Пока я ищу брата - я не виновата

В глубине души Кайя любил праздники, ещё глубже — терпеть не мог, но совсем-совсем глубоко — обожал всем сердцем. Такая сложная конструкция из эмоций образовалась по вине мастера Крепуса, которому может и не досталось огненного Глаза Бога, зато вдоволь хватало собственного внутреннего тепла. Теперь воспоминания о днях в поместье, — счастливых, но болезненных из-за витавшей над ними тени будущего предательства, — заставляли Кайю брать работы больше, чем он мог выполнить до праздников, но выполнять её в разы меньше, ведь он то и дело отвлекался на рождественскую суету. Раньше, правда, его дёргали меньше, уважительно относясь к его тщательно спланированной загруженности, но Тельфи не чтила традиций и никаких «раньше» не признавала.  — Приготовь фруктовые шашлычки! — выпалила она, ввалившись в его кабинет вся в снегу и толстенном шарфе, который был настолько велик, что обматывал ей не только шею, но и талию.  — Откуда ты это взяла? — слабо улыбнулся Кайя, потирая болящий после бессонной ночи глаз. В правом под повязкой будто поселились жуки, и от этого невыносимо хотелось запустить под ткань ногти и расчесать веко до боли.  — Что именно? Шашлычки или… — Тельфи проследила за движениями его руки, обрисовавшей всю её. — Шарф?  — И то, и то.  — Про шашлычки сказала Джинн, мол, ты всегда их готовил на праздники… раньше, — Тельфи умудрилась сделать многозначительную паузу абсолютно безболезненной, и Кайя даже не ощутил холодного укола в груди. Просто поразительно, насколько невероятным образом «раньше» и путешественница аннигилировали раздражающее действие друг друга. — А шарф мне достался от Барбары. Она вязала его уж не знаю для кого, может быть для шпиля собора Барбатоса… или просто увлеклась. В общем, она его выкинула, а я подобрала.   — Ты копалась в мусоре? — уточнил Кайя.  — Это был не мусор, а коробка для бездомных, и он лежал на самом верху, — насупилась Тельфи. — Правило десяти секунд работает и для одежды тоже, если ты не знал. Кайя поднял руки, демонстрируя своё поражение. Шарф, несмотря на свою монструозную длину, выглядел чудесно — белый с тёмно-синими полосками, пушистый, украшенный золотистыми ниточками в бахроме. Он бы идеально подошёл Джин, если бы та когда-нибудь додумалась покопаться в коробке для бездомных.  — Так вот, шашлычки, — напомнила Тельфи. Кайя, даже не надеясь на успех, сделал вид, что не понимает её.  — А что с ними?  — Приготовь их! Ну пожалуйста, — девушка сделала умоляющее лицо. Детские черты и огромные глаза делали эту гримасу слишком правдоподобной, и Кайя почувствовал, что поддаётся. Он ведь уже давно не готовил ничего на Рождество, избегая долгих застолий и разве что вкладываясь морой в выпивку. Каждый год перед ним вставал выбор, что хуже — наблюдать за салютами из окна тёмной квартиры, мучаясь бессонницей и головной болью, или же пытаться удержать на лице радость в кругу сослуживцев, хором отсчитывавших каждый удар соборного колокола. Кайя пытался чередовать варианты, но каждый раз оставался в дураках. В конце концов, всё, чего ему хотелось, это встретить Рождество на винокурне, там, где он впервые смог заснуть спокойно и проснуться не от холода, а от прикосновения тёплой руки.  — Я не собирался идти на праздник, — вздохнул Кайя, удобнее устраиваясь на стуле и перебирая бумаги.  — Так я же не прошу тебя идти! — всплеснула руками Тельфи. — Я прошу тебя только приготовить шашлычки! Кайя поднял на неё спокойный взгляд, и она тут же нервно заулыбалась.  — Но если хочешь, приходи конечно! От её громкого голоса и назойливости усталость будто бы многократно возрастала, но Кайя уже достаточно знал Тельфи, чтобы знать, что она не уйдёт, пока не наноет желаемое. Ещё он также знал, что девушка редко просит что-то по-настоящему для себя — все её «для себя» просьбы всегда были адресованы Венти, — зато очень часто клянчит для других, которые не могли попросить о чём-то сами. Возможно сейчас она упорствует ради Лизы или Эмбэр, заставших времена, когда он ещё участвовал в праздниках.  — Хорошо, — с досадой отмахнулся от Тельфи Кайя и демонстративно отвернулся к окну, листая папку с очередным отчётом, который был написан так скверно, что слова превратили в едва читаемый шифр. Кайя с удовольствием бы устроил нагоняй написавшему, но в таком случае пришлось бы делать выговор самому себе. — Всё, мой милый почётный рыцарь, будь любезна оставить меня наедине с этими бумагами, если хочешь, чтобы я действительно что-то приготовил. Тельфи мгновенно вылетела из кабинета. Спустя минут двадцать на улице прогремел взрыв, а ещё через пол часа Кайя узнал, что это взорвались «свечи-со-звёздочками», которые пыталась придумать Кли, наслушавшись рассказов путешественницы. Их состав оставался всё таким же неустойчивым, пока над девушками не сжалился Альбедо и не превратил опасное оружие в безобидные палочки с искристыми огоньками на конце. Наблюдая за тем, как на площади перед корпусом Ордо Фавониус постепенно украшается огромная ёлка, Кайя ловил себя на смутном ощущении, что чего-то ждёт. Ему казалось, что он давно простился с этим чувством — предвкушением рождественского чуда, — и теперь злился сам на себя. Он сделал слишком много отвратительных вещей и изобрёл чересчур много сомнительных методов достижения целей, чтобы быть в списке «хороших детей». «Лучший подарок, — убеждал себя он, как одержимый наблюдая за Беннетом, лезущим на верхушку ёлки чтобы установить на той звезду, — это праздничная площадь без виселицы в мою честь.» Спустя мгновение Беннет рухнул вместе с ёлкой, которую сшиб непонятно откуда взявшийся порыв ветра. Кайя вылетел из кабинета с такой скоростью, будто мчался на коньках, и присоединился к Тельфи и дежурившим офицерам, которые извлекали юного искателя приключений из колючего плена. Беннет отделался царапинами, ёлка — лёгкой помятостью. Им обоим придали вертикальное положение, была вызвана Диона для повышения успеха начинаний и предпринято второе восхождение на вершину, после чего золотая шестиконечная звёздочка наконец заблестела в лучах серого зимнего солнца.  — Как красиво, — прошептала Тельфи, приложив к щекам ладони в белоснежных перчатках, которых Кайя у неё раньше не замечал.  — Это тоже коробка для бездомных? — со смешком уточнил он. Тельфи показала ему язык.  — Это Диона. Она хотела купить подарок Маргарите, но не рассчитала с размером. Похоже, Тельфи было суждено подбирать подарки, которые не подошли изначальным адресатам.  — Очень мило со стороны Дионы позаботиться о нашем дорогом рыцаре, — улыбнулся Кайя, вовремя услышав недовольное кошачье фырчание и ловко избегая снежка, пущенного словно из ниоткуда. Диона заворчала ещё недовольнее, но Беннет сумел отвлечь её мишурой, а Кайя воспользовался этой передышкой чтобы спасти свою голову бесполезного алкоголика от очередного холодного заряда. Разбирать отчёты становилось всё сложнее, потому что ёлка за окном мигала зачарованными с помощью стихий огоньками, и Кайя всё не мог насмотреться. Альбедо ради этого зрелища не спал две ночи, пав жертвой очарования Кли и своих братских чувств, и когда наконец разноцветная цепочка стеклянных шариков была уложена на еловые лапы, с чувством выполненного долга задремал у парапета. Кли, очарованная зрелищем, пригрелась у его бока, и они точно бы заснули на морозе, если бы Кайя не вмешался. Пока он рассовывал их по комнатам, Кли сквозь сон назвала его мамой.  — Надо было подержать Альбедо на руках тоже, — со знанием дела заметила Тельфи, которой всё донесла вездесущая Эмбер. — Он бы тоже тебя как-нибудь назвал.  — Я вижу у тебя обновка. Очень тебе идёт. Хочу только спросить, это кто-то ошибся с размером шапки? — фыркнул Кайя, игнорируя её замечание и ставя размашистую подпись на бумаге о праздничных расходах в «Доле Ангела». Подпись Дилюка, не в пример более аккуратная и изящная, стояла сантиметром ниже. Кайя невольно «залез» на неё последним росчерком и теперь испытывал смутное сожаление и позорную радость одновременно.   — Как ты угадал? Или… ты подслушивал, да? — возмущённо воскликнула Тельфи. — Ничего тебе не скажу! Шапку ей подарила Лиза, неправильно снявшая с себя мерки. Вернее, эти мерки подходили для обычной шляпы, но не вязаной. В результате беленькая шапочка с красивой вязаной розой просто не налезла, но Лиза не нашла причин огорчаться, когда с помощью этой ошибки спасла красные от мороза уши Тельфи.  — Знаешь, глядя на неё, невольно задумываешься, а чего стоят твои проблемы? — задумчиво произнесла Лиза, присев на край подоконника в кабинете Кайи. — И сможешь ли ты оплатить их с её помощью? От чашки в её руках шёл сладковатый аромат цветов и сушёных ягод. Кайя наблюдал за тем, как они плавают в его собственной кружке, громоздкой и безликой, совсем не похожей на изящных красоток из сервизов Лизы.  — Не боишься, что однажды она спросит с тебя за долги? — дружелюбно откликнулся он. Лиза только беззаботно рассмеялась.  — Я сомневаюсь, что она хотя бы запомнит моё лицо, что уж говорить о долгах. Это было правдой — Тельфи не соблюдала традиции, не придавала значение «раньше» и не запоминала долгов. Наверное, поэтому все как будто пытались оплатить ей всё наперёд. Даже такой осторожный человек как Лиза. Кайя, в противовес подруге, собирался держаться до конца, даже если Тельфи взбрела в голову мысль втянуть его по уши в Рождество. У него было в этом деле преимущество — нерушимый бастион воспоминаний. Никакое Рождество не будет считаться Рождеством, пока он не получит на него Дилюка за праздничным столом на винокурне или, если уж Дилюк — это слишком много, хоть кусочек их беззаботного детства. Хотя бы аромат. Кайя с каким-то злорадством ждал, когда же Тельфи обломает об его несчастливую жизнь зубы. — Значит, ты правда не придёшь на праздник? — Джинн с искренним беспокойством поглядела на заваленный бумагами стол, на который только что опустила пачку отчётов. — Ты опять взвалил на себя слишком много работы, Кайя. Пожалуйста, можно эти я просмотрю сама? Я знаю эти сметы…  — Нет уж, — Кайя оборвал её, мягко сдвигая женскую ладонь с принесённой стопки. — Я в курсе, что ты знаешь абсолютно всё, что делают Ордо Фавониус, но позволь мне сделать тебе маленький подарок и немного помочь с квартальными отчётами?  — Ты обрадуешь меня гораздо больше, если просто повеселишься со всеми нами, — честные глаза Джинн прожигали будто насквозь, и Кайя едва не сломал ногти о собственную ладонь, когда сжал пальцы в кулак, чтобы физическая боль помогла выдержать чужой взгляд. — Эмбер тоже будет рада. И Лиза с Альбедо. И Кли! «И остальные сироты Ордо Фавониус», — закончил за неё Кайя. До чего же тошно это было понимать. Его собственная семья растянулась от винокурни до проклятой Каэнрии, а потому была всё равно что слишком маленький кусок масла, намазанный на слишком большой бутерброд — жалкая попытка создать вкус и унижающая этим сильнее, чем если бы у тебя был просто голый хлеб.  — Венти будет петь! — донесся из окна довольный крик Тельфи. Джин вздрогнула, бросив играть в гляделки с Кайей, и прижалась к стеклу. Кайя последовал её примеру, пусть и более неторопливо. Тельфи скакала внизу, как заводная игрушка. На ней было белое пальтишко, ужасно напоминающее перешитое пальто Джинн. Кайя перевёл вопросительный взгляд на подругу.  — Это разве не твоё?  — Ох… ну… — Джинн замялась, накручивая на палец локоны из хвоста. — И как ты можешь быть таким внимательным! Да, я специально отдала его портнихе, чтобы та подогнала под Тельфи. Перестань так смотреть, Кайя! Она бегала в шарфе и перчатках, но без пальто! Кайя послушно перестал насмешливо щуриться и прислушался к тому, что вопила Тельфи. Рядом с ней сидел на парапете Венти, тоже слегка утеплившийся, и весело хохотал над её счастливыми криками о том, как она рада, что он будет петь на празднике в Ордо Фавониус. Они выглядели такими юными и беззаботными, не знающими никаких проблем, что Кайя точно бы на это купился, если бы не знал, каким задумчивым и грустным может быть Венти, и насколько хороша Тельфи во вранье.  — У Венти ангельский голос, — будто невзначай заметила Джинн, но Кайя понимал, на что она намекает.  — Может и загляну послушать, — с ленцой ответил он. — В конце концов Тельфи просила меня приготовить фруктовые шашлычки, заодно занесу их на праздник под вино. Джинн посмотрела на него таким счастливым взглядом, будто он пообещал ей излечить все болезни в Тейвате. Теперь ему было не отвертеться, так что в канун Рождества Кайя закупился мясом, грибами и бутылкой вина, упросив Сару дать ему доступ к печке. В его собственной квартире готовить можно было только на общей кухне, а он не хотел лишнего внимания от хозяйки. Ему казалось, что он уже и забыл рецепт, но стоило взяться за нож, как руки стали двигаться сами собой. Смешно подумать, что когда-то ему стоило больших трудов не порезать свои пальцы вместе со свининой! Кайя усмехнулся, вспоминая, как старался, пытаясь освоить этот рецепт, лишь бы подсунуть Дилюку вино хотя бы в форме вымоченных в нём фруктов. Повар неодобрительно качал головой, умоляя раз уж пришло желание готовить взяться за то же блюдо, что и «молодой мастер Рагнвиндр», но у Кайи был план, и в этом плане не было никаких лунных пряников. В результате шашлычки понравились и «молодому мастеру», и «старому», правда Дилюк долго не мог взять в толк, что за странный привкус у мяса и ужасно обиделся, когда отец объяснил, что ему подсунули вино. Кайя торжествовал и с тех пор всегда готовил своё изобретение по праздникам, ставя на стол рядом с дилюковыми пряниками, которые всегда получались чуть слаще и нежнее, чем у повара. И как ему только удавалось? Ах да, гений же. В рождественскую ночь штаб ордена Фавониус пустовал, если не считать холла на втором этаже, где ставили стол и откуда открывался прекрасный вид на салют, организованный гильдией Сайруса. Кайю встретил неизменный состав тех, кому больше не с кем было встречать праздник, и, наверное, их всех стоило бы назвать семьёй, но у него и без них хватало семей, которые ему однажды придётся предать.   — Что я вижу, знаменитые праздничные шашлычки! — сладко улыбнулась Лиза, отвлекая Кли от запрещённого по возрасту блюда. Альбедо вопросительно поднял брови.  — Я никогда о них не слышал.  — И могу поспорить, никогда не ел, — Лиза взяла один за шпажку и игриво поднесла к губам Альбедо. — Кайя нас ими нечасто балует. Ну, открой рот.  — Нет, Лиза, пожалуйста, я опять переем.  — Ну смотри, какой он маленький! Ты даже не почувствуешь! — она настойчиво водила шашлычком перед лицом Альбедо, который с жалобным видом пытался уклониться, но в конце концов, как и всегда, сдался перед чужими просьбами. До чего же тяжело быть благородным принцем и угождать прекрасным дамам! Кайя, посмеиваясь, взялся за бокал, решив, что останется на празднике, пока не выпьет три. С его умениями это будет недолго. Эмбер, которая наконец доросла до полной порции шашлычка, снимала мясо со шпажки пальцами, смешно надувая щёки и подозрительно глядя на него, будто только и ждала, когда же он уйдёт. А может, опасалась, что он уйдёт слишком рано. Кайя решил делать всё возможное, чтобы не встречаться с её мрачным взглядом. В конце концов, он не виноват, что стал ей дорог, даже наоборот — делал всё, чтобы быть для неё кем-то, на кого не стоит тратить сил. В общем гаме не хватало только Венти и Тельфи, и Кли с Эмбер начали беспокоиться, что те не успеют к звону соборного колокола, который традиционно должен отбивать последний час уходящего года, но минут за десять до важного времени парочка появилась, таща какие-то свёртки и явно объевшуюся Паймон.  — Лунные пряники! — завопила Тельфи с порога. — С пылу с жару! Я только вчера выпросила у Герты рецепт, вот и провозилась.  — Паймон съела все неудачные прянички, — пожаловалась Паймон, очевидно надеявшаяся на признание своего героизма.  — Могла бы просто заказать в «Охотнике», — спокойно улыбнулся Альбедо, умудряясь одной рукой удерживать Кли, а второй помогать девушке выпутываться из длинного шарфа. Тельфи фыркнула.  — Это нещитово.  — Надо готовить самому, — поддакнул Венти. На его щеке было пятно сажи, так что очевидно он тоже принимал участие в пряничном ритуале. Атос забрал свёртки, вместе с остальными офицерами принимаясь их потрошить, и лунные пряники мгновенно распахлись на весь холл, так что Кайя невольно почувствовал, как во рту скапливается слюна. Почему-то в груди всё сжалось, и он практически возненавидел себя за то ожидание, с каким он встретил блюдо. Вкус был действительно прекрасен, но совершенно не похож на готовку Дилюка. — Выпьем же за талант Тельфи! Если бы ты не была искательницей сокровищ, то должна была стать поваром, — провозгласил Кайя, скрывая за улыбкой нахлынувшую горечь. Ему действительно не стоило ждать чуда. Никакого.  — Тебе лишь бы выпить, — проворчала Тельфи, принимая от заботливого Альбедо стакан с сидром и оттирая с щеки подвернувшегося Венти сажу. Бард смешно сморщился, дожидаясь, пока его отпустят, а затем уселся на край стола рядом с девушкой, цедя вино прямо из бутылки. Откуда он уже успел её умыкнуть? Кайя пригляделся к этикетке и восхищённо присвистнул.  — Не обманывает ли меня мой глаз: ты вновь ограбил винокурню?  — Не ограбил, а подарили, — обиделся Венти. — Я никогда не ворую ничего настолько ценного. Тоже хотите, мистер рыцарь?  — Это ведь не мне дарили. Сомневаюсь, что Дилюк отдал бы её тебе, если бы знал, что ты вздумаешь меня угощать. Хотя… — он глянул на свой пустой бокал. Всего лишь второй. Странно, что он тянул его так долго, но пора бы заканчивать веселье. — Если ты сохранишь наш маленький секрет в тайне, то я не откажусь.  — Я бы сказал, что барды прекрасно хранят секреты… — с проказливым видом протянул Венти, наливая ему полный бокал. — Но не буду врать в праздничную ночь. Лучше считайте меня невероятным исключением. Кайя остался допивать вино рядом с Венти, принявшимся настраивать лиру. Он выбрал простой и весёлый мотив, который в его пальцах превратился в прекрасную мелодию, заражавшую всех атмосферой праздника. Остальные в ответ оживились ещё больше, нарезая пряники и размещая их между закусками. Кли попросилась Альбедо на плечи, тот, разумеется, разрешил, а Лиза откуда-то достала венок омелы, но никто, кроме Эмбер и Тельфи, не рискнул чмокнуть её в щёку. Венти, довольно щурясь на весь этот балаган, словно бы все вокруг были его детьми, мурлыкал себе под нос и беззаботно болтал ногой, одним своим присутствием делая тяжёлые мысли легче, поэтому Кайя подумал, что уходить из светлого, пропахшего рождеством штаба будет совсем не больно. Конечно, позже окажется, что он ошибался, тут и к гадалке можно не ходить.  — Уже уходишь? — бард даже не глянул на него, как всегда проявляя чудеса такта. — А я сочинил новую песню, думал, тебе понравится. Там про ловкого вора, который украл рождество у злых магов, чтобы вернуть его добрым рыцарям. — Не сомневаюсь, что песня лучшего барда Мондштадта надолго всем запомнится, — с недрогнувшей улыбкой отставил бокал Кайя и получил довольное хихиканье Венти. — Но мне правда пора уходить. Повеселитесь за меня. Венти глянул на него так, будто что-то хотел сказать, и его добрые глаза на мгновение стали печальными и понимающими, но от него не донеслось ни слова, за что Кайя был ему благодарен даже больше, чем за вино. Он быстро отвернулся и незаметно ускользнул в свой кабинет за меховой накидкой, но вместо того, чтобы так же стремительно и неуловимо выбраться через окно и отправиться к себе, надолго замер перед окном, глядя на горящий окнами и фонарями Мондштадт. Запорошенный снегом и украшенный гирляндами, город казался сказочным местом, которое укроет от всех невзгод. «Тайный сад», как называла его Фишль. Жаль, что этот сад не может скрыть от ледяных ветров Каэнрии. Неожиданно дверь распахнулась и через порог с вороватым видом переступила Тельфи. Кайя бросил на неё холодный взгляд через плечо.  — Чем обязан?  — О, ты ещё не ушёл! — воскликнула девушка, ничуть не смущённая его сдержанным приёмом. В её руках был какой-то свёрток, и Кайя подавил вздох — уж он-то мог догадаться и тоже приготовить ей какой-то подарок. — Я думала ловить тебя у двери, но Венти сказал, что ты скорее всего будешь сбегать через окно.  — Пожалуй, оставлю его домыслы без комментариев, — фыркнул Кайя. Тельфи пожала плечами и приблизилась к нему, протягивая свёрток.  — Вот. Специально для тебя. Кайя принял подарок и принялся его разворачивать под настойчивым взглядом Тельфи, всем своим видом показывавшей, что не собирается уходить. После некоторых усилий перед ним показались аккуратные лунные пряники, украшенные листочками мяты вместо обычной сахарной пудры. Кайя тяжело сглотнул — он знал, кто так делал.  — Как ты их выпросила у Дилюка? — он сумел удержать на лице улыбку, но не сумел удержаться от того, чтобы разломить один пряник пополам. Запах мяса и специй стал острее. — Сомневаюсь, что он их готовил и вправду «специально для меня».  — Могу поспорить, в детстве ты просто обожал расковыривать себе ранки, — недовольно проворчала Тельфи, на минуту потеряв самообладание и образ глупенькой девочки. Кайя расценил это как очередной новогодний подарок: его шутка была слишком безобидной, чтобы действительно вывести её из себя. — Господин Дилюк приготовил их для меня как пример, потому что я почти неделю приходила на винокурню и жаловалась, пока убираю, что у меня не получаются пряники.  — Ты же только вчера выпросила у Герты рецепт, — вопросительно выгнул бровь Кайя. Тельфи посмотрела на него, как на дурачка.  — Ну да. Господину Дилюку было необязательно знать, что пряники у меня не получаются, потому что я не умею их готовить. Сегодня вот наконец в честь праздника решил сделать мне подарок, — девушка тяжело вздохнула, немного покраснев. — Это в любом случае лучше, чем если бы он снова пытался дать мне кучу моры за какую-то пустяковую работу, как будто я не могу найти богатую гробницу и обокра… поискать там сокровищ и очистить её от монстров! Искренности от Тельфи сыпались как из рога изобилия, и это точно был её подарок на рождество. Кайя никогда ещё не видел её настолько настоящей: врушкой до мозга костей, но доброй и заботливой настолько же.  — Спасибо за старания, — нежная улыбка получилась без усилий, и Кайя понял, что на самом деле хотел улыбнуться. Тельфи в ответ рассмеялась.  — Всё для моего капитана! Ну, пробуй давай! Я видела, как ты скуксился, когда попробовал мой.  — Попрошу без наговоров, я не скуксился.  — Скуксился, скуксился, в глубине души так точно! — Тельфи подпихнула его руку с куском пряника, так что Кайя едва не выронил тот себе на штаны. — Ой! Извини. Давай-ка ты сам, а то такими темпами мне опять придётся неделю на винокурне полы драить. Кайя рассмеялся, откусывая наконец пряник. Это было в сто раз хуже, чем он ожидал: прекрасный вкус захватил его, словно ураган, вырывая из памяти картины детства. Мастер Крепус, собственноручно ставящий ёлку, а затем помогавший её украшать. Блестящие фарфоровые шарики, которые Кайя поначалу даже брать боялся и просто тыкал Дилюку пальцем на нужные ветки. Слуги, с весёлым гомоном снующие по холлу, натирающие полы и готовящиеся к длинным выходным, а оттого ещё более ласковые, чем обычно. Запах лунных пряников из кухни, Дилюк весь в муке и просящий завязать ему хвост повыше, его ещё не ставший тяжёлым, тёплый, нежный взгляд… Кайя стремительно выпрямился и уставился на горящую лампу, чтобы удержать слёзы. Это было слишком для него. Даже если у него и вправду было ледяное сердце, как судачили некоторые офицерки, прямо сейчас оно растаяло и затопило его по самое горло.  — Ой, — без капли вины воскликнула Тельфи, — у господина Дилюка был точь-в-точь такой же взгляд, когда я ему дала твои фруктовые шашлычки! Это у вас семейное, да? Соборные часы начали отбивать двенадцать раз, внизу нестройный хор голосов стал отсчитывать каждый удар, и Кайя понял, что уходить уже как-то слишком глупо, даже для него.