***
Вечер, ничем непримечательный осенний вечер. Завтра уже ноябрь, а там, — гляди, уже и до Нового года недалеко. Кто-то корпел над уроками, кто-то страницами книги шелестел, а кто-то бороздил просторы своего двора с друзьями. Пока снег не выпал, мальчишки в футбол играли, а то потом только коньки искать и клюшки с шайбой. Шайбу и самим сделать можно, а вот с клюшками сложнее, как и с коньками, не у всех их можно и найти. Но ребята рукастые, фантазеры те еще, так что и отсюда находили выход, заменяя клюшки какими-нибудь связанными изолентой палками. Разными остатками папиного ремонта, в итоге каждый был с клюшкой. Какой — это уже не обсуждалось, главное, что была, играла хорошо — на том и остановимся. Ужинал кто, кто просто мечтал, глядя в окно, но все как один понимали, сегодня ночью они собираются спать. Не под утро лечь, а все как один, вовремя. Чтобы хорошо выспаться, набраться вдоволь сил, ну и утешить желание внутри подражать иностранцам. Завтра уже все закончится, а ночь они благополучно проспят. Время близится к двенадцати… Только-только мальчики и девочки повсюду сомкнули глаза, уже как полчаса должны были видеть яркие сны, но почему-то не спалось. Один юноша открыл глаза и заметил из окна яркое свечение. Такое яркое, что вся комната буквально пылала от освещенности, но этот свет не резал глаза, он заставлял глаза раскрываться больше, а взглядом следовать за ним. Все ярче распространялась сфера, буквально забирая невесомыми руками тельца подростков. Стоило им прикрыть глаза, как они уже в полный рост стояли у сцены. Слегка опешив, все оборачивались, кто-то находил даже знакомые лица, отчего становилось еще более неясно происходящее. Сон? Тогда почему любые физические прикосновения ощущаются именно так, как наяву? Так, как ощущается в обычной жизни, когда тебя задели плечом или взяли за руку. Со сцены полилась мрачно-торжественная музыка, медленно начались открываться кулисы, а на сцене стоял высокий силуэт с роскошной маской на лице. Театр, что ли, какой? — Дорогие друзья… Вас недаром здесь сегодня собрали, ведь это закрытое мероприятие, организованное самой нечистью! Мы даровали вам костюмы, которые в самой близкой мере покажут ваше истинное Я. То, что вы прячете в реальности. Здесь запрещено насмехаться над этим, наказанием станет возвращение в сон. Серый, скучный и обычный. Поглядите друг на друга: многие из вас знакомы. Сегодняшний вечер позволит рассказать вам то, что вы так долго таили от друзей. Самое сокровенное. Дерзайте! Все воодушевились такой агитацией, разглядывая свои наряды. И вправду, все были так ярко одеты. Так со вкусом. Многие действительно признали, что эти вещи, этот цвет, фасон, ассоциируются с некоторыми их внутренними мыслями. — Как только вы освоитесь, впереди нас ждут конкурсы, в которых вы сможете утвердить или наоборот развеять свои мысли о какой-либо деятельности. Нечисть снизошла до помощи смертным: музыкальные попытки, художественные начала, писательские очерки, все, что вашу душу волнует. Если не найдется — найдем, долой переживания. Ночь началась. Отгремел конец речи ярким хлопком тарелок из оркестра. Этот же оркестр заиграл приятную мелодию все с таким же готическим оттенком. Ребята в растерянности начали крутиться вокруг своей оси, ища хоть какое-то знакомое лицо. Кто-то находил, а кто-то целенаправленно отходил в сторону, либо не желая ни с кем сегодня общаться, либо ощутив беззащитность перед множеством молодых людей. — Стоит хотя бы попытаться, что ли, — пожал плечами Щербаков, обернувшийся на сто восемьдесят градусов. Ну хоть кто-то? — Леша, Леша, ты? — аккуратно «постучались» в плечо. Алексей вздрагивает, оборачивается на знакомый голос и встречает перед собой не менее растерявшегося Рустама. Радостно ему улыбается, жмет руку, ударяется грудью о чужую в объятии. — Ты понимаешь, что происходит? — с маленькой надеждой спросил блондин. — Ни капли, Лех, но я заинтересован. Может нам снится? Хотя я видел такие цвета на небе летом, еще на дискотеке. На рассвете они мне померещились в облаках, а сегодня такие же сияния меня сюда и забрали. — Постой, постой, те же цвета? У тебя такие же? — Прям точь-в-точь с небесными. Мы еще с Тамби, Сережей и Ильей долго спорили. Им другое чудилось, а мне прям такая палитра, я сам поразился, не может же быть таких цветов на небе, а у меня были! — А какие у тебя были цвета? — Хм… Там точно был основным фиолетовый, всякие блики еще: от травы будто шел такой салатовый, малиновый, ярко-розовый… Не видел я еще таких рассветов, если честно. А вот сегодня это сияние! Меня как будто то небо забрало, честное слово, Лех. А что, у тебя тоже? — Да, но моя палитра с твоей не сходится… У меня нежно-лиловый был, так ведь он называется?.. — Ну такой, светлый фиолетовый и еще светлее? — Да, да, по типу такого. Вот такой и сегодня был. Но я тоже его тогда видел, когда мы… когда домой шел после рассвета. — А куда вы делись с Нуриком, кстати? — сощурив глаза, заприметил оговорку товарища, связывая ее с этой пропажей. — Мы, кажется, цвета обсуждали? — занервничал Алексей. — Я думал, мы обсудили уже… Ну хорошо, потом расскажешь. Костюмчик твой интересный, — опустил взгляд на рубашку и брюки. — Он… да, неуютный слегка, но, в общем и… целом, — закивал, сам руки перед собой вытянув, убеждаясь в том, что за это время ничего не поменялось, — Кто меня успел переодеть, правда, — вопрос. — Согласен, — усмехнулся Саидахмедов. На Щербакове сегодня полосатая рубашка в черно-белую полоску. Полоски расположены достаточно близко друг к другу. Она заправлена в расклешенные черные брюки, которые ложились на высокие черные кеды на белых шнурках и подошве. Рукава, кстати, тоже были в небольшом клёше. Прическа была свободно зачесана назад, пару волосков, будто сырые, падали на лоб. Рустаму достались светло-голубые джинсы с дырками на коленях, с подвернутыми штанинами. В джинсы заправлена обычного фасона белоснежная футболка без принтов, а на плечи накинута черная джинсовка. Выглядывали белые носки из белых кроссовок с каким-то черным логотипом. Лаконичным, не вульгарным и очень даже стильным. На переносице пальцем Рус пододвигал очки без диоптрий в прозрачной оправе. Волосы были свободно «раскиданы» по голове, взятые на пробор, разделявший волосы на две равные части слева и справа. — Поищем остальных? — предложил Леша. Саидахмедову осталось только кивнуть и двинуться вслед за первым из найденных другом. Оба активно вертели головы туда-сюда, разыскивая друзей. Кажется, найден Сережа. Они заприметили его по небольшому росту и каштановым волосам, хоть и уложенных сегодня в несколько иную прическу. — Серег, — смело крикнул Рустам юноше. Он обернулся. — Пацаны! — радостно воскликнул Детков, быстро развернувшись до конца. На Сереже сегодня мешковато надета льняная рубашка в большу клетку, где ярче всех было заметно белые горизонтальные полоски. Под ней виднелась чисто белая футболка, которая была заправлена в темные джинсы, в отличие от рубашки. На шее также можно было заприметить тонкую серебряную цепочку, проходящую через подвешенное кольцо. Кольцо такое же тонкое, будто вещь, которую потерять было бы кощунством для души. Глаза были слегка подведены черными тенями для создания образа бунтаря, каким иногда представал перед ребятами Сережа. — Меня какое-то алое зарево сюда занесло, где мы вообще? — с неким беспокойством метался взглядом от друга к другу он. — Алым… — повторил Рустам, — О нем ты спорил с нами тогда. — Когда? — Летом на рассвете, помнишь? С Илюхой стояли, с Тамби. — А, слушай… — еще сильнее разинулись глаза Деткова, когда он начал вспоминать, — И вправду! Да, оно! Точь-в-точь! Рустам с Лешей переглянулись, взглядами показали, что выводы сделаны. Ситуация анализируется дальше. Сережа такого не понял, но не стал спрашивать, лишь стал в ожидании глядеть на двоих. Может, расскажут, наконец, что за мероприятие и как они сюда попали, еще и в таких нарядах, каких в их гардеробах не сыщешь? Когда успели сделать укладку, найти такие аксессуары? Столько вопросов, а ответов до сих пор не найдено. Мальчики пытались закрыть хотя бы один: где вся компания? Чтобы решение продвигалось скорее, Рустам встает на мыски и ищет кого-нибудь еще. Кажется, Тамби? Он крикнул громко, как будто затыкая весь шепот и все беседы кругом. Юноша оборачивается лишь на крик. Это не Масаев. Рус раздосадовано опускается обратно на ступни и теперь смотрит вокруг себя, может пропустил кого? С этим справился Сергей, который за руку схватил какого-то человека, предположительно Илью. Предположения были слишком железные, уж больно высоким этот человек был, как Макаров, — богатырь. — Илюха, тормози, емае! — прыгая вслед за его активным шагом возмущался Детков. Великан опустил голову и виновато затормозил, за плечо останавливая и летящего следом друга. Очень ему рад, что подтверждала появившаяся на сожалеющем лице радостная улыбка. Оба подошли обратно. Леша скромно по сторонам глядел, а Рус не стеснялся ни капли и во всю вокруг себя крутился, лишь бы разыскать еще кого-нибудь, вот с таким рвением хотелось закрыть хотя бы одну дыру безызвестности. — Тамби! — воскликнул повторно Рустам, увидев парня в белых брюках. Почему-то именно он показался Рептилоиду знакомым. Масаев буквально подлетел к окликнувшему, с теплотой его обнял, а когда увидел остальных, воссиял еще сильнее, обнимая далее всех поочередно. Не хватало только одного, все прекрасно понимали, кого, потому на Алексее отчасти и лица не было. Он слегка опечаленными глазами рассматривал публику кругом. Даже отдаленно знакомых заметил. Особенно высоких было хорошо заметно. В голове он поименно озвучил имена, чтобы дать себе небольшую наводку: вдалеке болтал… Антон (так ведь его представляли Леше?) с кем-то, не было заметно с кем за головами, но его улыбка и двигающиеся губы сообщали именно о бурной, до бесконечности улыбчивой речи. Где-то разгуливал паренек с уже побелевшей головой, без тех отвратительных усов, даже под ручку с его другом, одетого в готического стиля Меркьюри. Леша хмыкнул, вернув взгляд на компанию товарищей. Они старались разузнать друг у друга причины, теории, предположения. — Малиновый, малиновый! — эмоционально размахивая руками, глядел то на Рустама, то на Сережу Тамби. Оба схватились за головы, пытаясь осознать сказанное товарищем. К слову, товарищ сегодня прямо-таки сиял! Белые брюки-клёш, на ногах блестящие туфли, отполированные до безупречности; рубашка, отдаленно напоминающая гавайскую, в темных тонах была застегнута больше половины, а внизу связана узлом. Сама по себе рубашка была достаточно свободной, так что как-то некомфортно чувствовать себя хозяин образа не должен был. На переносице также солнечные очки со стеклами необычной формы: овальной. Два черных овала в тонкой оправе подчеркивали некий роковой и в то же время лирический стиль образа, в любое время Тамби мог скрыть загадочный взгляд за стёклами, а в нужный момент лишь слегка наклонить голову вперед и взглянуть исподлобья. Волосы были взбиты легким начесом, напоминающим больше кудряшки, чем взбитость. — Я отойду, не уходите никуда, — проговорил Щербаков, активно шедший в сторону увиденного. Перед его глазами точно стоял высокий, худой силуэт. Красный стаканчик в руках, обхваченный тонкими пальцами с парочкой колец на них. Свободная одежда, подчеркивающая худощавость парня, — это оно. Точнее будет сказать, он. Щербаков напролом мчался. Почему так быстро, к чему спешка? Можно было ведь просто окрикнуть, — скорее всего так скажет Нурлан, увидевший проделанный путь друга. Но Леше было важно лицом к лицу встретится. Внутри души он понимал, что если обознается, то, скорее всего, не станет искать и разочаруется вовсе в этой, как обещали, чудесной ночи. Расталкивая мешающие парочки не самым деликатным способом, он протолкнулся к тому, кого ранее обозвал Сабуровым. Вздохнув с волнением, он мягко дотронулся до плеча, словно передав импульс. Чувства ровно такие же, как были летом. Сердце колотится перед неизвестностью. Силуэт разворачивается, видя перед собой замершее лицо Алексея. Сам замирает. — Леша, — слышится до боли знакомый бас. Тут же улыбка забывает границы и вытягивается во весь свой блеск, со второй стороны последовала почти такая же реакция, на грамм поменьше, но радости не убавилось, все различие лишь в способе ее выражения. Оба застыли друг перед другом, ощутив ту же волну эмоций, будто рассветную. — Нурик, — все же ответил Леша. Он впервые сам стал обнимать Сабурова, потому казах обомлел сильнее прежнего, но вовремя схватился за рычаг самообладания и крепко-крепко прижал к себе Щербакова, носом вытягивая весь его аромат: корица с лимоном. С такой эмоциональностью они приняли друг друга, что даже звенело в ушах. Так рады были, что сегодняшнее безумство они разделят вдвоем. В том числе, конечно же, о друзья они так нагло не позабыли! Нурлан незаметно для всех, зато очень заметно для Леши, целует его в лоб, сразу же опуская буквально сияющий взгляд на мгновенно смущенное таким маневром лицо юноши. Улыбку он постарался остудить смущением, но ничего не вышло, она перешла в смех. Лбом Леша потерся о плечо младшего, никак не нарадуясь своей находке. — Ну и как ты тут оказался, вслед за волшебным блеском? — Да, — кивнул Нурлан. — В нем точно я разглядел что-то космическое, доминирующим был какой-то… фиолетовый, лиловый, не знаю, не художник, поэт больш-… — затормозил себя, отведя взгляд в сторону. Лишнего взболтнул, факт. — Так ты все-таки пишешь стихи? Это был не Фет? — радостно подметил Леша, еще и дав понять, что он не забыл названного тогда автора. — Нет, тогда был Фет, это я даже не лукавлю сейчас, правда Фет, я тебе в сборнике покажу, если нужно будет, — смеялся слегка застенчиво парень. — Нужно будет, хорошо, — словно галочку поставил он, — А что насчет тебя, говоришь? — Ну… я думал, ты уже догадался. Тоже иногда балуюсь таким. — Каким? — Ну стихи тоже иногда пишу, Лех, ну, что ты? — Я для уточнения, — ухмыльнулся Алексей, радостный, что смог выудить нужную ему информацию. Нурлан поправил одну из цепей, которые сегодня на его ключицах лежали небольшой кучкой. Белую майку покрывала рубашка, сделанная из тонкой джинсы. Майка была аккуратно заправлена в прямые, свободные, со штанинами-«трубами», темно-оливкового цвета брюки, даже похоже на то, будто сделаны были из шелка, уж больно свободно и легко они струились по стройным ногам. Под длинными штанинами спрятаны черные кроссовки на высокой платформе, поэтому сегодня Нур еще выше прежнего. На пальцах по паре колец, но они не выглядели особенно вычурно. Глаза были тоже слегка подведены, но только по нижнему веку. Что до описаний: оба, не отходя друг от друга слишком сильно, дошли до ребят, воссоединились, обсудили все теории и решили, что ответов ни от кого, кроме как от того ведущего они не получат, поэтому смирились, опустили плечи и стали втягиваться в то, во что их втянули этой ночью. Леша с большим рвением коснулся гитары, предложенной организаторами музыкального конкурса. Его пригласили на сцену, где он продемонстрировал бы свои навыки в игре на гитаре или даже игре с вокалом? Леша волновался, хотя страха сцены не было никогда у него, но с музыкальными номерами он не выступал абсолютно никогда. Об этом увлечении даже друзья, мама, папа, не знали. Сейчас даже с гитарой Щербакова видеть необычно, хотя гриф он держит очень уверенно, пальцы даже подготавливает будто пальцы к взятию аккордов предполагаемой для игры песни. Он раздумывал над непопулярными песнями и хитами нынешнего времени. Решается сыграть что-то из Депеш Мода, чтобы ушам зрителей было приятнее. Но лишь сыграть, потому что английский, а далее текст, знал он не очень хорошо. Поприветствовав публику, пальцами выпустил первый звук, примеряясь и прислушиваясь к звучанию гитары. Дальше наиграл буквально пару аккордов, а зрители в восхищении воскликнули, узнав популярную мелодию. Это заставило Лешу приободриться и сыграть еще задорнее, вкладываясь всем видом в игру. Зачарованно глядел Нурлан. Он даже не думал, что Леша так отдается музыке и умеет на чем-то играть. Что больше очаровало, так это усердие, эта энергия, которая не может не заставить двигаться и вдыхать жизнь всей грудью. Мальчишки тоже в шоке пребывали, не ожидали они таких новостей, но новости сплошь были хорошие, неожиданно радующие. Рустам во время триумфа товарища уже раздавал парочку дизайнерских советов стоящим рядом девчонкам, при этом широко улыбаясь. Ему не нужно было признание со сцены, он хотел с глазу на глаз обсудить с человеком детали его образа, подобрать нужные советы, ведь только так можно уловить энергетику стоящего перед собой человека, только так определить цвет его ауры, а после темперамент и уже от этого советовать одежду и различные стили. Саидахмедов был в этом по уши, ребята знали лишь отдаленно об этом, но также каждый раз старались оценить его любой образ (каждый был необычным) и его способность их создавать, поддерживая комплиментами. Порой очень ломанными, но Рустаму было важно внимание и одобрение близких, это толкало к дальнейшему. Несомненно, ему и об некоторых ошибках по разным мнениям сообщали, Рус тоже прислушивался. Он потом даже записывал это куда-то, чтобы не забыть или принять к сведению. Не обязательно же слепо следовать всему, что говорят, верно? — Как тебя зовут, звезда? — торжественно произнес ведущий, выходящий по окончании номера из-за кулис. — Леша, — скромно ответил он в микрофон, чтобы слышалось лучше. — Звезда по имени Леша нас сегодня поразил своим талантом! Скажи, Леша, ты занимался где-то или в будущем жаждешь признания? — Да нет, что вы такое говорите, просто хорошее увлечение, — также скромно улыбается Щербаков. Нурлан замечает и с ехидством неким следит за диалогом на сцене. До трепета сердца любит эту скромность в Щербакове. Еще одна галочка в списке причин. — Хорошее увлечение, значит… А знает о нем кто-нибудь из Ваших близких, Алексей? Леша замолчал, ненароком глянув на своих друзей, а после снова на глаза в маске. Поджав губы, совестливо ответил: — Нет. Никто. Ведущий лишь ухмыльнулся. Он щелкает, музыка в оркестре отбивает тушью номер Лехи и будто отпускает его со сцены. Обняв за плечи, мужчина отводит юношу за кулисы, там не перестает широко улыбаться. — Теперь ты стал еще ближе к своему истинному Я, — констатировал факт он. — А значит, не зря ты здесь. Но только не раскрыл ты еще одного, по глазам вижу. Скажи сегодня это, а я обещаю тебе, что твоя открытость в этом вопросе повлечет за собой только успех и твое счастье, договорились? Только помни: на нечисть надеешься — в ответ не плошаешь. Алексей кратко кивнул, слегка прикусив нижнюю губу, показывая все свое волнение. Распрощавшись с этим загадочным человеком (человеком ли?), он спустился со сцены и тут же попал в объятия друзей. Вот напугали же! Так и без сердца остаться можно. — Леша, охренеть! — вскрикнул в радостях Рустам, оттягивая чужую щеку. — Ты почему раньше не говорил? Мы бы тебя пока уши не опухнут слушали! — радостно восклицал Тамби. — И песню хорошую сыграл, Лешка, ты молодец, что тут еще скажешь, — широко, по-настоящему радостно улыбается Детков. Молчит Нурлан, который щекой уткнулся в макушку музыканта. Леша и не против, он одной рукой его очень невесомо, но очень явно обнял за талию, где сжал ткань чужой джинсовой рубашки, а второй старался обнять всех ребят. Как только они отошли, Щербак глядел на них с неким ехидством и задорнической искринкой, намекая, что теперь как на ладони должны стать и его друзья. — Ну… Давайте начну я, — внезапно начал Сабуров, все еще держащий руку на плечах Леши, — Я пишу стихи, честно признаюсь, люблю читать лирику. Все умиленно глянули на Нурлана, заявив, что были бы не против прочесть что-нибудь из его творчества. Он отвечал на это скромным «Ну, может, позже». — Я рисую немного, уже даже на холсте кистью пытаюсь, — скромно, тихо начал Сережа. Он рассмеялся, как только увидел изумленные глаза Рустама, пораженные, но в то же время безумно гордые. — Я говорил, твоя особенность — твой путь к успеху, — отрезал Саидахмедов, сильнее смутив Сережу. — Ну я, это… Одежду обожаю, одеваться красиво, придумывать разные образы, вообще в принципе за креативность. Мальчики улыбнулись и рассказали другу, что догадывались об этом и безумно счастливы видеть прогресс в таком интересном и необычном, а главное — подходящем интересе и деле друга. — Я пеку, — застенчиво начал Тамби. — Может это стереотип какой-нибудь, но мне нравится дарить радость ближним через сладости. Ведь они действительно поднимают настроение, там, в физи… физиологии, вроде, говорят так. — А нам еще не подарил радость, неполадочки на фронте, дружище, — шутливо заметил Леша. Все рассмеялись, но в смехе читалась гордость друг за друга: для начала, ребята наконец открылись друг другу и тайн никаких не оставалось. Во-вторых, они доверились, они пообещали что-то подарить из того, что греет их сердце и развивает разум, а это очень важно для крепкой, искренней дружбы.***
От мысли о незаконченности своего предназначения этой ночью Леша иногда становится загруженным, он выпадает из разговора, зависая, допустим, на напитке в своем стакане. Эти колыхания от музыкальных частиц заставляют уплыть вслед за ними. В мыслях, мечтаниях, грезах и вопросах. — Остается час, поторопитесь раскрыться, — объявил со сцены голос. Это еще сильнее загрузило. О чем нужно сказать? Вроде сказано все… На затуманенные глаза попадается образ Нурлана. Он сегодня улыбается почти всегда, шутит, смеется заливисто. Наконец-то он расслаблен, не думает о каких-нибудь ответственностях. Или не думает так явно. Может, это касается его? Голова теряется в его образе, зрачки словно от самого сладкого дурмана расширяются, внутренние голоса желают дольше быть рядом. Вдруг Леша абсолютно хаотичным действием уходит к столу с напитками, — они находились у самой стены. Вслед за ним сначала уставились стрелой глаза казаха, а вскоре и сам он последовал за таким стремительно удаляющимся парнем. Как только Леша дошел до стола со стаканчиками, его за руку остановил Нурлан, хватаясь за нее с достаточной уверенностью. Блондину пришлось повернуться, взглянуть в глаза, отдающие благородным блеском агата и попытаться не раствориться в нем полностью. — Что случилось, Леш? — обеспокоено, наклонившись к уху, спросил Сабуров. — Нур, — со вздохом, — Нужно поговорить. Я… не прощу себе, наверное, если не скажу тебе это сегодня. Потом будет тяжелее. Нурлана это напрягло, он даже чуть сдвинул брови, переведя центр своего лица на чужое. Глядит в эти почти трясущиеся от волнения глаза. Это немного смягчает, но и заставляет желать успокоить как-нибудь не совсем по-дружески. Все же тот вкус губ постепенно стирался, как бы разум не старался его сохранять. Несмотря на всю свою появившуюся напряженность, продолжил беседу: — Что такое, Леш? Я все пойму, ты ведь знаешь. — Надеюсь, что даже это, — нервно сглатывая мысль о том, что не нужно именно сейчас это говорить, вздыхает и упорно глядит в глаза, — Нур, после того рассвета я очень многое ощутил. И отторжение, будем честными, но в большинстве я чувствовал безумную тягу к тебе, поэтому… — Стой. --…что? — Перед этим я хочу прочесть тебе свое небольшое стихотворение, чтобы говорить тебе было легче. Ты ведь не против? Я бы очень хотел, чтобы ты это послушал. — А, конечно, я ведь только за. Далее, набравшись воздуха, в мыслях прокрутив за мгновение собственные строки, наклонился по-прежнему к чужому уху и стал медленно читать:«От любви глаза сияют, Пшеничных влас беря смущенье. Янтарный блек, от ласк. Смешенье Чувств, эмоций и любви, Тот смольный цвет, Тот цвет священный, Что душу треплет изнутри, Так близок, так далек и так возвышен, Прекрасных кудрей блеск ведя. Ярким цветом губ Мы целовали мглу и воздух, В упоеньи падая в низы. А там рука, там цвет очей, СветИт, зовёт и воскрешает, И лишь одно он вопрошает: Ты прыгнешь или отойдешь?»
— Я назвал это «Сиянье зорьки во глазах», — закончил чтение Нурлан и отстал от уха. Щербаков, честно, практически пустил слезу, но частыми морганиями предотвратил это. Оба понимали о чем стихотворение, о ком, как. Леша смотрит на Нурлана, Нурлан на Лешу. Первым улыбается казах, глядя на такое изумленное (или изумительное, Нурлан?) лицо друга. Так и хотелось его затискать, но не на глазах у публики. Сейчас он только осознает, что держит чужую руку крепко, а его рука в ответ. Так, значит, не о плохом хочет поговорить Алексей? Так о чем тогда? — Это прекрасно, Нур, я хочу почаще тебя слушать, — признался юноша. Он, вздыхая, решил продолжать. — Так вот о чем я. Нурлан, ты мне очень нравишься. Сабуров дрогнул бровью, перестав на мгновение дышать. Ему чудится? Это послышалось такое сейчас? — Леш… мне не послышалось ведь? — уточнил он. — Нет. Я тебя люблю. Впервые у Нурлана затряслись руки. От счастья. Он перестал давать отчет своему дыханию, точнее его четкости, точности. Он поднял хватку рук к себе и коснулся губами чужой руки и второй рукой к себе за талию скорее двинул. Щербаков, смущаясь, двигается не с меньшей охотой. — Ночь заканчивается. Мы надеемся, ваше истинное Я проснется с вами. До новых встреч! — Стой, Леш, иди сюда. Сабуров уверенно притягивает к себе за подбородок юношу и касается его губ, уже чуточку напористее, чем в первый раз. Спешит станцевать нежный танец губами, то сжимая, то позволяя это сделать губам партнера. Леша ответил на этот поцелуй с особой пылкостью, ныряя в любовный жест, а в нем читая: «И я тебя люблю». Оба растворились, целуясь. В прямом смысле. Растворились все. Ночь окончена. Щербаков вскочил, пытаясь найти рядом того, кто оставил приятный след на губах, но рядом только одеяло, только утренний свет и собственная комната. Он падает на подушку, разочарованно в этом факте глядя в потолок. — Ну почему это только во сне?