Счастливые воспоминания

У него мало счастливых воспоминаний. Первая отправка в Хогвартс и солнечный мальчик с волосами цвета пшеницы. Он был в компании каких-то странных ребят, вечно болтающих о факультетах. Слизерин они называли рассадником зла. Распределение оказалось сложным. Шляпа вещала что-то о храбрости и безрассудстве, но все равно дала зелёный свет. Его приветствовали как своего. Будто так и надо. Златоволосый мальчик попал на враждебный красный. Гриффиндор разразился овациями и аплодисментами, приветствуя Узумаки. Тогда Саске и узнал его фамилию. Острое соперничество возникло между двумя мальчишками. Второй курс оказался сложным. Саске чистокровный принц, Узумаки жалкая полукровка, которая сует нос во все и стремящаяся стать мракоборцем. Он был силен, стремителен. Учиху же это раздражало. Раздражала его солнечная улыбка, его глаза цвета лазурного чистого неба. Раздражала его несерьезность и надежда на удачу. Раздражало его стремление и вечные вызовы. Гриффиндорский любимчик. Преподаватели вечно его выгораживали. Сын же одного из директоров Хогвартса, а наделе просто заноза в заднице, со своими надеждами на лучшее будущее. На третьем курсе Саске был одинок. Узумаки сдружился с парнями из Пуффендуя и Когтеврана. Чоджи Акимичи и Шикамару Нара. Тупой толстяк и заучка. Трио, которое даже обедало за одним столом. Трио, которое заставляло зубы сжиматься и нервно скрипеть. Учихе казалось, что они жалки в своем существовании, обделенные вниманием девочек. За Саске начали бегать Ино и Сакура из Когтеврана, за которыми ухлестывал Наруто. Учихе нравилось видеть злость, зависть на лице Наруто. Его искореженное эмоциями лицо, заставляло что-то шевелиться в груди чистокровного аристократа. Четвертый курс окрасился в фамильный алый. Саске никто не интересовал. Ничего не хотелось. Только соломенная макушка, всегда попадающая в поле зрения, заставляла привычную ухмылку натягиваться на губы. Новый преподаватель по Защите от Темных искусств не одобрял распри детей с враждебных факультетов. Орочимару казалось, что Узумаки распространяет свою грязную и кипящую кровь на чистокровного Учиху, плохо влияет на его обучение и отвлекает от истинной цели. Саске хотелось плеваться от этого. Хотелось плеваться от надоедливой Харуно. От Акимичи и Нару, которые вечно находились рядом с Наруто. Хотелось плеваться от собственной семьи. От брата, что вечно на шаг впереди. От Орочимару, вечно тыкающего этим в лицо. В Учихе что-то стремительно трескалось, разбивалось на части. На четвертом курсе он перешёл все границы. Тот мальчик с пронзительными голубыми глазами-океанами попал в больничное крыло. Узумаки Наруто был проклят во время одной из стычек. И это самое ужасное воспоминание за всю гребаную жизнь Учихи Саске. Пятый год обучения — мясорубка из постоянных тренировок по квиддичу и уроков. Саске стал ловцом, впрочем как и полукровка из Гриффиндора. Казалось мерзкий и такой яркий Узумаки всегда за ним повторял, пытаясь превзойти. Каждая игра — бой. Каждая победа — показатель собственного превосходства. К слову, Учиха все ещё обходил его во всем. Лучший по всем предметам, лучший по поведению, лучший всегда и везде. Осознание этого заставляло Узумаки сжимать кулаки до побеления костяшек и жаловаться своим закадычным друзьям. А Саске лишь пожимал плечами и мерзко скалил зубы в притворной лести, но Наруто больше не трогал. Обходил его за километр, лишь бы не видеть на лице соперника боль, непонимание, презрение... страх... Такой страх, бывающий в глазах у дикого затравленного животного, которое пострадало от рук человека. Учиха закрылся в себе. На пятом курсе у него никого не было. На шестом курсе — смерть, война, боль. Тонны боли, разрывающие сознание, затапливающие лёгкие. Саске задыхался, упивался своими страданиями, он преумножал их. Он мстил. Итачи больше не было. Никто так и не понял, кто запустил авадой в одаренного, уже мракоборца, Учиху. А Саске прятал за фальшивыми слезами на похоронах торжествующую, немного безумную улыбку. В тот год у него появилась метка от Орочимару. Какая-то новая и безграничная жажда власти душила, обматывая ползучими лозами шею, стискивая до хруста, но не ломая, чтобы он полностью насладился моментом, когда воздуха не хватает. Когда понимаешь, что жизнь от тебя утекает. Саске опустился в темноту. Он подстроил смерть Орочимару и забрал его палочку. Боже, как же приятно она лежала в его руке. Древко холодило пальцы, рукоять, идеально лежащая в ладони, отдавалась приятной шуршавостью. Учиха был доволен. Одно из самых мощных оружий теперь находилось в его руках. На место Орочимару пришел странноватый преподаватель Тоби. Он вечно носил убогую, по мнению Саске и всего Слизерина, маску. Он вечно посматривал на Наруто. А Наруто жалобно поглядывал на самого Учиху, будто ища поддержку от него, защиту. Саске только кривил свою усмешку, но в душе проклинал преподавателя. В тот же шестой год перед самым рождеством Саске остался на каникулы в школе. Отец слишком много от него ожидал. Новые упрёки и поучения лишь злили и заставляли до скрипа зубов сжимать челюсти. Он не хотел смерти отца, но понимал, что может не сдержаться и в своей ярости прикончить его, как брата, как Орочимару, как ту девчонку, что приставала к Наруто в Хогсмиде. Наруто. Саске сладко растягивал его имя в своих мыслях, смакуя каждую букву, каждый звук. Солнечный мальчик больше не лез в драку. Больше не пытался оскорбить своим острым язычком. Казалось сладкий и милый Наруто задумал что-то совершенно другое. В это рождество в Хогвартсе осталось совсем мало людей. Преподаватели тоже разъехались. Почти у каждого была семья. Почти каждый к кому-то спешил, кого-то любил, на кого-то надеялся. И Учиху тошнило от этого. Тошнило от их уз, цепко схвативших красной нитью за запястье почти каждого в этом убогом мирке магии. Саске застрял тут. Ещё более одинокий и озлобленный на все. В своем сером мире. В своей постоянной войне с самим собой. Учиха сидел в большом зале за ужином, ленивым взглядом проводя по пустому и холодному помещению. Парочка щебечущих детишек пробежали в сторону выхода, оставляя после себя гулкое эхо. Оно било по ушам. Саске поморщился и отпил тыквенный сок, к которому незаметно подлил огневиски ещё в начале трапезы. Гортань приятно обжигал разбавленный алкоголь, а мир сглаживался и расплывался, когда Саске слишком долго смотрел в одну точку. Учиха совсем недавно понял прелесть абстрагирования от мира с помощью бутылки. Или двух. Или трёх. А каникулы в ебучей школе — прекрасный повод скрасить вечера таким образом. Наруто. Саске заметил его и, казалось, большой зал залило теплым светом. Таким жёлтым и летним, как сам Узумаки. Он уже выходил из помещения, когда Учиха торопливо встал и направился вслед за ним. Он не понимал, что творит, зачем идёт за ним. Зачем затаскивает в пустой и пыльный кабинет. Зачем пьяно прижимается к нему, шепча то ли извинения, то ли всякие нежности. Он не осознает тот момент, когда Наруто слабо бьёт его в грудь и какие-то слова вылетают из его сладких и манящих уст... Учиху будто что-то бьёт в затылок. Он выхватывает свою палочку и приставляет к горлу гриффиндорца. — Что ты сказал, усуратонкачи? — Шипением вопрос разлился по пыльной комнате, казалось даже пыль в страхе с колыханьем закружилась в воздухе. Наруто тяжело и медленно вздохнул. Он весь раскраснелся и упрямо смотрел в темные затягивающие в свой омут глаза, которые, казалось, гипнотизируют. Узумаки шумно сглотнул слюну. Руки его слабо подрагивали, а на лбу выступила лёгкая испарина. — Я знаю... Я все знаю. — Он пытался не выдавать свое волнение, но голос заметно вздрогнул. Решимость оставалась. — Про Орочимару, про твоего брата... Я знаю все. Учиха начал задыхаться. Ему будто выбили весь воздух из лёгких. В глазах темнело. От выпитого алкоголя или ещё бог знает от чего, у него закружилась голова. Саске потерял равновесие и уже готов был с грохотом свалиться. Но ему было все равно на шум. Невербально заглушающее он поставил ещё как только затащил этого блядского Узумаки в кабинет. Упасть ему никто не дал. Сильные ладони обхватили его за талию и прижали к крепкому торсу. — Я убью тебя, Узумаки. Все это время ты пялился на меня, чтобы вынюхать что-то обо мне и моей семье и сдать в министерство магии? Это твой план? — Речь слегка путалась, но Саске не мешал заплетающийся язык. Злость заполняла его, а уже было опущенная палочка снова прижалась к сонной артерии Наруто. — Как ты посмел обвинять меня в таком? Ты грязный. Ты чертова полукровка, недостойная нашего общества. Ты отравляешь само это здание как таковое. Ты лишь грязь под моими ботинками, Узумаки. Ты хренова грязь. Наруто поморщился как от удара. Уголки его губ мимолётно дернулись. В груди щемило. Больно. Слезы щипали веки. Крылья носа дрожали от слишком частого и порывистого дыхания. Руки с талии Учихи он не убрал. Лишь сильнее сжал пальцы, впиваясь ногтями в кожу через мантию. — Ты уже убил меня, Саске Учиха. Снова лучезарная улыбка сквозь боль. Прям как тогда, когда на груди расползались кровоподтёки от сектумсемпры. Когда в глазах не было ни капли осуждения, обвинения. Узумаки, казалось, всегда все понимал без слов. Казалось, он всегда насквозь видел Саске. Казалось, забирался пронзительной голубизной прямо под кожу. Въедался. Становился одним целым. Принимал. Учиха попытался вырваться из крепкой хватки. Хлестанули слова в самое сердце. Разорвали на части, а затем собрали обратно кривыми швами, оставив после себя некрасивые рубцы. Веки сами опустились. Саске перестал дышать. Захлебывался в эмоциях. В боли. В собственной боли и вине. В нем что-то надломилось. Сознание стремительно темнело и терялось в потоке самых ужасных картин. Хотелось стереть себе память, остаться безликим пережитком чьего-то не самого хорошего прошлого. Мягкое прикосновение к губам, вернуло его в реальность. Учиха замер. Наруто целовал его. Почему-то эта мысль заставила воспрянуть духом, увидеть свет в непроглядной мгле. Не сразу, но Саске ответил. В своей манере он терзал податливые губы. Захлебывался в отчаянии и желании никогда не терять этот момент. Поэтому целовал. Сначала грубо кусал, упорно прижимаясь ближе, больно стукаясь зубами. А потом осознание, что Узумаки, этот чертов Узумаки, не собирается убегать, уходить, бросать одного. Слезы резанули плотно сжатые глаза. Скатились по щекам к губам. Поцелуй стал мягче. Учиха позволил Наруто вести. Позволил ласково облизывать небо, щекотать язык, осторожно прикусывать нежную плоть. Учиха позволил утешить себя. Позволил залечить свои раны. Позволил оставаться рядом. Наруто мягко отстранился, переходя от губ к щекам, собирая соленые капли, расцеловывая каждый миллиметр кожи. А Саске статуей стоял, боясь сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть это хрупкое блондинистое создание. Узумаки тихо что-то говорил, но он его не слышал. Кровь гудела в ушах. Невысказанные извинения за все то ужасное, что он творил по отношению к этому невинному существу, зависли на языке. Ком в горле мешал говорить. Учиха осторожно и медленно опустил голову на плечо Наруто. Будто спрашивая разрешение, Узумаки поднял руки от его талии и положил на поясницу. Саске лишь издал какой-то жалобный звук, обнимая первый. У Саске не было счастливых воспоминаний. Но когда началась война, чтобы вызвать патронус, единственное, что он вспоминал — тот поцелуй с другом-врагом. Они всю жизнь стояли по разные стороны баррикад. Во время битвы за Хогвартс, они прикрывали спины друг друга. Они отказались от всего и всех. Они наплевали на принадлежность. Наплевали на то, что Саске чистокровный аристократ, принадлежащий к семье, которая и начала всю эту войну. В этом всеобщем хаосе, они не делились на факультеты. Они оставили все распри. Саске убивал, раздавал авады ради Наруто. Лишь бы этот солнечный мальчик остался жив. Лишь бы он был счастлив. Наруто сражался ради жизни Саске. Он верил, что Учиха слишком много всего пережил, чтобы умереть на глупой и никому ненужной войне. Наруто желал, чтобы потерянный в чертогах темноты и зла парень наконец обрёл покой. Даже когда они сражались по разные стороны, даже когда казалось, что они уже никогда не смогут жить в спокойном мире, они надеялись. Надеялись, что все закончится хорошо. Светлая сторона победила. Саске Учиху замучал до предсмертного состояния его же родственник. Он лежал в Святом Мунго. Под разными заклинаниями. В отключке. Такой спокойный, печальный, ещё более бледный, чем раньше. В палату никого не пускали. Незнамо каким образом герой четвертой магической войны Наруто Узумаки добился разрешения от главного целителя изредка посещать Учиху. Наруто проводил большую часть времени рядом с ним. Держал за руку. Приглаживал непослушные жёсткие волосы. Мазками губ расцеловывал осунувшееся лицо. Засыпал на полу, положив голову на неудобную больничную койку. На протяжении этих страшных, для парня, двух недель, он ни раз не покинул его больше, чем на час. Достал всех целителей вопросами о состоянии здоровья Саске. Платил больше нужного, в надежде, что пресловутые галеоны, поскорее вернут обратно вечно грубого, закрытого в себе, саркастичного, холодного и всегда отстраненного Учиху. Когда Саске очнулся, Наруто больше не заходил к нему. Попросил весь персонал не рассказывать ему о том, что провел в палате все это время. Начал проходить курсы в аврорате, чтобы, как и мечтал, стать мракоборцем, или, скорее, отвлечься. Забыть. Отпустить Учиху, чтобы тот зажил своей новой и счастливой жизнью. А потом суд. Саске судили за самые жестокие преступления против Министерства Магии. Разбирательства шли больше года. Все это время Учиха находился в камере предварительного заключения. У его семьи отняли все имущество. Отца сразу же посадили в Азкабан. Обошлось без поцелуя дементора. Мать отпустили за помощь в войне. В первый месяц заключения Саске не проронил ни слова. Молчал, когда его допрашивали. Молчал, когда приходило множество адвокатов, которых присылала мать. Молчал, когда его навещали уже бывшие одногруппники и пассии. Учиха ждал лишь одного человека. А он все не приходил. Про него никто и не рассказывал. Наруто Узумаки пропал из жизни Саске, будто его и не существовало. А потом он прислал патронус. Глупый лис говорил срывающимся голосом Узумаки. Рассказывал, про курсы аврориата, про следствие, про смягчающие обстоятельства. Глупый патронус-лис заверил, что Наруто вытащит его. Обязательно вытащит. Опять спасет. А потом совсем тихим шепотом произнес слово. Всего одно слово. Саске первый раз за все это время снова заплакал. Они встретились лишь после последнего суда, на котором Наруто заверял всех, что Саске передавал важную информацию объединенным силам министерства. Учиху оправдали. Выпустили за громадный залог с подпиской о невыезде из страны. Выпустили под домашний арест ещё примерно на два года. Тогда, после всех этих событий, они лишь сухо поздоровались и пожали друг другу руки. Саске вернули палочку лишь через несколько месяцев. Он слал сотни патронусов глупому Узумаки, который из раза в раз оставлял их без ответа. Наруто не отвечал из страха. Он боялся, что если встретится с ним, ответит ему, то нарушится то хрупкое воображаемое спокойствие, которого они добились спустя столько времени. А потом он сорвался. Высказал все в сообщении и замиранием сердца отправил. Ждал ответа долго. Саске молчал больше недели. Думал ли, что болючее и уничижительное можно ответить на излитую во всех красках душу Узумаки? Учиха предложил встретиться. Наруто пришел к нему в квартиру, заваленную множеством бутылок из-под огневиски. Его встретил запах перегара и самых дешёвых маггловских сигарет. Саске он обнаружил в ворохе одеял и стаканов. Он сам на себя не был похож: отросшие ниже лопаток волосы, похожие на гнездо, потерянный взгляд, глубоко залегшие синяки под красными глазами. — Я скучал, усуратонкачи... — Голос хриплый, сиплый, надрывный. Наруто лишь покачал головой и сел рядом на футон. Дрожащей рукой коснулся ледяной щеки. На долю секунды Учиха прижался к чужой ладони, а затем совсем по-змеиному зашипел и вяло отпрянул. — Совсем мне ничего не скажешь, Узумаки? Все так же упрямо он потянулся к Саске и заключил его в крепкие объятия. Он цеплялся за него как за спасательный круг. Обнимал долго. Раскачивал, будто убаюкивая малое дитя. Беззвучно плакал, роняя прозрачные капли на одеяло. — Я тоже по тебе скучал, глупый Саске! А затем прильнул к губам, как тогда в пыльном кабинете. Наруто Узумаки опять подарил Саске надежду.