Ближе

Этой ночью в спальне была особенная обстановка. Ей способствовала полная луна, свет от которой пробивался через занавешанное прозрачным тюлем стекло на мягкий ковёр и кровать рядом. В свете этом можно увидеть двух парней. Они были спокойны и какое-то время внимательно наблюдали друг за другом. Хаджиме сегодня был сверху: лежал на Гандаме и держал его лицо в своих ладонях, пока сам животновод с явным румянцем на щеках смотрел на оголенные ключицы. В лунном свете и так бледная кожа на лице Танаки сейчас могла показаться совсем молочной, что завораживало парня не хуже самых живописных пейзажей в Японии. Поглаживая шрам под левым глазом, Хаджиме осторожно приподнялся на руках над Гандамом и приник к тёплым, едва не горячим губам. Поцелуй был мягок как и всегда в такие моменты. Со временем они точно испытают куда бóльшие эмоции, заставляющие стучать кровь в висках от адреналина... но не сегодня. В этот день они наполнят свое время лишь любовью. Хината уже достаточно умело сминает губы Танаки своими, пока ладони спускаются к краю футболки и позже тянут её вверх. Холодный воздух на теперь неприкрытой коже заставляет мышцы Гандама дрогнуть, но их быстро успокаивает горячая ладонь Хаджиме (правда дрожь по коже теперь имеет другую причину появиться). Одежда осталась смятой грамошкой у шеи Танаки: теперь руки верхнего заинтересованны в застегнутой ширинке. Здесь чародей не может никого обмануть: он переживает... и Хината не оставляет это просто так. Между влажными поцелуями, оставляемыми по всему торсу снизу, он изредка нашептывает о своих чувствах; поднимается выше и целует лицо, шею, плечи Гандама, делая его разум еще более туманным. Танака никогда не чувствовал ничего подобного и был полон неуверенности... но ещё больше он был полон желания познать всё, что сможет получить от полюбившегося создания сегодня. Где-то снизу слышен звук расстегнувшейся молнии и шуршание ткани. Хаджиме отстраняется и внимательно всматривается в эмоции Гандама под собой. И, черт побери... То, что он видит на лице Танаки - нельзя описать словами. Такой ранее непреступный и могущественный чернокнижник теперь смотрел на абсолютного взглядом, от которого щемит в груди и теплеет на сердце. Беззащитный вид животновода поражает Хаджиме, ударяет отвесным молотком в затылок и выбивает из головы всё дерьмо, завалявшееся там когда-то. - Боже, - одними губами произносит Хината и тянется, чтобы скинуть футболку прочь с плеч Гандама. Второй не остаётся к этому равнодушным. Уж если его начали раздевать, то и он разденет тоже! Поэтому, оказавшись перед Хаджиме с голым торсом, он берётся за пуговицы на рубашке, ослабляет галстук и выкидывает его на пол, куда-то рядом со своей футболкой. Оставшуюся верхнюю одежду парень снимает осторожнее: медленно берётся за края рубашки и распахивает её подолы в стороны. Не может не отметить, что у Хинаты на удивление широкая грудь. И как он раньше не придавал этому значения, с этой его мешковатой одеждой? Чудеса светотени? Белая ткань мягко скатывается по светлым плечам и падает куда-то за спину сидящего на чужих бедрах Хаджиме. Гандам не может отвести взгляда. Нервно кусает губу, хмурится, будто чем-то недоволен, только вот его руки говорят сами за себя. Ложатся на плечи любовника, дрожат и ведут ниже, одним широким движением гладя грудь и ребра. А слегка проглядывающий пресс на подтянутом животе удивляет, от чего тонкие брови ползут вверх. Хината не может не реагировать на такое любопытство и искреннюю заинтересованность собой. С мягкой улыбкой он накрывает ладони Танаки своими и сам ведёт его ниже. Чародей заметно напрягается, поднимает плечи, но верно следит за собственными руками, ведомыми Хаджиме. Они останавливаются у резинки чёрных брюк. Гандам сглатывает и сжимает губы, пока абсолютный кладет его ладони на бедра, а сам начинает растегивать и свою ширинку. Давно пора снять эту узкую ткань, особенно когда они планируют продолжить затеянное. Хаджиме поднимается и теперь стоит перед Гандамом с разведенными коленями. Тот смотрит на него снизу вверх и приоткрывает рот в удивлении... Хината буквально... оказывает на него давление. Но давление это ужасно желаемое. Настолько, что хочется прокустить губу до крови и смотреть, смотреть. Смотреть на такого Хинату часами. Хаджиме лишь улыбается и стягивает с себя брюки, а Танака делает большое усилие над собой, чтобы беспардонно не опустить взгляд ниже. Правда, пусть его взгляд и не пал ниц, зато руки - ещё как. Пусть все так же управляемые абсолютным, взмокшие ладони накрывают пах. Гандам едва не скрипит зубами от странного желания и тянущего чувства внизу живота. Руки Хаджиме спускают последнюю одежду вниз и оставляют Танаку совершенно незащищённым. Последний жмется, смущается и хочет прикрыться, но его останавливают на полпути приятным поцелуем. Поцелуи их спустя время стали мокрее, но их совсем нельзя назвать пошлыми. Нежно приподнимая голову Гандама за челюсть с обоих сторон, Хаджиме вплетает ему уверенность в происходящем. С каждым мигом оба убеждаются в правильности происходящего больше и больше, а тела их, чувствуя это, расслаблялись и поддавались навстречу взаимной ласке. Комната наполнялась негромкими вздохами, отпружинивающими от стен полустонами, когда кто-то из этих двоих находит особенно чувствительное место на коже. Проходит какое-то время, когда Гандам оказывается под Хаджиме с робко расставленными коленями. Хината гладит его голени, поднимается по разгоряченной коже самыми кончиками пальцев и гладит внутреннюю сторону стройного бедра. Здесь кожа ощущается мягче, да и на деле чувстсительнее. Танака сжимает одеяло под собой в ладонях и запрокидывает голову, когда Хаджиме начинает выцеловывать дорожки на его бедрах. Он ужасно близко к паху, будто дразнит чародея и тянет время. Но Гандам соврет, если скажет, что ему это не нравится... Прогибаясь в спине, он отворачивает голову на бок; Хаджиме берет его ладонь в свою, сплетает пальцы, продолжая терзать живот и бедра нежными поцелуями-укусами. Скорее всего там останется даже пару синяков... но кого это волнует? Такого нежного обращения с собой чернокнижник до этого момента не получал никогда. И каждый новый поцелуй топил его в желании получить больше, дольше... ещё... Казалось, одна секунда - и Гандам не вернётся из этой эйфории, но отстранившийся Хаджиме и пропавшая с живота щекотка его волос заставили Танаку приоткрыть глаза. Почему он остановился? Ответ нашёлся так же быстро, как и вопрос. В руке Хинаты животновод приметил голубой бутылек, крышечка которого довольно громко щёлкнула для такой интимной обстановки. Хаджиме сжал его между ладоней, чтобы согреть. Никому из них не нужно было что-либо говорить, чтобы понять кто и какую роль занимает сегодня. Прозрачный тёплый гель покрывает пальцы абсолютного. Прежде чем коснуться Гандама, Хината поднимает взгляд на тело под собой и кладёт свободную ладонь на одно из разведенных колен. Чтобы успокоить любовника, он наклоняется, целует скулы и лишь после этого прикасается к уже расслабленному телу. Танака, конечно же, содрагается. Это было совсем непривычно, дико интимно и ново для него. Но он доверял своему партнёру. Доверял телом и душой, зная, что тот никогда не причинит ему вреда намеренно, что будет осторожен до последнего. Когда напряжение обоих сошло на нет, дело пошло куда легче. Уже через пару минут Хаджиме осторожно добавлял скользкие пальцы, одновременно с этим целуя тяжело дышащего Гандама. Его ногти скребли простынь, колени дрожали, но вовсе не из-за боли. Она, в общем, отсутствовала вообще благодаря терпению Хинаты. Свободной рукой тот ласкал живот Танаки, спускался ниже и касался давно отвердевшего органа, головка которого успела намокнуть. Хаджме успел задеть простату внутри? Как бы то ни было, они готовы к ближайшему времени. Хаджиме ещё раз рассматривает освещенное луной лицо Гандама, после чего заключает его в взаимные объятия. Оба хотят друг друга до изнеможденных стенаний, до жара под кожей и нетерпеливых постанываний. Хината берет его одной рукой под колено и опускает взгляд ниже, чтобы медленно войти. Пока лишь на половину, но сейчас этого уже достаточно, чтобы услышать скулеж совсем рядом со своей макушкой. Смазка издает хлюпающих звук, когда он делает ещё один плавный толчок вглубь тела выгибающегося партнёра. Хаджиме тихо просит его сказать, если он сделает что-то не так и продолжает движение бедрами. Гандам ужасно хочет его. Прижимает к себе трясущимися руками, утыкает в свое плечо и просяще скулит. Для Хинаты это как сигнал - он набирает размеренный темп, приподнимается на вытянутых руках и закрывает глаза. Происходящее мешает мысли обоих в кипящую кашу. Их близость едва ли не заставляет терять рассудок в любовном помутнении. Они снова берутся за руки и прижимаются, пока губы лихорадочно ищут в друг друге хоть какую-то связь с реальным миром. Гандам почти рычит, когда Хаджиме делает этот "отличающийся" от остальных толчок. Он едва разборчиво просит: "Ещё..." и выгибается, как дикая кошка, когда Хината исполняет его просьбу. С этого момента действия набирают обороты. В крепких объятиях они дышат с испариной от поразительного чувства единения. Ещё ближе быть просто нельзя, ещё теснее прижаться вовсе не выйдет, но обоим хочется ещё и ещё, пока... Пока они не сливаются в одно целое. Хаджиме испускает рваный стон и жмется бедрами к рычащему, изогнувшемуся Гандаму. Они достигли своей вершины одновременно. Когда накатившее цунами слегка остужает их ватные головы, Хината почувствовал ужасную слабость, из-за чего ему приходится лечь на Гандама с трясущимися руками у его головы. Танака все еще не восстановил дыхание, но понимал, что настолько возвышенно он себя ещё никогда не чувствовал. Его колени съехались от усталости, обхватывая бедра Хаджиме. Не желая даже сдвинуться с места, парни наслаждались этой тихой компанией. Единственной фразой, что раздалась в комнате после их оргазма, это тихое "Люблю тебя." из уст засыпающего Хаджиме. В ответ на это он получил гладящие его голову руки Танаки и ласковое копошение в своих колючих локонах.