***
Шерлок не спал уже два часа, когда Джон спустился вниз и зашёл на кухню, зевая и рассеянно потирая живот одной рукой. Шерлок осторожно подтолкнул в сторону Джона по кухонному столу кружку со свежим кофе, и тот с благодарным ворчанием её взял – напиток был сварен, как только он услышал, что Джон встал. – Что-нибудь интересное? – спросил Джон, просматривая разбросанные по столу утренние газеты. – Мелкое воровство и политика, – ответил Шерлок за кружкой кофе. А потом он снова сосредоточился на книге по судебной энтомологии. Боковым зрением он видел, как Джон ходит по кухне и готовит завтрак. Тот повернулся к нему спиной, поглощённый приготовлением овсянки, и Шерлок позволил себе улыбнуться при виде разномастных носков на его ногах. Пальцы Шерлока зудели от желания пригладить непослушные волосы Джона и коснуться отпечатков от складок подушки, всё ещё украшавших его щёки. Шерлок хотел ощутить под пальцами и губами его утреннюю щетину. Ему хотелось уткнуться носом в шею Джона и вдохнуть его запах, состоявший из геля для душа и шампуня, лосьона после бритья и дезодоранта, сонного пота и самой сущности Джона. Мысленно встряхнувшись, Шерлок попытался сосредоточиться на привычке мясных мух откладывать яйца. Джон сел напротив него за кухонный стол и молча съел свой завтрак; шуршание переворачиваемых газетных страниц и звон ложки о миску были единственными звуками, наполнявшими комнату. Тишина, окутывавшая их, была уютной, рождённой годами, проведёнными в обществе друг друга, и мирной домашней атмосферой тихого утра, подобного этому. Закончив завтрак, Джон вымыл миску и кружку, а потом позволил себе роскошно потянуться. Шерлок не мог не смотреть на Джона краем глаза, жадно впитывая каждую деталь его обнажённого живота и мышц под кожей. Громкий зевок Джона напомнил ему, что пора перестать пялиться, и он снова попытался сосредоточиться на мясных мухах и трупах. – Не хочешь позже прогуляться? Шерлок оторвался от книги с лёгким удивлением. – Прогуляться где? Джон слегка смущённо пожал плечами. – Везде. Риджентс-Парк? Мы давно не гуляли вместе. Шерлок нахмурился, обдумывая предложение. Они уже так давно бесцельно не гуляли, с тех пор как Мориарти предстал перед судом. После возвращения Шерлока они в основном занимались делами, поскольку у Джона была своя личная жизнь. Шерлок не чувствовал необходимости гулять в одиночку, эта перспектива всегда делала его безвозвратно угрюмым. – Знаешь что, забудь, что я спрашивал, – пробормотал Джон. Он старался не встречаться с Шерлоком взглядом – верный признак того, что ему неловко и не комфортно. – Да, – быстро согласился Шерлок, прежде чем Джон успел выбежать из кухни. Тот посмотрел на него с обнадёживающей улыбкой, и грудь Шерлока наполнилась теплом. – Я приму душ, а потом мы пойдём, – сказал Джон, всё ещё улыбаясь. Шерлок позволил уголку своего рта дёрнуться в ответ. Джон повернулся на пятках и исчез в ванной. Шерлок с трудом подавил желание встать и пойти в свою комнату, чтобы понаблюдать за ним через стеклянную дверь ванной. В прежние годы, когда они жили вместе, Шерлок часто пользовался матовой стеклянной дверью между своей спальней и ванной комнатой. Всякий раз, когда он слышал, как Джон туда уходит, он бросал все дела и тихо проскальзывал в свою комнату. Напротив двери в ванную стояло кресло, идеально приспособленное для тайного наблюдения, и там Шерлок мог подглядывать, как Джон раздевается. Матовое стекло делало всё расплывчатым, но от одного лишь дразнящего намёка на обнажённое тело Джона сердце Шерлока начинало учащённо биться. Он вглядывался в каждую деталь широких плеч и узких бёдер Джона, в толщину его голеней; его взгляд жадно сосредотачивался на паху Джона, пытаясь разглядеть форму его члена из размытого пятна. Как только Джон начинал принимать душ, Шерлок садился на кровать как можно ближе к двери. Он слушал, как Джон моется, иногда ловил приглушённые песни или бормотание Джона, а если ему очень везло, то он слышал, как тот дрочит. Сам порыв услышать это – ритмичные движения руки Джона на его члене, с трудом сдерживаемые тяжёлые вздохи и стоны почти, но не совсем, теряющиеся в звуке воды, ударяющейся о плитку – заставлял Шерлока возбуждаться так быстро, что у него кружилась голова. Он доставал свой член, чувствуя вину за то, что собирался сделать, но слишком возбуждённый, чтобы остановиться, и гладил себя сильно и быстро. Всё ещё слушая, как Джон ублажает себя в душе, засунув пальцы одной руки в рот, чтобы не застонать, а другой рукой гладя свой член, Шерлок кончал через несколько секунд после того, как Джон ворчал, достигая своей кульминации. Но теперь, теперь всё было по-другому, более хрупким. Джон только что вернулся, чтобы жить с ним на Бейкер-Стрит, и Шерлок рассудил, что ещё слишком рано снова себя баловать, как бы ему этого ни хотелось и как бы он ни тосковал по Джону. Он не мог сосредоточиться на книге, лежащей перед ним, изучение личинок внезапно стало невыразимо скучным и бессмысленным. Не находя себе места, Шерлок встал, чтобы заняться чем-нибудь более интересным в гостиной. Проходя мимо кресла Джона, он взглянул на него, и вид кардигана Джона, перекинутого через спинку, заставил его остановиться. Это был кардиган, который Джон носил накануне. Шерлок был хорошо с ним знаком, так как сам купил его Джону в подарок на день рождения несколько лет назад. Шерлок протянул руку, чтобы дотронуться до него кончиками пальцев – смесь мериносовой шерсти и кашемира, тёмно-синий, размер М, сделан в Новой Зеландии. Шерлок вспомнил, как подарил его Джону, как тот провёл по нему пальцами, как искренняя улыбка осветила лицо Джона, когда он его поблагодарил. Шерлок вспомнил, как Джон надел кардиган, и его собственное сердце замерло при виде этого зрелища. Джон выглядел сногсшибательно, кардиган облегал его компактное, но мощное тело. Цвет кардигана заставлял его тёмно-синие глаза сиять. Шерлок чуть было не выпалил то, о чём думал, но, к счастью, спас себя, сумев сказать «Ты очень хорошо выглядишь, Джон» почти спокойным голосом. Он улыбнулся ему тогда, красивый и яркий, как солнце, сияющее снаружи, и Шерлоку пришлось быстро отвернуться, чтобы застегнуть пальто и поправить манжеты, прежде чем объявить, что они едут на ужин в честь дня рождения Джона. Они провели этот вечер вдвоём, только вдвоём делили еду и вино в мягком свете свечей, и что-то робкое и обнадёживающее медленно росло между ними. Но это было раньше, а это – сейчас. Шерлок шагнул ближе к креслу Джона, не отрывая руки от кардигана. Он провёл пальцами по роскошному материалу, очарованный его мягкостью и глубоким синим цветом. Тот факт, что он принадлежал Джону, что тот хранил его столько лет и явно хорошо о нём заботился, заставил его сердце воспарить. Он мог убедить себя, что прикоснуться к кардигану – это почти то же самое, что прикоснуться к самому Джону. Шерлок виновато посмотрел на дверь ванной, будто Джон мог предчувствовать, что он собирается сделать. Но нет, Джон всё ещё радостно и медленно принимал душ. Шерлок осторожно взял кардиган, чувствуя, как тонкая шерсть струится между пальцами, и поднёс его к лицу. Он сделал глубокий вдох и вместе с ним вдохнул запах Джона. Одурманивающий, пьянящий и, по мнению Шерлока, совершенно запретный. Не удовлетворённый интенсивностью запаха, Шерлок уткнулся носом в воротник кардигана и снова вдохнул. Ощущение шерсти на лице и запаха Джона было почти невыносимым, и Шерлок не смог сдержать тихий всхлип, сорвавшийся с его губ. Кардиган пах мылом, шампунем и смягчителем ткани Джона, его лосьоном после бритья, дезодорантом и одеколоном, намёками на чай, кофе и индийскую еду, которую тот ел весь день, но под всем этим чувствовался безошибочный мускусный запах пота и Джона. Его запах принадлежал 221Б и, смешавшись с собственным запахом Шерлока, образовывал запах дома. Шерлок уткнулся носом в мягкую ткань, держа её обеими руками так, чтобы она закрывала нижнюю половину его лица. Он провёл носом вдоль воротника, следуя за запахом туда, где он был сильнее всего – под мышками. Шерлок застонал. Запах Джона был здесь таким ясным и сильным, сладкий мускусный запах пота на первом плане. Его безошибочная мужественность была пьянящей; всё, что касалось Джона, вызывало привыкание. Получив это, Шерлок не мог перестать думать о следующей дозе, думая о том, как проникнуть в личное пространство Джона или как украсть его одежду. Шерлок представил себе, как пахнет сам Джон, как все эти ароматы исходят прямо от его кожи. Как ему хотелось уткнуться носом в шею Джона, в его волосы, подмышку и – о боже! – в пах. Он почувствовал, как возбуждается от этой мысли, и подумал, сможет ли он забрать у Джона кардиган на время, достаточно долгое, чтобы прочно запечатлеть его запах в своём мозгу, пока он будет лежать на кровати, засунув два пальца в задницу. Его окружал бы запах Джона, и он мог притвориться, что это Джон медленно к нему прикасается. – Шерлок? Нежные пальцы Джона, державшие его за локоть, заставили его вскрикнуть. Шерлок обернулся и увидел смущённого и встревоженного Джона. Полностью одетого. Шерлок не мог остановить нарастающую панику, охватившую его разум. Как долго Джон стоял там? Слышал ли он его? Что же он увидел? Всё? – Шерлок, ты... – Джон осёкся, окинув Шерлока взглядом. Шерлок знал, что выпуклость в его пижамных штанах была безошибочной и невероятно компрометирующей. Ему хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его целиком, или чтобы в квартиру врезался метеорит, или чтобы вдруг появилась миссис Хадсон с едой – что угодно, лишь бы прекратить эту агонию. Как бы то ни было, он, вероятно, сгорает от стыда, если жар на щеках – признак этого. Шерлок знал, что сейчас ему нечего сказать, чтобы изящно выйти из этой ситуации, поэтому сделал единственное, что ему оставалось – сбежал. Не говоря ни слова, он сунул Джону в руки кардиган, плотно запахнул на себе халат и, не оглядываясь, выскочил из комнаты. Он слышал, как Джон зовёт его по имени, но продолжал идти, пока не захлопнул за собой дверь спальни и не бросился на кровать. Он собирался оставаться внутри до тех пор, пока всё это не забудется или, что было более ужасным и более вероятным в этом сценарии, пока Джон не уйдёт. Навсегда.***
Проснувшись через некоторое время, Шерлок обнаружил, что солнце уже клонилось к вечеру. Он не помнил, как заснул, да и не собирался, но решил, что это лучше, чем сознательное страдание. Он зевнул и растянулся на кровати, гадая, дома ли Джон или уже ушёл. Через несколько секунд на его вопрос ответил сам Джон. – Шерлок? Ты не спишь? – Судя по звукам, Джон сидел на кухне и, вероятно, ждал, когда Шерлок проснётся, чтобы они могли поговорить. Шерлок застонал и прижал ладони к глазам, пока не увидел звёзды. Что угодно, только не это. Шерлок услышал, как тихие шаги Джона приближаются к двери его спальни. Он свернулся калачиком на кровати и пожалел, что не может просто испариться, чтобы избавить себя от смущения от предстоящего разговора. Джон легонько постучал в дверь. – Шерлок? Можно мне войти? Пожалуйста, – в голосе Джона всё ещё звучала ненавистная осторожность. Шерлок ничего не ответил и пожелал, чтобы его дыхание стало ещё громче. Джон немного приоткрыл дверь, но не вошёл. – Мне нужно тебе кое-что показать. Шерлок ожидал, что Джон скажет совсем не это, но ничем не выдал своего удивления и даже не пошевелился. Он услышал, как Джон нерешительно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Джон обошёл кровать и подошёл к Шерлоку, всё ещё так тихо и осторожно, будто тот был легко пугающимся животным. Шерлок отказался слушать Джона, и не открыл глаза, вместо этого оставаясь плотно свёрнутым клубком стыда и вины. Он услышал, как Джон опустился на колени у его кровати. – Шерлок, посмотри на меня, – умоляюще попросил Джон. Шерлок не сдвинулся с места, рассудив, что если ничего не делать, то ситуация не станет ещё хуже. Ничто не могло сделать эту ситуацию ещё хуже. Нежная, но твёрдая рука Джона на предплечье заставила его резко вдохнуть и открыть глаза. Шерлок ожидал от Джона сочувствия, но не нашёл его следов, морщинки на лице Джона были только от беспокойства и доброты. Тем не менее, стыд, который он испытывал раньше, снова вспыхнул, и он почувствовал, как горят его щёки. Джон слегка ободряюще улыбнулся ему, прежде чем положить свёрток ткани на кровать между ними. Шерлок нахмурился, глядя на него, а потом перевёл взгляд на Джона, чья улыбка стала грустной. Ясно, что свёрток был значительным и имел отношение к тому, что произошло ранее. Шерлок внимательно посмотрел на него, всё ещё озадаченный, и открыл рот, чтобы спросить Джона, что тот имел в виду, когда всё понял. – Ох, – тихо выдохнул он, протягивая руку, чтобы коснуться его. Своего шарфа. Один из его прежних шарфов, про который он думал, что потерял. Шерлок погладил шелк между пальцами, и его смущение развернулось в другом направлении. Неужели Джон хранил его всё это время? Зачем ему это делать? Когда он снова взглянул на Джона, его смущение, должно быть, отразилось на лице. – После того, как ты ушёл... – Джон замолчал и резко вдохнул. Шерлок почувствовал укол сочувствия и вины, но ничего не сказал, зная, что Джону не нужно больше выслушивать его извинения, какими бы искренними они ни были. – После того, как ты ушёл, я сохранил его. Я никогда не прикасался к нему и ничего с ним не делал, пока тебя не было. Но я сохранил его. – Джон протянул руку и осторожно, с благоговением коснулся шарфа. – Потом ты вернулся, но всё было совсем по-другому. Я часто его доставал. Иногда, когда я... он всё ещё пах тобой. Я мог притвориться, что ничего не изменилось. Шерлок медленно сел и спустил ноги с кровати. Джон откинулся на пятки и взглянул на него снизу вверх, словно извиняясь за эту сентиментальную кражу. Шерлок посмотрел на шарф, свёрнутый у него на коленях, и попытался побороть комок в горле. – Я скучал по тебе, – тихо сказал он, всё ещё глядя на свои колени и руки, зарывшиеся в шелковистую ткань. Может быть, если бы он не видел страдальческих глаз Джона, то нашёл бы в себе мужество сказать всё. – В квартире было слишком пусто. Но теперь, теперь ты снова дома. Это никогда не бывает домом, когда тебя здесь нет. Джон накрыл ладонь Шерлока своей ладонью. Шерлок слегка прерывисто вздохнул, благодарный за эту молчаливую поддержку, и продолжил: – Когда тебя не было, всё казалось неправильным. Всё. Даже запахи были не те. А теперь ты вернулся и... – Шерлок взглянул на Джона. – Я всё испортил. Снова. Джон издал прерывистый, болезненный звук в глубине горла и подскочил, чтобы обнять Шерлока. – Нет, это не так, – сказал Джон, обнимая Шерлока. Шерлок застыл в шоке, поражённый вспышкой нежности Джона. Джон не ослаблял хватку Шерлока, пока шли секунды. Шерлок высвободил руки из шарфа на коленях и осторожно обнял Джона. Он схватился за рубашку Джона и держался изо всех сил, желая впитать объятия как можно дольше. Они не делали этого, они не были такими. Сейчас Джон отстранится, смутившись этим внезапным проявлением чувств, и снова станет вести себя так, будто ничего особенного не произошло. Шерлок подвинулся ближе к краю кровати, чтобы сделать объятия чуть менее неловкими, и Джон наградил его удовлетворённым вздохом, обхватив рукой его затылок. Джон провёл пальцами по кудрям Шерлока, нежно поглаживая его волосы. Шерлок растаял в объятиях Джона, чувствуя, как напряжение уходит, оставляя после себя приятную дымку. – Я тоже по тебе скучал, – пробормотал Джон. – Очень. Шерлок уткнулся лицом в шею Джона и вдохнул. Он хотел сохранить этот хрупкий момент, сохранить его в своём сознании, чтобы лелеять потом. Кожа Джона пахла свежестью и чистотой, запах мыла почти перекрывал его естественный запах. Шерлок последовал за ним, не задумываясь, пока не обнаружил свой нос и рот прижатыми к коже за ухом Джона, где запах был самым сильным. Джон начал отстраняться, и Шерлок понял, что это конец. Обнимать своего лучшего друга – это одно, а вот обнюхивать и целовать его шею – совсем другое. Не было никакого пути назад, никакого способа объяснить это, но для чего это тогда было. Целомудренный поцелуй Джона в уголок рта поразил его. Шерлок открыл глаза – он не помнил, как закрыл их – и увидел, что Джон смотрит на него с опаской, надеждой и бесконечной нежностью. – Всё в порядке? Шерлок несколько раз моргнул, пытаясь осмыслить случившееся. Джон терпеливо ждал, поглаживая одной рукой затылок и шею Шерлока, а другой рукой успокаивающе поглаживая его бок. – Ты имеешь в виду я... и... ты... мы... это? – Шерлок запнулся, пытаясь сказать несколько слов одновременно. Он не ожидал этого, он не был готов к этому. – Да. – Джон улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки. Он наклонился, чтобы провести носом по лицу Шерлока. – Всё хорошо? – Да, – выдохнул Шерлок, когда Джон сократил расстояние между ними и поцеловал его. Ощущение губ Джона на своих собственных было не тем, что Шерлок когда-либо мог себе представить правильно. Они были мягче, всё ещё слегка отдавая мятой от зубной пасты Джона. Они были идеальны, и Шерлок никогда не хотел перестать целовать их, перестать быть поцелованным ими. Шерлок переместил руки, обхватывая лицо Джона ладонями. Он провёл большими пальцами по подбородку Джона, наслаждаясь лёгкой щетиной под кончиками пальцев. Шерлок оторвался от поцелуя только для того, чтобы прикусить небольшие, тонкие губы Джона. Джон заурчал, позволяя себе быть покрытым любовью Шерлока. Поцелуи Шерлока стали затягиваться, пока Джон не поймал его нижнюю губу между своими и не начал посасывать. Шерлок застонал и открыл рот, позволяя Джону скользнуть своим языком внутрь. Они оба застонали от этого ощущения, и этот единственный звук превратил нежные поцелуи в нечто гораздо более страстное и настойчивое. Их поцелуи становились всё более жаркими с каждой секундой, посасывание и взятие в плен губ и языков становились всё более неистовыми. Руки начали бродить по груди, рукам, задницам, иногда останавливаясь, чтобы потянуть за волосы. Всхлипы, вздохи, стоны, тяжёлое дыхание и влажные звуки поцелуев заполнили комнату. Воздух казался густым и напряжённым, сдерживаемая страсть между ними переливалась через край и топила их. Шерлок потянул Джона за рубашку, пока тот не понял намёка и не забрался на кровать, накрыв его тело своим. Быстро сняв брюки, рубашки и бельё, они остались обнажёнными и жаждущими большего. Они не могли прекратить целоваться, губы отрывались от губ только для того, чтобы ласкать шеи, и возвращаясь снова, чтобы глотать стоны и вздохи. Между ними не осталось никакого пространства, а единственными словами, которые вырывались наружу, были призывы божеств и имена друг друга. Их тела, почти сразу найдя общий ритм, двигались как одно целое. Руки продолжали беспокойно блуждать по телам, иногда дёргая и толкаясь достаточно сильно, чтобы оставить следы. Когда они подошли к краю ближе, когда жар в их паху сгустился, а потом взорвался, они нашли слова, чтобы сказать то, что они чувствовали в течение многих лет. Приглушённым, задыхающимся голосами они признавались во всём: в годах тоски, в целой жизни утрат и любви. Их слёзы терялись в поту и влажном дыхании, в словах, непрошено слетавших с их губ. Много позже, когда их пот остыл, они лежали рядом, всё ещё не желая расставаться, и обменивались медленными, нежными поцелуями. В минуту откровенности Шерлок признался, что не раз видел через дверь ванной комнаты, как Джон раздевался, и что менее размытая и более осязаемая версия Джона гораздо для него предпочтительнее. Джон добродушно рассмеялся над несколько смущённым признанием Шерлока, прежде чем потащить его в ванную, чтобы вместе принять душ.