миллион поцелуев

— Акааши! Это ведь ты? О нет. Нет, пожалуйста, что угодно, только не это. Акааши, безумно вымотанный из-за тяжелого дня в универе, в течение которого он успел завалить один зачёт и отвратительно ответить на семинаре, к которому даже не готовился, возвращался домой с подработки. И черт бы его побрал выбрать именно этот маршрут. Маршрут, который проходил мимо квартиры Куроо. В которой, по стечению некоторых обстоятельств, сегодня находился Бокуто. И Кейджи об этом прекрасно знал. Сложно не знать, когда твой друг, который ведёт себя как шестилетний ребёнок, решил вдруг пойти «развлечься» к Куроо. К Куроо, лучшему другу Бокуто, который под словом «развлечься» ничего кроме алкоголя не понимает. Нет, Акааши не его мамочка. И даже не старший брат. И даже не парень (что самое ужасное). Что ж, к таким ситуациям, как эта, он уже давно готов. — Акааши! Кажется, не стоило замирать, как испуганный олень в свете фар. Может быть, у него был хотя бы какой-то шанс сбежать, пока не случилось… — Ака-а-а-аши, — протянул Бокуто прямо на ухо Кейджи и навалился на него со спины всем своим весом. Вот это. Не то, чтобы это было так ужасно и неприятно, но в девяноста процентов случаев выпивший Бокуто становился прилипчивым. Слишком прилипчивым. В отношении Кейджи эта прилипчивость присутствовала и в трезвом состоянии, особенно в последнее время. Размышляя об этом на досуге, Акааши задумался о том, куда уж хуже. Он и представить себе не мог, что шанс проверить предоставится настолько быстро. Ему хотелось и рыдать, и смеяться одновременно. Он это не перенесёт, определено не перенесёт. Покажите Акааши любого человека в его универе, страдающего из-за неудач в личной жизни, и он посмеётся в ответ на чужие «страдания». Он-то сорвал в этом вопросе джекпот. Влюбился в своего друга. Живущего буквально в соседней комнате. Посещающего тот же универ. Редкостного придурка. Акааши даже не пытался это отрицать. С Бокуто притворяться в чем-то вообще было бесполезно: он, несмотря на простоватый вид, чувствовал чужую ложь, и, чем больше ее было, тем сильнее он неосознанно отдалялся. Кейджи тяжело вздохнул и крайне некстати заметил, что все это время Бокуто просто молчал. И было не похоже, что у него снова начиналась эмо-фаза. — Акааши, скажи мне, — «Боже, нет, он начал это тем самым тоном, мне это не нравится», — Почему ты такой грустный? Бокуто даже отодвинулся... «Как необычно. Это что, уважение чужого личного пространства? Никогда о таком не слышал». ...Отодвинулся, чтобы развернуть его за плечи к себе лицом, и начать вглядываться настолько внимательно, насколько это может в принципе делать Бокуто. «А, нет, показалось». Кейджи попытался вложить в свой взгляд максимум усталости и мольбы отодвинуться подальше, но потом вспомнил, что это вряд ли сработает. Бокуто не умеет читать чужие эмоции. Акааши иногда казалось, что он вообще вряд ли их понимает. — Я устал на подработке и иду домой, в отличии от некоторых, — монотонно ответил Кейджи и уже было развернулся, но чужие руки не дали сдвинуться с места. — Я тоже иду домой! Давай пойдём вместе! — Котаро порывисто схватил его за руку. Акааши даже разозлиться не успел. — Я надеюсь, ты идёшь. Имей в виду, я тебя не донесу, — сбивчиво проговорил он, глядя на то, как сплетаются их ладони. Бокуто руку не отпустил, а даже как-то сжал крепче. Кейджи подумал о том, что тот, должно быть, и правда много выпил. — Акааши! Ты меня не-до-о-це-ни-ва-ешь, — по слогам проговорил Бокуто, видимо, чтобы не сбиться. Кейджи тихо засмеялся, предвкушая длинную и очень запутанную речь о чужом великолепии и приготавливаясь вовремя вставлять свои «да» и «угу». Предвкушение оправдалось сполна. Акааши не особенно вслушивался, больше концентрируясь на чужой маленькой ладони в своей и коротком пути до дома. Видимо, вслушиваться все же стоило, потому что, когда он в очередной раз решил вставить в чужой монолог своё многозначительное «м-гм», Котаро подозрительно резко остановился. — Ты п-правда так д-думаешь? На Бокуто больно было смотреть. Акааши вдруг резко захотелось его обнять, погладить по голове и заверить, что он так не думает, что бы это не значило. — Как? — Неважно, — пробурчал себе под нос Бокуто и отвернулся. Он не отпускал чужой руки, но она выскользнула сама. Ну вот, теперь точно началось. — Бокуто, послушай… — Я не хочу тебя слушать, — он отодвинулся ещё дальше и обхватил себя руками, но Кейджи уже по голосу определил и представил его выражение лица. Нахмуренные брови, отведённый в сторону взгляд, надутые в обиде губы. У Акааши не было никаких сил спорить с ним таким ни сейчас, ни когда-либо ещё. Он мягко коснулся чужого плеча, и, не заметив никакой реакции, обошёл Бокуто и встал к нему лицом. — А если мы сейчас пойдём домой, и я разрешу тебе сегодня поспать со мной на моей кровати? О да, он сегодня решил сразу выкинуть все «козыри». Причин этому было две: во-первых, он устал и не видит смысла уговаривать Бокуто иначе, а во-вторых, он, опять же, устал, и, да, по его мнению не существует отдыха лучше, чем долгий сон в обнимку. Особенно с Бокуто, который всегда позволяет мягко обнять себя со спины и сам прижимается при этом теснее некуда. «Раз, два, три...» Бокуто нахмурился. «Четыре, пять...» — Ну ладно, — все так же обиженно проговорил он себе под нос, почему-то покраснев, и позволил взять себя за руку. «Они точно перебрали, всего пять секунд сегодня. Это прогресс». Акааши понятия не имеет, как это работает, но когда Бокуто в первый раз завалился к нему в комнату в не очень трезвом состоянии и попросил себя обнять, он был в глубоком шоке, выражаясь цензурно. Во всяком случае, для себя он решил, что Котаро просто очень-очень любит обниматься с кем-то. Не с Акааши, просто с кем-то. И не важно, что его образ в обществе не совсем этому соответствует. Вряд ли кто-то думает, что один из самых самоуверенных парней всего университета обожает по-детски вжиматься в грудь своего друга по ночам. Просто так совпало, что Акааши не против. И что он знает Котаро достаточно хорошо, чтобы не считать его отвратительным из-за его любви к темным оттенкам в одежде и дерзкой манере общения. К тому моменту, как они зашли в их квартиру, Бокуто все ещё не сказал ни слова. Всю дорогу Кейджи чувствовал на себе чужой взгляд, но каждый раз, когда он поворачивал голову вбок, Бокуто с огромным интересом начинал рассматривать землю под ногами. Очень оригинально и неочевидно с его стороны. Они лениво скинули вещи в прихожей: первыми прямо на пол полетели чёрная куртка и массивные тяжелые ботинки Бокуто, затем на вешалку аккуратно опустилось пальто Акааши. Подумав немного, последний прибрал и чужие вещи тоже. Котаро ждал его в спальне. Увидев Кейджи в дверном проёме, он забавно протянул к нему руки. Сердце Акааши почти что треснуло от этой ужасно милой картины. Он слабо улыбнулся и сел рядом с Бокуто. Тот сразу же обвился руками вокруг чужой талии, требуя внимания. Акааши зарылся пальцами ему в волосы и услышал тихий вздох. Бокуто всегда был чувствительным к его прикосновениям. В сочетании с его громкостью и активностью в общении это вызывало у Акааши короткое замыкание в мыслительном процессе. Ему всегда было интересно, остаётся ли Бокуто таким же громким не только когда разговаривает. Но это был просто интерес. Вряд ли он когда-нибудь узнает. Он продолжал пропускать чужие волосы сквозь пальцы, наблюдая, как Котаро льнет к его руке, словно щенок. Ему не очень хотелось ложиться и засыпать на кровати прямо в одежде, но он знал, что если Бокуто попросит, он точно не сможет ему отказать. Бокуто все же не попросил, но выбора ему не оставил: он, кажется, уже спал. Акааши облегченно выдохнул. Сегодня он удивительно легко отделался. Кейджи уложил парня головой на подушку, переоделся и лёг рядом. Не сдержавшись, он положил руку на чужую талию, не придвигаясь близко. Бокуто вдруг сам подвинулся к нему, перевернулся и лёг головой на его грудь. Акааши решил притвориться спящим. Котаро, тем временем, прижался ещё крепче, обвивая его руками и ногами. Сохранять спокойствие становилось труднее. Акааши уже чувствовал, как у него затекают ноги и начинает болеть спина. Собирался ли он это исправить? Определенно нет. Бокуто тем временем успокоился и решил «добить» его окончательно, сонно пробормотав: — Я л-люблю тебя… Акааши… Кейджи вздохнул. Наверно, это было в какой-то степени ожидаемо для безумно пьяного Бокуто, но он все равно не смог сдержать улыбки и почувствовал, как сердце забилось сильнее. Наверно, Котаро просто опять разговаривал во сне, не понимая, что он говорит и кому, но как же приятно было слышать подобное. Он едва слышно прошептал в ответ: — Я тоже люблю тебя, Бокуто-сан. Кейджи все же запустил ладонь в светлые волосы, окончательно уничтожая укладку. Котаро пошевелился и приподнял голову. Открыв глаза, Акааши заметил, что его слегка расфокусированный взгляд направлен прямо на его лицо. Кровь прилила к щекам, он попробовал отвернуться, но Бокуто был быстрее: он мягко придержал его подбородок и прислонился к его лбу своим. — Бокуто-сан, что ты… — он не успел договорить, как был прерван мягким поцелуем. Впрочем, именно поцелуем это назвать было сложно: Бокуто просто неловко прижался к нему губами и тут же в страхе отодвинулся. Акааши шокировано распахнул глаза. «Неужели… Боже, он не спал все это время...» — пронеслось у него в мыслях, пока он наблюдал за тем, как лицо Бокуто стремительно краснеет. Кейджи запоздало понадеялся о том, что ему все это снится. За эти жалкие несколько секунд в его голове проносились события последних недель: каким ласковым вдруг иногда становился Бокуто, как часто он обнимал его дольше, чем следовало обниматься друзьям, как он несколько раз чуть не спалил кухню, пытаясь приготовить завтрак для них, как внимательно он вглядывался в лицо Акааши иногда… Черт. Это же Бокуто. Он никогда не умел держать такое в себе. И как назло Кейджи не успел заметить ровным счетом ничего, потому что его жизнь медленно разрушалась из-за надвигающейся сессии и нехватки денег. Он-то всегда думал, что это Бокуто не понимает намёков, а оказалось наоборот. Недолго думая, он погладил Котаро по щеке и поцеловал его уже по-настоящему. Бокуто удовлетворенно промычал что-то ему в губы и приблизился с большим энтузиазмом. Он целовался не очень умело; несмотря на образ «плейбоя», у него было не так уж и много опыта, но Акааши это совершенно не волновало. Он думал о том, какие мягкие у Бокуто губы. Как нежно он прижимается к нему. Как крепко его руки обнимают его. Ему казалось, что он умрет прямо здесь и сейчас. От остановки сердца как минимум. От нехватки дыхания и тяжести чужого тела — как максимум. Наконец он смог перевернуться так, чтобы Бокуто лежал на спине и не давил на него в не очень нужных для этого местах. Им все-таки пришлось оторваться. Кейджи приподнялся и сел на чужих бёдрах. По выражению лица Котаро было заметно, насколько сильно сильно он не хотел отдаляться даже на секунду, и Кейджи не мог с этим не согласиться. Но… — Бокуто-сан, у тебя пересдача завтра с утра. Его взгляд стал настолько разочарованным и печальным, что Акааши почти готов был сдаться и согласиться целоваться с ним всю ночь напролёт. Больше, чем это, ему на данный момент хотелось только спать. Бокуто жалобно подергал его за футболку и пробормотал себе под нос: — Пожалуйста, ещё один… Ну и кто такой Акааши, чтобы отказать этому? Он уже знал, что за этим «ещё одним» последуют ещё два, три и так далее, и что скорее всего они вместе отключатся где-нибудь под утро, пропустят все будильники и опоздают, а Кейджи ещё целый день придётся питаться одним кофе. Где-то глубоко в душе он испугался, что Бокуто забудет или пожалеет о всем, что сделал сегодня под влиянием алкоголя. Чего Акааши не знал, так это того, что Бокуто вообще-то практически не пил. И что он не только не забудет, но и постарается сделать так, чтобы таких ночей у них было ещё много (хотя и меньше тех, когда он не сможет ограничиться одними поцелуями). Кейджи слабо улыбнулся. — Хорошо, но только один… «..Миллион», — в надежде добавил он про себя. Акааши опустился назад в чужие руки. Бокуто весь как будто засветился и крепко обнял его. Он-то одним миллионом ограничиваться не собирается.