Вернись, Драко

Пролог 1 ноября 1981 г. Паучий тупик, Коукворт, Англия

- «Эйлин, прошу тебя»! – вполголоса произнесла молодая волшебница, поднеся дрожащие белоснежные кисти рук к своему лицу, исказившемуся гримасой полного отчаяния и обречённости. Черные шелковые пряди в беспорядке выбились из тугой замысловатой прически, обрамляя утонченные черты лица. Седовласая женщина неспешно опустилась в ветхое, потёртое годами кресло подле камина, накрыв окоченевшие колени шалью из овечьей шерсти, потрёпанной ненасытной молью и давно потерявшей свой некогда авантажный вид. Потерев ноющие костяшки, она опустила свой изнурённый взгляд на колыбель, усеянную ажурными кружевами, белыми бантами и источавшую невинные запахи присыпки и детского мыла. - «Северус, сынок, подкинь-ка дров», - обратилась старуха к своему отпрыску, не сводя глаз с младенческой люльки в руках у рослого, худощавого, статного мужчины в утончённом фраке парадного типа, стоявшего в противоположном углу комнаты и, с безмятежным спокойствием наблюдавшего за происходящим в маленькой комнате с мрачным антуражем. Сгущались сумерки. Занавески были туго задёрнуты, помещение освещалось лишь слабым светом дрожащего огня в камине. Комнату наполнял застоялый запах пергамента домашней библиотеки внушительных размеров и чего-то, казалось, замшелого. На запыленных стеллажах и антресолях тут и там виднелись небольшие склянки из тёмного стекла и флаконы с неведомой вяжущей эссенцией. Все четверо взрослых находились в полном неведении, насколько сильно их связала судьба в этот вечер. - «Дорогая, не думаю, что это лучшее место…» - «Но другого у нас попросту нет»! – сострадательно застонала женщина, бросившись на колени к ногам старухи, судорожно дыша и беззвучно рыдая, усыпая горьким слезами свое изящное, но помертвелое лицо. - «Если они найдут нас, а они непременно найдут, я даже боюсь представить, что они могут сделать с нами! Они никогда не простят предательства. Тёмный Лорд самолично займётся расправой. Себя мне не жаль, но наша дочь, они ведь про нее даже не знают! Эйлин, дети не должны страдать за проступки своих родителей! Умоляю, проси всё, что угодно! – запинаясь, лепетала волшебница, устремив свои рыдания в беспристрастное измученное лицо старой женщины, а затем перевела их на другого родственника. – Северус, скажи же хоть что-нибудь, она ведь твоя племянница»! Юноша лет двадцати с крючковатым носом и нездоровым цветом лица, держа в руках кочергу для камина, устремил свой холодный резкий взгляд на мужчину в другом конце комнаты, а позже и на павшую к ногам его матери родственницу, которая, казалось, вот-вот лишится чувств от непрестанных рыданий. Повременив с ответом, он нехотя изрёк с большой неприязнью в голосе: - «Как же убого ты выглядишь, Морриса». - «Следи за языком», - мужчина с дальнего угла комнаты с колыбелью в руках сделал большой шаг навстречу своей, по-видимому, жене. Невозмутимость на его лице сменилась явным раздражением и злобой. Но черноволосый волшебник лишь с наслаждением усмехнулся. - «Весьма безрассудно так вести себя в моем доме, Морган. Я не забыл про вашу поддержку и семейные узы, но то, что вы предлагаете, ставит нас в опасное положение, в особенности меня. Ваше предательство не моего ума дело». - «Северус, - женщина жалостливо подняла глаза, не поверив своим ушам, - что ты такое говоришь…». Разговор начал приобретать неблагожелательный характер. От неприятной натянутой обстановки в помещении и от озлобленной мрачной беседы, переходившей в явное препирательство, ребенок, безмятежно дремлющий все это время в нежной колыбели, проснулся и плаксиво завопил. Мать торопливо ринулась к своему чаду, отбросив с себя мешковатую черную накидку, и принялась, улюлюкая, успокаивать его. Мужчина по имени Северус лениво фыркнул, отбросив взгляд на окно. Его старая мать, застывшая как восковая фигура, встрепенулась и, к всеобщему удивлению, раскинув руки, поманила к себе женщину с ребенком. - «Сюда, сюда, ну же». Морриса неспешно поднялась, бережно взяла на руки свою годовалую дочь с пушком черных, как смоль, волос на голове, и мягко положила на морщинистые и измождённые руки старухи, сама безмолвно опустилась на колени в прежнее положение, и, не сводя глаз с дочери, поправила подол своего платья с искусной вышивкой. Ребенок тотчас приковал взгляд пожилой женщины, а та, в свою очередь, озарилась безмятежной улыбкой, освещая все лицо мелкими старческими морщинками. Дитя перевело блеск своих очей на другого незнакомого взрослого, стоявшего подле неказистого кресла. - «Ярко-зеленые», - почти беззвучно промолвил Северус. - «Прошу, Северус, спаси», - понуро произнесла молодая женщина, робко вытирая остатки соленых слёз рукавом платья. Тот лишь ошеломленно кивнул и не смог отвести взгляда от девочки. Волшебница отныне могла быть уверена в принятии указанной ею просьбы. Мужчина, стоявший всё это время поодаль, подошел к жене и опустился на одно колено, поравнявшись с ней. Ребенок с любопытством озарялся вокруг и ёрзал на коленях хозяйки дома в ожидании чего-то. Пришло время прощаться. - «Каролина, любимая, надеюсь, однажды ты сможешь нас простить, ведь отныне ты в безопасности», - ласково прошептала мать с легкой хрипотой в голосе и с подступающими к горлу слезами, мягко прижимая к груди своё дитя. Отец любовно поцеловал дочь в лоб, сдержанно кивнул Северусу и отошел к входной двери, ожидая свою жену. - «Дорогая, время». Слишком уж затянулась вся процессия прошения и исступления. Волшебница напоследок со всей материнской любовью одарила свое дитя крепким поцелуем и, оторвав от сердца, аккуратно передала его в руки пожилой женщине. - «В саквояже все нужные вещи: кроватка, одежда и прочие детские принадлежности… Номер сейфа 702. - Морриса Морган второпях накинула черную мантию на плечи и, поравнявшись с мужем, взяла его за руку, а другой твердо удерживала палочку наготове. – Укройте ее настолько, насколько это возможно. Спасибо, Северус, и прощай». Мгновение спустя воздух в помещении будто содрогнулся, оконные занавески колыхнулись, а газетные вырезки из Еженедельного Пророка с перечнем пропавших волшебников и волшебниц в беспорядочном вихре слетели на махровый ковер. Дверной проем опустел, а от пары не осталось и следа. Буквально несколькими минутами ранее мертвую тишину потемок нарушало лишь уханье полуночников за окном, теперь же Паучий тупик наполнялся горестным, полным тоски и безнадёги, плачем ребёнка, покинутого родителями в это непростое для многих время.