Идеальный клинок

Очередной хладнокровный якудза в прошлом и правая рука амбициозного злодея — в настоящем. Психопат в глазах напарников и жертв. Бесчувственный идеально отточенный клинок, в котором отражались суженные от ужаса зрачки жертвы. Но не только смерть блестит в зеркале металла. В нем также виден бескрайний космос, так четко, что уже невозможно разобрать: действительно ли это всего лишь отражение вселенной, или же вселенная — заперта внутри меча? Хари называл это преданностью, пока в один день не столкнулся с оглушительным выстрелом осознания, пулей несущимся ему прямо в висок. Человек, чьей правой рукой он являлся, человек, который временами даже в Хроностазиса вселял ужас и трепет напряжения — в один момент секундная стрелка вышла за пределы циферблата, покинув привычную плоскость предсказуемой бесчувственности и погрузившись в бездну хаоса и чего-то, что не поддается никаким объяснениям. Красные разводы от крови стекают розовыми каплями, а вместе с ними — густая серая пелена тумана и бессмысленности злодейских будней. Туман цвета клубничного коктейля расступается, обнажая фигуру человека в черной маске. Гораздо легче будет выплюнуть эти чувства. Точнее, нет. Бережно вручить в аккуратном свертке. И Кай, каким бы помешанным на власти и мести ни был, не обрежет веревки шаткого моста, соединяющие двух мужчин, потерянных в прогнившем мире героев. Худшее, что может случится, — вежливый отказ и новые границы, которые помогут сохранить рабочие отношения и не потерять Хроностазиса в качестве правой руки. Но Куроно не может быть эгоистом рядом с Каем. С кем угодно: толпами узколобых героев и тупорылых злодеев, беззащитных детей и хрупких стариков — но только не с Чисаки. Обременять его какими-то чувствами? Отвлекать от плана, над которыми злодей работал годами? Противное ощущение опускается с языка вниз по горлу, будто Хроностазис выпил ледяной воды. Взглянуть на себя в зеркало значит не узнать человека, смотрящего на себя с другой стороны плоскости. — Выглядишь неважно, — апатично, вместо приветствия, бросает Кай. — Я в порядке, — голос не дрожит, ни одна мышцы на лице не дергается, однако Кай подозревает неладное. Хроностазис всегда приходил раньше других и заваривал крепкий кофе. Затем наливал обжигающий напиток в кружку и ждал прибытия людей Чисаки. Как назло, сегодня — только Кай и Хари. Больше никого, потому что информация, которую выловил Восстановитель, может быть доверена лишь одному человеку. Такому преданному и рассудительному, не способному на иррациональное — Хроностазису. Чисаки — брезгливый молодой мужчина, не терпящий прикосновений и близости, но тем не менее он делает шаг вперед. Всего метр между ним и ближайшим из его людей. Пронзительный взгляд главы организации поражает точнее идеального клинка: вбивает острие прямо в сердце и омывает желудок кровью, капли которой разлетаются в стороны смертоносными бабочками. — Не говори мне, что ты заболел. Не хочу заразиться, — слова звучат ужасно неуместно от человека, который заполняет собой все пространство вокруг. Он ожидает ответа, и Хари пытается придумать хоть какое-то оправдание, но вместо этого — лишь тревожно сглатывает и опускает взгляд. — Нет, ты не выглядишь больным, — продолжает Восстановитель. Чисаки ошибается. Как иначе назвать нежеланные чувства, если не болезнью? Которая разрушает, отвлекает от сути и делает самого рационального злодея во всей Японии таким неправильным. Этот изъян не скрыть, как ни пытайся. И, рано или поздно, Каю потребуется новое оружие. Совершенное и не способное на человеческие переживания. — Это нормально, — начинает Хари и уже жалеет о том, что решает озвучить свои мысли, — для злодея? — Что именно? — Имеют ли такие люди, как я, право на эмоции? — Это совершенно на тебя не похоже. — Знаю. — Но даже ты не можешь контролировать все, — спокойно заверяет Кай и прикрывает глаза с полной уверенностью в своей правоте. Хроностазису не нужна взаимность. Не нужны отношения. Ему не нужно ничего, но почему даже одна мысль о том, чтобы отпустить что-то новое и до непривычного теплое, причиняет ему ментальную боль? Могут ли злодеи любить? Нет, не так… Заслуживают ли они это? В чем отличие мерзавцев, рассекающие толпы людей и оставляющими за собой след из трупов и крови, от героев и простых людей? Злодеи — все еще люди, пусть и павшие, или же они — жалкие крысы, не заслуживающие право оставить за собой хоть что-то светлое? Ложка добра в бочке зла. Щепотка любви в давно опустевшем сердце и затхлом разуме. — Скажи уже, — тише добавляет Кай, и Хари вздрагивает — до непривычного неловко и неуверенно. Почему это звучит так, будто Чисаки видит мужчину насквозь? — К чему этот вопрос? — Это странно. Я не знаю, когда все изменилось, — Хари делает шаг назад, будто боясь реакции и облаченной в физическую форму агрессии своего босса. — Я предан твоим идеалам и буду следовать за тобой столько, сколько ты позволишь мне… Но теперь — я даже не знаю, как сказать… — Ты не очень хорош в том, что касается рефлексии, и я знал это с дня нашего знакомства, — Кай скрещивает руки на груди и слегка наклоняет голову. — Я не только предан тебе, — Хари повторяется. Он чувствует, что его бросили в лесу с повязкой на глазах, отрезали язык и забрали оружие, с помощью которого он мог бы отбиваться от диких зверей. Он не испытывает страх, но скованность и неопределенность, затаившаяся за углом и следящая за каждым его вдохом и выдохом, — причиняют почти ощутимый в теле дискомфорт. — Я не знаю, как назвать это. Но ты дорог мне, и… Ты — единственное, что имеет значение в моей жизни, Кай. Поднять глаза. Увидеть открытое лицо и сложенную на столешницу черную маску. Выловить полупечальную улыбку и облегчение. Почувствовать теплое тело, даже сквозь плотную ткань пиджака, и затем — его поцелоум, укрывшее все пространство. Дрожать в его руках. Неумело двигать губами. Вложить в поцелуй страсть — до полного опустошения в сердце. Дышать сбивчиво в щеку и чувствовать себя кем угодно, но только не собой. Кай никому не позволял прикоснуться к своему телу. Тем более — лица. Но Хари — долгожданное исключение из правил. Нечто иррациональное, что неподвластно строгим правилам Восстановителя. Хроностазис — совершенен в своей неидеальности. Хари Куроно — имеет полное право любить.