Семейный праздник

      В гостиной было непривычно тихо, свет на всем первом этаже был выключен и помещение тускло освещал горящий в камине огонь. К нему лицом было повернуто недалеко стоящее кресло, а в нем уютно устроившись, сидел Пятый, аккуратно держа в руках недавно начатую книгу, которую ему посоветовал Бен. Поначалу он, скептично отнеся к предложенной ему художественной литературе, предпочитая к прочтению научную, но со страницы десятой сюжет на удивление сумел его заинтриговать, и теперь ему хотелось узнать, чем же закончится эта история. Бен знал, что именно следует порекомендовать и Пятый мысленно поблагодарил его за эту возможность хотя бы на один вечер отвлечься от вычислений и постоянного нахождения в своей комнате.       Был слышен лишь тихий треск огня в камине, который время от времени возвращал его к реальности. Рядом на столике стояла маленькая наполовину пустая чашка и небольшой чайничек с травяным чаем, который ему приготовила Ваня, заявив, что так будет намного уютнее и приятнее читать. И она была права. Хотя Пятый и не был особым любителем чая, но этот был очень приятным на вкус и он сделал мысленную пометку о том, чтобы позже спросить ее, что в него входит. В помещении было немного прохладно, камин не справлялся с тем, чтобы полностью отопить такую большую комнату, но небольшое тепло от него шло, лишь немного согревая. По этой причине на его ногах лежал небольшой плед, который выглядел очень старым, но не потерявший своей функции, ради которой и был создан. Пятый не знал, где его нашел Лютер, но был благодарен ему за такую находку.       Он не следил за временем, погруженный в историю. За окном уже давно стемнело, но с темнотой стали слышны тихие детские восторженные голоса и смех, когда кто-то проходил мимо окон их дома. Но эти звуки его успокаивали, напоминая, что он окружен живыми людьми. Пятый чувствовал, как его тело начало расслабляться и с каждой следующей страницей его веки становились тяжелее. В какой-то момент ему показалось, что на секунду он задремал, потому что когда его глаза открылись, то книга была не перед ним, а лежала на коленях, прикрытая, и лишь его палец служил закладкой на той странице, где он остановился. Сделав небольшой глоток уже остывшего чая, Пятый продолжил чтение, упрямо игнорируя протесты своего организма, намереваясь дочитать эту книгу. Перед ним возник образ Долорес, которая непременно бы ворчала на него и говорила, что ему необходимо поспать или хотя бы вздремнуть. От этой мысли он улыбнулся, с тоской понимая, что очень скучает по ней. Даже осознавая ее нереальность и тот факт, что она была лишь в его голове, было сложно просто забыть все то время, когда она была рядом. Для него Долорес была очень важна, и он благодарен той части его сознания, которое позволило ему ее создать.       Пятый понял, что потерялся в тексте и последний прочитанный им абзац не имел никакого смысла. Мысли и воспоминания поглотили его, и ему пришлось начать сначала, стараясь вникнуть в написанный текст.       Скрипучий звук из прихожей привлек внимание Пятого, но он даже не повернулся к его источнику, смутно подозревая, кто является виновником. Шаг был легким, и его владелец немного пританцовывал, подходя к камину. Справа от кресла появился Клаус с улыбкой до ушей. Он был обмотан какой-то лентой, смутно напоминающей ему грязную марлю. На ногах не было обуви, вся одежда на нем была телесного цвета, по крайней мере, так казалось в тускло освещённом помещении. - Добрый вечер, mi hermano, - весело сказал он, усаживаясь на подлокотник кресла, в котором сидел Пятый. - Куда ты так вырядился? – проигнорировав слова Клауса, напрямую спросил он. - Как же так? Мы же сегодня утром все вместе обсуждали это за завтраком, - его голос звучал наиграно обиженным.       Пятый смутно помнил сегодняшнее утро и завтрак прошел как в тумане, потому что его мысли были забиты лишь вычислениями, которые он вот-вот должен был решить. Слишком опьянен он был близкой разгадкой, чтобы вникать в смысл беседы за завтраком. Видимо, Клаус понял это по его растерянному взгляду и не стал мучать своего брата загадками. - Сегодня же Хэллоуин, Пятый, - просто сказал он. – Мы хотели вместе его отпраздновать. Лютер и Эллисон поехали за продуктами и обещали купить столько сладостей, сколько весь наш район не съест. Диего поехал покупать различные украшения, а Ваня решила составить ему компанию. А я и Бен ходили за костюмами, и еще нашли некоторую атрибутику на чердаке, поэтому я все туда и отнес.       Так вот почему сегодня было так тихо. Но он не слышал, как Клаус вернулся из магазина. Возможно, это произошло именно тогда, когда Пятый ненадолго задремал. А потом к нему пришло осознание того, что уже Хэллоуин. Казалось, только вчера был их день рождение. Неужели он настолько потерялся во времени? Почему он даже не заметил, как прошло столько дней? И он даже не знал хороший ли это знак или плохой. - А почему мне ничего не сказали? – он старался, чтобы его голос не выдал легкое замешательство, что он испытывал на данный момент. - Ну, во-первых, как я уже и говорил, мы это обсуждали за завтраком, во-вторых, ты с утра выглядел очень уставшим и отрешенным, поэтому мы решили, что тебе следует немного отдохнуть, в-третьих, никто не хотел отвлекать тебя от книги, - просто ответил Клаус, на последнем слове легонько коснувшись обложки книги, которая лежала на коленях у Пятого.       Это было логично. Но неужели он настолько плохо выглядел с утра, что даже вызвал у них беспокойство. Последнее время у него был регулярный сон, который не всегда был приятным, но необходимым для его тела. Кроме сегодняшней ночи, когда ему приснился настоящий кошмар, после которого засыпать просто не хотелось, и он занял себя вычислениями, чтобы отвлечься. Видимо, это сказалось на его внешнем виде и не ушло незамеченным за завтраком. Пятый кивнул, давая понять, что принял его ответ. - Так вот, у нас еще много планов на сегодняшний вечер, так что я спустился позвать тебя на чердак и подобрать тебе что-нибудь, - на лице Клауса появилась самая добрая улыбка, излучающая надежду, которую когда-либо видел Пятый. - Зачем? – коротко спросил он, надеясь, что его опасения не подтвердятся. - В смысле? Сегодня Хэллоуин, тебе нужно подобрать костюм. Мы договорились сегодня ходить в них, даже если и не собираемся колядовать.       Пятый тихо вздохнул и закатил глаза. - Но это же глупо, - в его голосе послышалась усмешка. – Я не хочу надевать костюм. - Ну, пожалуйста, - Клаус состроил жалостливые глаза и сложил руки в молитвенном жесте. – Ради меня, ради Бена. Он тоже очень просит тебя надеть хоть что-нибудь для большей атмосферы праздника.       Пятый оглянулся, в поиске места, где бы мог стоять его упомянутый брат, но нигде не видел светящегося силуэта. - Он рядом со мной, - сказал Четвертый и указал на место недалеко от него, поняв, что пытается сделать Пятый - Я не буду надевать костюм, - повторил он. – Да и Бен тоже не будет в костюме. Не вижу проблемы в том, чтобы я тоже избежал этой участи. - Ой, да у Бена посмертный костюм призрака, - усмехнулся Клаус, а потом махнул рукой в сторону, где должен был стоять их брат.       Вся эта идея казалась ему до глупости смешной. И сам праздник был скорее для детей, чем для взрослых. Он не собирался одеваться в какой-то костюм и ходить в нем по дому весь вечер. Это было просто глупо. Рядом появилось еле заметное свечение, и перед ним появился Бен, который повторял те же движения, что и Клаус. У него были щенячьи глаза, и от этого взгляда Пятому стало нехорошо. Он помнил этот взгляд из детства и редко когда мог сказать «нет» Бену, если он смотрел на него так. Это был грязный ход со стороны братьев. Но Пятый уже не тот тринадцатилетний мальчик, которого можно было легко переубедить с помощью такого глупого фокуса. - Я не буду надевать костюм, - еще раз повторил он, более уверенно, глядя прямо в глаза Бену.       Он смутно помнил, как попал на чердак, и что заставило его докатиться до того, чтобы стоять перед коробкой с разными вещами и наблюдать, как Клаус роется в ней, пытаясь найти что-то. Но он отчетливо помнил довольную улыбку Бена и восторженный крик Клауса. - Сейчас мы подберем тебе что-нибудь, - пробубнил он, вытаскивая ковбойскую шляпу и откладывая ее подальше.       Пятый стоял и молча наблюдал за этим, уже жалея о том, что вообще согласился. - Нашел! – воскликнул Клаус и выудил из коробки галстук-бабочку с изображенными на ней часами.       Он подбежал к Пятому и приложил ее к его рубашке. Кивнув самому себе, Клаус метнулся к другой коробке и одним движением вытащил из нее что-то красное и сразу же вернулся. В его руках был головной убор, в котором Пятый узнал феску. На лице Клауса красовалась довольная улыбка. - И кем же я буду? – терпеливо спросил он.       Клаус разочаровано вздохнул. - Ну конечно, было бы странно, если бы ты знал этот сериал. Хотя он очень старый, и, кстати, вы почти ровесники, - проворчал он, но надел на его голову феску и приложил галстук-бабочку к его рубашке. – Ну, вылитый. Кроме бровей конечно.       Пятый озадачено посмотрел на него и тот со вздохом убрал атрибутику. - Это из сериала про путешественника во времени, инопланетянина, - объяснил Клаус, отступая на несколько шагов назад и делая из пальцев рамочку пытаясь поймать в нее своего брата. – Хотя тебе бы подошел костюм ТАРДИС. - Кого? – спросил Пятый, начиная чувствовать небольшое раздражение, которое вызывало непонимание того, что несет его брат. - Если я смогу найти картон, клей, скотч и синюю краску… - задумчиво проговорил он, игнорируя вопрос. - Так, на такое я не соглашался. Минимум вещей. - Хорошо, хорошо, - расстроено проговорил Четвертый. – А ведь это была хорошая идея.       Клаус кинул в рядом стоящую коробку вещи и подошел к другой, начиная искать что-нибудь еще, что бы могло подойти. Оглядывая чердак, Пятый отметил, что он мало чем изменился с того дня, как он убежал из дома. Возможно, это единственное место, которое не затронули прошедшие семнадцать лет. Лишь добавилось пару вещей, но в остальном здесь ни капельки не изменилось. В углу возле небольшого окна лежали их комиксы, которые зачем-то складировали именно тут. На них образовался толстый слой пыли. Почти в каждом углу можно было заметить плетенные пауками паутины, а на полу было много грязи. Удивительно, как только Клаусу было не противно ходить босиком по ней. Несколько приятных воспоминаний об их тайных посиделках на этом чердаке всплыли у него в сознании, и он почувствовал легкую тоску по тому времени.       Казалось, прошло около получаса, пока Клаус не вытащил из коробки что-то большое и яркое. Когда он подошел к нему, то Пятый узнал в этой веще кораллового цвета жилетку. - Ты серьезно? – недоверчиво спросил он. – А что-нибудь, что не касается путешествий во времени, ты можешь предложить?       Клаус усмехнулся. - Тогда это было бы не так интересно, - заметил он. - Да и если напрячь свою фантазию, перед этим сильно напившись, то ты будешь немного похож на Марти.       Улыбка невольно появилась на лице Пятого. Конечно, он помнил этот фильм. Он был в списке того, что они часто смотрели по телевизору, когда были маленькими. И это навевало довольно приятные воспоминания о тех редких вечерах, когда они собирались в свое свободное время возле небольшого телевизора и смотрели столько, сколько они успевали до того момента, как к ним спускался отец и объявлял время сна. - Я бы скорее был Эмметтом Брауном, - с усмешкой сказал он.       Клаус взглянул на него, оценивая. - Умом – да, но точно не телом, мой дорогой маленький брат, - заключил Четвертый.       Пятый убийственно посмотрел на брата после последних слов, но его взгляд был проигнорирован. - Если ты не хочешь связанное с путешествием во времени, то у меня тут где-то лежал набор костюма Чаки, можем его попробовать.       Пятый устало закатил глаза и выхватил у него из рук жилетку. Ворча о том, что он и не собирался соглашаться на все это и, проклиная вообще этот праздник, за его существование, он подошел к зеркалу, которое стояло в углу комнаты возле входной двери. Он быстро скинул с себя пиджак и примерил на себя жилетку. Она оказалась немного больше, чем надо, но особого дискомфорта из-за этого он не чувствовал. Пятый внимательно рассмотрел себя. Ботинки, гольфы, шорты до колен, которые пора было уже менять на что-нибудь более серьезное, белая рубашка и коралловая жилетка. Все это выглядело очень странным и мало чем напоминало ему персонажа из фильма. Когда он рассматривал свою одежду, то заметил в зеркале отражение лица Клауса, которое излучало нежность и небольшую капельку веселья.       Вероятно, Долорес сейчас сказала бы ему быть немного помягче со своей семьей и постараться расслабиться, хотя бы сегодня. Насладиться их присутствием и просто попытаться жить. И он, скорее всего, согласился бы с ее словами, наблюдая за заботливым взглядом своего брата, который сейчас смотрел на него. - Пожалуй, выберу это, но больше я ничего не надену, - сказал Пятый, пытаясь звучать как можно суровее.       На лице Клауса появилась озорная улыбка, и он довольно взглянул на место рядом с ним и показал большой палец пустоте. Пятый понял, что это было адресовано Бену, но спрашивать о том, что именно сказал его брат, он не собирался. Вряд ли он получит точный ответ. - Значит, джинсы мне не искать? – с надеждой спросил Клаус, указывая на коробки. – Ну, знаешь, чтобы закончить образ. - Нет, - коротко ответил он.       Снизу послышался звук открывающейся двери. Пятый и Клаус обменялись взглядами и поспешили вниз. Они спустились на первый этаж и встретились у лестницы с Лютером и Эллисон, которые несли большие сумки на кухню, одаривая их веселыми улыбками. И он с Клаусом поспешил следом за ними. - Клевая жилетка, - прокомментировал Лютер, осматривая внешний вид Пятого.       На что сам он ничего не ответил, а только заметил самодовольное выражение лица Клауса, который заглядывал в пакеты и вынимал купленные продукты.       После того, как все сумки были разобраны, то на их обеденном столе не было вообще свободного места. Когда ему сказали, что Лютер и Эллисон обещали купить сладостей на весь район, то он не думал, что это будет буквально. Хотя помимо сладкого тут были и полезные продукты, которые подразумевали, что они что-то хотели приготовить. Не то чтобы Пятый был против этого, просто все это было непривычным для него. Даже их день рождение прошел более скромно. Тихие поздравления друг другу, небольшой торт на всех и недолгое чаепитие за общим большим столом, который навевал на всех не самые лучшие воспоминания в тот день. После этого они ели только на кухне за небольшим обеденным столом.       Пятый наблюдал со стороны, как Эллисон и Клаус разбирали кучу продуктов и раскладывали все по своим местам. А Лютер, попросил немного подождать и скрылся за дверью. Возможно, в машине остались еще сумки, подумал Пятый и неуверенно шагнул к столу, рассматривая различные упаковки конфет, которых он даже и не знал. Не то чтобы он не любил сладкое вообще, просто неприятный опыт из прошлого мешал ему в полной мере насладиться всеми прелестями сладостей. Может, наступил день, когда ему следовало бы просто попробовать жить дальше, без оглядки на прошлое. Довериться своей семье и позволить ей себя вести. Ему так хотелось верить, что он может это сделать, что его не оттолкнут и примут. Даже если он и сам отталкивает их своими словами или действиями, его сердце всегда тянется к ним обратно. Даже если он говорит, что ему не нужна их забота и беспокойство, ему приятно ощущать себя нужным кому-то. - Подай мне, пожалуйста, несколько пакетов, я уберу их пока, чтобы они не мешались, - попросила его Эллисон, прерывая размышления, и он выполнил ее просьбу, - И вон те, будь добр.       Пятый взял несколько упаковок конфет, на которые она указала, и передал ей. Эллисон благодарно улыбнулась ему и вернулась к укладыванию конфет в ящик. На кухне появился Лютер, в руках которого была огромная тыква. Вероятно, он заметил удивленные взгляды, поэтому усмехнулся такой реакции, а за спиной был слышен тихий смех Эллисон. - В машине есть еще несколько. Было удачей найти такие большие в самый последний момент, - он гордо направился к столу, и Клаус принялся освобождать место для нее. – Подождем остальных, и можно будет начинать готовиться.       Все согласно кивнули и продолжили наводить порядок, а Лютер перетаскивал тыквы и выстраивал их на столе. Пятый наблюдал за всей этой суматохой, не зная чем себя занять и чем быть полезным в данной ситуации, лишь выполняя небольшие поручения, которые в основном давала ему Эллисон, и конечно он не забывал время от времени ворчать о чем-нибудь. В любой другой день Пятый бы съязвил и постарался бы поскорее ретироваться с кухни, оставляя все это заботы на других, но он должен был признать, что ему стало любопытно и приятно находиться среди всей этой подготовки. Усталость, которая давала о себе знать раньше, уже не ощущалась в теле, ее место заняло желание что-нибудь сделать и просто находится рядом со своей семьей. Каждый о чем-то говорил или рассказывал что-нибудь интересное. Пятый особо не вникал в сам смысл слов, но наслаждался голосами и звуками, которые успокаивали его. Никто не ждал, что он включиться в их беседу и не наседали на него с вопросами. Он был за это им благодарен.       Как только все четыре тыквы, что купили Лютер и Эллисон стояли на столе, послышались еще шаги, приближающиеся к кухне, и Пятый заметил довольную Ваню, в руках которой был небольшой пакет с украшениями. Она поставила его на свободный стул и присоединилась к Эллисон, которая начала раскладывать продукты на столешнице. - Что вы хотите приготовить? – спросил Диего с таким же пакетом в руках, входя на кухню. - Ваня предложила сделать пирожки с тыквой, - ответила Эллисон, доставая муку. - Неплохо, - довольно прокомментировал Клаус, который доставал небольшие ножи и раскладывал их на столе рядом с каждой тыквой, - Кстати, костюмы лежат на чердаке, если вам интересно.       Через несколько минут, когда каждый по очереди наведался на чердак, все столпились у обеденного стола, рассматривая купленные тыквы. Пятый же стоял чуть дальше, молча наблюдая. Ваня с ободком на голове с кошачьими ушами и прикрепленным к ее ремешку небольшим пушистым хвостом, весело что-то рассказывала Эллисон у плиты, сильно жестикулируя руками. Пятый мог бы сказать, что этот костюм очень милый и идет ей, но не стал. Сама Эллисон надела небольшую диадему и сменила джинсы на свободное платье приятного голубого цвета. Диего стоял возле одной из тыкв, одетый в черную одежду, на его голове была шляпа и на шее висела маска, которую он не надел. На поясе у него висела шпага. Этот образ кого-то смутно напоминал Пятому, но ничего конкретного в голову ему не приходило. На Лютере была лишь одна ковбойская шляпа, которую ранее нашел Клаус. Пятый понимал, что на тело его брата было сложно найти полноценный костюм, и скорее всего он был расстроен этим фактом. Но на лице Лютера часто появлялась улыбка при разговоре, и Пятый был почти уверен, что все в порядке. - Пятый, ты идешь? – позвал его Диего.       Он удивленно уставился на ожидающие его взгляды и не мог понять, что именно от него ждут. - Что? - Ну, вырезать тыквы, - объяснил Клаус. – Тут как раз для нас четверых. Бен не хочет пачкать руки.       Немного помешкав, Пятый подошел к свободной тыкве и сел на стул возле нее. Он никогда этого не делал раньше, поэтому первые шаги он повторял за своими братьями. Никто не сказал ни слова, когда он откровенно наблюдал за тем, как и что нужно делать. Весь этот процесс разбавлял звонкий смех сестер и разговоры о повседневных делах.       Возможно, он обманул тогда Куратора, когда сказал, что ему не нужно счастье. Видеть свою семью живой это все, что ему было нужно. Знать, что с ними все хорошо, что они живут своей жизнью и проживают ее так, как они этого сами хотят. Он мог бы назвать это счастьем. Он хотел такого счастья. Но он не ждал того, что сможет вернуться к той прежней жизни, которую он уже и не помнит, как жить. Это было чем-то недосягаемым, чем-то забытым, но оттого слишком желанным, чтобы почувствовать это снова. И это единственное, о чем он мечтал.       Но сейчас он ощущал себя по-настоящему счастливым, и ему это нравилось. Было непривычно вести такую беззаботную жизнь. Не ждать удара из-за каждого угла, не пытаться найти подвох в любой ситуации. Но смотря на свою семью, которая улыбается и смеется рядом с ним, не боясь его, не избегая его за то, что он делал раньше, Пятый надеялся, что в итоге он сможет найти свой покой и место в этом доме.       Из раздумий его вывело неожиданное касание, которое он почувствовал на его щеке и последующий за ним смех Клауса. Потянувшись к месту, где было неприятно липко, Пятый заметил, что к нему прилипла косточка. Он озадаченно посмотрел на брата, но тот отводил взгляд и пытался сделать вид, что ничего не произошло. Пятый невольно улыбнулся. - Ну вот, так намного лучше, - заявил Клаус. – А то ты сидел как в воду опущенный.       Пятый ничего не ответил, взглянув на тыквы своих братьев, на которых уже начали появляться очертания лиц и он решил, что ему тоже нужно уже начать вырезать, если он не хочет стать последним, кто будет убирать все внутренности тыквы, что они наскребли.       Он схватил ножик поудобнее и с хирургической точностью начал выводить на тыкве равные линии, пытаясь представить, что бы он хотел нарисовать на ней. Он понял, что не силен в рисовании, когда в первый месяц своего пребывания в апокалипсисе нашел небольшой альбом и набор карандашей для рисования. Было глупо надеяться, что с первой попытки у него получится что-то нарисовать, но им двигало чистое любопытство и, возможно, страх.       Его рука дрожит. Первые неаккуратные линии карандаша смутно напоминают ему скрипку. Еще несколько превращаются в неровный силуэт, который обхватывает своими пальцами гриф, а во второй руке держит смычок. Он не спешит добавлять детали, боясь испортить и так неидеальный рисунок. Он откладывает его и берет новый лист бумаги. Представляет перед собой лицо Бена, который улыбается шутке Клауса и пытается запечатлеть его у себя в памяти. Открывает глаза и старается перенести этот образ на бумагу перед ним. Пепел мешает ему рисовать, приземляясь на белый лист и оставляя после себя пятна, которые расползаются, когда он случайно задевает его рукой. Линии получаются кривыми, а сам портрет до ужаса непропорциональный. Бен бы рассмеялся, увидев то, что у него получилось. Рисунок лишь смутно напоминает тот образ, что он создал у себя в голове.       Тогда Пятый понял, что у него лучше получается рисовать графики и карты местности, нежели портреты своих братьев и сестер. Он боялся, боялся того, что забудет их лица до того, как сумеет выбраться из того ада. И каждый раз он чувствовал облегчение, когда натыкался на старые комиксы или журналы про них. Любые фотографии он хранил с особой осторожностью и пытался найти не только их детские совместные фото, но и те, на которых они уже взрослые. Он пытался запомнить их, привыкнуть к той мысли, что они выросли, даже если он сам был еще ребенком.       Пятый понял, что опять находился далеко в своих мыслях и даже не помнит, как сделал последний надрез на тыкве. Все остальные почти закончили, и он взглянул на то, что получилось у него. «Могло бы быть и хуже» - подумал он. Хотя линии были ровные и очень аккуратные, но сам рисунок лишь отдаленно напоминал лицо. - Неплохо получилось, - ободряюще сказал Лютер. - Спасибо, - тихо пробормотал в ответ Пятый.       Диего поднялся с места и подхватил пакет с украшениями. - Я пойду украшать гостиную, если кто хочет присоединиться, то милости прошу, - крикнул он уже из-за дверей.       Лютер что-то проворчал, заканчивая вырезать какой-то странный рисунок на своей тыкве, понимая, что именно ему придется убирать за всеми, а Клаус довольный своей работой вприпрыжку побежал в гостиную. На кухне приятно запахло корицей, когда Ваня достала из духовки первую партию булочек. Видимо, они решили сделать не только пирожки с тыквой. - Может мне тебе помочь? – спросила Эллисон у Лютера, вытирая с лица муку, которая также была и на Ване.       Они вместе выглядели очень счастливыми. Лишенные возможности дружить в детстве и быть друг для друга опорой, Ваня и Эллисон пытались наверстать упущенное. И это было хорошо, так считал Пятый. Ему всегда было больно наблюдать за тем, как одиноко слонялась по их дому Ваня, когда была маленькой. Она напоминала ему приведение, которого никто не замечал, даже Клаус со своими способностями. Хоть он и пытался быть для нее другом, но он понимал, что этого будет невероятно мало, чтобы компенсировать все то одиночество, что она испытывала. Пятый задавался вопросом, а считает ли она их своей семьей? Чувствует ли она себя дома в этом поместье? И видеть ее сейчас улыбающейся, не обремененной в этот момент мыслями о том, что она сделала из-за детской обиды, было облегчением. - Нет, - немного угрюмо ответил Лютер, а потом повернулся к Пятому. – Может, стоит проверить, не разрушат ли наши братья поместье еще до начала самого главного?       Он понял, что на кухне ему делать больше нечего и решил согласиться с Лютером, что следовало бы проследить за Диего и Клаусом, чтобы те не натворили дел. Мгновение и он уже стоял у своего покинутого кресла, на котором до сих пор лежала книга и плед. Немного повернув его спинкой к камину, Пятый устроился поудобнее и начал наблюдать за попытками Диего повесить гирлянду и тем как Клаус развешивает маленьких скелетов по стенам помещения. - Может, ты нам поможешь? – спросил Диего запыхавшимся голосом. - Нет, спасибо, мне и тут хорошо, - просто ответил он.       Пятый услышал несвязанное ворчание, но на этом все. Украшение комнаты заняло не так много времени, как казалось на первый взгляд. Через несколько минут на каждой стене висело по несколько скелетов и маленьких летучих мышей. На комоде стояла маленькая фигурка тыквы, а возле телевизора, который они не так давно купили, стояла тыква побольше. Но они были искусственными. Гирлянда горела теплым рыжим цветом, добавляя освящения помимо горящего камина.       Когда комната была почти украшена, то Лютер зашёл, держа в руках одну из их вырезанных тыкв. Когда Пятый присмотрелся, то узнал в ней свою. Подойдя с ней к журнальному столику, Лютер поставил ее посередине. Спросив что-то у Диего, он присоединился к нему и помог с последними штрихами. Пятый не сводил взгляда со своей тыквы, стоящей на столе. И заметил, как к ней подбежал Клаус и ловким движением выудил из своего кармана зажигалку и зажег свечку, которую, видимо, поместил туда Лютер, перед тем как принести ее сюда. Немного кривоватое лицо загорелось и от убогости исполнения рисунка ему захотелось рассмеяться. Рисунок теперь казался довольно забавным. И Пятый услышал тихий смех, которого раньше не слышал, но тот казался ему смутно знакомым. Оглядевшись, чтобы найти источник, он запоздало понял, что смеялся он сам.       Пятого отвлек запах свежей выпечки, который неожиданно появился в комнате. Ваня несла две глубокие тарелки с насыпанными в них различными конфетами, а в руках у Эллисон были тарелки, наполненные пирожками, от которых пахло тыквой и булочками, перебивающими своим запахом корицы любой другой запах в комнате. Эти вкусности оказались на журнальном столике рядом с горящей тыквой. - Ну что, начнем вечер ужастиков, пока пирожки еще горячие? – воодушевлённо спросила Эллисон, и все поспешили усесться на диване перед телевизором, пока Клаус искал диски с подходящими фильмами.       Пятый взглянул на свое кресло, в котором он сидел, задумавшись о чем-то на секунду, а потом взглянул на широкий диван, на котором пытались усесться Диего и Лютер, избегая любыми способами начать драку из-за места. После того, как к ним присоединилась Ваня, они успокоились. Эллисон вышла из комнаты на несколько минут и вернулась, держа в руках бутылки с газировкой, которые заняли место на полу, возле столика. И также устроилась на диване рядом с Лютером. Поколебавшись, Пятый поднялся с кресла, схватил свой плед, пытаясь избежать падения книги и сел рядом с Ваней, которая ему улыбнулась и ободряюще коснулась его плеча. Он улыбнулся ей в ответ.       Когда Клаус, наконец, закончил с дисками и включил какой-то старый черно-белый ужастик, то быстренько занял место рядом с Пятым, пытаясь сесть как можно ближе к нему. Эта близость согревала Пятого лучше любого пледа.       Фильм начался и все потянулись за сладостями. Пятый не был исключением, правда, он не знал с чего начать и схватил ближайшую к нему булочку с корицей. Запах ударил ему в нос, и он неуверенно откусил небольшой кусочек. И этого хватило, чтобы захотеть откусить еще. Через секунды в его руках уже ничего не было. Пятый поймал себя на том, что сидел и облизывал свои пальцы, понимая, что одной ему будет мало.       Спустя булочек пять его желудок протестовал против шестой, и теперь он был полностью сфокусирован на фильме. Сюжет ему казался глупым, но еще глупее были сами главные герои, которые лезли туда, куда не следует. Все было слишком очевидно, чтобы не видеть явные знаки опасности. Пятый заметил, как его плед немного сползает с его колен, и услышал копошение рядом с собой. Взглянув на Клауса, он усмехнулся неудачной попытке брата быть незаметным и решил помочь ему, закинув на его ноги часть пледа.       Скучный фильм и сытый желудок заставили его почувствовать знакомую ему усталость. Тихие голоса сестер, ворчливый тон Диего и спокойный Лютера, ровное дыхание Клауса рядом начали его убаюкивать. Глаза грозились закрыться, и с каждым следующим морганием открыть их снова становилось все труднее и труднее. Голова стала тяжелой, и он не заметил, как она коснулась чего-то мягкого, когда он уже не смог держать ее прямо. Последовало мягкое прикосновение к его щеке и звуки становились все тише и тише, пока они полностью не заглушились, позволяя ему провалиться в сладкую дрему.