Чувственная бездушность

      Армин раз за разом пересекает очередные границы. Человечность и мир, в котором он хороший человек, где-то далеко; позади остается и сырое подземелье, частым гостем которого он был. Эхо шагов, раздающееся где-то за спиной, отражается от стен сознания. И хоть касаться Энни сейчас казалось невозможным, Арлерт приближается к ней, с каждым новым движением отбрасывая сомнения.       Фарфоровая кожа, ярко выраженные скулы, светлые глаза — от всего этого веяло холодом, но разведчик продолжает идти ей навстречу и по-детски наивно тянет руки. Так, как тянул долгие годы, высчитывая количество граней и углов кристалла, проводя по каждой редкой царапине.       Звон в ушах не позволяет услышать голос разума. Дрожащие руки медленно приближаются к Энни: заводя одну за спину, Армин непроизвольно тянет другую к бледной щеке. Она обжигает его холодом, своей бездушной чувственностью, пробегающей по коже мурашкам.       От считанных секунд веет вечностью, а замороженное время кажется основой в хрупкой фигуре, так уверенно смотрящей в его глаза, такой недоступно-сильной. Арлерт не может найти в себе и йоты сил, чтобы перехватить ее взгляд. Все его внимание беспорядочно сосредотачивается то на небрежно спадающих прядях волос, то на ровной линии бровей, скулах, щеках.       Пока подушечки пальцев выстраивают свои робкие траектории на коже, внутри все замирает. Шум, содрогающий пустоту грудной клетки, пронизывает тело насквозь. Армин догадывается, что этот грохот — пульс измученного сердца, бьющийся хаотично, как мотор механизма, который дал сбой в программе.       В голове проносится мысль — он солдат, она воин. Они путаются в рангах, званиях, да и вообще не понимают, враги они друг другу или союзники. Уверенность Армина обращается в прах. Разведчик не знает, какие рамки уже прошел: где его человечность, где привычный мир и где сырой подвал. Сомнения десятикратно отражаются от стен, добивают Арлерта.       В какой-то момент он чувствует тепло на своей руке. Ладонь Леонхарт ложится поверх его, а взгляды непроизвольно сталкиваются. Стремительное тепло ее светлых глаз наполняет пустоту, а его сердце, кажется, возвращается в прежний ритм.       Армин хочет верить, что в ближайшем будущем им не надо будет думать о рангах, званиях и покоренных рубежах. Он целует Энни в макушку и согревается ее чувствительной бездушностью.