on a laesh

Страшно. Очень страшно. Страшно бежать босиком по мокрому асфальту, по которому беспорядочно разбросана мелкая галька, одинокими частями впивающаяся в нежную кожу ног. Она причиняет жгучую боль, в некоторых местах заставляет кожу разрываться, а кровь смешиваться с грязной водой на дороге. Страшно, от мелькающих яркими пятнами в поле зрения вывесок, когда картинка и так плывет в еле открытых глазах, так еще и вспышки сбивают тебя с толку. Слепят, въедаются в сознание, не позволяя здраво оценивать ситуацию. Хотя о какой здравости речь, если ты бежишь по пустым улицам от пугающего, необузданного, леденящего и без того замерзшую кожу и покрытую инеем душу. Сил нет, ноги нещадно горят от холода и слякоти, дыхание сбито. Лицо жжется, но думать об этом времени нет. Нужно бежать, не останавливаясь, не думая куда. Бежать из последних сил, даже если понимаешь, что все равно не спасешься. Да и надежда на спасение, горделивая сука, медленно покидает тебя, и возвращаться, явно не планирует. Забавно, в такие моменты ты боишься не смерти, а боишься того, что осознаешь свою жалкость и никчемность. Осознаешь, что в этот раз спастись не удастся. От кого бежит Тэхен? От него? От них? Или же от самого себя? Он сам не знает ответа на это вопрос, да и нет желания думать. Он просто бежит, уже не чувствуя ног и рук. Футболка и домашние штаны полностью промокли из-за проливного дождя. Силы на исходе, сознание явно не планирует оставаться с парнем, следуя примеру надежды, поэтому на очередном повороте в глазах темнеет, а тело становится очень тяжелым и удерживать его больше не получается. Снова больно, но на этот раз физически, не очень приятно, когда твое лицо встречается с холодным, шершавым и мокрым, когда руки раздирает от падения на мокрый асфальт, и когда ткань на коленях рвется, стираясь и распадаясь на волокна. На самом деле все это пустяк, потому что куда больнее, когда душу разрывает на части, от гребаного предательства и страха. Нет, он еще в сознании. Удивительно, но парень считает, что лучше провалиться в темноту, чем улавливать хриплые рычания и чувствовать запах мокрой псины. – Сука,– шипит Ким, заваливаясь на бок, чтобы видеть эти горящие глаза, изучающие свою жертву. Он обхватывает себя руками, хотя совсем не чувствует их. – Тебя все равно поймают, ублюдок, – Ким ничего не видит, хотя глаза его открыты. Тошнота подкатывает к горлу, которое саднит из-за сильного холода. Да уж, запах мокрой собаки не самое приятное, что может ощутить человек. Тэхен прикусывает губу. Не заплачет, не посмеет, даже признавая, что ему страшно. Невидящими глазами, он все равно пытается насчитать сколько особей перед ним? Четыре? Пять? Да какая разница. В голове лишь мысли о том, что он не все сказал, не все сделал, но так хотел. Трус, не иначе. Построил планы на свое никчемное существование и вот чем это обернулось. В следующее мгновение Ким прикрывает глаза, улыбаясь из-за своего дерьмового восприятия. Он слышит рык, но он не такой как те, которые звучат на фоне от озлобленных хищников. Он громче, напористей, заставляет мурашки бегать по спине, от страха? Вероятно. Тэхен поджимает дрожащие губы, сжимая пальцами собственную футболку. Сколько так лежит? Минут 10? Наверное. Слышит громкие звуки, которые смешиваются в одно звуковое пятно, оседающее где-то на подкорке. Когда рычание, отражающееся от стен переулка стихает, он задумывается, почему не ощутил боли от клыков или от острейших когтей, вспарывающих его жалкую тушку. Это заставляет приоткрыть глаза, но все бесполезно, Ким видит только черное мутное пятно с мелькающими красными огнями. Не удержав веки, парень вновь прикрывает глаза, выжидая, чего? Не успевает задуматься, как его щеки касается что-то холодное и мокрое, похожее на нос, после спускается на шею, до плеча. Тэхен слышит сначала тихое рычание, а после скулеж. Этот скулеж, который уже слышал, который сильнее дербанит душу, выбивая из протоптанной колеи, сбивает с толку. Отрывает одну руку от себя, вытягивая ее, и зарывается пальцами в мокрую, но все еще мягкую черную шерсть. – помнится мне, что все именно так и начиналось,– последнее, что хрипит Ким не своим голосом, прежде чем провалиться в пустоту.