Тебе нравятся пёсики?

Когда в детстве Хоук услышала от соседки выражение «корабль любви разбился о рифы быта», она не придала ему значения. Соседка обсуждала с матерью какие-то свои соседские дела. У Хоук были занятия поинтереснее. Как показала жизнь, к соседским сплетням лучше было прислушаться. Когда Хоук встретила Андерса, она поняла: это оно! Мерзкий город стал менее мерзким, вонь литейных вдруг стала благоухать розами, а над головой запели птицы. Какие птицы могли петь в Клоаке, Хоук знать не знала, но пели же! Высокий, симпатичный и благородный молодой человек, Серый Страж к тому же, и любит животных. Почти идеал. От предложения руки и сердца Андерса спасло лишь то, что девице Амелл не пристало признаваться в любви первой. Хоук не смущали даже магические способности избранника, хотя вообще-то Хоук магов недолюбливала. На этой почве у Хоук возникло нежное взаимопонимание с Фенрисом. Вот уж кто её точку зрения поддерживал целиком и полностью. Остальные встречали магов в основном лишь в Круге, а потому даже представить не могли, какое мучение расти среди отступников и бояться за свою жизнь ежесекундно. Но даже Фенрис не выдержал и завопил: ― Серьезно, Андерс?! ― когда Хоук поведала ему о делах сердечных. Однако да, Хоук была серьезна. Андерс. Время шло, и вот, спасибо, Создатель, они с Андерсом сошлись. Был первый поцелуй, был даже первый секс ― не самый первый в жизни Марианн, но, надо признать, совсем недурственный. Спустя какое-то время после начала их с Андерсом связи Хоук удалось уговорить его переехать к ней в имение. ― Мне надоело таскаться в Клоаку и заниматься с тобой любовью на грязных простынях, на которых еще недавно кто-то помирал, ― заявила Хоук своему избраннику. Тот недоуменно взметнул светлые брови, но перечить не стал. С тем лишь условием, что работу в клинике он не бросит ни за что. Против работы в клинике Хоук ничего не имела: ей нравилось, что её избранник, в отличие от прочих магов в Киркволле, занялся не магией крови, а целительством. Однако совместная жизнь оказалась не такой уж и радостной, как представляла Хоук. Нет, поначалу все шло хорошо. Она безумно радовалась, что может заснуть с Андерсом в одной постели, не боясь подхватить блох, что они вместе ужинают, не тревожась, что их вот-вот прервут очередные поранившиеся или заболевшие. Хоук не смущало даже ледяное молчание Лиандры, которая смотрела на Андерса в лучшем случае неодобрительно: мать привыкнет. Сама она, будучи наследницей Амеллов, сбежала с магом и была счастлива, не ей осуждать Хоук. Но дни шли за днями, и Марианн стало раздражать, что Андерс везде разбрасывает свои носки, что нельзя взять книгу с полки, чтобы не наткнуться на его дурацкий манифест в защиту магов, его храп ночами и щетина по утрам. Нет, она все еще любила его, но порой думала, что решение пригласить Андерса к себе жить было несколько необдуманным. Андерс даже как-то попытался принести в их дом кота, но наглое рыжее чудовище не ужилось с мабари Хоук. Сама Хоук ничего не имела против кошачьих, но если выбирать между безвестным котом и Крошиком, которого Хоук знала с детства и который был таким храбрым, когда их семья бежала из Лотеринга… В общем, Хоук не сомневалась в своем выборе. Последней каплей стал запрет Андерса на собак в постели. Сказать по правде, Крошик не принадлежал Хоук. Он принадлежал её отцу. А после смерти отца с ним больше возилась Лиандра: мабари даже ночевал в изножье её кровати. Но вот Лиандры не стало, и Крошик ходил по дому грустный и одинокий, как сама Хоук. Если бы Марианн могла, она бы подвывала от тоски по матери вместе с мабари, но горе её было столь велико, что она не могла не то что выть ― даже плакать. В свете всего этого выставить вон из комнаты грустного тоскующего пса казалось кощунством. Не позволить ему спать в своей кровати ― тем более. Тем вечером Андерс вновь задерживался в клинике. Такие задержки становились все чаще, и они раздражали Хоук точно так же, как само присутствие Андерса. Марианн решила, что сегодня она не в настроении ждать своего любовника до поздней ночи, а потому с чистой совестью легла спать. Крошик устроился у её ног в качестве огромной и почти разумной грелки, за что девушка была ему очень благодарна. Зимой по Киркволлу гулял холодный ветер с Виммарских гор, и Хоук все никак не могла согреться. Она успела провалиться в некрепкий сон, когда её разбудил чей-то злой шепот. Тепло в ногах исчезло. Спросонья Хоук услышала, как Крошик тихонько заскулил и тяжело спрыгнул на пол. Отчетливо послышалось андерсово «убирайся, чертова псина». ― Что происходит? ― хрипло спросила Марианн. ― Пес залез на кровать, ― тихо объяснил Андерс и попытался погладить её по голове. Хоук никогда не считала себя образчиком андрастианского милосердия, а разбуженная посреди ночи и вовсе становилась подобием демона гнева. ― Он залез на кровать, потому что я ему разрешила, ― процедила сквозь зубы Марианн, отмахиваясь от протянутой руки. ― Я не потерплю никаких собак в своей кровати! ― разъярился Андерс, хотя, насколько помнила Хоук, он был не против не то что спать с котом в одной кровати, но чуть ли не есть с ним из одной тарелки. ― Хочу напомнить, что это не твоя кровать, и мне решать, кто в ней спит, ― отрезала Марианн и указала мужчине на дверь. Андерса из комнаты точно ветром сдуло. Хоук позвала Крошика, и тот вновь улегся у её ног, уютный и теплый. Она с наслаждением закрыла глаза. Сон пришел очень быстро. С Андерсом она помирится завтра. *** Утром Андерса в доме не оказалось. Хоук не придала этому особого значения: он, бывало, и раньше уходил в клинику до её пробуждения. Вернется вечером. Хоук занимали другие проблемы: наместник Думар попросил её помощи (как будто никого другого в городе нет!) с кунари, и наконец стало ясно, что те забыли в городе. Но вечером Андерс тоже не явился. Хоук, пожав плечами, легла спать с мабари в ногах. Завтра она пойдет к Андерсу в клинику и попытается поговорить с ним. На самом деле она уже даже не была уверена, что хочет продолжать отношения с Андерсом, но, по крайней мере, он заслуживал честности. Нехорошо оставлять все вот так. Только в клинике Андерса тоже не оказалось. Он не объявлялся неделю, и под конец отчаявшаяся Хоук попросила помощи у Варрика. Не мог бы он со своей шпионской сетью?.. Мог бы. Через пару дней гном пришел к ней в имение, и виду него был слегка смущенный. ― Я нашел Блондинчика, ― впервые в жизни Варрик начал сразу же с сути дела, забыв о своей врожденной словоохотливости. ― Где он? ― нетерпеливо спросила Хоук. Нет, после такого их отношения с Андерсом точно закончены, но она все равно за него беспокоилась. В конце концов, они долгое время были близки. ― У Фенриса. ― Что?! ― о взаимной неприязни Фенриса и Андерса в их компании уже ходили анекдоты. Хоук всегда считала, что Фенрис ― последний, к кому Андерс обратился бы за помощью. Особенно в делах сердечных. ― Ага, ― Варрик кивнул. И Хоук поспешила в имение Фенриса. Рядом с ней, едва поспевая за её широкими шагами, семенил Варрик. Марианн ворвалась к Фенрису стремительно, как ураган, даже не озаботившись прикрыть за собою входную дверь. В доме царила тишина, никого не было видно, и Хоук металась по комнатам, никого не находя. Но следы чужого присутствия остались отчетливые: пустые бутылки вина, недопитые бокалы из тевинтерского хрусталя, остатки еды, одежда. Наконец Хоук толкнула дверь в спальню Фенриса. И застыла на пороге, отказываясь верить глазам. На большой двуспальной кровати лежали Фенрис и Андерс, стремительно накрывшиеся простыней при её появлении. Оба раскраснелись и тяжело дышали. Волосы Андерса взмокли от пота, как обычно бывало после хорошего секса. Гнев в сердце Хоук боролся с обидой. Ух, была бы она магом, точно бы прокляла обоих! ― Андерс, ― произнесла Марианн срывающимся голосом. ― Андерс, ты же сам говорил, что не потерпишь никаких собак в своей кровати! Фенрис что-то возмущенно вскрикнул. Андерс, вопреки всему, остался спокоен. ― Видишь ли, милая, ― он глубоко вздохнул и потер глаза. ― Это не моя кровать.