Жизнь — это...

Song: Citizen Cope - Pablo Picasso

От очередного точного толчка Лука закатил глаза и застонал. Голова откинулась сильнее назад, рот раскрылся в беззвучном крике, колени инстинктивно подтянулись выше. Ещё толчок. Макушка ударилась мягко о ладонь Элиотта, что с заботой ранее была подставлена между ним и основанием кровати. Снова стон, протяжный, гулкий, оглушающий. Толчок. Элиотт чуть наклонил голову и выдохнул, опаляя своим горячим дыханием верхнюю губу Луки. На что тот обхватил, посасывая, нижнюю Демори, периодически перемещаясь поцелуями к подбородку. Еще толчок. Обоюдный стон, руки обхватили спину, крепко сжимая, цепляясь за лопатки. Член Луки протекал между телами, дёргаясь в такт толчкам. Ещё один. Пятки уперлись в матрас, раздвигая бёдра шире, буквально насаживаясь на член до конца. До шлепков яиц по заднице. Толчок. Элиотт скользнул руками по бокам вниз, приподнял за ягодицы и подмял Луку под себя. Угол сменился. Дыхание рот в рот, глаза в глаза. Ближе уже некуда, но Лука пытается, буквально вжимаясь в любимое тело над собой. Толчок. Мышцы напряжены до предела, член Элиотта продолжал скользить в тесноте, как по маслу. Еще толчок. Руки вплелись в шелковистые волосы, притянули лицо ближе для поцелуя, обжигающего, сводящего с ума. Губы, разойдясь, соединенные капелькой слюны, снова нашли друг друга, неистово сталкиваясь, стукаясь зубами, светясь улыбками. — Боже, Элиотт, — Лука попробовал сфокусировать снова закатившиеся глаза, лоб защекотало. Элиотт прекрасен, особенно с этой свисающей потной челкой. — Господи, — дыхание прервалось, Лука под ним прекрасен, с этими растрепавшимися по подушке волосами, красным кончиком носа, над губой блестела испарина, — я, — Элиотт пытался держать зрительный контакт, — люблю, — ещё один толчок заставлял яйца тяжелеть, — люблю, — выдохнул, сдерживая стон, — тебя, — брови приподнялись, губы расплылись в легкой улыбке, и Лука точно понял, что сейчас толкнёт его через край, — мой муж. Лука кончился. «И как человек тоже», — успела мелькнуть мысль. Спина выгнулась, пальцы попытались ухватиться за плечи, царапая ногтями кожу, стоны изливались из горла непрекращающимся потоком. Его всего начало трясти, вокруг Элиотта все сжалось. Лицо любимого перекосилось от судороги удовольствия, тепло вокруг члена максимальное. Элиотт, не выдержав, последовал за Лукой, изливаясь в него глубоко, оставляя часть себя внутри, как будто навсегда. Мой муж. Лука все продолжал слышать произнесенные Элиоттом слова, раз за разом они крутились в голове, пока судороги удовольствия били тело электрическим разрядом. Он открыл глаза и взглянул на Элиотта, который нежно ему улыбался. Свет отражался в его взгляде, вокруг собралась россыпь морщинок. Как маленькие солнышки. Мой муж. Элиотт раз за разом продолжал произносить их про себя, пока дыхание кое-как пыталось прийти в норму. Он смотрел на улыбающегося Луку, не мог поверить своему счастью. Голубые глаза светились и немного прищурились, собираясь морщинками. Как маленькие солнышки. Мой муж. Лбы соприкоснулись, носы потерлись друг о друга. Усталая улыбка снова расплылась на лицах обоих. Наконец. Элиотт не выдержал и зарылся носом в шею, где она переходила в плечо, и вдохнул полной грудью. Лука пах потом, мускусом и свежестью грозовой ночи. Моё, всё моё. Весь мой. Но желание, на Луку жизненно необходимо посмотреть, — сильнее. Лука лежал с легкой улыбкой на лице, уже отдышался, тихо напевал, глаза прикрылись, из уголка скатилась слеза. — Эй, ты чего? — Элиотт мог бы начать паниковать, если бы не знал, что его муж, муж, мог расплакаться из-за любой мелочи. Но тут глаза Луки распахнулись, сверкающая пелена непролитых слез отражала проникающий свет луны в окно. — Мой, весь мой, Господи, поверить не могу, — слова заставили Элиотта в очередной раз убедиться, что они предназначены друг другу судьбой. — И всегда был. — Да, и все равно. — Я понимаю. Тишина снова окутала пару. Глаза закрылись. Так хорошо. В эту священную для них ночь время будто остановилось. Они были единым организмом. Чувства поделены надвое, радость, бушующая в сердце, не могла удержаться и разливалась патокой на полу, где лежали разбросанные составляющие костюмов: пиджаки, запонки, рубашки с оторванными пуговицами. Куда-то на подоконник улетел носок. Элиотт открыл глаза, взглянул на любовь всей его жизни, мягко кончиками пальцев провел по контурам лица. Его переполняли чистая радость и счастье. Сильнее, чем в любой из его эпизодов. Сильнее, чем за всю его жизнь, наполненную прекрасными моментами, которые привнес в нее один всем известный человек. Смотря на Луку, он начал вспоминать тот день в коридоре школы. Его первый день. Прикрыв глаза, он вспоминал, как ему открыли эту решетку, пропуская будто в тюрьму, как он пытался вжаться сильнее в толстовку, чтобы его не заметили. Спокойно доучиться и все. Такова была его цель. Но в момент столкновения с плечом навстречу идущего его будто молния ударила. А повернувшись и увидев самое прекрасное лицо, этот настойчивый голос внутри него, голос вселенной, Бога, неважно, просто кричал — «Он. Это он. Чего бы тебе это не стоило, он должен стать твоим». И вот наконец он стал. Лука открыл глаза, взглянул на свое счастье, мягко провел руками по чуть влажной спине, увитой мышцами, вздохнул. Таким полным радости и спокойным он себя чувствовал впервые. Его жизнь была прекрасна, Элиотт ее делал прекрасной. Но сейчас, в момент абсолютной близости, он вспоминал. Вспоминал, как сидел в фойе и думал, что лучше бы он попал на деньги с этой травкой, чем выслушивать бредни про культурное пространство. Отсидеть оставшиеся минуты и уйти. Таков был план. Но, когда он проследил направление взгляда ошеломленной Дафны, его будто молотом Тора ударило. Он смотрел на самое восхитительное лицо и настойчиво слышал в своей голове, а возможно и в сердце — «Он. Это он. Чего бы тебе это не стоило, он должен стать твоим». И вот наконец он стал. Полностью. Всеми способами. Навсегда. Лучи восходящего солнца начали окутывать светом комнату, проникая сквозь желтые занавески. Но для пары, что лежала и дышала друг другом, ничего не изменилось. Они уже давно не были во тьме. Они давно уже видят лишь свет, друг в друге. Все те года, что они провели вместе, сейчас пролетали в их мыслях. Какими они были в начале пути, и что привнес в них Лука. Какими они становились, переживая трудности, и что привнес в них Элиотт. Какие они есть и будут. Что они создали и создадут вместе. Жизнь — это минута за минутой. Жизнь — это сейчас. Жизнь — это любовь.