за 220.

водительская дверь хлопает так, что шигараки удивляется, как лобовое стекло не вылетает к ебаной матери. — сука. даби злее, чем любой из демонов ада. он резко прокручивает ключи в зажигании, машина срывается с места, переходя звуковой рубеж скорости. — эй, потише, спиди гонщик. даби игнорирует все светофоры, проезжая мимо них то на красный, то на желтый. город за окном смазывается неаккуратным акварельным мазком. — я понимаю, что тебе нравятся всякие штуки с наручниками, но не думаю, что игры с этими парнями придутся тебе по душе. даби кивает назад в такт воющей где-то за спиной полицейской сирены. — ты сам виноват. шигараки закидывает ноги на панель, складывая руки на груди и пачкая и так заляпанную кровью и кусками чьих-то мозгов водолазку. он не чувствует ни своей вины, ни причастности к сложившейся ситуации, но очень хочет, чтоб ее чувствовал даби. томура вообще любит, когда даби чувствует, он всегда делает это ярко и с температурой плавления магния. всегда очень звонко и ослепительно-сильно. — откуда мне было знать, что у этого долбоеба в крови горючее? — из профайла, который я оставил у тебя на столе еще утром. даби скалится, вжимая педаль в пол. скобы на его лице разошлись, раны кровоточат. в свете ночных огней не совсем понятно, где заканчивается кровь даби и начинается того несчастного, которого разорвало пару минут назад. — оу, прости, босс, что не ознакомился с бумажками, был очень занят твоей задницей. — не оправдание. даби резко входит в поворот, дорога под колесами скрипит и плавится. они точно засветились на всех возможных камерах. машину придется сжечь. или распылить. лучше распылить, после сегодняшнего томура не особо хочет подпускать даби к чему-угодно, у чего есть хотя бы мизерный шанс взорваться. — не оправдание? мог меня предупредить. — фраза «он нам нужен живым» для тебя, видимо, не коррелирует с выражением «не надо запускать в людей файерболы при любом удобном случае»? — он пытался сбежать. — даби, остановить не значит убить, ты в курсе? «внимание, автомобиль с номерным знаком кавасаки-80 А23-49, с вами говорит капитан полиции ямаширо тоору, немедленно понизьте скорость и остановитесь. дальнейшее продолжение движения будет рассматриваться как попытка уйти от органов исполнительной власти». — боже, какие идиоты. мы едем на скорости в 170, они еще не поняли, что мы и так уходим от органов исполнительной власти? даби скалится безумной собакой, разрывая лицо дальше, ровно по линии скоб, а после включает аудиосистему. звук, выкрученный почти на максимум, разрывает то ли мембраны колонок, то ли ушей. томура чувствует себя в вырванном из контекста моменте фильма про друзей оушена, где они, на полной скорости, с чемоданами, набитыми баксами, убегают от полиции. в общем-то, не так уж далеко от правды. разве что без чемоданов с деньгами. «внимание, автомобиль с номерным знаком кавасаки-80 А23-49, с вами говорит капитан полиции ямаширо тоору, немедленно понизьте скорость...» — на-ка, порули. томура чудом успевает перехватить руль несущейся на скорости почти в 200 машины, пока даби открывает окно, высовываясь почти наполовину. он оборачивается в сторону полицейских авто и, вытянув вперед руки с нахально выставленными средними пальцами, кричит, пытаясь заглушить громкоговоритель. — отсоси мне, придурок. томуре кажется, что его глаза сейчас закатятся и уже не вернутся в исходное положение. боже, ну за что он такой? даби быстро возвращается на водительское сидение, перехватывая руль. все вокруг заляпано кусками кожи, кровью и мозгами. музыка играет так громко, что почти больно в ушах. город проносится мимо картинами мунка. томура смотрит на даби. он весь в крови: чужой и собственной. скобы на лице держатся буквально на честном слове, некоторые из них сплавились и стягивают кожу, не давая отвалиться остальным. его футболке точно пришел пиздец, плащу — тоже, про белые кеды шигараки даже думать не хочет, их давно уже пора бы похоронить со всеми почестями. томура смотрит на даби. он весь в огне: глаза горят неоновыми стрелами, волосы торчат в разные стороны, напоминая вихри смолисто-черного пламени. даби улыбается как ребенок-социопат, которому на день рождение подарили гильотину и разрешили казнить всех детишек на утреннике. томура смотрит на даби. спидометр показывает 200. город смешивается в сине-желтую какофонию. музыка в машине заглушает звуки полицейской сирены где-то за ними. — даби? даби поворачивается в сторону шигараки, врезаясь в его губы своими. солено от крови: чужой и своей. больно от расходящихся ран и трещин. шигараки цепляется пальцами за скобы на его лице, притягивая его к себе. ближе. сильнее. больнее. так, чтоб до рвущейся кожи. даби почти выпускает руль из рук, машина резко виляет то вправо, то влево, почти врезаясь в бетонные стены тоннеля. томуре плевать, если они сейчас разобьются: он кусает даби за нижнюю губу, слизывая выступившую новую и засохшую ранее кровь. даби, свою или несчастного паренька — неважно. от даби пахнет металлом, костром и смертью. если бы томура мог выбирать, как умрет, он бы выбрал надышаться даби, как угарным газом, и не очнуться после. даби разрывает поцелуй, когда слышит перезвон закрывающегося железнодорожного переезда. шлагбаум медленно опускается вниз, где-то за музыкой, сиреной, голосом капитана и звоном в ушах слышно гул приближающегося поезда. даби давит на педаль так, что, кажется, пол под его ногами сейчас треснет. щелкает пряжка ремня. томура трясущимися руками расстегивает молнию на джинсах даби, опуская голову. глаза даби расширяются так, будто у него передоз. томура этого не знает, но чувствует. он чувствует его целиком, каждый язычок пламени, который, разгораясь, сразу же гаснет под его кожей. даби внутри разрывается от фейерверков, и томура обожает это. томура обожает, когда даби чувствует, и хочет чувствовать его тоже. — твою мать, томура, ты... — за дорогой следи. шигараки проводит языком вдоль члена, медленно, двигаясь сверху-вниз, снизу-вверх, контрастируя со скоростью авто и проносящимся за окнами городом, задевая каждый шарик пирсинга даби. хриплые выдохи оглушают сильнее гудящего поезда, орущей музыки и полицейской сирены где-то позади. в ушах больно стучит кровь, грозясь разорвать барабанные перепонки. томура смыкает губы вокруг головки, почти сразу пропуская даби глубже. подошва кед даби скрипит, съезжая по педали газа и вдавливая ее до конца в пол. скорость переваливает за 220. шигараки чувствует, как обжигается почти плавящимся металлом проколов. под губами пульсируют ярко очерченные вены, и шигараки чувствует, в каком бешеном ритме заходится сердце даби. его собственное уже даже не пытается попадать в такт, пропуская удары. томура поднимает голову, едва касаясь губами кожи, затем медленно опускает ее, доходя практически до основания. даби держит руль одной рукой, второй — волосы томуры, стараясь смотреть только на дорогу. только.на.дорогу. только. на. дорогу. томура ускоряется, чувствуя, как сильно сжимаются пальцы в его волосах, чувствуя, как сильно сжимается рука на руле, чувствуя, как сильно смыкается челюсть даби. если они сегодня умрут, думает томура, ему даже расстраиваться не из-за чего. оно явно того стоило. пирсинг царапает язык и небо, томура почти сбивается с ритма. дыхание окончательно теряется, когда даби резко, сильно давит на его затылок, заставляя опуститься до конца и замереть. машина проносится за секунду до того, как закрывается шлагбаум. где-то за спиной остается визг тормозов полицейского автомобиля, гул несущегося мимо поезда, звук сирены, сигнальный звонок переезда. где-то в голове застревает хриплый, почти болезненный, выкрашенный в аквамариновый выдох, утопающий в ревущей из динамиков музыке и тишине остановившегося в груди сердца. *** томура делает глубокий вдох, затягиваясь. сигарета прогорает почти до середины. даби все же выпросил его «спалить к ебаной матери эту ебаную машину, я как знал, что не надо у героев угонять никакие тачки, они же все с маяками отслеживания, тупая ящерица, это все его долбоебские идеи». томура смотрит, как даби щедро обливает автомобиль бензином из канистры. дым от сигареты медленно поднимается вверх, пока томура смотрит на даби. он все еще весь в крови, чужой, своей, тут уж точно хрен разберешься, где чья. волосы торчат в разные стороны, лицо точно придется зашивать с пару часов. футболку не спасет ни один отбеливатель, на кеды томура просто не смотрит. даби выглядит так, будто на него разорвался человек, забрызгав ошметками мозгов, кожи и кишков. даби выглядит так, что томура прямо сейчас бы ему отдался, да, посреди абсолютного ничего, пустого поля из травы и мерцающих над головой звезд. даби выбрасывает канистру куда-то в сторону, отряхивая руки. подходит к томуре, отбирая у него сигарету и делая глубокую затяжку, докуривая почти сразу до фильтра. — ну что, готов к небольшому «буму»? — ага, только давай не как в прошлый раз, ладно? даби цокает, щелчком отправляя сигарету в сторону автомобиля, а за ней — ярко-голубую волну из пламени. машина вспыхивает за секунду, утопая в сжирающем ее огне. они стоят с пару минут, наблюдая, как плавится и капает на землю плавящийся пластик и металл, как поднимается в небо черный, густой дым, а после томура разворачивается и направляется в сторону, откуда они приехали. даби не сразу замечает, что шигараки уходит, догоняя его уже у дороги. — ты куда так рванул? я еще не досмотрел свое файершоу. шигараки молчит, шагая куда-то в известном только ему направлении. — томура? томура, ты куда? бля, шигараки, остановись на минутку. томура останавливается, разворачиваясь на пятках, и смотрит на даби. — что? — куда ты идешь и зачем ты идешь обратно? шигараки выдыхает куда-то в небо. боже, ну за что он такой? — слушай, ты правда такой придурок или только притворяешься? — а? видимо, не притворяется. ладно. — ты в курсе, где мы? с пару секунд лицо даби не выражает абсолютно ничего, кроме звенящей пустоты почти детского непонимания. будто бы у него спросили, почему земля круглая или почему дождь капает с неба. после он оборачивается, осматриваясь со всех сторон. вокруг не видно ничего: дорога, слабо освещенная фонарями, пустые поля, где-то далеко шумит поезд. поезд. переезд. — блядь. томура почти ликует, когда даби шлепает себя ладонью по лбу, прикрыв глаза. ну неужели. — ага, только что-то ты поздно вспомнил, что нам в другую сторону вообще надо было ехать. томура снова разворачивается на пятках, прячет руки в карманах куртки и медленно идет вперед. — давай, догоняй, спиди гонщик, нам до базы около тридцати километров пилить. и что-то мне подсказывает, что попутки в нашем случае — вообще не вариант.