янтарный отблеск

Котелок, наполненный водой до краев, висит в воздухе, точно над потухшим и застывшим ирори. Мэй присаживается напротив, аккуратно расправляя складки своего кимоно, закрывает глаза. Такао же смотрит на неё пристально, выжидающе. Девушка за прикрытыми веками представляет мелкие искорки и то, как игриво они перебегают по мелким поленьям, слышит их трескотню. Под котелком же в это время действительно медленно разгорается огонь. Кицунэ призвала его. Кицунэ им управляет. Она держит его в узде, как добротного коня: сейчас он не для боя и не для долгого перехода. Пламя покорилось и облизывает глиняное дно. Янтарные отблески света затапливают комнату, мягко ползут по стенам и ласкают скулы Мэй словно теплым ветерком. Девушка распахивает глаза. Она не чувствует магии, примешавшейся к её собственной, нежно проводящей по скулам, но видит очередное красное пятно в центре тонкой ладони Такао. Игры янтарного света и непроглядной тени скрадывают его одобрительную полуулыбку. Мэй мыслями притушает пламя, выливает нагретую воду в глубокую миску и ставит её на низкий столик. Сама же присаживается совсем близко к мужчине, немного склоняя голову. Такао молчит, лишь глубоко вздыхая и протягивая руки к девушке. Она аккуратно освобождает их из тесного объятия бинтов, пропитанных кровью. Распутывает, стягивает. Мэй волнительно и сердце пропускает пару ударов. Этот момент интимнее, чем если бы сейчас она снимала с него кимоно. Бинты падают на пол, открывая взгляду кожу, покрытую разными шрамами: глубокими и едва заметными, широкими и тонкими, зарубцевашимися очень давно и совсем свежими. Мэй силится представить ежедневную боль этого волшебника, которая тянется на протяжении многих лет, и не может, не хочет, не выдерживает. – Не надо, Мэй, – голос Такао практически такой же теплый как огонь в очаге, – Так и должно быть. Это... – Это закон: чтобы что-то получить, нужно чем-то жертвовать, - девушка чеканит тоном прилежной ученицы, – Но... – Оно того стоит. Мэй погружает ладони мужчины в теплую воду, осторожно промывая свежие раны. Своими мизинцами украдкой едва касается его запястий. Такао снова улыбается и молчит. Они оба чувствуют мысли друг друга. Мэй аккуратно промокает истерзанную кожу и заворачивает мужские руки в свежую ткань, нежно перебинтовывает их, стараясь не задевать лишний раз, не приносить ненужной боли. Когда с этим покончено, Такао одними кончиками тонких пальцев прикасается к скулам девушки, подушечками очерчивает овал её лица. Прижимается сухими губами ко лбу. Пламя в очаге затухает, скрывая во тьме два сливающиеся в единое силуэта.