Не так больно

      Сынмин никогда и не надеялся на взаимность. Какая уж тут взаимность, когда вы с ним друзья до гроба... Дураки оба. Хотя, нет, только один дурак. — О, это мои любимые! Ты же не любишь цветы, откуда у тебя? — Да так... Захотелось.       И не скажешь ведь, что они на предплечье сегодня утром выросли. Больно. Зато красиво и ему нравится.       Таблетки помогают, но жрать их приходится тоннами. Странно, что до сих пор не скопытился, ведь уже больше пяти месяцев так, скоро полгода. Только цветы медленно развиваются, лениво. Как и его влюбленность. Он уже не знает, чего хочет больше: жить или продолжать любить. Ведь вырезать эти чувства не хочется, от этого тоже больно, от мысли, что, чтобы выжить, придется избавиться. Решение уже принято. Наступит полгода — и признается родителям, едут на операцию. Своей смертью он расстроит слишком много людей. И его, Феликса, тоже. — А какие у тебя любимые цветы? — Незабудки. — О-о, красиво. И не так больно влюбленному в тебя будет.       "Если бы им был ты..."       Полгода близко... Но сначала хочется сделать хоть что-то особенное, раз так и не решился пожертвовать дружбой. Школьная вечеринка как раз кстати. — Потанцуешь со мной? — Феликсу на ушко. Но не для интимности, просто в зале шумно... Шумно же... И сердце так сильно бьется, когда Ликс просто кивает головой в полумраке, берясь за ладошку. Мину все хорошо видно в Феликсе, кроме зажатых тисками эмоций. Друзья же. Друзья? Танец медленный, такой обычный, но почему-то очень чувственный. Эта рука на талии, и плечо под ладонью. Непривычно, но приятно и тепло. Ужасно волнительно и так по-простому.       Вот и все. Последний танец с последней любовью. Ну и что же, что операция? Он не первый, он не последний. Да и шанс прорасти повторно, говорят, есть. Феликс идет рядом, смеется, улыбается, жмется, как всегда. А потом... "Кхе". Как в замедленной съемке, Ликс опускает ладонь, а на ней едва заметный лепесток синего цвета и еще целый бутончик. Маленький такой. Оба парня смотрят так удивленно. — Ой...       А Сынмину уже не хочется медлить. Он узнал свои незабудки. Не нужно никому ничего говорить и вырезать, не нужно. Он крепко обнимает его, вдыхает жадно запах волос. — Я тоже. Я тоже пророс тобой. Давно. Пожалуйста, люби меня, Ликс.       Ответа нет. Наверно, слишком все внезапно. Да и люди смотрят, друзья. Но сомкнувшиеся на талии чужие руки лучше любых слов. Как же хорошо, что решился... Как хорошо!