Танцуй под мои слова

      Работа сегодня имела шансы начаться исключительно после обеда: часы показывали половину двенадцатого, а через полчаса в расписании стояла индивидуалка с юниорской парой и после нее еще самостоятельная практика. Не то чтобы Глебу очень требовались деньги (точнее, сверх тех, что он зарабатывал в офисе), но порой он заменял Аллу Витальевну. Видимо, по доброте душевной, хотя не верил в существование такого у себя. Так или иначе, в зале он как минимум до двух. Отец явно не придёт в восторг, но Глебу уже не впервой его разочаровывать.       Убедившись, что количество пропущенных вызовов не превышает десяти и никого особо важного кроме отца и Полины там нет (на нее не имелось ни сил, ни желания), и что младшая сестра еще не обрывает его телефон, Глеб заблокировал мобильный обратно и кинул в сумку. Технически, можно было наверное не терять время и начать практику сейчас – малый зал все равно пустовал. Точнее как: его успешно заняла Яна, решившая между основными тренировками видимо вспомнить гимнастическое прошлое – в конкретный момент она пыталась уйти в провис в шпагате с нижней рейки хореографического станка. Глеб задумчиво мазнул взглядом по её бледному лицу.       Пить новоявленная партнерша определенно не умела.       – Раз тебе нечем заняться, дотянешь? – обернулась она к нему, явно намекая на то, чтобы он усилил «минус» её шпагата.       Не то чтобы в этом имелся большой смысл: для бальных танцев у нее и без того была отличная растяжка. При всем своем настороженно-скептичном отношении к Яне, это Глеб не мог не признать. Хотя не акцентировался. Важными были совершенно другие аспекты – музыкальность, техничность, координация, пластика. Здесь вроде бы тоже не имелось особых проблем, но «отпуск» длиной в три года чувствовался и очень сильно.       Чем дальше, тем сильнее Глеб сомневался, что у них что-то выйдет.       Надавив ладонями на её бедра, чтобы усилить провис в шпагате (сократить дистанцию до пола), он еще раз бросил взгляд на бледное лицо Яны в зеркале. Она тяжело дышала и кусала губы, и вряд ли причина крылась в мышечной боли.       Идиотка.       Отпустив её и отойдя на пару шагов, Глеб раздраженно сообщил:       – Иди и отоспись.       Яна, не сменившая позы и продолжающая тянуть левую ногу, обернулась к нему с недоумением.       – Что? У нас практика через полтора часа.       – От тебя толку на этой практике меньше, чем от телеграфного столба.       Она наконец оставила станок в покое, вместо этого подняв все ту же левую ногу в боковой вертикальный. Определенно её бледность не была связана с растяжкой – от смены положения её эмоции ни капли не сменились. О каких тренировках могла идти речь, если она выглядела так, словно её воскресили три минуты назад?       – Я в состоянии медленно отрабатывать технику.       Упрямая. Это в какой-то мере было ценно, но лучше б она это упрямство в нежелании пить вчера включала, а не сдалась после какого-то тупого подначивания Лики. Конечно, сидеть в кругу глушащих алкоголь с бокалом воды – затея странная, но ведь знала же, что сегодня много нагрузок. Голову включать надо.       – Ты не в состоянии даже собрать свой центр. Переодевайся и иди домой. Еще раз решишь напиться перед тренировкой, можешь подыскивать нового партнера. А лучше все же наконец закончить со спортом.       Судя по тому, как Яна стиснула в ладони свою же стопу, удерживая ногу уже перед собой в вертикальном переднем шпагате, она явно начинала закипать. На её лице тоже отчетливо проступал гнев – не в первый раз. Но, похоже, она неплохо владела собой, потому что вместо того, чтобы все же взорваться, она опустила ногу, забрала со стула черную олимпийку и бутылку с водой и спешно вышла из зала.       Конечно, отменять практику было неразумно – до октября оставалось не так уж много времени. Месяц с небольшим для новой пары – это ничто. Даже когда уровень приличный и одному не нужно дотягиваться до другого. Однако сейчас от партнерши действительно не было никакого толку: она не могла нормально сконцентрироваться на технике, не могла выполнять сложнокоординационные действия. Если она включала стопы, у нее тут же разваливались руки и задирались плечи. Если она контролировала верх, ноги исполняли абсолютную чушь.       Ему проще поработать самостоятельно без нее.       Яна, правда, его позицию определенно не разделяла: когда спустя минут десять она вышла в зал, чтобы окончательно уйти (входная дверь прилегала именно к залу), Глеб мог четко ощущать волны ярости, исходящие от нее. Через зеркало он видел, как она одарила его раздраженным взглядом, но ничего не сказала. Только громко хлопнула дверью, совсем не думая о казенном имуществе. Впрочем, он тоже об этом никогда не вспоминал.       Найдя в снова вынутом из сумки смартфоне плейлист латины, Глеб подцепился к колонке и почти наугад выбрал трек, надеясь следующие минут двадцать провести с максимальной пользой. Не то чтобы он сомневался в собственной технике и скорее предпочитал подремать лишние полчаса, чем приехать слишком рано для дополнительной разминки и прогона, но слишком уж активно Алла Витальевна его сегодня разносила в пасодобле, что-то там возмущаясь на тему рук в конце второго акцента.       Но надеждам, похоже, сбыться было не суждено. Прошло минут десять, за которые Глеб успел лишь прогреть корпус и вспомнить несколько упражнений из классической хореографии на постановку рук, когда входная дверь снова скрипнула. Первой мыслью было — Яна в своем бараньем упрямстве оказалась несгибаема и решила вернуться (для юниорской пары еще было рано). Но светлое пятно, обозначающее распущенные волосы вошедшей девушки, исключало её схожесть с партнершей. Рассмотреть же лицо с такого расстояния и через зеркало Глеб не мог.       А вот девушка, похоже, его отлично рассмотрела, потому что активно замахала рукой, а потом спешно на звонко цокающих шпильках направилась к нему. Счастье, что ума хватило идти по периметру зала, а не напролом по недавно вымытому паркету. Он бы с энтузиазмом вручил ей после такого швабру.       – Привет! – счастливо пропела девушка, отбрасывая мешающиеся волосы за спину, и Глеб с некоторым запозданием (и больше по голосу) узнал Олю: одну из подруг Насти, с которой неплохо общался.       Впрочем, неплохо он общался с огромным количеством людей из их тусовки. Но после того, как они с Настей разошлись, с её подругами он как-то тоже перестал контактировать. Максимум обменивался приветственными кивками на сборах или на семинарах. Поэтому такое радостное приветствие вызывало недоумение.       – Кого-то ищешь? – уточнил он, решив, что разговор через зеркало все же выглядит не слишком вежливо, поэтому обернулся к Оле.       Та, сцепив руки на маленькой сумочке, широко улыбнулась.       – На самом деле, я тебя искала. Мне Алла Витальевна сказала, что ты сегодня здесь до обеда.       Это же что должно было случиться, чтобы Оля, танцующая совсем за другой клуб, оказалась здесь во вполне себе «рабочий» день? Да и еще и в поисках его.       – И зачем? – полюбопытствовал Глеб, убавляя громкость музыки.       Судя по тому, как Оля ненадолго отвела глаза, то ли просить о чем-то вздумала, то ли предложить. Правда неясно, чего ради было ехать-то через половину Москвы: могла позвонить или написать. Номер он лет семь не менял, и у нее он точно был. Да и контакты в социальных сетях никуда не делись.       Предположение оказалось верным. Немного помолчав, Оля протянула, глядя ему в глаза:       – Видишь ли, у нас с Саней последний сезон – провальней некуда. Всего три финала и те так себе. А ты, как я понимаю, все еще не нашел партнёршу.       Они с Яной не афишировали, что начали вместе тренироваться, поэтому вся тусовка действительно полагала, что он находится в поиске. Тем более что занимались они пока только индивидуально, по утрам, и никто их вместе кроме Аллы Витальевны не видел. Не то чтобы они стремились к секретности, просто как-то так вышло. Да и Глеб не понимал, выйдет ли что-то из их сотрудничества, поэтому не видел смысла даже регистрироваться в федерации.       – Если ты хотела сделать очень выгодное предложение, то начала очень неправильно, – сообщил Глеб, снисходительно смотря на прожигающую его взглядом Олю. – Рассказывать о пролетах мимо финала в течение сезона, когда хочешь заинтересовать потенциального партнера, паршивая идея. Кто знает, виноват в этом Саня или ты.       – Брось, – поморщилась Оля и подошла ближе, чтобы положить ладонь ему на щеку: кажется, их отношения два года назад она воспринимала как пожизненное право на интимные жесты. – Ты же знаешь, что мой всегда был намного ниже уровнем. А мы с тобой могли бы составить чемпионскую пару.       Самоуверенности Оле всегда было не занимать. Хотя, конечно, в их виде спорта от скромности не померло бы большинство спортсменов. Да и партнерш можно было порой понять – мальчиков меньше, за мальчиков надо бороться. И выведение себя на пьедестал хотя бы на словах – не самый отвратительный метод. Но если говорить начистоту, Саня был ненамного слабее Оли, и сама Оля все же не являлась Блэкпульской финалисткой. Да, у нее был хороший уровень, она отличалась музыкальностью и кошачьей грацией, чем очень привлекала. А еще любила эпатировать на паркете: её образы всегда запоминались. Но в его личный топ партнерш она никогда не входила.       Хотя вариантом была неплохим. И в отличие от Яны она не отдыхала три года: была вполне себе в форме, даже если её тоже придется тянуть по технике. Но зато фигуру шлифовать не надо, станцеваться наверняка будет проще.       – Интересно, на чей переход согласится Президиум? – хмыкнул Глеб: спортсмены их класса не могли так просто менять клуб.       – Я не против перейти к тебе, – понизив голос, сообщила Оля, приближаясь еще сильнее.       Шагнув назад, чтобы сохранить хоть какое-то пространство, Глеб уточнил:       – Туфли с собой есть? Подходи через час — я закончу с Юниорами.       Оля просияла и кивнула, тут же заверив, что будет обязательно вовремя. Проследив за тем, как она, стуча шпильками, покидает зал, Глеб опустился на стоящий у зеркал стул. Определенно не так он планировал провести практику.

***

      Уже где-то на подъезде к загородному дому отца Яна все же успокоила раздражение и нашла в предложении Глеба рациональное звено: от нее действительно в зале сегодня было мало толку. Конечно, если б она просто рано утром решила отменить тренировку, это выглядело б очень неразумно — сдалась, не попробовав. Но вот после очевидного выяснения своей несостоятельности уйти было вполне правильно. Действительно надо еще немного отоспаться, а позже все же приехать на практику вечером (вместо отмененной утренней) — Глебу смску она скинула еще в дороге. Потому что терять драгоценное время было нельзя.       Дождавшись, пока железные ворота отползут в сторону достаточно, чтобы въехать на территорию дома, Яна отвлеклась от экрана смартфона и голосовой переписки с Ликой. Подруга старательно допрашивала её о том, как она вчера добралась и как сегодня пережила утро, а следом накидала с десяток абсурдных предположений, стоило Яне упомянуть возможную роль Глеба в их конфликте с Игорем.       Лика всегда любила сочинять истории.       А еще она всегда любила пытаться вовлечь Яну в какие-то активности. Вот и сейчас, выяснив, что та отправилась домой и намерена до самого вечера пролежать, Лика начала строить грандиозные планы. Как у нее это сочеталось с довольно плотным графиком тренировок, Яна не понимала. Как Лике хватало сил тусить после двух индивов и прогона — тоже.       Подхватив с заднего сиденья сумку с тренировочными вещами, Яна поставила загнанную в гараж машину на сигнализацию — по привычке, основанной на паранойе — и вошла в дом. Почему-то совсем не молчаливый, как обычно в двенадцать часов дня. В гостиной что-то бормотал телевизор, в душевой первого этажа бежала вода. Обычно в это время можно было услышать только шум газонокосилки во дворе или звон посуды на кухне.       — О, привет, — отец, сидящий в кожаном кресле с ноутбуком в руках, поднял голову и удивленно вскинул брови, стоило Яне войти в гостиную.       Яна бросила на свободный диван (видимо, Олеся вышла — телевизор явно включила она) сумку и вяло улыбнулась.       — Привет.       — Ты не говорила, что заедешь, — закрыв ноутбук, отец поднялся, чтобы подойти и обнять её. — Что-то случилось?       Он действительно выглядел обеспокоенным. Забавно, что её состояние он ощущал обычно куда лучше, чем мама, с которой Яна виделась намного чаще и до двадцати лет жила постоянно, а потом еще два года — частично. Порой приехать в мамину квартиру оказывалось быстрее, чем в свою — ближе к Таганке, где находился зал.       Покачав головой, Яна выпуталась из крепких объятий и присела на диван. Отец последовал её примеру и вернулся в свое кресло.       — Просто сюда доехать было быстрее, чем до дома.       — Откуда? А, — отец вдруг понимающе кивнул, зацепившись взглядом за логотип на объемной сумке на диване. — Так значит, ты действительно вернулась.       — Мама пожаловалась?       Хотя, строго говоря, мама не то чтобы знала, что Яна вернулась. Она была в курсе о регулярных визитах в спортзал, но не была осведомлена о намерении вернуться на паркет. Видимо, сложила два и два или очень талантливо предположила. Но в любом случае она точно не была безумно рада происходящему: мама находилась в числе тех, кто три года назад настаивал, чтобы Яна оставила спортивную карьеру ради семьи. И в числе тех, кто её «выходку» в ЗАГСе не понял.       Отец пожал плечами, словно показывая, что ничего не изменилось. И вместо очевидного ответа поинтересовался:       — Все серьезно?       Яне бы хотелось сказать «да», но она не знала до конца, насколько действительно все серьезно. Спустя пару недель ей начало казаться, что все это лишено смысла. В чем-то Игорь был прав: за три года её вычеркнули, забыли, новые звезды зажглись. А она сама перестала быть полноценным спортсменом — стала историей. Но самое страшное то, что она была чемпионкой, успешно танцевала за Испанию в Молодежи, и вернуться сейчас не в форме, оставаться где-то в шестнадцатой или тридцать второй — абсолютный позор.       Но и сказать «нет», сказать «несерьезно» — солгать. Несерьезно Яна могла бы из глины лепить или крестиком вышивать. Но не в спорт возвращаться.       — Все сложно, — выдохнула она наконец. — Я чувствую себя чужой в зале. Чувствую это тело чужим. И понимаю, что потеряла очень много времени. Возможно, критично много.       — Может, мне созвониться с Гальярдо? Он поработает с тобой, заодно развеешься — ты три года никуда не выезжала.       Предложение, конечно, выглядело очень соблазнительным. Испания нравилась Яне: она прожила там два года, пока выступала за страну, и возможно осталась бы на более долгий срок, но финансовые трудности отца заставили вернуться в Россию. Спустя месяц она познакомилась с Игорем, у них начались отношения, и все пошло к черту. Жаль, что она не осталась — Адриан, ее партнер, предлагал свое обеспечение. Но дурацкие принципы возобладали над здравым смыслом. У них была очень стабильная и успешная пара, которую было обидно рушить. Несмотря на то, что последующее партнерство с Максом во Взрослых ей тоже нравилось, порой Яна вспоминала этот испанский период в Молодежи с тоской.       Но лететь сейчас в Испанию, вклиниваться в плотное расписание одного из топовых тренеров и показывать такой же непрофессионализм как сегодня… Бред. Ничего хорошего из этого не выйдет. Да и она физически еще совершенно не готова.       — Рано, — Яна поджала губы, избегая пристального взгляда отца. — Я еще даже близко не набрала нужную форму, чтобы долго и вдумчиво работать. Давай подумаем об этом позже. Пока я поработаю с Аллой Витальевной.       Отец задумчиво постучал пальцем по ноутбуку.       — Ты уже в паре?       И снова вопрос, на который нет однозначного ответа. Формально — да, но в действительности Яна пока не ощущала себя «в паре». Они с Глебом существовали по отдельности, скорее просто что-то отрабатывали вместе и расходились. И в любой момент могли сказать «стоп». Они проверяли друг друга, и длиться это могло очень долго. Даже если в следующем месяце они выйдут на турнир, это ничего не изменит. Наверное, Яне бы стоило присматриваться к кому-то еще, хоть она и надеялась, что они смогут станцеваться.       — Скажем так — проверяю один из вариантов партнерства, — попыталась она обрисовать ситуацию максимально корректно.       То, что отец беспокоился, было приятно. В отличие от мамы, которая прохладно относилась к её спортивной карьере после пятнадцати-шестнадцати (надеялась, что в выпускных классах дочь оставит танцы и сосредоточится на учебе), он не пытался на нее давить и всячески поддерживал: как финансово, так и морально. В действительности, шесть лет назад Яна могла остаться в Испании, потому что если денег не хватало отцу, их хватало маме. Но мама отказалась платить. Отец же, выплыв из болота, в которое его толкнул бизнес-партнер, снова стал активно финансировать карьеру дочери и предложил вернуться за границу. Но она уже станцевалась с Максом и не хотела его бросать. Да и появился Игорь.       Вот и сейчас отец принял новость о возвращении в спорт именно так, как Яна и хотела. И от этого становилось немного легче. В нее хотя бы кто-то верил — кроме Аллы Витальевны и Лики.       — Если тебе что-то нужно…       — Я знаю, — Яна улыбнулась и наконец встретилась с отцом взглядом. — Спасибо. Я пойду немного посплю, ладно?       Морально ей стало легче. Но сил на нормальные долгие разговоры или какие-то действия не появилось. Стоило только добраться до своей спальни, скинуть кожаную куртку и прилечь на постель, как сон тут же настиг сознание. Будильник остался не выставленным.

***

      На практику Яна ожидаемо опоздала. Договоренность была на шесть, она же влетела в зал в пятнадцать минут седьмого — потому что больше часа простояла в пробке. На её счастье, Глеб уехать не успел, но хуже здесь было другое: в восемь в расписании стояла группа, паркет будет занят. Еще минут пять ей нужно, чтобы переодеться, и в итоге остается всего сорок минут. Это смехотворно мало. Там и часа-то было не слишком много, но хоть что-то.       — Пунктуальности тебя не научили? — кинул Глеб, прорабатывая что-то из пасодобля, судя по постановке рук.       Яна, стремительно мчащая в раздевалку, скривила губы, но ничего не сказала. Что тут комментировать? Правда ведь виновата. Надо же было не поставить будильник. Тем более сама инициировала практику в такое время. Как ни крути, но Глеб имел полное право выражать недовольство. А еще больше права имел уехать.       — С пасодоблем закончим? — уточнила переодевшаяся Яна, приближаясь к партнеру и на ходу затягивая длинные волосы в хвост-петлю.       — Оставим на индив с Витальевной, — отмахнулся Глеб, оборачиваясь к ней и подавая руку. — Пройдемся по чаче, с третьей восьмерки, где два нью-йорка и дальше.       Яна повыше натянула вязаные гетры, надеясь, что те не сползут за первые три минуты с не прогретых колен, как происходило обычно. И вложила свою ладонь в руку партнера, чтобы послушно последовать за ним по вариации под счет в половину темпа. В ча-ча-ча все было еще настолько сырым, что гонять в темп не было никакого смысла — они оба не полностью помнили порядок элементов, местами забывали ритм. Где-то Глеб не успевал её поймать после поворота, где-то Яна слишком далеко уходила после параллельных движений. Это все они выяснили на прошлой тренировке, в величайшей наивности решив протанцевать всю латину подряд в формате прогона.       Относительно недолгий дневной сон все же помог: Яна себя чувствовала сносно, на поворотах уже лучше держала ось и в целом могла работать в нормальном темпе. Повторять подвиг с алкоголем накануне утренних тренировок не планировала, но все же выяснила, что организм не полностью утратил способность восстанавливаться. К моменту, когда они перешли на полный темп (пусть и прогоняли все восьмерками), её уже даже не штормило. Нашлись силы и дышать размеренно, и центр собирать, и от скованности избавиться.       Возможно, идея назначить вечернюю практику была не такой уже дурацкой.       Правда, Яна себя переоценила, когда согласилась спустя полчаса все же попробовать прогнать вариацию несколько раз от начала до конца в полный темп без остановки. Уже на первых полутора минутах пришлось начать кусать щеку изнутри, потому что снова поднималась волна тошноты. Выполняя параллельную часть на расстоянии полуметра от партнера, Яна прикрыла на мгновение глаза, стараясь успокоиться.       И тут же резко распахнула их, услышав довольно громкое «Блять!» от партнера.       Правда остановиться Яну заставил не факт нецензурного выражения, которое от Глеба она слышала впервые, а то, с какой ненавистью и злостью оно было озвучено. Озадаченно обернувшись и не понимая, какой должна быть ошибка, чтобы так рассердиться, Яна замерла: партнер согнулся пополам и обеими руками сдавливал левое колено. Его лицо было непривычно бледным, что вкупе с синяком на скуле смотрелось как-то пугающе.       — Глеб? — Яна встревоженно окликнула его, прежде чем все же неуверенно приблизиться.       Они были не настолько близки, чтобы она допытывалась и вообще предлагала помощь, но, в конце концов, сейчас они, пусть даже номинально, считались парой.       — Две минуты, — процедил сквозь зубы Глеб, выпрямляясь, чтобы медленно дойти, ощутимо прихрамывая, до стула у зеркала и опуститься на него.       Беспокоящую ногу он вытянул перед собой и принялся массировать колено и зону вокруг него. Бледность с лица не сходила.       — Что случилось? — все же попыталась выяснить Яна, подойдя к колонке и уменьшив громкость музыки. Отключить не могла — плейлист партнер включил со своего телефона, лежащего вообще в другой части зала сейчас.       — Ничего смертельного. Сейчас пройдет.       Яна недоверчиво сощурилась. Смертельного может и правда ничего, но люди, у которых «сейчас пройдет», обычно не похожи на восставших из мертвых. А вид у партнера был таким же, как у нее самой, когда она от болевого шока потеряла сознание. Глеб-то вроде в обморок падать не собирался, но и на того, кто столкнулся с обычным отголоском старой травмы, не походил.       Впрочем, спорить с мужчиной себе дороже. Скрестив руки на груди, Яна спокойно наблюдала, как после нескольких минут массажа Глеб медленно согнул и разогнул колено пару раз и поднялся на ноги. Он явно пытался сделать вид, что все прекрасно, но Яна видела, как он пытается беречь колено и уменьшает амплитуду движения.       — Может румбу? — вздохнула Яна, догадываясь, что никто практику завершать не собирается.       Глеб поморщился, но кивнул: на такую «поблажку» себе он все же согласился.       Дождавшись, пока он дойдет до телефона и переключит трек (она б сделала все сама, но ущемленная мужская гордость), Яна приняла исходную позицию для вариации в пяти шагах от Глеба. Тот, просчитав квадрат, подошел к ней со спины и положил ладони на плечи. Первые две четверки двигалась в основном Яна, вывернувшаяся из рук партнера и обходящая его полукругом. После у них были параллельные базовые шаги вперед, «ласточка» у Яны и еще несколько элементов, ложившихся в основном на нее. Все действительно шло вполне нормально, и даже лицо Глеба уже выглядело не таким бледным.       Но «все пройдет» явно было тем еще враньем.       Яна очень четко видела всю гамму эмоций, что отразилась на лице Глеба, когда он, совершив два фуэте, резко ушел в выпад на левую ногу, чтобы «склониться» перед ней, как того требовала вариация. И колено ему явно не простило этого движения — Глеб побледнел еще сильнее, чем десять минут назад. Новых нецензурных выражений он не выдал, зато рухнул на паркет, на согнутую левую ногу, стискивая колено одной рукой. Второй, сжатой в кулак, он яростно саданул по паркету.       На сегодня практика определенно закончилась.