Наваждение

      Все, чего хотелось Саре в этот ужасный промозглый день — чтобы он наконец закончился, пятница сменилась субботой, или хотя бы чтобы Майкл приехал за ней вечером, спасая от одиночества. Но у Тернера как назло появились какие-то дела в баре, и Вишня продержал его у себя в кабинете до поздней ночи.       Сара уже не знала, куда себя деть, потому что Майкл так и не соизволил даже позвонить. Джессика не отвечала на сообщения, не брала трубку и вообще не появлялась в сети с четырех утра. Вот у кого-то была веселая ночь, в отличие от O'Нил, которая ворочалась в постели до половины второго и потом кое-как уснула, пересчитав всех имеющихся баранов и овец.       Проснувшись в приподнятом настроении, брюнетка побежала в ванную приводить себя в порядок. Теплый душ, огромное банное полотенце, впитывающее в себя всю влагу, махровый халат — идеально, чтобы провести выходные, лежа на диване перед телевизором. Но только не для Сары.       Манговый йогурт с гранолой — залог хорошего дня, особенно если есть время сварить излюбленный зерновой капучино на миндальном молоке. Во время завтрака Сара разрешала себе никуда не спешить, потому что любила наблюдать за раскинувшемся за окном пейзажем, наслаждаясь каждой ложечкой йогурта или ломтиком хлебца. Она знала, какой примерно ожидал ее день, и с этим учетом определяла для себя время на утренний прием пищи: если нервный и загруженный, то завтрак будет более размеренный и долгий, если относительно спокойный, то можно особо не стараться.       Но это утро отличалось от других — чем правда — Сара и сама объяснить не могла. Для нее не было чем-то неожиданным приглашение Майкла, ведь они и раньше часто собирались вместе по выходным, смотря страшилки на Хэллоуин, Друзей или Теорию большого взрыва. Все это отвлекало от ежедневной рутины, вечных проблем, оставляя в душе место для такого редкого, но спокойствия. Их компания — Вишня, Софи — его девушка, — Майкл и Сара. И каждый раз они находили повод встретиться вчетвером, чтобы поболтать обо всем на свете, наесться китайской кухни и завалиться спать в гостиной.       В этот раз Сара волновалась. Это было приятное, щекочущее легкие волнение, которое отзывалось бабочками в животе. То ли потому, что скоро Рождество — любимый праздник О’Нил с детства, то ли черт его знает. Брюнетка предпочитала не думать об этом, с головой погружаясь в будущий отрыв, полностью доверяясь власти ситуации, момента… Да будь, что будет. Плохо от этого точно не станет, разве что на утро проснется с похмельем. Они не умели по-другому. Каждую встречу можно отметить, как уникальную, занести в книгу воспоминаний, чтобы потом, читая, с улыбкой воспроизводить в памяти самые счастливые моменты.       В реальность Сару вернул звон часов, пробивших одиннадцать, а за ним и рингтон телефона. О’Нил не знала: то ли смеяться, то ли прибить Тернера, сообщившего ей, чтобы была готова через час. Как он себе это представляет? Сидит она, значит, в махровом халате и домашних тапочках с ленивым пучком на голове, попивает себе спокойно кофеек, а это рыжее недоразумение застает врасплох и дает ей на сборы шестьдесят, мать их, минут. На этот случай у брюнетки была растянутая белая майка с двумя простыми и лаконичными словами, написанными имитацией красной помады: FUCK YOU. Но не в этот раз, а как жаль.       Вместо этого в шкафу припрятан новенький свитер, больше похожий на водолазку, цвета молочного шоколада с вертикальной вязью, клетчатая прямая юбка с высокой талией до середины бедра и черные колготки. И неотъемлемой частью ежедневной жизни Сары было черное кружевное белье, которое никто не видел, но в нем брюнетка всегда чувствовала себя более уверенной. Это было неким талисманом девушки — стоило сменить комплект на более простой, и день безнадежно испорчен, как и настроение. Небрежный пучок не портил образ, поэтому Сара оставила волосы собранными, чуть опрятнее уложив пряди. Время бежало нещадно, пока О’Нил наводила последние штрихи: легкий макияж, но всегда яркие губы красного или вишневого цвета, серебряный браслет на левом запястье и тонкая струйка в этот раз персикового аромата.       Все в брюнетке выдавало женственность, граничащую с непревзойденностью — так чувствовала себя Сара в этот день. Ей не хотелось снова наряжаться в джинсы и клетчатую рубашку, все ее нутро желало покорить Балтимор на этих выходных.       От минутки самолюбования О’Нил отвлек такой долгожданный и одновременно раздражающий звонок в дверь. Она до сих пор не представляла, как смогла за такой короткий срок привести себя в порядок, но результатом была явно довольна, хоть и все еще зла на Тернера. Запрыгнув в ботинки и сняв с вешалки пальто, Сара потянула на себя ручку входной двери, встречаясь с изумленным взглядом Майкла. Кажется, его челюсть упала на пол и провалилась под землю, достигая самого ядра, явно не намеренная возвращаться обратно. Пара секунд игры в гляделки, и Сара закатила глаза, щелкая пальчиками перед глазами парня:       — Ты там чего? Приведение увидел? — она обернулась, посмотрев на стену за спиной, но ничего не обнаружив, вернулась обратно к Тернеру. — Земля, прием, отвисни уже.       — Прости, — он отвел глаза, блуждая взглядом по комнате, — ты очень красивая, — на выдохе произнес он, снова осмотрев девушку с ног до головы.       — Фух, а я-то уж думала не заметил, — Сара вышла на крыльцо, закрывая за собой входную дверь, выискивая взглядом знакомый внедорожник Вишни.       — Не дождешься. Ви уехал в Сентфор и прихватил с собой Софи, так что два дня в нашем полном распоряжении, если ты не против моей компании.       Что-то в этот момент стукнуло в груди, отдаваясь эхом в ушах, пока до Сары доходил смысл сказанного. С Майклом брюнетка общалась более тесно, но что-то пронеслось в голове О’Нил, заставляя нервничать. Сердце, кажется, танцевало чечетку или отбивало степ — не важно. Оно забилось как ненормальное, приливая кровь к щекам, которые тут же покраснели. Никогда еще Сара не радовалась морозам, как сейчас, надеясь, что Тернер не заметил странной реакции ее лица на его слова.       — Ты дурак, что ли? Конечно, я не против, только мог бы предупредить заранее и не тащиться ко мне в такую рань.       Майкл очень хотел сдержать свою лисью ухмылку, но под серьезным взглядом малышки Сары это сделать было просто невозможно.       — Пойдем, злюка, нам еще пасту покупать.       — Ой какие мы вазьные, — писклявым детским голоском промурлыкала девушка, что никак не подходило ее соблазнительному образу, — и красного вина.       Парень снова не сдержал смешок, подхватывая Сару за талию, и прошептал ей на ухо, разнося своим горячим дыханием по всему телу мурашки:       — Маленькие девочки пьют только детское шампанское.       — Ой, Тернер, отстань, — отмахнулась О’Нил и быстрым шагом направилась к красному мустангу под восхищенный взгляд Майкла.

***

      — Ты, конечно, выглядишь сногсшибательно, но совершенно не по погоде.       — Знаешь, за что я тебя обожаю? — Сара повернула голову к сидящему за рулем Майклу, прожигая взглядом его милое личико.       — Могу представить, — усмехнулся парень краешком губ, и так же посмотрел на брюнетку своими неземными изумрудами, выбивающими почву из-под ног, — поверь, я не сомневался, что так и будет, за что тоже тебя обожаю. Так что вовремя вспомнил, что нужно заварить облепихового чая.       Сара засияла, словно новогодняя елка, улыбаясь самой честной улыбкой безо всякой фальши. Вот, что так подкупало Тернера — ее детская наивная искренность, на которую обычные люди не способны.       — Черт, кому ты душу продал, что на тебя злиться долго не получается? — Майкл любил доставлять удовольствие Саре, радуя ее даже такими мелочами, как любимый чай.       Они вышли из машины, оставляя ее на парковке возле старого парка, и пошли по центральной аллее, увешанной разноцветными гирляндами. Тернер хотел сводить девушку на горки, которые совсем недавно залили, но в этот раз он и правда просчитался, не предупредив Сару одеться поудобнее для этого занятия.       Тишина, сопровождавшая их на протяжении всей дороги вдоль парка, совершенно не давила, наоборот, еще больше сближала идущую парочку. Свернув на тропинку, они дошли до беседки, скрытой от посторонних глаз. Парень протянул Саре горячий напиток, и девушка тут же втянула носом приятный аромат, задевающий внутри все вкусовые рецепторы.       — Майкл, — начала брюнетка, сделав первый глоток, обжигающий горло своим теплом. Сара вдруг поняла, что знает о нем очень мало, — расскажи о себе.       — Что ты хочешь узнать?       — Не знаю, — честно ответила О’Нил, отводя взгляд в сторону, — может у тебя девушка есть тайная, а я не в курсе.       Тернер нахмурился, будто не хотел говорить на эту тему. Словно одна только мысль об этом доставляла ему физическую боль. Но спустя минуту, Майкл вынырнул из оцепенения и заговорил:       — Знаешь чувство, когда тебя использовали, а потом выбросили, как презерватив? — он сделал глоток и повернулся к Саре, смотря прямо в глаза, — только я был многоразовый.       — Расскажешь? — прошептала девушка, не отводя взгляд от его потускневших изумрудов, в которых читалась боль, слишком долго сидевшая внутри.       — Я любил ее… Но для меня это оказалось непозволительной роскошью, — его голос раздался очень тихо, заставляя девушку подойти ближе. — Два года, Сара… Два года я был игрушкой для отвода глаз ее родителей, но стоило ей начать жить своей жизнью, я оказался просто ненужным, — каждое слово давалось ему тяжело, но брюнетка внимательно слушала, не перебивая, словно боясь спугнуть. — Карты раскрылись: она ушла к своей девушке, с которой они были вместе даже больше, чем мы. Из меня как будто вырвали что-то важное, без чего сложно существовать. С тех пор я ничего не чувствую, ни к кому не привязываюсь, кроме выпивки и казино.       — Ты не знал?       — Ничего. Совершенно. Да даже если бы и знал, не поверил. Слишком все с ее стороны было живым — такое не подделаешь, как мне казалось. Но я ошибся.       — Майкл, — Сара протянула к нему руки, заключая в теплые и такие нужные объятия, что внутри у Тернера что-то щелкнуло, приоткрывая в сердце давно закрытую дверцу, — ты самый лучший человек, которого я встречала. Да я завидую сама себе, потому что и мечтать не могла о таком друге как ты. И ты заслуживаешь рядом с собой такого же достойного человека. Он появится, стоит лишь отпустить старые обиды, чтобы впустить в свою жизнь новых людей.       — Я пытаюсь, но… это сложно, — голос Майкла охрип, но руки, обнимающие его, успокаивали, заставляя его поверить в слова Сары.       — А кто сказал, что будет легко? Каждый проходит через это, отличаются лишь ситуации. Сложно, но нет ничего невозможного.       Брюнетка на уровне подсознания замечала, как спокойнее начинало биться сердце Майкла, словно она забрала всего его тревоги, освещая путь. Они не знали, сколько так еще простояли, вслушиваясь в мирное дыхание друг друга, но Сара была уверена, что задав волнующий ее вопрос, она смогла достучаться до окаменелой души Тернера.       Эти объятия были нужны им обоим, как глоток свежего воздуха. Саре — чтобы почувствовать себя ответственной за чьи-то чувства, Майклу — чтобы быть нужным. И стоя, уткнувшись друг другу в шею, было все равно на холод, пробирающий до костей, до прохожих, до детей, которые обнаружили их тайное укрытие. Они были одним целым — оба с разбитыми сердцами, но находили утешение друг в друге.       Никогда бы Сара не подумала, что будет радоваться внезапному отъезду Вишни. Слишком хорошо ей было в этот день с Майклом, чтобы делить его с кем-то еще. Они не знали, сколько так простояли, но разорвав объятия, чай обнаружили уже остывшим. Тернеру было сложно говорить о предательстве, но Саре и не нужно большего. Она понимала его и без слов, желая лишь только одного — забрать всю боль, накопившуюся у него внутри.       Впервые за весь год Майкл решился открыть свою душу и рассказать все, что там так долго сидело. Даже Вишня не знал подробностей личной жизни парня, сталкиваясь каждый раз с его каменной физиономией, стоило разговору зайти в это русло. Но Сара… Саре хотелось верить. Она не потащит в первый попавшийся бар, потому что от выпивки уже тошнило. Боль градусом не заглушишь, и О’Нил знала это как никто другой.