Эти раны шли так глубоко, что уже обросли цветами на своих склонах и с их обрывов открывался прекрасный вид, увидев который однажды ты можешь быть очарован на всю жизнь. Тельфи ничем таким не интересовалась и вообще не собиралась проводить всю жизнь в этом мире, и уж тем более не собиралась тащить воспоминания о Кайе в следующий. Потом Тельфи встретила Лизу. Лиза была очень умной, и, если бы Тельфи заблуждалась насчёт своих умственных способностей, она бы непременно захотела стать её ученицей. Но она не заблуждалась. К тому же и Лиза, и Кайя были сделаны из одного теста, просто с разным изюмом. Такие кексы либо кто-то любит, либо не любит, либо боится не переварить. Тельфи была из третьего типа. Потом она встречала ещё уйму разных людей, и все они были в чём-то уникальны, в чём-то опасны. В ком-то сияли звёзды веры, кого-то венчала корона негасимого желания истины, но все они не подходили для подражания. В конце концов, Тельфи смирилась, что ей придётся быть самой собой самой по себе. В этом было какое-то очарование: нескончаемый поиск непонятной дороги с неуловимой целью к неведомому сокровищу, а сокровища… ну, Тельфи их любила и в их размерах исчисляла интерес к любому миру. Мама, от которой она помнила только голос и тёплые руки, перебирающие её волосы, хвалила её за это. «Ты так похожа на отца, — говорила мать, — ты не дашь разбить себе сердце. Пожалуйста, будь умницей, и проследи за сердцем своего брата.» Хорошо, конечно, когда твоё сердце в безопасности, но всё-таки… всё-таки было одиноко. Без Итера кошмары, обычно мучавшие его, переползли на Тельфи. Она никогда их раньше не смотрела и теперь не могла понять, какие вещие, а какие нет. Вообще без Итера было очень тяжело, ведь никто в Тейвайте не путешествовал по мирам, и одежда у них не светилась, и боги, судя по всему, были так реальны, что умирали без каких-либо проблем. Одним словом, Тельфи ужасно хотела кому-то подражать, чтобы разделить уже хоть что-то общее, чтобы стать наконец хотя бы чуточку своей. Однажды, возвращаясь с очередного задания и ломая голову над загадкой дракона, Тельфи услышала чьё-то пение. Возле собора Барбатоса собралась приличная толпа, и, хотя пробиться вперёд не было никакой возможности, она догадалась присесть на корточки и заглянуть между ног. Пела девушка в зелёном плащике и с цветком в волосах. Тельфи ещё плохо разбиралась в языке Тейвайта, а пение и вовсе вводило её в ступор, но от голоса на душе становилось спокойнее. Казалось даже ветер, тяжёлый от дневного зноя, посвежел. Она присела на брусчатку возле одной из колонн, вытянув ноги и прикрыв глаза. Голос бардессы уносил её мысли прочь от непонятного Тейвайта на поляну с вечными цветами, чьи пестики сияли в ночи, и чья пыльца отгоняла запах гари. Однажды они с Итером выскочили на эту поляну прямиком из умирающего мира, и Тельфи рвала цветы охапками и совала в руки, волосы и за шиворот брата, чтобы отбить от него запах пожара и крови. Это была первая агония чужой вселенной, которую они видели. С тех пор возвращаться на поляну стало их традицией, они запомнили дорогу на неё будто в компенсацию за забытую дорогу в родной мир, где осталась мать, а Тельфи всегда носила пару цветков в своих волосах, потому что Итеру нравился их запах, и он утыкался в них носом, когда… Пение оборвалось, и Тельфи вынырнула из воспоминаний. Люди зааплодировали, стали рыться в карманах в поисках денег, бардесса то ли в шутку, то ли всерьёз начала просить себе бутылку вина. Вот смешная, кто же ей его даст? Тельфи фыркнула себе под нос, растолкала задремавшую Паймон и встала — надо было отблагодарить бардессу за несколько минут безмятежности.  — Жаль, что ты всё проспала, — заметила Тельфи. Паймон фыркнула, вытирая слюну в уголке губ.  — Паймон видела чудесный сон. Там была куча-куча мяса с морковкой! Знаешь, такой сон ни за что нельзя было упускать, вот Паймон и решила — песни ещё попоют, а вот мяско… Рассуждать о еде Паймон могла бесконечно и не нуждалась ни в слушателе, ни в собеседнике. Тельфи вздохнула, вытаскивая из кармана две моры и кинув в лежащую на краю бассейна шапочку.  — Знаешь, — задумчиво произнесла она, к Паймон, впрочем, не обращаясь, — я бы не отказалась иметь такой голос, как у этой девушки. Бардесса неожиданно обернулась, посмотрела на неё немного обиженным взглядом и только сейчас оказалась юношей, хрупким, изящным, но совершенно точно мужского пола. Паймон захихикала. Тельфи пожалела, что обладает хоть каким-то голосом и развернулась прочь с такой скоростью, будто все ветра Тейвайта дули ей в спину. Лишь на середине лестницы её догнала Паймон и вцепилась в волосы.  — Тельфи, Тельфи, — зашипела она на ультразвуке. — Я вспомнила! А почему ты не вспомнила?! Мы же оба его видели!  — Кого?  — Мальчика с драконом! Тельфи остановилась, потом обернулась, но бард уже бежал прочь, спугнутый бдительными рыцарями Фавониуса. Поразительно, как она могла принять его за девушку? Паймон задёргала её за волосы, заставляя двигаться, так что Тельфи сорвалась с места, лихо перемахнула через перила, а потом через клумбу — правда, через клумбу она вообще не хотела бежать, но Паймон так вопила, так вопила… в общем, ни времени, не нервов не хватило, чтобы куда-то сворачивать, — потом помчалась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. «Как я могла принять его за девушку? Как я могла принять его за девушку?» — билась в её голове тупая мысль, пока она неслась на всех парах. Она ещё не знала, что должна думать совсем о другом. Что всё начинается прямо здесь, не с Ужаса Бури, не с Эмбер, Кайи, Лизы и всего Ордо Фавониуса скопом, не с глупых поручений, вражды голубей и уток, разбросанных повсюду руин и дурацких кошмаров. Начинается всё с убегающего барда. Ух, Тельфи и представить себе не могла, насколько без всяких подражаний она окажется своей в доску в этом приключении!