Кимоно, расшитое журавлями

      Юта с ноги открыл дверь в бордель, напугав до полусмерти администратора, что кинулся под стойку. Ему вскоре пришлось всё же показаться на поверхности, потому что зычное «Где Сана?» разнеслось по этажу. Накамото был немного вспыльчивым молодым человеком, часто не держащим себя в руках, и все бляди лишь от одного взгляда на него дрожали. Не боялась его только одна: куртизанка по имени Сана; вёрткая, худая девушка, по которой совершенно не заметен возраст. Именно эту проститутку любили многие мужчины, брали с собой в эскорт и не смели сжимать тонкие женские запястья.       — Сана будет готова через несколько минут, — а потом покосился на ножны молодого человека, чьи волосы соответственно статусу покрашены в красный, — оружие я вам советую сдать.       Юта нахмурился; катана, подаренная самим императором, была ценна для него — не раз, выходя на ночные рейды, лезвие рассекало тела преступников или ночных тварей-ёкаев, что возвеличили себя до уровня самих богов. Ёкаи в большинстве своём ценили мир, торговали с местными жителями или работали с ними бок о бок. Половина проституток в борделе «Свет луны» имели корни ёкаев, и Сана как раз была такой — мать заимела дитя от дьявольского лиса, и глаза девушки, ханъё, светились жёлтым светом, а вертикальный зрачок давал понять людям, что перед ними человек, имеющий демоническую сущность.       Раздался лёгкий перезвон колокольчиков, что в виде браслета болтались на ноге юницы, и Сана, перекинув тёмно-каштановые волосы через плечо, показалась в холле. Юта в этот момент отстёгивал оружие, дав клятву, что если заметит хоть одну царапину на ножнах, то дрожащему пареньку не жить. Сана улыбнулась, завидев страстного любовника, что пришёл к ней, и моргнула жёлтыми, будто фонарный свет, глазами. Правое плечо было немного оголено, показывалось из-под богато расшитого кимоно.       — Ну привет, мой алмаз, — Юта улыбнулся в ответ. Приобняв проститутку, что благоухала ароматическими маслами, он повёл её по устланному татами полу в комнату, обрамлённую в золотые тона.       Сана и Юта познакомились на войне пару лет назад, когда девушка просто пришла к отряду Накамото, что патрулировал границы города Киото, сказав, что чувствует ёкаев и будет полезной, так как сама является ханъё. Она принимала участие в военных операциях в то время и выпускала свою демоническую сущность в виде одного хвоста, видневшегося из-под полы кимоно. И не скажешь, что хрупкая девушка с удовольствием вгрызалась в глотки враждебно настроенных сверхъестественных существ, а сейчас ничего не выдавало её боевого прошлого, кроме небольшого шрама на груди, оставленного тануки.       — Ты с каждым днём как хорошее вино — всё слаще и притягательнее, — Сане было немного за двадцать лет, молодость плескалась в горящих очах и виднелась во всём её стане. — Заранее платить или потом?       — Потом, Юта, — приподняв подбородок девушки, Накамото легко поцеловал её нос, переходя к губам. — Всё потом…       Всегда надо разделять себя с воинами и себя с женщинами, и молодой мужчина двадцати шести лет с нежностью целовал проститутку, что млела от его прикосновений и раскрывалась подобно цветку сакуры перед ним. У них была близость ещё тогда, на войне, когда небеса озарялись вспышками магии, которые посылал Шотаро, а кругом стоял вой ёкаев. Они любили друг друга так, как будто сейчас умрут, захлебнутся в собственных стонах, искусают губы до крови. Ни один раз больше не был похож на тот опыт с Ютой, что не рвал кимоно, не таскал за появившийся от возбуждения хвост, который являлся одной сплошной эрогенной зоной, что признавал только одного хозяина — красноволосого самурая с грубым видом и нежным взглядом.       — Я снова ухожу на фронт, на севере вновь ёкаи бесчинствуют, — шепнул мужчина на ухо проститутке, стягивая с её плеч кимоно, стараясь не оцарапать бисером тонкую карамельную кожу с пленительным запахом. — Давай как тогда… чтобы мы были друг для друга и больше ни для кого.       Сердце дёрнулось, отдавшись болью, но после произнесённых слов Юта прильнул к молодой груди, оставляя на ней лёгкие, не как образ самурая, поцелуи, хотя он сдерживался, не хотел травмировать Сану. Одежду на проститутках рвать нельзя — придётся заплатить штраф, а ещё могут запросто выгнать из увеселительного заведения, даже забрав кимоно.       Упав на подушки, расшитые японскими журавлями, Сана почувствовала крепкие мужские руки на собственной узкой талии, которые провели по ней, опускаясь ниже, к бёдрам, стягивая одежду полностью и смотря на худое тело хищным взглядом, что прожигал, будто огнём. После этого что-то внутри щёлкнуло, и Юта оказался во власти жёлтых глаз, пленённый вновь красотой и грацией японки. Он не впервые попадал в этот омут, лишь глядя на Сану, и с каждым разом ему всё больше и больше нравилось таившееся внутри безумие, смешанное с желанием обладать телом Минатозаки.       — Юта, — проституткам нельзя обращаться к клиентам по именам, только «господин», но для Саны было исключение, — скажи, ты вернёшься? Я буду лить сакэ с неба, чтобы ты нашёл путь домой.       Ей было важно, чтобы Накамото находился у себя дома, под тёплым одеялом, когда завтрак готовит служанка, чтобы потом принести поднос с алюминиевыми палочками и пиалой с утренним бодрящим напитком. Он должен жить спокойной, мирной жизнью, перекрасить волосы в угольно-чёрный, показав, что он обычный, и сложить оружие. За войну на небо не попадёшь, только в Ёми. А Сана-то знала, что там, в Стране Жёлтых Вод — была по делам своим лисьим, вытаскивала мёртвого из подземного царства, потому что заключил на смертном одре с ней, как ёкаем, договор.       — Если ты осветишь мне путь, то я точно буду дома.       Юта знал — если сейчас заключит контракт по защите души с Саной, она вынет его из объятий Смерти, достанет из царства мёртвых и сбережёт в тонкой ручке маленький светлячок его души. Он не спешил, и нежные поцелуи расцветали на коже, которую никто никогда не царапал. Только девушка позволяла себе расцарапывать спины неженатых мужчин, которым жёны ничего не предъявят. Пояс от халата мужчины оказался в юрких пальцах проститутки, что быстро развязала его, приспуская с плеч самурая и проводя тонкими руками по подкачанным мышцам. Она знала, что мужчина много тренируется, чтобы держать себя в форме, рискует каждый день оказаться застигнутым врасплох ёкаями, но сейчас он наслаждался девушкой, которую по-настоящему и искренне полюбил.       Накамото Юта понял, что влюбился, с того момента, как мирное соглашение было подписано и ханъё со слезами улыбалась и говорила, что ей пора возвращаться в бордель. Да, Сана сильна духом, она выстояла все эти месяцы, смогла столько раз помочь, сколько могла, подарила своему начальнику всю себя и даже больше. Он готов был бросить всё золото мира к её ногам, перебить всех ёкаев, что прикасались к ней, даже самолично расправился с тем бешеным тануки, что оставил на её груди шрам. Эта самоотверженная девушка не заслуживала судьбы жалкой проститутки, потому самурай надеялся, что поход принесёт ему дополнительные деньги, дабы соединить их со своим наследством и выкупить Сану из борделя.       Они оба не помнили, когда тела слились в едином танце, когда появился хвост демонической лисицы, когда она вся дрожала, прильнув близко к мужчине, которого любила больше всего мира.       — Я хочу подписать с тобой соглашение, — прошептал Юта, грея девушку в своих объятиях и наслаждаясь щекочущим нос ароматом её тела. Уши Саны навострились, она чуть повернулась, удобнее задерживаясь в объятиях такого любимого человека. — Но это не тот твой дьявольский договор. Я хочу, чтобы я тебе кое-что пообещал, а не ты мне.       — И что ты хочешь мне пообещать? — Минатозаки провела рукой по красным мужским волосам и улыбнулась. Ей нравились такие моменты нежности, которые не казались частыми, но с Ютой часто всё было по-другому.       — Когда я вернусь из похода, — они оба даже не ставили этот факт под сомнение, — я обещаю тебе, я выну тебя из этого борделя и сделаю самой счастливой девушкой на планете. Мне всего лишь надо твоё согласие: хочешь ли ты потом просто уйти ко мне в дом в качестве жены? Мне и моим родственникам всё равно на твоё прошлое, ты отважная и сильная духом, и я… не могу жить без тебя.       Сана думала недолго, и ответ был положительным; будь Юта даже самым нищим крестьянином, она бы всё равно пошла за ним, оберегала от опасностей и обеспечила достойную жизнь без стресса. Она могла так сделать, умела талантливо управлять своими дарами, и потому сейчас осторожно шептала заклинания, подвластные демоническим лисам, что вплетают в слова собственную кровь. Оберег был надёжным, отметился лишь лёгкой паутинкой на коже спины, и Минатозаки почувствовала, что теперь он будет всегда в безопасности. Ни один ёкай не позволит себе приблизиться к нему ближе, чем на километр, его кровь стала отравленной для этих же существ, потому они просто побрезгуют им и оставят в покое. Зато сам Накамото Юта окажется прославленным полководцем, что, не зная устали и смерти, сражался с самыми опасными существами.       — Обещаю, я себя сберегу, — произнёс самурай, в последний раз целуя и отправляясь одеваться.       — А я обещаю, что сберегу тебя, — в руках Саны красовались несколько крупных купюр, кимоно, расшитое журавлями, было одето кое-как, но девушка наблюдала за гордой походкой мужчины, что направлялся забирать свою катану и уходить из борделя, чтобы потом вернуться за девушкой вновь.       Только уже чтобы не кидаться на администратора с рыком, а для того, чтобы попросить отдать Минатозаки ему.