Парень, который вечно спит

— Джун-и, вставай! — худощавый брюнет с выбритой полоской на брови ткнул локтем в бок сладко спящего на стопке конспектов синеволосого друга и поднялся. — Джун-и, мы опять опоздаем на обед, а я даже не завтракал! Пожалей мой… и свой, кстати, бедный желудок! Мы обязаны питаться хотя бы раз в сутки! Вдруг в аудиторию, растолкав спешащих выйти студентов, ворвался скуластый шатен и с разбегу запрыгнул на спину брюнету, прервав его проникновенную речь. — Сан-Сан-Сан!.. — практически на ультразвуке заверещал попрыгун и укусил друга за ухо. — Айщщ, Чон Уён, чтоб тебя! — громко возмутился поименованный Саном, едва не ткнувшись носом в стол, и привычно подбросил приятеля, устраивая того поудобнее на своей спине. — Худеть тебе надо, худеть! — А тебе нужно научиться быстрее будить нашего Хонджун-и, чтобы можно было успеть нормально похавать и не жаловаться на мой, вообще-то, совершенно птичий вес! — так же недовольно отозвался Уён, сползая на пол. И тут же расплылся в улыбке: — За столько-то лет уже можно было наловчиться расталкивать этого ленивца, Санн-и! Синеволосый же и бровью не повёл на весь этот шум, только положил руку под голову, причмокнув чётко очерченными губами. — Ты говоришь, как старый хрыч, — фыркнул брюнет, проворно собирая сначала свою сумку, а потом все ещё посапывающего Хонджуна. — Поднимай эту Спящую Красавицу и погнали. А то всё без нас слопают! — Это не дело! Нет ничего искреннее моей любви к еде, даже такой дерьмовой, как в нашей столовке, — Уён одним слитным движением поднял синеволосого, заставив его голову безвольно качнуться и открыть вид на ухо, целиком и полностью завешенное серёжками и тонкими цепочками. — Как он это носит?.. — задумчиво спросил Сан, закидывая на плечо две сумки – свою и Джуна. И тут же оборвал сам себя, подныривая под вторую руку болтающегося сосиской друга. — Неважно! Бегом до жратвы и обратно – нам на графику, а там препод такой жуткий! — Как хорошо, что я на факультете хореографии, а не искусств! — хекнув, Уён на пару с Чхве потащил Хонджуна к выходу из аудитории под раздраженные взгляды учителя. — Ага, хорошо, — насмешливо хмыкнул Сан, старательно лавируя между студентами, — так хорошо, что мне пришлось научиться делать тебе профессиональный массаж, чтобы ты не окочурился раньше времени! — Йа! Неправда! — вскинулся Чон, едва не врезавшись в какую-то ругающуюся парочку. — Извините! — крикнул и снова обернулся к другу, поправив сползающего Хонджуна. — Это когда было?! — Ммм, дай-ка подумать… — ехидно протянул Сан и чуть не полетел с лестницы. — Ёпт!.. Вчера? А ещё в прошлый вторник, четверг и пятницу?.. Уён надменно чихнул, не нашёл контраргумента и удачно вписался в дверной проём столовой, пожертвовав лишь своим локтем. Которым тут же с шипением затряс. Под хихиканье Сана троица добралась до свободного стола, сгрузила на скамейку Хонджуна и сумки, причём Хонджун снова засопел, и двинулась в сторону раздачи. На этапе «Джун-и, смотри, какая вкуснятина! Не хочешь? Ну и спи дальше, каракатица снулая! А, всё-таки будешь? Ну тогда налетай, пока мы с Уёном все не умяли!» синеволосый разлепил глаза, смолотил две порции рамена и, вяло переставляя ноги, пристроился в хвосте у Чхве. Голодный Уён буквально вылизал свою тарелку, смазанно чмокнул Сана куда-то в ухо и смылся на свои пары быстрее ветра. Брюнет издал страдальческий стон, вытер обслюневленное ухо и, ухватив Хонджуна за длинный рукав бирюзового свитшота – под цвет волос, понёсся на графику. Опаздывать на этот урок строго не рекомендовалось – преподаватель был настолько суров и беспощаден к бедным студентам факультета искусств, что давно заработал себе прозвище Горгон. Ага, эту кличку придумали литераторы, которые, заблудившись, неведомо как попали на лекцию по графике – производное от Медузы Горгоны. По легендам выпускников, те идиоты, которые осмеливались посмотреть преподу в глаза, экзамен ему сдавали как минимум с десятого раза. Рисковать не хотел никто, однако есть хотелось тоже всем... ведь обед приходится как раз на большую перемену перед уроком графики! Дилемма, однако. Так что приходилось плевать на полный желудок и на третьей космической стартовать до нужной аудитории. Которая, между прочим, будто назло многим поколениям многострадальных и очень ленивых студентов факультета искусств находилась на четвёртом, самом последнем этаже! — Сан, брось меня, я щас умру! — где-то на втором пролёте мученически возопил наконец-то проснувшийся Хонджун и встал столбом. Брюнет нетерпеливо дёрнул того пару раз за рукав, пока не услышал подозрительный треск ткани, и тоже крикнул: — Горгон нас убьёт, Джун-хён! Убьёт, четвертует, заморозит своим взглядом, казнит на месте, воткнет свой карандаш мне в глаз, а тебя зарежет любимыми ножницами! А всё из-за того, что ты неспортивный и не можешь взлететь на четвёртый этаж аки белка! — Белки не летают! И я не белка! В крайнем случае, я толстая, разжиревшая на пончиках лиса! — проорал Хонджун, благо из-за гомона студентов его всё равно было еле слышно. — Лиса? С синими волосами? — Чхве посмотрел на хёна как на придурка. — Лиса, синими волосами! — горячо подтвердил Хонджун. — И вообще, твоя фантазия меня пугает! Я буду бояться с тобой дружить! Сан огляделся в поисках помощи, в сердцах топнув ногой и нечаянно наступив своим тяжёлым ботинком на чей-то классический чёрный туфель. — Ай! Осторожнее, прошу вас, — сказал обладатель этого туфля и друзья в восхищении подняли головы на того, кто смог не только не ругнуться матом в такой ситуации, но ещё и остаться вежливым, как англичанин. Это был красивый блондин с лёгким макияжем, пухлыми губами и небольшим страданием на лице. Упс! Сан опомнился и сдвинул ногу с изящной конечности красавчика. Мельком бросив взгляд на его наручные часы, довольно дорогие, кстати, заметил время и взвыл от ужаса. — Аааа! Джун-хён, у нас четыре минуты или мы трупы! Холодные, застывшие трупы! Совсем-совсем мертвые, понимаешь? И экзамен мы провалим стопудово! Замерший с открытым ртом Хонджун вздрогнул, тряхнул головой так, что его маленький хвостик на затылке распался и рванул вверх за Саном, отставая от него всего на две ступеньки. — Типун тебе не язык, дурак! Хонджунова сумка, которую Сан успел спихнуть хозяину, когда тот соизволил продрать глаза, била его по спине, а волнистые синие волосы растрепались и лезли в глаза, нос и рот. Отплевавшись от своих же лохм, парень заголосил, умело петляя среди таких же суетящихся студентов: — Сан, только не оставляй меня одного на растерзание Горгону! Он меня недолюбливает, а тебя на прошлом занятии почти похвалил! — Почти не считается! — крикнул, перегнувшись через перила, Сан. И едва не скатился вниз, когда какая-то торопыга с кучей книг зацепила его объёмным портфелем. — Под ноги смотри, очкастая! — бросил Чхве ей вслед и подождал снова запыхавшегося друга. — А тебя он ненавидит, потому что ты везде и вечно спишь, Джун-хён! — Ну, Сан-и! Пожалуйста!.. Их голоса скоро растворились в галдеже и громких разговорах остальных студентов. А блондин, до сих пор стоящий на том самом пролёте, где ему так нагло отдавили ногу и даже не попросили прощения, наклонился и поднял резинку, которую в спешке уронил синеволосый. Она была тщательно, почти любовно сделанная, видно, что ручной работы. Ярких оранжевых и зелёных цветов, с вплетенными красными бусинами, обычная резинка для волос казалась настоящим произведением искусства. Повертев её в руках и восхищенно цокнув языком, блондин сделал шаг, напряжённо вспоминая, как зовут этих двух друзей-студентов. Отдать-то потерянную вещь надо! Но его окликнул полноватый мужчина: — Пак Сонхва-шши, что ж вы ушли без сопровождающего? У нас тут потеряться – как нечего делать! — Да? Что ж, прошу прощения, просто не хотел отрывать вас от дел, — чуть склонил голову блондин, незаметно пряча резинку в карман. — Ой, ну какие дела? Моё дело – отвести вас в нужную аудиторию, — заулыбался провожатый. — Так как вы поступили в середине года, вам не будут первые недели задавать домашние задания – чтобы вы могли вливаться в учёбу постепенно. Что у вас сейчас? — Графический дизайн, — слегка улыбаясь, ответил Сонхва. — О? — новому студенту показалось, что его гид немного смутился. — Извините, конечно, что так говорю, — неожиданно зашептал мужчина, остановившись, — но Горгон… то есть, господин Ли довольно строг и требователен… не знаю, хорошо ли то, что вы начнёте своё обучение здесь именно с его предмета. — Горгон? — удивился Сонхва и вспомнил, что те невежливые друзья паниковали именно из-за какого-то грифона… или цербера… а может, и горгона. Только почему в мужском роде-то? — Ох, это прозвище господина Ли, — смущённо улыбнулся провожатый. Как Сонхва не старался, никак не мог вспомнить его имени. — Младшекурсники так обозвали, а оно потом на всех остальных перешло. — Ясно, — понимающе кивнул Пак, вместе с мужчиной останавливаясь у аудитории. Всё то время, пока Сонхва заходит и его представляют, с него не сводят взгляда все. Он это предвидел – новенький, красивый (о своей внешности Пак осведомлён), перевёлся в университет в середине года… Однако особенно отличаются только двое – один, тот самый, наступивший ему на ногу, и сейчас отчаянно пихающий в бок второго – который крепко спит на своей сумке прямо на парте и успешно игнорирует все попытки его разбудить. Наконец брюнет сдаётся и просто сползает под стол, видимо, надеясь, что так его будет меньше видно. Он сильно ошибается, поскольку после представления себя студентам Сонхва направляется прямо к ним и невозмутимо садится рядом. Лекция продолжается не в оглушительной тишине, обычной для этого предмета, а в тихих перешептываниях, перебрасывании друг другу записок и строгом голосе преподавателя, который то и дело отпускает едкие замечания. — Простите, — шепчет Сонхва брюнету как раз в тот момент, когда учитель начинает распекать кого-то на галерке и не обращает внимания на почти первый ряд. Сан подпрыгивает от неожиданности и с замиранием сердца поворачивается к Паку. Хонджуна будить, чтобы не одному страдать, он даже не пытается – знает, что не выйдет. Этот хён умел засыпать везде, всегда и в любой позе, и его было невозможно растолкать. — Ты что-то хотел, чувак? — спрашивает таким же шёпотом Чхве и морщится – на фоне вежливого новенького его обычный стиль речи звучит не очень. — Да, — Сонхва кивает, никак не реагируя на лексику Сана. — Твой друг потерял резинку для волос, а она красивая… думаю, он расстроился бы. Вот, держи. Пак залазит в карман и отдаёт действительно очень стильную и красивую вещицу брюнету, начавшему его горячо благодарить. — Спасибо тебе огроменное, чувак, это я ему сплел и подарил на день рождения! Это моё хобби, понимаешь? Я ему уже целую коллекцию сварганил, а это была его любимая! Спасибо, честно! Кстати, я Чхве Сан. Как гора, да. Сонхва улыбается уголками губ, видя неподдельную радость Чхве от нахождения резинки. А когда брюнет привычно собирает синие волосы своего друга и делает тому милый торчащий хвостик, ещё и хихикает, прикрывая рот ладонью. — Ким Хонджун, я задал вопрос! Извольте перестать спать на моём уроке! — раздаётся над ними резкий голос преподавателя и все трое вздрагивают. Хонджун разлепляет глаза, нащупывает рукой хвостик на голове и широко улыбается. — Повторите, пожалуйста, вопрос, кёсу-ним! — Почему именно реклама представляет собой наиболее развивающееся направление графического дизайна? — терпеливо, но недовольно проговорил профессор Ли. Он знает, – не первый же год учит этого конкретного студента, что несмотря на свой сон, Ким Хонджун может ответить на все дискуссии, расспросы и замечания. Главное, повторить вопрос и дать сонному человеку вникнуть в него… и вот вам уже обеспечен правильный, развёрнутый и чётко сформулированный ответ. Однако все равно недолюбливает за такое наглое нарушение правил. Так произошло и на этот раз. Преподаватель поощрительно кивнул, поджал губы и продолжил лекцию. Синеволосый тут же намылился поспать дальше, но его уже мутнеющий взгляд наткнулся на круглые серые глаза давешнего красавчика с лестницы. — А ты что тут делаешь? — вырвался у Хонджуна вопрос. — Если бы некоторые не продрыхли представление сего человека народу, — ехидно пробурчал Сан, — то знали бы, что это новенький и его зовут Пак Сонхва. — Ой, не начинай, — Джун отмахнулся от сразу же шутливо надувшегося Чхве. — Я Ким Хонджун, приятно познакомиться. Сонхва пожал протянутую под партой руку, удивившись её милой миниатюрности. Прозвенел звонок и в аудиторию тут же, будто караулил под дверью, залетел Уён. Затормозил при виде незнакомого парня блондинистой наружности, похлопал на него длинными ресницами и: — Это что ещё за хрен? — беспечно поинтересовался он и Сонхва, собирающий учебники, поперхнулся. Вот это непосредственность! — В третий раз уже повторяю – новенький, имя Пак Сонхва, звание – красавчик до такой степени, что Джун-хён соизволил перестать клевать носом! — крикнул на весь лекторный зал Сан и уже сам запрыгнул на спину расхохотавшемуся Чону. Хонджун бросил взгляд на смущённо застывшего с учебником в руках Пака и сам покраснел, пихнув ногой друга так, что тот даже со своей лошадки свалился. — Йа, хён! — А вот нечего! — парировал Хонджун, представляя собой весьма забавное зрелище – волосы синие, а щеки красные. — И мы даже не должны будем тащить тебя на собственных горбах? — в притворном удивлении округлил глаза Уён. — За столько лет первый раз такое вижу! — поддержал друга Сан и со смехом поспешил вылететь из помещения вслед за Уёном, пока желающий мести Ким не сделал из него чучело. — Видимо, поэтому ты так фигово бегаешь, хён! — донеслось до Сонхвы уже из коридора. — Сейчас догоню и узнаем, кто из нас плохо бегает! — Парень, который вечно спит – бегает? — мимо Пака прошла парочка подруг. — Теперь я видела в своей жизни всё! — Ага! — Простите, — Сонхва легко дотронулся до локтя одной девушки. — Кто такой парень, который вечно спит? — Так вы же сидели рядом с ним! — воскликнула одна девушка. — Синеволосый который, — добавила другая, кокетливо улыбаясь. — Никто за все четыре года обучения не видел его полностью проснувшимся. Обычно его таскают на себе его друзья – Чхве Сан и Чон Уён. — Ясно, спасибо, — Сонхва чуть поклонился собеседницам и вышел. *** Спустя некоторое время Сонхва как-то незаметно окончательно вписался в компанию Уёна, Сана и Хонджуна. Он привык к их бесконечным перепирательствам, не слишком высокому стилю речи, что для него, родившегося и выросшего в исключительно интеллегентной семье, было недопустимо. Привык к вечной соне Хонджуну, который мог закрыть глаза и уснуть в любое время суток и даже в самом неудобном положении; к высокодецибельному смеху парочки Уёна и Сана, их регулярным выражениям своих чувств друг к другу, тесным контактам и постоянным объятиям. У Сонхвы было такое ощущение, что они жить не могут, не потискав друг друга за щёки, не укусив за ухо, не чмокнув в нос, не… Короче, не показывая свою привязанность. Он узнал, что Уён с детства занимался балетом, но на самом деле всегда хотел танцевать современные танцы, хип-хоп, поппинг и брейк-данс. Познакомившись в средней школе с Саном, который ходил на так называемые лихорадки субботнего вечера, где в силу своей природной пластики и умения двигаться неплохо проводил время, Уён бросил балет и пошёл в какую-то подвальную студию по рекомендации нового друга. Его родители были в шоке и выгнали сына из дома практически на год, который Чон прожил в тесной квартирке Сана. — Мы жили в самой маленькой на свете клетушке, ведь денег было раз-два и обчелся, и в душ ходили вместе, чтобы зазря воду не тратить, — смеясь, проговорил Чхве и запрыгнул на парту. — А на кухне было так мало места, что до холодильника можно было дотянуться, сидя за столом, — хмыкнул Уён, укладывая голову на колени Сана. — И этот гад постоянно подъедал мои клубничные йогурты! — А ты тырил мою лапшу с сыром! — А ещё мы так часто менялись одеждой, потому что она вся была в одном шкафу, что даже не знали, где чья, — сменил тему Чон, прикрывая глаза от удовольствия – Сан начал копошиться в его отросших волосах. — Прекратите, — Хонджун открыл глаза, фыркнул и слегка шлепнул друга по руке, — мы и так знаем, что вы чрезвычайно близки! — Это последствия тех двух лет, которые мы провели на головах друг у друга! — пафосно выкрикнул Сан, наклонившись и цапнув Уёна за нос. Тот сморщился и ответно вцепился зубами в ухо Чхве. Хонджун привычно закатил глаза, игнорируя начавшуюся на парте то ли войну, то ли любовную сцену. — Думаю, после двухгодичного совместного купания и не менее совместного сна им это позволительно, — пожал он плечами на немного растерянный взгляд Сонхвы, который никак не мог приспособиться к таким горячим проявлениям чувств. Также Сонхва узнал, из-за чего Хонджун так много спит днём. Если раньше он подозревал синеволосого в увлечении компьютерными играми, то спустя полгода дружбы и добровольного таскания Кима во время его пребывания в стране Морфея, оказалось, что по ночам тот рисует мангу! Причём не самую обычную, не совсем натуральную и довольно известную. Да что там, об этой манге слышал даже сам Пак! Мельком и давно, но слышал же – а это показатель! Уён и Сан знали, но не сговариваясь, решили не открывать секрет друга, пока Ким сам не захочет признаться в своём хобби Сонхва. Тот поморозился от друзей несколько дней, переваривая вываленные на него новости, а потом плюнул и попросил почитать. Подводя итог… За время учёбы четвёрка парней стала самыми лучшими друзьями, которые вместе пережили многие трудности и приключения, и с отличием закончила университет. Уён открыл студию современного танца, которая быстро стала известной, а Сан, ежедневно бывая у друга и рисуя его, его учеников и их пляски, через полгода устроил свою собственную выставку, которая имела оглушительный успех. Сонхва неожиданно для родителей, но не для друзей, попал в модельное агентство и был прямо-таки нарасхват. Вскоре Чхве дразнил и смущал старшего хёна его же фотографиями на обложках журналов, а Уён со смехом помогал отвечать на каверзные вопросы в интервью. Хонджун же заперся в своей квартире на долгие три месяца, вылезая на свет божий только с помощью неугомонных усанов и переживающего за него Сонхва… Однако когда он представил всему миру новую мангу «Парень, который вечно спит и его друзья», парни устроили грандиозную вечеринку, напевшись в караоке до хрипоты, напившись до зелёных чёртиков и наевшись до отвала всяких вкусностей. Жизнь – интересная штука, особенно в компании сумасшедших друзей, которые за любой кипиш. — Но лучше не спать, иначе вся твоя молодость… пшик – и всё, нету! — авторитетно заявляет Сан прямо на ухо как всегда лежащему на кровати Хонджуну. Тот морщится и прицельно бьёт локтем. — Ауч! — вскрикивает Чхве и валится на пол, придавливая Уёна, который играет с Сонхва в карты на желание. Пак уже успел станцевать женские танцы, заставить Чона покукарекать с балкона, сбегать в магазин за соджу, превратить джинсы Уёна в шорты и встать на мостик. — Я до сих пор удивляюсь, как ты смог так правдиво нас накалякать, хён! — говорит Уён, пристально рассматривая свои карты. — Ты же реально все время дрыхнул! — Не накалякать, а нарисовать, — поправляет правильный Сонхва, засыпая в рот горсть чипсов и неприлично облизывая пальцы. Но тут Уён выбрасывает козырь и он не сдерживает горестного вопля, которому вторит победное завывание Чона, Сана (который всегда на стороне своего почти-брата) и дворовых собак. — Вы такие громкие, — роняет Джун в неожиданной тишине. — Вас попробуй не услышь. Ну а на память я никогда не жаловался. — Хён – гений! — орёт на весь дом Сан и с силой обнимает тут же запросившего пощады Хонджуна. — А я — друг гения! — Слышь, ты, друг гения! Вообще-то, он и мой друг!.. Ким закрывает глаза и широко улыбается. Да, не всегда нужно вечно спать. Иначе можно пропустить всё на свете, не найти лучших в мире друзей и… — Что ты сказал?! А ну-ка, иди сюда, баклажан во фритюре! — Эй, не наступите на меня, придурки! — Ты, дятел корейский, не смей меня щекота-а-ать! Не смей, я сказал! Ааааааа! Спаси-и-и-ите! Ааааа, Хонджун-хён, спаси-и-и-и меня-я-а! …и не потерять слух в молодости.