***
Обычный день в младшей школе. — «Что означает быть героем?» — сей вопрос учитель написал на доске и, повторив вслух, обратился к классу. — Можете ли вы дать мне ответ? Дети наперебой принялись бросаться репликами и мнениями по вопросу, пока учитель терпеливо и с лёгкой улыбкой выслушивал в массе своей нестройные, иногда типичные, иногда несерьёзные ответы. После того, как страсти улеглись, он поднял ладони, прося тишины. Ученики замерли в ожидании священной мудрости. — Герой, ребята, это не только тот, кто творит героические поступки или воплощает в быль добрые дела. Таких людей полно и в обычной жизни. Каждый из нас является своеобразным героем. На самом деле, Герой, — я подчеркну это слово особенно, с большой буквы, — Герой есть тот, за кем с чувством искренней веры последуют другие люди. Да, немало злодейских, гениальных умов захватывали власть над чужими душами хитростью и лестью. Но нельзя быть подлинным Героем, если тебя не любят. Подумайте об этом. О, как же хорошо быть мелким и ничего не смыслящим в жизни юнцом. Всё вокруг кажется сказкой, что не имеет начала и никогда не закончится. К сожалению, любая сказка имеет своё логическое завершение и любой замок из песка, построенный на берегу бескрайнего океана, рано или поздно будет разрушен морской волной. Для Изуку безоблачное детство закончилось уже в четыре-пять лет. Если бы кто-то мог взглянуть на жизнь зеленоволосого парнишки со стороны, он бы не смог удержаться от шока: каким образом тот пережил всё? Роковой день и его последствия. — Это странно, Мидория-сан, — врач задумчиво потирал свой подбородок, переводя взор с рентгеновских снимков на пациента. — Анализ строения скелета вашего сына показал, что он полностью соответствует самым современным представлениям о человеке и врождённых качествах. Рудимент уходящей эпохи — лишняя кость на пальцах ног — явный атрибут отсутствия причуды, но… Кхем, у вашего отпрыска этой фаланги нет, и я просто не имею ни малейшего представления, в чём дело! — Доктор, я старалась как могла приглядываться к Изуку и ко всему, что происходит вокруг него. И я ни разу не замечала малейших проявлений причуды, — Инко вздыхала и с грустью посматривала на сына, который, казалось, выпал из реальности. — Мой муж обладал огненным дыханием, я сама умею притягивать мелкие вещи. — Кхм-кхм, м-да, я могу предположить, что… ваш ребёнок не имеет причуды, — Инко посмотрела на мужчину с недоверием и удивлением, и доктор развёл руками. — Знаете, наличие фаланги пальца является доказательством беспричудности в 99,2% случаев. Вы правильно услышали: не сто процентов. Это может говорить о том, что ваш мальчик попал в пресловутые 0,8%. Иными словами, бедняжке не повезло, и причуды у него нет и никогда не будет. Что было вслед за этими страшными словами — Изуку не любил об этом вспоминать. Шепотки, насмешки, издевательства в детском саду, в младшей и в средней школе. Беспричудных на планете насчитывается 20-21% от общего числа людей. Много, но всё-таки меньшинство. А меньшинство всегда становится жертвой снисходительности и презрения большинства. И надписи «беспричудный», «мусор», «исчезни», оставленные кем-то на парте во время перемены, были ещё самым безобидным, с чем Мидории довелось столкнуться. Конечно, легко им, обладающим сверхспособностями, глумиться над заведомо слабым. А по щелчку пальцев судьбу не перепишешь. Каждому своё?*** Сейчас ***
«Каччан ведёт себя очень странно с тех пор, как я умер, — одинокая мысль проскользнула в сознании Изуку, стоило ему увидеть Бакуго, стоящего на улице прямо под хлещущим как из ведра дождём, с нераскрытым зонтиком в руках. — Вместо того, чтобы игнорировать меня или посылать куда подальше, он… стал каким-то мягким?» Изуку до жути неловко, и он сам бы рад проплыть мимо незамеченным, как делал это множество раз, лишь бы не слышать опять это «Деку» или получить грубый толчок в плечо. Но Бакуго, этот другой, непонятный Бакуго, открывает зонтик и вытягивает руку вперёд, чтобы накрыть Изуку и защитить от капель дождя, а сам остаётся снаружи, в зоне недосягаемости. Мидории это не нравится — и новые манеры, и то, что Кацуки может простыть, — однако он слишком смущён, чтобы выдавить хоть единое слово. Всю дорогу до дома семьи Мидория они молчат. Кацуки залез под зонт лишь после того, как промок до нитки, но даже после этого он находится одним плечом снаружи, не позволяя себе полностью оказаться под одной крышей с Изуку. Веснушчатый парень осторожно смотрит в сторону товарища, пытаясь уловить на его лице хотя бы краешек его раздумий. В тени зонта едва ли можно разглядеть подавленность и беспокойство, но Изуку улавливает это. «Он беспокоится за меня?» — столь дерзкая мысль звучит нереально и смешно. О ком же может беспокоиться Бакуго Кацуки, кроме как о себе любимом? Эгоистом был, эгоистом и будешь. Нет. Это не тот Бакуго Кацуки, которого Изуку знал все эти годы. Следующим утром Мидория снова приходит в школу. Кабинет встречает его лёгкими, непринуждёнными беседами, которые за долю секунды переходят в угрюмую тишину, аккурат с появлением зеленоволосого. Одноклассники стараются не оглядываться на вошедшего. Это удручает, ведь раньше они хотя бы смотрели… «Как смотрели?» — спросите вы. С высокомерием, с жалостью, с безразличием. Смотрели. А сейчас в их глазах читается страх и желание сбежать, которые возникают, стоит Изуку очутиться вблизи. Множество пар глаз разбегаются в стороны, пытаясь сконцентрироваться на чём-то другом, и не могут. Изуку отчётливо видит, что его одноклассникам неуютно. Вроде бы и волноваться незачем: он и раньше не много общался с так называемыми «школьными товарищами», а тут и вовсе перестал. Что-то не нравится — их проблемы. Зато теперь паренёк не может отделаться от появившейся у него компании. На его парте лежит упаковка бенто. Совсем как вчера. Набор не особо оригинален, да и составлен по-дилетантски. Но Мидория точно знает, кто это сделал. Кацуки сидит за партой перед Изуку и хмурится, не издаёт ни звука. Плечи напряжены, взгляд устремлён в пустоту. Он ждёт, чтобы Изуку забрал эту коробку. И будет на взводе до тех пор, пока тот на обеденном перерыве не съест всё. В коробочке лежат рис, кусочки мяса, овощи. Вкусно вообще-то. Изуку уже давно не ходил в школу со своим завтраком, поскольку Бакуго раньше отнимал у него, а если не он, то кто-то другой. Мама расстроилась бы, если только увидела, как её сын каждое утро выбрасывает еду в ближайшую урну. Теперь Изуку каждый день ест «до отвала», при этом Кацуки не просит у него ни крошки и берёт только то, что зеленоволосый ему сам протянет: медленно принимает палочки из рук Мидории и поглощает осторожно, вдумчиво. В такие мгновения Изуку не может не смотреть на Кацуки. Его сосредоточенное безмолвное лицо очень красиво. Временами Мидория завидует, как природа наградила этого самовлюблённого и агрессивного человека первоклассной причудой, умом и красотой? Несправедливо! До недавних пор Изуку казалось, что небеса были жестоки к нему. Реальность оказалась прозаичнее. Они не едят на крыше. Принципиально. Мидория боится снова идти туда, ведь одно лишь слово «крыша» заставляет его вспомнить тот день — край, один шаг в бездну. А Бакуго, на случай если Деку вдруг ни с того ни с сего захочется, готов даже применить силу, дабы не пустить этого придурка выше четвёртого этажа школы. Кацуки говорит себе: «Я никогда не позволю Деку оказаться в такой ситуации ещё раз». Иногда Изуку ловит на себе чужие, неприязненные взоры. В основном они исходят от тех, кто не знает метаморфозы, пережитые зеленоволосым в не столь отдалённом прошлом, а если бы они знали, то сами стали избегали любого контакта с ним. Здесь куда более показательна реакция Бакуго на всякий косой взгляд в адрес Мидории. Ему достаточно лишь заподозрить, что кто-то задумал плохое против его друга, как тут же врубается режим «взрывной псины». Кацуки готов убивать. — Слышь, урод, ты на кого зенки лупишь, а?! — прорычал он в сторону какого-то хлюпика, которому не посчастливилось лишь поглядеть на Изуку. Мидорию удивляет такое поведение Бакуго, однако он не может решиться задать вопрос: «Зачем ты это делаешь? Почему ты ведёшь себя странно?». О, эти вопросы мучают парня не один день и не два! Природная скромность и отсутствие излишней самоуверенности удерживают его от выяснения истины. Поразительно, но Бакуго стал орать даже на учителей, это при том, что он всегда очень беспокоился о собственной успеваемости и прекрасно понимал, на кого нельзя повышать голос. Теперь же все его мысли занимает Деку, и сам объект пристального внимания испытывает чувство вины за то, что Кацуки стало труднее получать высокие баллы. После школы блондин снова идёт рядом. До дома Изуку не так уж и близко, а всё равно идёт. Это никак не похоже на преследование, сталкерство, о котором пишут в газетах возмущённые тётеньки. Зато как напоминает о прошедших бесследно временах, когда они двое были лучшими друзьями. Когда-то, давным-давно… «Он хочет, чтобы всё было также, как в детстве? — помыслил Мидория. — Неужели ему важно, что я чувствую? Знать бы, думает ли он о том же, о чём и я». Проходят ещё дни, а зеленоволосый так и не приблизился к разгадке вопроса о причинах поведения Бакуго. Попутчик даже и не планирует первым начинать диалог. Поразительно, но за последние недели, если сравнивать с тем, что было хоть два года назад, хоть полгода назад, они друг с другом так и не общались по-настоящему, скорее вели обмен ключевыми фразами вроде «привет», «пока», «как дела», «нормально», «пошли». Не звучит в речи Бакуго даже приевшееся прозвище «Деку». И другим запрещает произносить это слово. Одному парню, который в разговоре употребил старую кличку, он разбил нос. Потом полчаса отчитывался в учительской. Изуку ждал за дверью и едва не плакал. Каччан ввязался в драку и неприятности ради него. Ради него. Когда было такое в последний раз? Может, это такое проявление героизма? Герои жертвуют собой ради других. А Кацуки всегда мечтал быть героем. Идёт день за днём, и конец школы не за горами. Пора бы им обоим определяться со своим будущим. Раньше Кацуки много-много раз талдычил о том, каким великим героем он станет, как превзойдёт самого Всемогущего, заработает кучу денег и будет купаться в лучах славы и обожания миллионов. Его глаза горели азартом и безграничной уверенностью в реализуемости всех далеко идущих планов. Но в глазах нынешнего Бакуго не было ничего этого. Не было в них огонька будущих подвигов, жажды первого места. Страсть, победный дух улетучился. И это было страшно. Изуку всегда восхищался Кацуки именно за его волевой, целеустремлённый характер. Можно много говорить о минусах его как человека, но чего нельзя было отнимать даже при всём желании, так это наличие внутреннего стержня, который толкает человека к великим свершениям, к героическим завоеваниям и стремлению прыгнуть "plus ultra" («выше предела»), как гласит девиз Академии Юэй. Бесхребетный… Нет, Каччан не может быть мягкотелым! Просто что-то сдерживает его, сдавливает его силу, не позволяя ей вырваться наружу. Ведь если убрать сей неведомый блок, то в мир вернётся старый Бакуго: тот, кто никогда не стоит на месте и не сдаётся. «Неужели я и есть фактор, тормозящий его? — с тревогой думает Изуку, сжимая кулачок в районе сердца. — Даже сейчас я отвратителен, вреден… Моё чудесное спасение — это наказание». Бакуго Кацуки, который хочет стать Героем №1, не было. И Изуку такая ситуация расстраивала всё сильнее с каждым днём. Нет, не за таким Каччаном он был готов пойти в огонь и воду, не ради такого Бакуго он терпел все насмешки и издевательства, выносил многие месяцы и годы бессмысленной жестокости и хамства. Терпел и не сдавался. Чтобы всегда быть как можно ближе к своему герою. «Я хочу видеть перед собой победителя!» — Изуку готов прокричать эти слова сквозь слёзы, которые, казалось, вот-вот потекут из его глаз. Он едва сдерживает себя. Пример Кацуки, в не меньшей степени чем собственная смерть, повлияли на его характер: Мидория теперь почти не плакал. Они шли через длинный тоннель под дорогой. Вокруг не было ни души. Самое время для того, чтобы положить конец игре в молчанку. — Ка… Каччан, — тихо позвал веснушчатый. Шедший впереди парень даже и не подумал остановиться, словно не услышал, как его окликнули. Но он точно уловил тон, которым его позвали, поскольку шаг его замедлился. — Почему ты так делаешь? Зачем ходишь со мной каждый день? — Потому что я так хочу. Отстань, — в стиле Кацуки, если не обратить внимание, с какой тяжестью было оно изречено. Неестественно и без малейшего раздражения. Тогда-то Мидория наконец решился высказать всё, что было у него внутри. Нельзя оттягивать завершение. Потом может оказаться поздно. — Каччан, я ведь волнуюсь за тебя… Ты ведёшь себя совершенно по-другому, не так, как всегда. Я тебя не узнаю. Я… — Волнуешься за меня?! — а сейчас он реально разозлён, раз в нём снова вспыхивает бескомпромиссная резкость, что он толкает Изуку к стене и облокачивается ладонью, нависая над Мидорией и отрезая пути к отступлению. — Тц, вечно ты смотришь на меня сверху вниз, а, Деку? Даже сейчас! Казалось бы, с чего это… Всегда и раньше, когда ты был… никем. — Нет, Каччан, не правда! Я никогда не… — Да какая к чёрту разница, что ты там думаешь! Пошли уже отсюда, — он отвернулся, явно собираясь идти вперёд, но остановился, когда пальцы Мидории схватили его за локоть. — Скажи мне, почему ты ведёшь себя так странно. Скажи мне! И тогда я отстану от тебя. Тебя ведь раздражает моё вечное присутствие. Я никогда не хотел, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. Мне жаль, что… — Замолчи! Даже такой идиот как ты должен был понять причину! — он развернулся лицом к Изуку, и веснушчатый обомлел: в глазах Бакуго стояли слёзы. Не очень крупные, однако настоящие. Его красные, живые глаза не скрывали страдания и боли, которыми была переполнена его душа. — Каччан… — Это потому, что по моей вине ты умер, Деку…*** Несколько недель назад ***
Урок подходил к концу. Ничего интересного или полезного учитель не сказал, даже не пришлось тетрадью пользоваться. Изуку чувствовал себя до того утомлённым, что очнулся, когда половина класса уже покинули помещение. Спохватившись, мальчик принялся закидывать свой скарб в рюкзак. Оставался только "блокнот" — заветная записная книжка о героях и их причудах, с которой Мидория не расставался ни ночью, ни днём. Но вдруг тетрадка была грубо выхвачена. Снова Кацуки и его прихвостни решили посмеяться над беспричудным отбросом. Очередное напоминание о том, что ему не светит ничего, и, мол, пора бы тебе, неудачник, перестать думать о героях. Взрыв — книжка почернела и смялась, после чего небрежным броском Бакуго полетела в окно. — А знаешь что, Деку, есть предложение. Если так хочешь быть героем, то помолись, чтобы в следующей жизни родиться с причудой, и шагни с крыши в светлое будущее. Дальнейшее Изуку не видел и не слышал. Реальность смешалась для него в уродливую массу из осколков воспоминаний о временах, когда ему не приходилось страдать, переживая каждый день как пытку, когда Кацуки был настоящим другом, а не нахальным, высокомерным… злодеем? Почему-то Даже сейчас Изуку не может заставить себя считать Бакуго абсолютно плохим человеком. Если бы он мог допустить подобную мысль, то ни за что не взошёл бы на "эшафот". А так, Мидория вернулся в сознание, лишь когда почувствовал мощный порыв ветра, развевающий его непослушные волосы. Крыша. Панорама города Мусутафу. Там вдалеке бушует жизнь. Там обитают герои, вершители судеб. Они побеждают злодеев и спасают мирных жителей, обретают благодарности и признание. Но даже у гражданских есть причуды, которые позволяют им быть ближе к своим героям. А он — беспричудный мечтатель, которого даже родная мать считает бесполезным. «Прости меня, Изуку, прости!» Он всегда был обузой для этого мира. Так почему бы не освободить землю от никчёмной ноши, уступить дорогу тем, кто достоин жить? Никто не заметит смерти одного беспричудного подростка. Разве что мать одиноко заплачет над могилкой. «Мама, — сердце Мидории ёкнуло и бешено забилось, требуя не совершать самую страшную ошибку в жизни. — Прости меня, моя родная…» Кацуки… Он обязательно найдёт новых поклонников и будет принимать дары всеобщей любви. Горячие слёзы без конца стекают по щекам юноши. Он стоит на самом краю крыши и с высоты птичьего полёта видит нестройные кучки ребят, которые расходятся по домам. Никто из них не пожалеет «тупого задрота» и «беспричудный мусор». Ведь мусору не место среди людей. Он сделает так, как велит ему его Герой. — Будь счастлив, Каччан! Падать было легко и почему-то не страшно. Перед тем как отключиться он уловил истошный девичий вопль и один страшный, полный немого ужаса взгляд откуда-то издалека.*** Сейчас ***
— Каччан… Но я… — Как я могу быть героем, если я убил своего друга? Я убил тебя, Деку! Герои защищают и спасают, дают надежду, а я всё отнял, всё сломал! Как я могу быть героем после этого?! Я убийца… Я злодей, Деку, я… — воздух в его груди истощился, но глаза его продолжали плакать, а рот был распахнут и изрыгал глухие выкрики. Он никак не ожидал, что к нему вдруг прижмётся хрупкое тело друга. Изуку был ниже и слабее, но он крепко обнимал Кацуки, и тот непроизвольно положил голову на плечо Мидории. — Неважно, что случится, ты всегда останешься моим героем! Герои ведь тоже ошибаются, Каччан? — Мгх, — Кацуки промычал согласие, продолжая повисать на Изуку, однако тот не двигался с места и не дёргался, хотя ему явно было нелегко под давлением более тяжёлого Бакуго. Парень-блондин не хотел отрываться от такого неотъемлемого и нужного Деку. Он нужен ему сейчас, он нужен ему на все времена, он нужен был с самого начала.*** Несколько недель назад ***
В ту секунду, когда Бакуго увидел падение с крыши, его мир рухнул. Глаза Мидории не выражали страха или сожалений, и от того выглядели лишь страшнее для Кацуки. На негнущихся ногах он приближался к изуродованному, неестественно изогнутому, сломанному телу, вокруг которого уже растекалось мрачное пятно густого багряного цвета. Несколько часов после смерти Изуку пролетели как пять минут. Кацуки успел (в мыслях) попрощаться с отцом и матерью, проклясть себя и разодрать костяшки в кровь, пока бил стену в приступе ярости и безутешных рыданий. Его сознание выдавало вой полицейских сирен, железные решётки тюрьмы, вечный страх одиночества, который будет преследовать его до конца дней. «Боишься расплаты, Бакуго? Нет, я ничего не боюсь! И всё-таки ты боишься! Да, я боюсь обернуться назад, потому что никогда не увижу его там снова», — немногое из того, что витало в голове Кацуки, пока он зарывался под одеяло, пытаясь забыться и спрятаться от карающего голоса совести. Наиболее страшным из всего испытанного им за короткое время было отсутствие голоса Деку, невозможность в любой момент обернуться и увидеть его, плетущегося поодаль, как хвостик. Когда Кацуки мог всегда крикнуть что-то глупое и задевающее, а тот лишь пробурчит нечто невнятное и не обидное, но продолжит идти вслед. И, удивительно, Бакуго это нравилось. Не реакция Деку, нет. Нравилось, что этот задрот всегда будет рядом. А теперь его нет и никогда не будет. «Деку!» — заорал Кацуки, ударяясь головой о стену уже в своём доме. Родители не лезли к нему, зная, что будет бесполезно и опасно для своего ментального здоровья. «Каччан! — раздался голос Мидории, но Бакуго знал, что это всего лишь воображение играет с ним. — Ты такой классный, и твоя причуда в самом деле удивительна! Я уверен, ты будешь замечательным героем!» «Иначе и быть не может, Деку! — усмехнулся маленький Кацуки. — Я буду великим героем, а ты всегда будешь идти позади меня!» — Этого не будет… Нет, Деку, нет, нет, НЕТ! ДЕКУ!!! — Бакуго ударил обоими кулаками по столу, оставив в нём две вмятины, и добавившиеся к этому два взрыва разметали по комнате канцелярские принадлежности. — Ты не мог оставить меня! Как я буду идти дальше!? — он отпрыгнул, почувствовал, что задыхается, и упал на колени. — Ты не мог нарушить наше обещание! Ты же тот самый Деку, который всегда идёт вслед за героем… Ведь если так пораскинуть мозгами, то кто как не Деку всегда относился к Кацуки как к образцу для подражания? Даже когда он откровенно потешался, говорил гадости и не утаивал своего презрения, Изуку продолжал стоять позади него и смотреть в спину. Разве кто-то другой относился к Бакуго с таким же трепетом и уважением? Со страхом — да. Заискивающе — да. Но это не любовь. Любят только искренне. Горькие слёзы сожаления встали туманом перед глазами Бакуго. После такого идти в школу отнюдь не хотелось, однако смерть одного ученика не была поводом для отмены занятий. Нигде не было объявлено или сообщено о том, что вчера Мидория Изуку погиб, упав с крыши. «Мерзко!» — с ненавистью подумал Кацуки, разглядывая новостную доску со всякой дерьмовой рекламой по делам учебным и воззванием директора из начала учебного года. Для него эта доска была бела и чиста как свежая простынь. И пуста как его жизнь. Какой из тебя герой, если тебя никто не любит? — Каччан, — родной, любимый голос донёсся из-за спины. Торчащие в творческом беспорядке блондинистые волосы, казалось, встали дыбом ещё сильнее, а с лица исчезли все лишние эмоции. — Деку… Ему не требовалось лишних слов, чтобы понять. И новость о том, что из центрального городского морга бесследно исчезло тело четырнадцатилетнего мальчика, была тут не при чём.*** Сейчас ***
— Проще говоря, ты потерял сознание, а позже проснулся в другом месте? — Ну да, примерно так. Я не помню времени, проведённого там, ну… ты понял где. Я сразу направился домой. Еле успокоил маму. И… Каччан, если можешь, будь самим собой… Мне как-то привычнее, да и… — он не досказал, но Бакуго понял, к чему тот ведёт. Хмыкнул в ответ. Ясное дело, совсем как раньше уже не будет никогда. Может, оно и к лучшему. — Никогда бы не подумал, что существует причуда бессмертия, — произнёс блондин, покосившись на друга с лёгким оттенком зависти. — В самом деле удивительно, Изуку. Ты ближе, чем я думал. Веснушчатый ничего не ответил. Лишь смущённо улыбнулся, услышав своё имя. Он положил свою ладонь на асфальт, ладонь Бакуго легла рядом, касаясь её кончиком мизинца. Больше двое мальчишек не стали обсуждать произошедшие события. Оба устали, оба были измотаны душевно. Им требовался отдых. Не от друг друга, а от ситуации. А смотря вбок, каждый из них видел то, без чего не смог бы прожить эту жизнь. Герою нужен тот, кто в него верит. А тому, кого он защищает, нужен источник света.***
«Неважно, кто и как обо мне думает и говорит. Даже если на меня будут смотреть миллионы, я готов быть героем ради тебя одного, Деку. Смотри на меня и никогда не отворачивайся!» «Я пообещал, что никогда не брошу тебя, Каччан. Смерть… Она случится, безусловно. Но даже смерть не помешает нам жить вечно»Конец?