Дань плоти

- Покажите нам вашу спальню, монсеньор! - потребовала одна из гостий. - Обещаю вам, милые дамы, сегодня ее непременно кто-нибудь увидит, - ответил принц. Все засмеялись. Маленькая компания, приглашенная принцем де Конти на новоселье в его замок Исси, проследовала в столовую залу, где их ждал изысканный ужин. Альберготти, узнав от принца, кто будет присутствовать на празднике, присвистнул - это было против всех светских правил. Конти, судя по всему, решил сделать Исси "домом удовольствий" в самом прямом смысле (1), поскольку не позвал никого из своей родни, за исключением герцога де Вандома (2), отношения с которым в последнее время у него заметно потеплели, но пригласил близких друзей - таких как маркиз де Креки и герцог де Люксембург (3), а в компанию к ним - дам полусвета. Здесь были несколько парижских куртизанок, а также сестры Коро, Луизон и Фаншон - актрисы из Оперы. - Неужели вашей жене не любопытно взглянуть на это новое приобретение? - спросил Альберготти принца. Конти пожал плечами. - Я дал ей понять, что намерен оставить Исси для себя. Мне необходимо место, где можно отдохнуть от семейных и светских обязанностей. Если Марии-Терезе захочется сельских радостей - Л'Иль-Адам (4) всегда к ее услугам. Исси принц купил в прошлом году. Король оставил ему в утешение те полмиллиона ливров, что не были потрачены в Польше, и Конти утешил себя, приобретя маленький замок в окрестностях Парижа. Он произвел несколько изменений: перестроил фасад, построил великолепный банный павильон. И отделал замок изнутри так, что тот стал похож на драгоценную бонбоньерку. Вся мебель была в новом изящном стиле, обивка - светлых, пастельных тонов, картины и потолочные плафоны - фривольного содержания. Альберготти здесь нравилось. А еще ему нравилось, что принц советовался с ним по поводу замковой отделки и разбивки садов - вплоть до того, какие цветы предпочесть для клумб на южной стороне парка и ковры с каким узором выбрать для гостевых покоев. Альберготти ничего не понимал в цветах, коврах и тканях, зато понимал, что принцу важно его мнение - и это наполняло его радостью. - У вас тонкий вкус, кузен, - сделал принцу комплимент Вандом, когда гости осмотрели замок и сад. - Но лично я с большим удовольствием проинспектировал бы охотничьи угодья. - Не сомневаюсь, кузен, - засмеялся Конти: всем было известно, что Вандом - заядлый охотник, и погоню за оленем предпочтет любым другим развлечениям. - Я непременно устрою для вас охоту. Гости расселись за столом. Вандом разглагольствовал о своих лошадях и охотничьих собаках, которые у него были лучшими во Франции, не уступая даже королевским. Его любимая сука, Аврора, на днях принесла семерых щенков, и Вандом настоятельно приглашал Конти приехать к нему в Ане (5) и выбрать себе одного. Фаншон Коро объясняла Альберготти, почему считает оперы Люлли устаревшими. Граф мало что понимал из ее слов - он был далек от музыки, но слушал с удовольствием, ибо голосок у девицы был прелестный. Как и декольте, которое она откровенно ему демонстрировала. Маркиз де Креки что-то шептал на ухо одной из куртизанок, та заливисто хохотала. Люксембург с аппетитом уплетал овсянок - маленьких птичек, которых поедали целиком, с головой и лапками. Лакеи - рослые и атлетически сложенные, намеренно отобранные принцем дабы порадовать кузена - разливали шампанское. Слух гостей услаждали музыканты. После ужина сестры Коро вознамерились доказать, что народные танцы во всем превосходят скучные придворные паваны и менуэты. - Играйте фанданго! - велела Луизон музыкантам, переходя в просторную соседнюю залу. Кастаньет у тех не оказалось, но танцовщицы превосходно справились и без них, отбивая ритм пальцами. Они щелкали каблуками и так высоко задирали юбки, что все мужчины бурно зааплодировали, а маркиз де Креки даже одобрительно засвистел. Альберготти слегка перебрал. Когда он очнулся, за столом почти никого не было - только Фаншон Коро, сидя на коленях у Люксембурга, объясняла тому, почему считает оперы Люлли устаревшими. Герцог согласно кивал, шаря под юбками актрисы. Альберготти решил поискать принца и перво-наперво направился к нему в спальню, которую в отличие от остальных гостей, видел не однажды. Он поднялся на второй этаж и добрался до покоев хозяина. Дверь оказалась не заперта. Альберготти вошел в маленькую прихожую, отделявшую спальню от коридора, и услышал приглушенные голоса - принц был не один. Впрочем, этого и следовало ожидать. Графу стало любопытно, и он на цыпочках - чтобы не выдать свое присутствие стуком каблуков - приблизился к дверному проему. Портьеры были задернуты неплотно, и сквозь щель Альберготти увидел Конти, полулежащего на кровати, и стоящего рядом толстяка Вандома. Оба были голыми, одежда и парики в беспорядке валялись на полу - так торопились они раздеться (или раздеть друг друга). Принц водил ступней по груди кузена. Кровь бросилась Альберготти в голову. Разве не забавлялся он точно так же и с ним? Ставил свою красивую узкую ступню ему на грудь, обводил пальцем соски, спускался ниже. Вот сейчас Вандом сделает то, что делал с принцем сам Альберготти - придерживая ногу за щиколотку возьмет в рот большой палец, а потом и остальные, которые будет облизывать и посасывать, пока Конти не начнет стонать и требовать большего. Граф сжал портьеру в кулаке - портьеру, ткань для которой помогал принцу выбирать. Он едва удержался от того, чтобы не ворваться в спальню. Остатки здравого смысла заставили его развернуться и бежать. Бежать отсюда, позабыв о том, что нельзя стучать каблуками. Он вернулся за стол, за которым на этот раз оказался совсем один. Было тихо - музыканты больше не играли. В хрустальных графинах еще оставалось вино. Его было достаточно, чтобы позабыть о Вандоме, который сейчас наверху инспектировал охотничьи угодья. Но куда меньше, чем требовалось для того, чтобы не думать о Конти, его бесстыжих голубых глазах и терпком запахе его подмышек. Проснулся Альберготти не за столом, а в постели - в тех покоях, что отвел ему принц. Из одежды на нем была одна сорочка. Голова трещала с похмелья, и он болезненно поморщился. - Выпейте кофе, друг мой, он приведет вас в чувство. Конти сидел на его постели, облаченный в халат поверх ночной сорочки, свесив ногу в расшитой цветами и птицами домашней туфле. Он взял с подноса на прикроватном столике фарфоровую чашечку с кофе и передал графу. Тот покорно выпил. Горячий напиток обжег рот, но прочистил голову, и Альберготти с кристальной ясностью вспомнил события прошедшего вечера. - Как я здесь оказался? - спросил он. - Я велел перенести вас сюда. Вы мешали слугам убирать со стола, - со смешком ответил принц. - А вы? Навещаете с утра всех своих гостей? - Не всех, а только прихворнувших. - Еще смешок. - Друг мой, - продолжал принц, - ну как вы могли упустить Фаншон Коро? Фаншон, которая весь вечер висла у вас на шее? Недотепа Шарль - и тот оказался шустрее. Не ожидал, право слово, не ожидал, - Конти состроил разочарованную мину. - Зато вы сделали именно то, чего от вас и следовало ожидать, - взбесился граф, вспоминая увиденное в спальне принца. - Не упустили Вандома! А мне подсунули эту девку, чтобы развязать себе руки! - Не говорите глупости, - ответил Конти. - Я вовсе не намеревался провести ночь с кузеном. Все вышло случайно. - Разумеется. И помирились после стольких лет вражды вы совершенно случайно. - А почему бы нам не помириться? - пожал плечами принц. - Война закончилась (6) - и я ему больше не завидую. Я не стал королем Польши - и он не завидует мне. Сейчас нам с ним нечего делить, так почему бы не насладиться дружбой? - То, что вы называете дружбой, все остальные зовут иначе. Друзей не тащат с собой в постель, предварительно раздев. Конти устало вздохнул. - Я же вам сказал, это вышло случайно. Мы с кузеном разговорились, как вы справедливо заметили, после стольких лет вражды, и нам показалось забавным вспомнить юность. - Вот как. В это я легко могу поверить, - сказал Альберготти. - Вам показалось забавным затащить в постель бывшего любовника. Это как раз в вашем духе. Что же, вам понравилось забавляться с этим толстяком? Конти рассмеялся. - Его зад по-прежнему великолепен и достоин кисти Рубенса, хоть с тех пор, как я видел его в последний раз, прошло без малого двадцать лет. Вот и все, что я могу вам рассказать о достоинствах моего кузена, поскольку этой ночью у нас с ним ничего не было. - Не лгите! Слышите, Конти?! Не смейте мне лгать! - Клянусь вам. - Я видел вас своими глазами! - Значит, вы видели не все. Мы только приступили к делу, как ему стало дурно. - Конти смеялся, рассказывая. - Сейчас я смеюсь, но тогда мне было не до смеха - если бы с кузеном что-нибудь случилось в моем доме, Филипп (7) растрезвонил бы по всей Франции, что я отравил его брата. Вы же знаете, он меня терпеть не может. Действительно, братья Вандом почти нигде не появлялись поодиночке, но владения принца Конти как раз и были одним из этих редких мест. - Я хотел послать за врачом, - продолжал принц, - но камердинер Вандома убедил меня, что в этом нет необходимости. Мол, его господин просто объелся, что с ним случается нередко. Нужно вызвать у него рвоту, и тогда ему полегчает. А для этого используется гусиное перо, которым надо пощекотать горло внутри. Представьте, я стоял и смотрел, как кузен извергает в тазик для умывания моих овсянок и шампанское. Честное слово, я не знал, что мне делать - плакать или смеяться. К утру, однако, Конти вполне определился, потому что сейчас хохотал. - Так с ним все в порядке? - спросил Альберготти, у которого слегка отлегло от сердца. - Я только что заходил к нему, - ответил принц. - Спит, как младенец. А мог бы спать в моей постели, чертов обжора. Перед глазами у графа полыхнуло красным, и рука его будто сама собой вцепилась принцу в горло. Конти не сделал попытки освободиться. Спокойным, пусть и придушенным голосом он сказал: - Не дури, Франчо. Ты же знаешь, это всего лишь дань плоти. Альберготти ослабил хватку. Кровь стучала в висках, бухала кузнечным молотом. Он притянул принца к себе и грубо поцеловал в ямку между ключицами, целовал, спускаясь все ниже - туда, где в вырезе сорочки виднелись волосы на груди. А потом потянулся к его ногам и снял с одной из них туфлю, высвобождая ступню. Он облизывал и посасывал большой палец, а следом и все остальные. - Ночью. Продолжим ночью, - говорил Конти, пытаясь остановить его, да и себя самого заодно. - Сейчас мне нужно заняться гостями. Но Альберготти не слушал. Он уже задирал на принце сорочку.