Волчья Луна

      Стоя у стрельчатого окна, Ламберт смотрел на полную Луну, которая, отражаясь в его янтарных глазах, придавала им окончательное сходство с волчьими. Царила тишина, и сейчас, в ночной темноте не было видно разноцветья осени. Но в душе у ведьмака бушевала настоящая буря, и ночная тишь совершенно не смиряла ее ярости.       Несколько часов назад в Каэр Морхен на зимовку вернулся Геральт. Обычно между ним и Геральтом царил вооруженный нейтралитет, периодически нарушаемый словесными поединками, и тренировочными боями, но не сейчас. Нет, не сейчас. В этот раз насквозь обычное событие взбесило Ламберта до крайности. А все потому, что Белый Волк приволок с собой этого вечно зудящего барда Лютика. От одного вида щебечущего без передышки певца Ламберт сжимал кулаки, стискивая зубы. Но даже не трескотня барда бесила его, а то, что между ним и Геральтом было нечто большее, чем просто дружба. Он видел, как Лютик смотрит на Белого Волка, как собственнически ведьмак опускает руку на плечо барда. Взгляды, жесты, понятные только им двоим фразы, все это выдавало в них любовников.       Именно это и рождало ту бурю эмоций, которая терзала сейчас душу Ламберта. Он всегда желал превзойти Белого Волка, ну или хотя бы стать ему равным. Геральт раздражал его, злил, восхищал. Но пока он крутил с чародейками Ламберта это не задевало, потому что он не считал женщин соперницами.       Черноволосый ведьмак давно признался себе, что его тянет к Геральту, тянет сильно, до безумия. Что он хочет его до боли, хочет до такой степени, что готов вцепиться ему зубами в глотку. Признал это, и ненавидел себя за это звериное вожделение, которое не получалось унять, задушить, заставить умолкнуть раз и навсегда. Было в Белом Волке что-то особенное, то что влекло к нему, заставляло задерживать взгляд, смотреть вслед. Но пока Ламберт был уверен, что Геральт равнодушен к мужчинам, ему удавалось держаться. И вот, как гром среди ясного неба его роман с этим бардом, чтоб его утопцы сожрали!       Как же хотелось свернуть Лютику шею, особенно после того, как он слышал стоны треклятого барда. Черноволосый ведьмак буквально как наяву видел, как Геральт подминает под себя Лютика, как тот стонет под ним, как их тела блестят в испарине, сплетаясь в жарком объятии. Все инстинкты Ламберта просто вопили, что надо уничтожить эту певчую дрянь, посмевшую посягнуть на Геральта. Но он отдавал себе отчет, что Белый волк ему этого не простит. Яростно врезав кулаком по стене, Ламберт вышел из комнаты, не обращая внимания на боль в ссаженных до крови костяшках, и направился прочь из Каэр Морхена.       Снег пока не выпал, было свежо, но не холодно, и Ламберт рассчитывал встретить какую-нибудь тварь, на которой можно будет выместить всю черную ярость терзавшую его. Иначе он точно что-нибудь сотворит, после чего еще долго не появится в Каэр Морхене.       Проходя по коридорам крепости, он по закону подлости, столкнулся с Лютиком. Взгляд Ламберта скользнул по барду как удар плети, заставив того аж отшатнуться. На миг Лютику показалось, что на него оскалился громадный черный волк, и только когда Ламберт скрылся из виду, бледный как мел бард «отлип» от стены и поспешил в комнату, которую они делили с Геральтом.       - Полуденницу увидел? – Геральт оказался там, и при виде на смерть перепуганного любовника, который сейчас бледностью напоминал привидение, изрядно встревожился. Зная талант барда влипать в приключения, он сразу напрягся, готовый решить проблему, какой бы она не была.       - Нет, Ламберта встретил. – признался Лютик, буквально рухнув на кровать. – вызверился на меня своими глазищами, словно убить хотел. Геральт нахмурился, понимая, что рано или поздно придется разобраться и с этим вопросом. Белый Волк прекрасно помнил, что Ламберт не утруждает себя тем, чтобы сдерживаться. А уж характер... Неистовый ведьмак легко мог оттрепать Лютика, а то и прибить. И толку с того, что потом Геральт вынужден будет уже разбираться с Ламбертом, барда уже не воскресить будет.       До слуха Геральта донесся перестук копыт, и ведьмак в два шага подошел к окну, чтобы как раз застать момент, когда Ламберт выезжал из ворот.       - Ламберт, Ламберт, вредный хуй! – вырвалось у Белого Волка, при виде этой картины. – Куда он поперся посреди ночи?! – схватив мечи, ведьмак рванул прочь из комнаты, намереваясь остановить этого психа.       - Геральт, ты куда?! – подхватился Лютик, изумленный такой реакцией.       - Вернуть этого идиота! – донеслось из коридора. – Пока его кто нибудь не сожрал! – Геральт мысленно материл Ламберта, его характер, его выходки, поминая его родословную до пятнадцатого колена и родство с доброй половиной Бестиария.       Ламберт же пришпорив коня, решил направиться к пещерам, там-то уж точно найдется на ком сорвать злобу. Злобу, которая душила его до такой степени, что срывалось дыхание. Янтарные глаза с вертикальным зрачком полыхали ненавистью, и жаждой убийства.       Он преодолел уже половину пути, когда ночную тишину разорвал перестук копыт. И этот галоп он узнал бы из миллиона. Плотва. Его догонял Геральт. Ламберт соскочил с коня, и повернулся в сторону звука. Интересно, что заставило беловолосого отправиться за ним следом? Он же его вечно зудящего барда и пальцем не тронул. Может быть зря? Ламберт криво усмехнулся, и в тот момент из-за поворота показался Геральт. При виде всадника снова черноволосого ведьмака обожгло горячей волной.       Геральт, приникший к гриве Плотвы, волосы развевал ветер, а лунный свет придавал Белому Волку еще больше какой-то звериной стати, это зрелище просто завораживало. Ведьмак натянул поводья, останавливая лошадь.       - Ламберт, хер моржовый, какого хрена тебя понесло на ночь глядя приключения искать? – рыкнул Геральт, но на миг в его глазах что-то мелькнуло, что-то похожее на восхищение? Ламберт действительно напоминал черного волка. Затянутый в черную кожу, с хищным прищуром янтарных глаз, лунный свет заливал его, и было видно, как до последней мышцы напряжено его тело, словно тот готов напасть. Но почему? Каких зелий намешал ведьмак чтобы так взбелениться?       - А ты что, мне мамочка, Геральт, чтобы опекать? – огрызнулся Ламберт, не сводя с собеседника взгляда полного злости, и какого-то странного, темного голода. – Позаботься лучше о своей надоедливой пташке, а то не ровен час, оприходуют такого сладкого. – Кривая усмешка Ламберта была откровенно наглой. – С дамами-то этой зимой в Каэр Морхене напряженка будет, того и гляди, перепутают барда с девицей. – Ядом в голосе Ламберта можно было перетравить пол Новиграда.       - Язык придержи, Ламберт, и хватит валять дурака. Нечего ночью на свою задницу приключения искать. – Голос Геральта был обманчиво спокоен, но глаза разгорелись недобрым огнем. Ламберт отлично знал, как вывести из терпения кого угодно.       Они стояли, подобно двум волкам, хищные, злые, напряженные. Если бы кто-то увидел эту картину, то был бы не в силах отвести взгляда от двух зверей в человеческом облике, которые сейчас готовы были вступить в схватку не на жизнь, а на смерть.       - Я смотрю, с некоторых пор тебя очень стали интересовать мужские задницы. – язвительно ухмыльнулся черноволосый ведьмак. – ты это умело скрывал или какая чародейка прокляла?       - Сука, Ламберт, ты нарываешься? – в голосе Геральта отчетливо слышались рычащие нотки, несколько шагов, и Белый Волк оказался практически вплотную. Глаза в глаза, учащенное от злости дыхание, напряжение разливалось вокруг так, что воздух едва ли не искрил.       - А если да. – внезапно голос Ламберта становится ниже, а в глазах отчетливая искра безумия. Геральт в недоумении на мгновение потерял контроль над ситуацией, за что тут же поплатился. Ламберт хватает его за одежду, и впечатывает спиной в ближайший валун. – Если нарываюсь? – Ламберт по-волчьи скалится, а Геральт не может понять, что творится с его собратом? Почему он полон такой ярости, ненависти, почему смотрит с таким непонятным выражением? И что теперь ему делать? Драки не хотелось, но до нее вполне может дойти.       А Ламберт прекрасно осознает, что сейчас они на тонкой грани, и дальше только схватка.       - Тогда ты точно рехнулся. Я не хочу с тобой драться. – отзывается Геральт и с губ Ламберта рвется практически безумный смех.       - Ты даже не представляешь, насколько ты прав, Геральт. Я действительно рехнулся, мать твою! – а в следующее мгновение происходит то, чего Белый Волк никак не ожидал. Ламберт остервенело впивается ему в губы поцелуем, настолько диким, что поцелуй практически сразу окрашивается медным вкусом крови. И Геральт ошеломленно осознает, что его так смущало. От Ламберта отчетливо веет запахом возбуждения. И снова, ошеломленный этим открытием, беловолосый ведьмак теряет драгоценные минуты, оказываясь втянутым в поцелуй, который разгорается настоящим пожаром.       Одно дело быть с хрупким бардом, когда приходится себя контролировать, чтобы не навредить, ведь тот обычный человек, и совсем иное отпустить себя под напором воистину звериной страсти. И этот поцелуй просто выжигает сомнения, доводы разума, да и вообще саму способность думать, оставляя лишь инстинкты и безумное, неистовое желание двух хищников, которые таки сцепились в схватке.       На миг они прерывают поцелуй, глядя в глаза друг другу. И слова тут не нужны, все и без них ясно. Два зверя, два волка черный и белый, неистовая тяга друг к другу, вспыхнувшая лесным пожаром.       Мечи отлетают в сторону. Следом доспехи, куртки, рубашки. Они срывают одежду, не думая ни о чем, ни о том, что на них могут напасть твари, ни о том, правильно ли поступают. Ламберт жадно вдыхает запах тела Геральта, хищный, крепкий, и с нотками чужого, такого ненавистного запаха. Низкое рычание срывается с его губ, он хочет стереть этот чужой запах, уничтожить его. Крепкие, острые зубы смыкаются на основании шеи Геральта, оставляя глубокий след, тут же наполняющийся кровью. Шрам точно останется.       - Ламберт, сука! – рычит Геральт, который не ожидал резкой вспышки боли, но вопреки ожиданиям, это не только не убивает возбуждение, а делает его почти невыносимым. – Шею сверну! – Геральт сам не мог понять, что его заставило не отшвырнуть Ламберта, а наоборот, поощрить его. У него есть Лютик, да ни о какой любви там речи не идет, но все же. Но запах тела Ламберта, его неистовое желание, пожирающий, полный голода взгляд, в котором читалось, что остановить Ламберта может сейчас только смерть. И это дурманило похлеще крепкого вина. Вожделение на грани, без ограничений и сомнений, знание что Ламберт вполне способен убить в порыве ревности или страсти все это будило в Геральте странное, темное звериное желание и именно оно толкало ведьмака к его черноволосому собрату.       - Не свернешь. И кобель. – хрипло смеется Ламберт, слизывая капли крови с солоноватой кожи. Геральт пытается перекатиться, подмять под себя черноволосого ведьмака, но тот не дает ему этого сделать. - Нет, Геральт, можешь потом трахать меня так, чтобы я ходить не смог, но этот раз – мой. Я хочу стереть с тебя этот треклятый запах, не хочу, чтобы ты пах своим треклятым бардом! – ненависть, ревность, безумное, испепеляющее желание, все это звучит в хриплом, порыкивающем голосе Ламберта.       - Ты псих. – отзывается Геральт, глядя на то, как Ламберт расправляется со шнуровкой на его штанах, стаскивает их вместе с сапогами, и на несколько мгновений замирает, не сводя с его тела горящих, янтарных глаз. – Озабоченный, на хрен, псих.       - Да. – и Ламберт подается вперед, проходясь поцелуями, и укусами по сильному, иссеченному шрамами телу, и душу греет мысль, что теперь среди этих шрамов будет и тот, что оставил он. – Психованная, злобная, ненавидящая весь мир тварь, которая сейчас собирается тебя трахнуть, Геральт. – он поднимает совершенно шальной взгляд, и снова криво усмехается. – Ты был когда ни будь снизу?       - Тебя бы порадовало, окажись ты первым? – зашипев от очередного укуса, который Ламберт оставил у него на боку, отозвался Белый Волк.       - Еще как. – взгляд черноволосого посерьезнел, он явно ждал ответа. В этот миг в лице Ламберта не было насмешки.       - Тогда радуйся, ни у кого не хватило окаянства покуситься на мой зад... - Геральт умолк, потому что Ламберт буквально заткнул ему рот поцелуем, в котором читалось все. Благодарность за то, что позволяет ему это, обжигающая радость, желание присвоить, и нестерпимый голод, утолить который мог сейчас только Белый Волк.       Резко отстранившись, Ламберт сорвал с пояса небольшой мешочек, в котором явно были эликсиры и масла. Несколькими движениями ведьмак избавился от остатков одежды, и снова жадно впился в губы Геральта, пока руки скользили по телу, оглаживая бока, бедра, вжимаясь всем телом, чтобы ощутить горячую кожу, шероховатость шрамов.       В воздухе разлился пряный аромат трав, но пока этой баночкой Ламберт не воспользовался, спускаясь к бедрам любовника. И снова крепкие зубы оставили уже не такие глубокие метки на теле Белого Волка.       - Что ж тебе так нравится кусать меня? – Рыкнул Геральт, сгребая черные волосы в горсть, и заставляя посмотреть на себя. Зрелище губ Ламберта, на которых блестели капли крови, сорвали низкий, алчный стон с губ беловолосого ведьмака.       - Мне нравится причинять боль. – отзывается Ламберт, улыбаясь все той же волчьей улыбкой, больше напоминающей оскал. И он не врал, будь его воля, он бы с наслаждением терзал бы Геральта, оставляя на теле новые раны, которые потом станут шрамами, заставил бы перестать понимать, где боль, а где удовольствие, но сейчас держал себя, укрощая темную волну, готовую поглотить его целиком.       - Укусишь там, прибью. – коротко информирует Геральт, и откидывается на траву, глядя на Луну, и тут же резко выдыхает, когда горячий рот Ламберта накрывает его уже налитую плоть, ласкает ее то губами, то языком, облизывает как зачарованный. Вбирает до горла, и Ламберт не скрывает, что наслаждается процессом, иногда буквально насаживаясь бесстыдным, горячим ртом.       Геральт гортанно стонет от удовольствия, толкаясь бедрами навстречу, и Ламберт отзывается похожим стоном, ощущая тяжесть головки на языке, наслаждаясь происходящим. И он знает, если кто-то помешает, кто-то придет на эту поляну, он убьет помешавшего. Самым зверским способом.       Запах трав становится сильнее, и тугого входа касается настойчивый палец, оглаживает вокруг, а потом толкается внутрь, и по легкой дрожи руки Геральт понимает, каких безумных усилий стоит Ламберту не наброситься на него без подготовки.       Впрочем терпения хватает не надолго, к первому пальцу присоединяется второй. Ламберт нащупывает бугорок простаты, а рот продолжает обласкивать член Геральта, который уже истекает прозрачными каплями от возбуждения.       Обжигающая волна проходит по телу Белого Волка, и он непроизвольно вскидывает бедра навстречу бесстыдному рту, когда пальцы начинают массировать это чувствительное место. Он хрипло дышит, не сводя взгляда с Ламберта, и это зрелище доводит возбуждение Геральта просто до немыслимых пределов. Тот смотрит ему в глаза, продолжая обрабатывать плоть Белого Волка с опытностью бывалой куртизанки, а янтарные глаза горят чистейшим вожделением, и от остроты ощущений Геральту кажется, что у него сейчас кости расплавятся.       - Сссссволочь... Давай уже... - рычит он, понимая, что еще немного, и он сам набросится на Ламберта, и плевать на его желания.       Ламберт в ответ поднимается, нанося на свой жаждущий внимания орган полупрозрачную мазь, и подхватив под колено ногу Геральта, забрасывая ее себе на плечо.       - Дам... Но позже. – снова усмехается черноволосый своей фирменной усмешкой, направляет себя, прижимаясь ко входу, и мощным, плавным толчком входит в желанное тело. Ногти Геральта впиваются в спину Ламберта, вымещая за вспышку боли, но они оба ее хотят. Потому Ламберт не останавливается, двигаясь так же плавно, и мощно, стискивая бедро Геральта, чувствуя как их тела буквально полыхают жаром от возбуждения.       Это не страсть, это уже практически схватка. Они остервенело целуют друг друга, стискивают в стальной хватке, настолько яростной, что даже на их, привычных к поединкам телах, остаются синяки. Ламберт буквально втрахивает Геральта в траву, скользит ладонями по его телу, словно желая стереть в прямом смысле, чужой запах.       Рывок, и Геральт оказывается сидящим на бедрах Ламберта, заливаемый лунным светом. Ведьмак не сводит взгляда с мужчины, который резко насаживается на его плоть, наблюдает, как ходят под кожей сильные мышцы.       А Геральт опирается на грудь Ламберта, и смотрит в его глаза, дикие, шалые, яростные. И приходит понимание, что этот зверь никогда не уймется. Он будет вступать в схватку раз за разом, хоть на мечах, хоть в постели, но укротить его не выйдет. Ламберт будет охотиться на него раз за разом. Это будет их охота. Черного и белого волков. Ламберт низко стонет, и снова подминает Геральта под себя, на этот раз ритм берет просто бешеный, неистовый, почти не выходя. Вбивается жестко, резко, зло, словно вымещая, мстя за годы своего наваждения. За годы терпения, за треклятого барда.       И снова их страсть больше похожа на схватку. Царапины, укусы, пальцы Ламберта стискивают горло Геральта, перекрывая воздух, вынуждая напрячься, сжать себя, Геральт предупреждающе стискивает запястье Ламберта, но это и срывает тормоза, швыряя Белого Волка на пик наслаждения, и сталкивая в ту же пропасть черноволосого ведьмака.       Пальцы Ламберта разжимаются, а тело словно раз за разом прошивают молнии, настолько острым оказывается оргазм...       Потом они моются под небольшим водопадом, молча, но взгляды говорят лучше любых слов. Они обжигают не хуже ударов плети, два сильных, красивых зверя. Кто проиграл в этой схватке, кто выиграл? Это им не важно.       Одевшись, оба ведьмака направляются к Каэр Морхену, и почти у ворот Геральт произносит.       - Тронешь Лютика, шею сверну. – Белый Волк прекрасно понимает, что Ламберт вполне способен устроить барду ад на земле во время зимовки. В ответ Ламберт ухмыляется.       - Не трону... Пока что. Впереди все равно зачистка от тварей. – и снова два волка, черный и белый не сводят друг с друга взгляда. В нем читается предвкушение охоты, и твари в ней не главная дичь.       В их янтарных глазах отражается Луна, молчаливая свидетельница схватки двух Волков. Не первой, и далеко не последней.