Кровь всё ещё кипела после столь тяжёлого боя, и что-то внутри требовало, как сказал Гейл, отдохновения. Но ни вино, ни всеобщее веселье не позволяло расслабиться так, как хотелось бы.
Тифлинги веселились, когда наконец-то напряжение спало и они смогут пойти во Врата Балдура. Наконец-то покинуть рощу друидов, которая была не очень доброжелательна к ним последние несколько дней.
— Я хочу танцева-а-ать! — громко произнесла девушка-тифлинг, подхватив Адрию за руку и закружив волшебницу в неуклюжем пьяном танце под музыку Альфиры, которая тоже уже успела хорошо приложиться к вину.
За небольшое время этого приключения она усвоила один хороший урок: пить на голодный желудок — нельзя, а если пьёшь, то много закусывай. Особенно, если это бренди, которое предлагает Уилл.
И она тут же забыла об этом, когда один из тифлингов налил в её бокал красное вино. На вкус отвратительное. Но ей это было необходимо.
Терпкое и сухое вино быстро ударило в голову, мышцы расслабились и на лице стала появляться улыбка, а колючий характер смягчаться. Голова закружилась в танце, и общий костёр вдруг стал появляться в различных местах лагеря.
— Я хочу… присесть, — еле произнесла девушка-тифлинг, выпустив Адрию и чуть ли не упав мимо ящика, на который собиралась сесть.
Пару секунд Адрия ждала, когда в глазах всё наконец-то встанет на свои места. Внезапно перед ней предстали две Лаэзель, два Гейла, а Шадоухарт и вовсе, как показалось Адрии, пила из двух бокалов, которые умудрялась держать в одной руке.
Девушка прикрыла глаза и почувствовала слабость в ногах. Мир всё ещё кружился, но теперь она его не видела.
Когда ощущение головокружения прошло — лагерь вновь стал таким же каким и был. Куча тифлингов, одна Лаэзель, один Гейл и Шадоухарт мирно попивала из одного бокала, наблюдая за веселящимися беженцами.
— Говорила же себе, закусывай, — проворчала полуэльфийка и, резко развернувшись, столкнулась с Астарианом.
— Что? — спросил эльф, усмехнувшись.
— Ничего.
Бледный эльф держал в руке бутылку вина.
— Знаешь, хотелось бы чего-то более интересного, чем плевок отвратительного вина в бокал. За все мои старания, которые я сделал, — проворчал он, демонстрируя пустую бутылку.
—
Твои старания?
— Я тоже принимал непосредственное участие, дорогуша, — ответил он, разведя руками.
Их отношения были своебразными. В один вечер они могли общаться друг с другом намёками, в другой кидаться друг на друга, словно заклятые враги, а в третий и вовсе издеваться друг над другом.
И тем не менее она испытывала к нему странное влечение. Возможно, в ней заиграли родительские гены. Что мать, что отец были искателями приключений. Собственно, этот дух и любовь к опасностям свели человека и высшего эльфа. Однако Адрия родилась совсем не такой. Она предпочитала уютный дом, вместо лагерной лежанки. И когда один день более похож на предыдущий, вместо неопределённости завтрашнего утра.
Астарион был опасен. Он прекрасно демонстрировал это в бою. Но она испытывала странное удовольствие, находясь рядом с ним, вступая с ним в перебранку и заигрывая с ним. Словно она находилась в клетке с тигром, который урчит при прикосновении, но стоит дотронуться не до того места, как он может цапнуть за руку.
Это странное удовольствие будоражило настолько, что сейчас, когда кровь всё ещё бурлила, она ощутила возбуждающее волнение от того, что находится в его компании.
— И чего ты хочешь? — приподняв бровь, спросила волшебница.
— Я просто хочу чего-то более завлекательного, чего-то более весёлого! Неужели я так много прошу?
— Зная тебя — да, много.
— Вот только не надо морализировать! Тем более, не хочу слушать мораль от тебя. Я люблю повеселиться так же как и все.
— И тем не менее ты сейчас стоишь передо мной и ворчишь, как старый пень. Ах да, сколько тебе там уже стукнуло?
Он соблазнительно усмехнулся и подошёл ближе. Пустая бутылка вина улетела куда-то за его спину. Послышались оскорбления, но ни Адрия, ни Астарион не придали этому ни малейшего значения.
Его кроваво-красные глаза слегка сощурились, пока он изучал её лицо.
— Знаешь, дорогуша, я бы мог тебе показать сколько мне уже стукнуло и как много у меня накопилось опыта. Мы могли бы и сами развлечь друг друга. Познакомиться поближе.
Она оценивающе осмотрела его. Кто, как не эльф, который уже так долго живёт на этом свете, может помочь расслабиться и забыться?
— Возможно, — усмехнулась девушка, приблизившись к нему. Пуговичка на его чёрном, с золотой вышивкой, дублете звякнула об пуговицу её фиолетовой мантии. — Если хорошо попросишь, — прошептала она возле его уха, обжигая его своим горячим дыханием.
— Что? — не понял эльф, отстранившись от неё и приподняв одну бровь, дивясь подобной дерзости.
— Скажи: «Пожалуйста», — ответила девушка, усмехнувшись и с вызовом посмотрев в его глаза.
Его руки легли на её талию и притянули ближе. Он долго всматривался в её глаза, а потом наклонился к ней.
— Пожалуйста, — произнёс он ей прямо в ухо, касаясь его своими холодными, бледными губами и вызывая возбуждающую волну мурашек, которые пробежались по её телу.
— Хороший мальчик.
Его длинные и холодные пальцы сжали её подбородок, приподняли её лицо, заставляя смотреть ему прямо в глаза. И на пару мгновений она замерла, утопая в его глазах. Её дыхание участилось и стало прерывистым, а сердце готово было выскочить из груди. Внутри неё разрасталось страстное желание поцеловать его. Прямо здесь и сейчас. На глазах у всех.
— Наглый маленький щенок, — прошептал эльф, обжигая её кожу своим дыханием, едва касаясь её своими губами. Адрия приоткрыла губы в ожидании поцелуя. — Я найду тебя позже, когда все уснут.
Когда он ушёл, девушка едва смогла устоять на ногах. Она почувствовала разочарование от того, что он так и не поцеловал её, и в то же время стыд, потому что пожелала этого поцелуя. А он просто взял и ушёл, усмехнувшись напоследок, пообещав новую встречу. Её дыхание и сердце ещё очень долго не хотели приходить в себя. И теперь каждый мимолётный взгляд на бледного эльфа заставлял чуть ли не дрожать от предвкушения. И если бы это было в её силах, она бы усыпила весь этот чёртов лагерь, лишь бы поскорее остаться с ним наедине.
Как оказалось, тифлинги спать не хотели ещё долго, и они были способны веселиться до самого утра, а то и утра следующего дня.
Его мягкий, низковатый и соблазнительно бархатный голос прозвучал прямо в её голове:
— Пойдём.
Адрия нашла его взглядом на самом краю лагеря. Бледный эльф звал её в темноту леса, подобно соблазнительному видению.
Её сердце учащённо забилось в предвкушении того, что может таить в себе эта сумасшедшая ночь. Полуэльфийка шагнула в темноту. К счастью, её эльфийские корни позволяли видеть в темноте, и девушка без труда нашла небольшое место среди деревьев и густого подлеска. Вокруг была тишина и лишь где-то вдали слышалась музыка лютни.
— Я ждал тебя, — произнёс Астарион, появляясь позади неё. — С того самого момента, как положил на тебя глаз. Ждал, когда смогу обладать тобой.
Луч от полной луны осветил его всего. Иногда, когда тени неровно ложились на его лицо, он выглядел, как старый вампир, но при прямом лунном свете он был похож на безумно красивого, юного эльфа. Его ровная, гладкая и бледная кожа буквально светились при луне. Красные глаза блестели, как два больших рубина.
Астарион приблизился к ней мягкой поступью хищника, который подходил к своей добыче. Он сочетал в себе эльфийскую грацию, дворянские повадки и красивое бледное лицо. Он казался совершенством.
По крайней мере, пока не показывал свой характер. И клыки.
Нет, Касадор не просто так прогуливался по Вратам Балдура в ту роковую ночь. Такой раб может принести самые лучшие и прелестные души на ужин. Сейчас Адрия была в этом уверена. На мгновение у неё возникло желание оценить других рабов Касадора.
Что-то внутри зашевелилось, противясь ему. Перед ней стоял самый настоящий соблазнительный вампир. И где-то там, на самой-самой глубине души, закричал инстинкт самосохранения: Что ты делаешь? Он же монстр!
— Я тебе ещё не принадлежу, — ответила Адрия.
— Разве? — он уверенно усмехнулся, приподняв одну бровь и подошёл к ней ещё ближе. Настолько близко, что он мог услышать, как участился её пульс, и как сильно сбилось её дыхание. Его голос стал ещё мягче, тише, завлекательней. — Ты сейчас здесь, со мной.
Она собиралась ответить, но он её быстро перебил:
— И я считаю, что тебе лучше помолчать.
Тени неровно легли на его лицо, показывая вампира, который соблазнил и затащил в свою ловушку очень-очень много невинных душ. И с каждым движением его длинных и тонких пальцев, которые расстегивали пуговички на её мантии, она чувствовала, как попадает в его ловушку и становится очередной жертвой.
Пуговичка за пуговичкой и фиолетовая мантия вскоре упала на землю. Адрия лишилась брони, лишилась самообладания, лишилась всего, что могло защитить её от вампира.
Его кожа была холодная на ощупь, а поцелуй бодрил, уничтожая алкогольное опьянение и даря новое. Более сильное, более крепкое. Его руки легли на талию и резко прижали к себе. Сквозь тонкую рубашку она чувствовала его холодные пальцы, которые сжимали её тело. Она отвечала на его поцелуй с той же страстью, и отдаваясь ему полностью.
Между ними ничего не может быть серьёзного и в конце их дороги разойдутся, а потому её ничего не сковывало. Наоборот, она хотела, чтобы он запомнил её. Запомнил эту ночь.
Адрия вздрогнула, когда его пальцы проникли под ткань и медленно поползли вверх, задирая рубашку. Повинуясь ему, она подняла руки и на мгновение они разорвали поцелуй, чтобы избавиться от рубашки.
И новый поцелуй был более жарким и требовательным, чем предыдущий.
Один сапог улетел куда-то вперёд за дерево, которое было позади их лежанки. Когда улетел второй, послышалось возмущённое шевеление кустарных веток, в которые угодил сапог.
— Я давно хотел этого, — прошептал эльф. — Ещё когда ты сказала, что у тебя много талантов.
Она поцеловала его. Этой ночью она решила принадлежать ему, почти готовая подчиниться. В груди полыхал пожар по которому она тосковала, потеряв возлюбленного, и ей хотелось чувствовать это пламя вечно.
С ним. От него. Из-за него.
Адрия отстранилась, испугавшись этой мысли.
Астарион удивлённо приподнял левую бровь.
— Что? — спросил он, провёл пальцем по её скуле, убрал чёрную прядь за ухо.
«Какая глупость» — подумала Адрия. — «Только сегодня. Только этой ночью».
— Ничего, — тряхнула головой волшебница и снова поцеловала его.
Все нервные окончания горели огнём. Её тело требовало его прямо сейчас — больше прикосновений, больше поцелуев. Больше его.
Астарион избавил её от оставшегося белья. Его глаза блуждали по её телу — томные, жадные, полуприкрытые от страсти, заставляя чувствовать себя желанной.
Адрия повалила его на покрывало, оказавшись сверху и бледный эльф улыбнулся, обнажив клыки.
Сначала верхняя пуговица, потом ниже, ниже и ещё ниже. И его дублет улетел в сторону, оставляя белую, частично испачканную рубашку. Кружевной воротник и рукава — одежда лорда, которая уже порядком успела испачкаться за время их приключения, тоже улетела в сторону. Позже, наверняка, им придётся искать свою одежду.
Она испытала лёгкое смущение, когда стянула последнюю часть одежды под его наглым взглядом, в котором с весёлым задором плясали дьявольские огоньки.
В другой жизни, при других обстоятельствах, даже если бы он не был вампиром, их судьбы ни за что и никогда бы не пересеклись.
Но они здесь. В глуши, подальше от основного веселья, в объятиях ночного леса «знакомились ближе».
Девушка наклонилась к нему и усмехнулась, вызвав очередной весёлый прищур в глазах. Она наивно полагала, что всё будет по её правилам. Что она будет главной даже здесь.
Маленький… наивный… щенок.
Её чёрные пряди, свисающие по бокам, приятно защекотали лицо. От неё пахло прошлой битвой, кровью гоблинов, костром и чёртовыми тифлингами.
Девушка поцеловала его пылко и нетерпеливо. И с тем же азартом он ответил ей, зарываясь пальцами в её волосы, собранные в пучок и руша всю причёску.
Его пальцы сжали волосы так сильно, что Адрия поморщилась сквозь поцелуй и сжала его плечо, оставив яркие, красные следы на бледной безупречной коже. Он издал приглушенный рык и прикусил её нижнюю губу. И когда её языка коснулся металлический привкус крови, Астарион тихо простонал, сильнее прижимая её к себе.
Его дыхание было неровным и частым, когда она оторвалась от его губ. Воспользовавшись моментом, он перевернул её на лопатки и приподнялся.
Луна очертила его тело, заставляя сиять в своём свете. И он, смотря на неё сверху вниз и соблазнительно улыбаясь, был великолепен. Совершенен.
От отца эльфийского происхождения Адрия унаследовала заострённые уши, жёлтые глаза и бледную кожу. Но даже она не была настолько чистой и бледной в сравнении с ним. С его неестественной красотой, которая сильнее раскрывалась в объятиях лунной ночи. Кроваво-красные глаза, что даже любой дроу из Подземья мог бы позавидовать, завлекательно светились в темноте. Пока улыбка не сменилась на хищный оскал, и глаза не превратились в глаза вампира, который всё же смог схватить свою сопротивляющуюся добычу.
Её ступня упёрлась в его грудь, не позволяя опуститься, чтоб укусить её. Адрия хитро улыбнулась, смотря прямо в его глаза. Нога скользнула выше к его шее.
Астарион приподнял одну бровь, с задором посмотрев в её золотистые глаза.
— Эту ногу ты заставляла гоблина целовать, дорогая? — спросил он, проведя по ней рукой, спускаясь к колену и почувствовал под ладонью волну возбуждённых мурашек.
— Я её очень хорошо вымыла после этого, — усмехнулась девушка. — С мылом, — добавила она и большой палец соприкоснулся с его узким подбородком.
— Где же ты взяла мыло? — поинтересовался эльф и его губы нежно коснулись её ступни и он проложил дорожку невесомых поцелуев к её щиколотке. Он поцеловал ещё ниже и прикусил её светлую кожу, оставив две красные точки.
— У друидов, — со стоном от боли и наслаждения, ответила ему девушка.
— Я думал они им не пользуются, сами себя вылизывают.
Адрия громко рассмеялась и расслабилась, что позволило Астариону вернуть контроль и убрать её ногу. Его лицо оказалось буквально в нескольких дюймах от неё и в этот же миг её смех прекратился, когда она снова взглянула в его глаза.
— Дерзкий маленький щенок, — прошептал он, прежде чем поцеловать её. Настойчиво и немного грубо.
И что-то внутри Адрии сломалось, заставляя подчиниться ему.
Его пальцы оставляли горящие следы на её теле. Его пылкие поцелуи заставляли её гореть изнутри. И даже когда он прижал её к земле своей неестественно холодной грудью, пожар внутри неё лишь усилился.
От каждого прикосновения его губ к её шее внутри всё сжималось от предвкушения. Она наклонила голову, предоставляя ему доступ, приглашая его. Она никогда не думала, что ей может понравиться странное возбуждающее чувство перед укусом. Когда шея превращалась в один оголённый нерв и каждое касание, каждый поцелуй или дыхание на кожу вызывало предвкушающую дрожь. Но он медлил.
Издеваясь над ней, он медлил.
Её вена на шее аппетитно вздулась, проявляясь через светлую кожу, соблазняя его, откликаясь на каждый его поцелуй.
— Тебе нравится, — довольно усмехнулся он. — Твой пульс учащается и я вижу, как под твоей кожей дрожат жилки, — прошептал он ей на ухо и провёл холодным пальцем по вене, чувствуя бегающие мурашки на её коже.
И тем не менее, его поцелуи спустились вниз, прокладывая влажную и пылающую дорожку к груди. Одно едва уловимое касание, и некогда наглая девчонка рвано вздохнула, выпустив из своих губ тихий полустон.
Который совсем не удовлетворил желание Астариона.
Он медлил, дразня себя и её. Спускаясь ниже. Его руки сжали её бёдра, притянули к себе поближе.
И стон, более громкий, чем предыдущий, сорвался с её губ, а тело выгнулось. Её пальцы сжали покрывало.
А он продолжал дразнить. Теперь она будет говорить «Пожалуйста».
В горящем желании её колкий, стервозный, отвратительный, раздражающий и в то же время забавляющий характер сгорел! Превратился в пепел. Он давал то, чего ей хотелось, а потом прекращал, переключался на внутреннюю сторону бедра и сбивал её. И возвращался, когда слышал недовольный стон. Он дразнил, а она извивалась в его руках, как кукла в руках умелого кукловода, сжимала покрывало, выгибалась и стонала. А потом тяжело дыша, недовольно посматривала на него.
— Скажи
«Пожалуйста», дорогая! — произнёс он, смотря на неё с издёвкой.
Она молчала. Медлила. Явно старалась найти в себе хоть какую-то гордость, которая спряталась где-то там, глубоко внутри неё. Которую оттеснило опьянение от пребывания рядом с ним.
— Пожалуйста! — вырвалось из неё со стоном.
Довольно усмехнувшись, Астарион приподнялся к её лицу. Жёлтые эльфийские глаза пылали от желания, как горел основной костёр в их лагере. Искусанные губы были припухшими и приобрели алый цвет. И не было в её лице ни капли той дерзости, которая его раздражала и нравилась одновременно.
Его холодная ладонь легла на её шею, слегка сжимая её. Большой палец поднялся выше и коснулся узкого подбородка, заставляя её приоткрыть сомкнутые губы.
Он провёл большим пальцем по её нижней губе, её горячее, неровное дыхание обжигало. И кончик её языка, дразня, соприкоснулся с ним.
В его голову начал прокрадываться туман в виде дикого, невыносимого, почти звериного желания. Он пробирался дальше, в самую глубину, охватывая разум, самообладание, терпение, которое и так давно было на исходе.
Тишину ночного леса нарушил громкий женский стон.
Он перестал медлить, перестал играться с добычей, и вся предыдущая нежность куда-то исчезла.
Его движения были грубыми, резкими, жесткими. И он понимал, что ей это нравится. Туман внутри сгущался, закрывая собой остатки личности, выпуская наружу кого-то совершенно нового.
Адрия громко вскрикнула, когда его клыки вонзились в её шею и вошли ещё глубже. Возможно, этот крик услышали даже в лагере.
Её кровь проникала внутрь, бодрила и придавала больше сил, сгущала туман в голове. Её ноги сжали бёдра, а коготки сильно вонзились в спину, оставляя красные и пылающие полосы на бледной коже. Он словно горел изнутри. Он забыл про осторожность, забыл про то, что она всего лишь смертная. Пламя ревело в его ушах, когда он полностью отдался во власть своих желаний и инстинктов.
Адрия с силой сжала его волосы, пытаясь оттянуть его голову назад. И эта боль была отрезвляющим лучиком.
Он с трудом оторвался от её шеи, замедлился, пришёл в себя и с трудом вернул себе самообладание.
Адрия почувствовала неровности на его совершенной коже. Похожие на шрамы. Они имели определённый порядок, возможно рисунок. Её пальцы скользили по ним, а когда находили гладкую кожу, маленькие коготки вонзались с такой силой, что будь они ещё чуть-чуть острее — у него пошла бы кровь. И чёрт возьми, но ей нравилось видеть его таким. Неуправляемым, первобытным. Чудовищно опасным. Словно она ходит по краю лезвия, находясь рядом с ним.
Когда он снова поцеловал её, она почувствовала металлический привкус крови во рту.
Его бледные пальцы сплелись с её чёрными волосами, не позволяя ей запрокинуть голову, заставляя смотреть в глаза. И она утонула в них, словно в кровавом озере. Она растворилась в нём.
***
— Кто-то кричал или мне показалось? — спросил у Гейла Уилл, указывая пальцем через плечо, в темноту леса. — А где Адрия и Астарион? — задал он новый вопрос, осматривая лагерь, в котором были пьяные и веселящиеся беженцы.
— Ты сам ответил на свой первый вопрос, — ответил ему Гейл своей привычной поучительной интонацией.
— Они же убьют друг друга! — спохватился мужчина.
— Не сегодня это точно, — успокоил его Гейл.
***
Ночная прохлада остужала их разгорячённые и вспотевшие тела. Ветви деревьев плавно покачивались, когда их касался лёгкий ветерок, и приоткрывали яркие звёзды на чёрном небе.
Адрия восстанавливала дыхание, отупело смотря на небо. Она едва могла соображать. Всё, чего ей хотелось, это немного тепла и покоя. Крепкого сна. А ещё лучше было бы, если б она проснулась в своём доме во Вратах Балдура, в своей тёплой постели, и всё это приключение оказалось бы просто сном. В том числе и эта адская боль в шее.
Глаза слипались и усталость накатила на неё мощной волной.
— Знаешь, я тут подумала, — произнесла она уставшим голосом.
— О том, что я был великолепен?
— О том, что слава богам, не нашлось парочки, вроде нас, которая любит врываться в неподходящий момент.
— Это было весело. С тобой, оказывается, бывает весело, — прошептал он и его холодные пальцы коснулись её шеи, где всё ещё, подобно пламени, горел его укус.
«Чёртов вампир…» — подумала она, когда её веки устало опустились. — «В следующий раз всё будет по моим правилам».
