Сквозные ранения.

Залечь на дно. Сказать проще, чем сделать. Эйден коротает дни, стараясь не влипать в неприятности, устроить себе отпуск после затяжных месяцев охоты на всех тех, кто был замешан в убийстве Лены. Стоит распутать один узел, так натыкаешься на еще один. И таких узлов в Чикаго хоть отбавляй. Этим он и занимается: избавляется от мусора. Нечто подобное он сказал Куинну в его последний момент. Теперь это — хобби. Порой самому невольно становится страшно от мысли о том, как далеко он может зайти в своих действиях, но это и интригует, и удовлетворяет. Есть ли у него предел? Границы? В новостях как-то говорили, что он пытается вернуть утраченный над своей жизнью контроль. В этом есть доля правды. Он еще никогда не контролировал столь многого, а это пробуждает азарт, ощущение всевластия. Но даже имея в руке ключ к системе, что властвует над городом, есть те уголки, до которых он дотянуться не может. Эйден обливает разбитые кулаки водкой, которую нашел во фляжке в бардачке машины, угнанной им совсем недавно, после агрессивных переговоров с парочкой уж очень несговорчивых бандитов. Скажете, что он лицемер? В его понимании это не неприятность, скорее уж рутина. Неприятность — это когда связаны руки, а сам ты лежишь в багажнике машины того, кто планирует увезти тебя за городскую черту, чтобы застрелить и закопать. Хотя, честно говоря, даже это недостаточно серьезно, чтобы взволновать или напугать Пирса. Будто бы он не бывал в таких ситуациях раньше. На карте в телефоне возникает маячок, говорящий об очередном преступлении, что произойдет в течение десяти минут. Эйден вздыхает, глядя на зону, окрашенную голубым. Долг зовет. Кто знает, кто в этот раз в беде. В полумраке тонированного салона, он нащупывает ключ и заводит машину, медленно выезжая из пустого переулка. Еще не ночь, только ранний вечер, и улицы все еще полны машин, стоящих в пробках, людей, бредущих куда-то. На перекрестке он сворачивает налево, въезжая в голубую зону и стараясь быть начеку, зрительно оценивать каждого прохожего на предмет опасности, поглядывая как на внешний вид, поведение, так и на профайлер, мгновенно выдающий краткую информацию о каждом. Пирс не знает, что его ждет: ограбление, убийство, похищение… Главное — не спугнуть ни жертву, ни подозреваемого. Да, преступления не будет, но… скорее всего, Эйден просто оттянет неизбежное. И в следующий раз его может не быть в нужное время в нужном месте. «Особый интерес» , — гласит возникшая в смартфоне надпись, загоревшаяся желтым, а Эйден видит лишь силуэт человека в пальто, идущего по своим делам. Приходится припарковаться, чтобы начать преследование. Эйден держится поодаль, чтобы не привлечь внимания, натягивает на лицо маску и идет следом. Кажется, это женщина, но профайлер не может распознать ее личности, так как лицо закрыто шарфом. Умно, он и сам это использует, чтобы предотвратить идентификацию. Куда интереснее становится тогда, когда профайлер распознает мужчину, чье лицо открыто, а профиль скуден на информацию: офисный клерк, возраст минул сорока. В этот момент Пирс понимает, что является вторым преследователем в этой ситуации. Одному из них грозит опасность и осталось убедиться, кому именно. Мужчина сворачивает в переулок, подозревая о том, что у него на хвосте кто-то есть. Эйден продолжает слежку на расстоянии, срезая путь в другом месте и просматривая камеры. Мужчина исчез, а в объективе остается одна только женщина, которой не удалось нагнать преследуемого. По ее движениям заметно, что она в замешательстве. Кем бы ни был тот человек, он знает, как уходить от преследования. Эйден ждет, что незнакомка снимет маску, но вместо этого она останавливается и поворачивается на ту самую камеру, которая провожала ее взглядом. И смотрит. Эйдена это застигает врасплох, ведь она будто бы смотрит вовсе не в объектив, а на него самого, как если бы он стоял прямо там, перед ней. Еще никогда до этого никто не замечал его слежки через камеры вот так просто. Маячок пропадает. Преступления не случилось. Он видит, как женщина, не сводя взгляда с камеры, сует руку в карман и что-то достает. Дисплей загорается красным, а затем вовсе тухнет, показывая надпись «нет изображения». «Лазерная указка» — догадывается он, оставшись без ответов о произошедшем. Она просто выжгла матрицу. По козырьку постукивает начинающийся дождь. Пора бы домой, но на карте загорается еще один маячок о грядущем преступлении. Эйден вздыхает и снова меняет планы. Новенькие небоскребы сменяют старые кирпичные дома, видавшие времена и получше, обшарпанные и не привлекательные они вызывают у Эйдена легкую ностальгию по юным годам, которые он провел на улицах Чикаго, примеряя на себя роль закона и не только. Сделки и задания, чаще всего не очень законные, приносили ему внушительную сумму денег, а люди, посвященные в те же круги, уважали его за талант и множество других способностей. Это было еще задолго и до появления системы города, с ее появлением все стало куда сложнее. И проще тоже. Полицейские мигалки разрывают в клочья ночную тишину, когда Эйден разнимает дерущихся незнакомцев. Один из них падает на землю, скрутившись от боли после ударов телескопической дубинкой. Побитый мальчишка в ужасе смотрит на человека в пальто, он не может сдвинуться с места, зная, что за ними все еще наблюдают. Эйден тоже это замечает, узнает символ на дроне, снимавшем потасовку, прежде чем сбить его точным выстрелом из пистолета. — Теперь они сломают мне жизнь, — пробубнил парень, обреченно хватаясь за голову, его трясет, как в лихорадке. Пирс узнает этих людей, ведь еще пару дней назад их лица были в новостях об ограблении банка. — Не раньше, чем я сломаю твои кости, если не скажешь, какого черта вы идете на поводу у этой банды клоунов, — рукой он хватает парня за грудки. — Дело в наркотиках? Или вы ведете бои насмерть за деньги? — предполагает Пирс, зная о событиях минувших месяцев, но парень лишь качает головой. Он опускает взгляд, с его носа течет кровь, пачкая одежду. — Они знают, что… Я сделал что-то ужасное, — отвечает парень, а побитый Эйденом незнакомец глухо стонет, приподнимаясь. — Чем таким они вас шантажируют, что вы готовы убить друг друга и даже ограбить банк? — Пирс демонстрирует ему размытый снимок с камер наблюдения, где изображен этот самый парень. Тот не отвечает. — За убийство и ограбление грозит срок. А стыд и позор еще можно пережить, уж поверь. Стоит сомнению появиться на лице парня, как его отмахивает уведомление, пришедшее на телефон. — Уже слишком поздно. Раздается выстрел, но его совершает вовсе не Эйден. Из рук выскальзывает ткань одежды, за которую он держал мальчишку и тот падает, с удивленным выражением лица зажимая ранение в груди. Еще мгновение Пирс мешкает, не понимая, что вообще произошло, а затем, в свете мелькающих огней, он разглядывает силуэт мужчины, которого вырубил еще пару минут назад. В его руках пистолет. Какой секрет так важен, что может разрушить им жизнь? Какие тайны они могут хранить, что готовы разрушить ее сами? Это обыкновенный шантаж, этим пользуются каждый день, чтобы добиться какой-то цели. Но эти хакеры заигрались. — Оружие на землю! Руки вверх, чтобы я их видел! — выкрикивает прибывший полицейский, используя дверь авто, как укрытие. Попытка разобраться в ситуации заняла слишком много времени. Эйден опоздал. Точнее, система опоздала. Проглядела этот момент, когда семя конфликта дало росток. Преступление свершилось, но он не мог ничего сделать, ведь все началось намного раньше, а он подоспел только к развязке. Кто знает как долго эти двое бегали на поводу у той банды? И насколько велика эта самая банда, если они все еще на свободе? Кого посадили? Глупый вопрос, если учесть то, что недавно они выпускали из тюрем заключенных, взламывая хрупкую городскую систему. Эйден и сам этим промышлял в стенах тюрьмы, без особого труда накидывая к сроку заключения пару десятков лет, чтобы выпытать информацию с одного парня. Эйден, стоявший до этого спиной, открывает огонь первый, но не по людям, а лишь чтобы отвлечь внимание и выиграть время на побег. Пули со вспышками рикошетят от бампера. Если оставшемуся выжившему светит срок за ограбление и убийство, то у Эйдена куда более богатый послужной список. Полиция начинает ответный обстрел, но Эйден успевает нырнуть в переулок. Удирать от полиции ему не в первой, ничего сложного, если знаешь, что делать. Куда важнее сейчас то, что хакеры, о которых говорилось в новостях, стали злоупотреблять своими возможностями. Даже не во благо, а ради зрелища. Он далеко не сразу замечает, что истекает кровью. Все-таки словил пулю. Эйден зажимает рукой бок, где свитер уже окрасился в красный, пропитавшись кровью насквозь. Нужно позвонить Доку Моррски, чтобы подлатал. Пальцы скользят по дисплею в попытке набрать один из контактов, но только размазывают кровь. Недалеко снова раздается визг сирен, подстрекая к дальнейшему побегу. Одно из убежищ, которые создал Пирс по всему городу, находится недалеко, но с его раной дойти туда не представляется возможным. Ругнувшись, он прижимается к стене и переводит дыхание, устремив взгляд в небо. По козырьку струится вода. Он бы не отказался сейчас от оксикодона и навыков доктора Моррски, потерявшего лицензию как раз по причине продажи упомянутого вещества.

«Телефон вызываемого абонента выключен».

Черт бы побрал тебя, Моррски. Где ты шляешься, когда ты так нужен? Скрыв рану за пальто, он, пошатываясь, уходит прочь, избегая случайных встреч с обычными прохожими и полицией тоже. В этом большом городе людям обычно плевать, кто ты и чем ты занимаешься, но стоит кому-то завидеть кровь, так это сразу их собачье дело. Эйден не знал, куда ему еще пойти. Крови так много, что он затрудняется думать трезво. Ноги едва слушаются, ведя туда, куда велит интуиция. Его метает из стороны в сторону, вынуждает припадать к стенам ради передышки. Найдя силы дождаться, пока ему откроют дверь, он просто падает в чьи-то руки, достаточно сильные, чтобы не дать ему упасть на землю. Эйден не помнит, какой дорогой шел и куда именно. Точно Пирс знал одно: он все еще жив. Открыв глаза, он видит знакомую прихожую, чужое пальто на вешалке, еще поблескивающее из-за капель влаги на нем. Ощутив прикосновение, Пирс вздрагивает, резко перехватывая тонкое запястье. — Все в порядке, — успокаивает Пирса знакомый голос, а его кисть накрывает теплая ладонь. — В конце концов, ты сам сюда пришел, Эйден. Рассеянным взглядом он еще мгновение смотрит куда-то перед собой, разглядывая лицо своего спасителя, и с удивлением признает в нем Каллаган. В почти бессознательном состоянии его ноги притащили его именно сюда, в то место, которое он видел лишь пару раз и никогда не приближался вживую. Он весьма нерешительно отпускает ее запястье, словно еще не определившись, может ли он ей довериться, шипит от боли, пронзившей тело, когда она расстегивает молнию на свитере, пытливо изучая рану. Пирс замечает, что она даже подготовила аптечку, будто всегда держит ее на такие случаи. Эйден сдавленно стонет, когда ее пальцы проникают под футболку, ощупывая свежее ранение. По лицу Делайлы, хоть и сосредоточенному, заметно, что и ей эта процедура не особо приятна, но она определенно делала это раньше. — Прошла насквозь и легкие не задела. Тебе повезло. — Сомневаюсь что-то в своем везении, — хмыкает он, отводя взгляд на кофейный столик напротив дивана на котором лежали его пальто и кепка. — Всяко лучше, чем ковыряться в ране, чтобы достать пулю, — подмечает она, вскрывая бутылку дешевого виски. — Не расскажешь, что произошло? — Я увидел маячок преступления, хотел вмешаться. — И схватил шальную пулю… — спирт обжигает, Эйден впивается рукой в спинку дивана и стискивает зубы. — Не совсем, — уточняет он, следя за ее реакцией. Эта пуля была вполне себе нацелена на него. Голова кружится, не давая и шанса хотя бы приподняться. — Думаю, это связано с теми ребятами, чьи коды передал тебе Боун, — она неосторожно плеснула алкоголь на его рану, из-за чего Эйден напрягается, сдерживая вскрик. — Ты просматривал информацию. Конечно, — с укором подмечает она. — Это сейчас не так важно. Важно то, что они продолжают терроризировать людей и шантажировать, чтобы использовать их в своих целях. — Это в их стиле, — Каллаган вздыхает, приступая к накладыванию швов. — У них огромная банда и свои связи в криминальном мире. Даже если мы их посадим, они наверняка смогут выбраться. Если только не запихнуть их в карцер или место похуже, — она хмурится, затягивая нить. «Или убить» — наверное, хотела добавить она. — Не знаю, откуда у тебя мой адрес, но в следующий раз не заваливайся так спонтанно. — Не уверен, что следующий раз вообще будет. Однако, ты права, это было…весьма спонтанно, — прикосновения вызывают двоякое ощущение. С одной стороны, его ранениями долгое время занимался только Моррски и никто другой, кроме него, просто потому что Пирс мог доверять только ему, с иной же, в том, что происходило сейчас, было что-то куда более отвлеченное от… делового партнерства. Она наклоняется к нему, чтобы перекусить нить и задевает кожу не только своим теплым дыханием, но и губами, а затем стирает с них капельки крови тыльной стороной руки. В голову лезут посторонние мысли, которые Эйден стремительно отгоняет, напоминая себе о том, в какой ситуации находится. — Можешь сесть? Остались еще швы с другой стороны. Эйден с трудом повинуется. Делайла помогает ему подняться и сесть, держа за плечи и поражая тем, что в ней, оказывается, много силы, несмотря на безобидный вид. Не так удивительно, если вспомнить, что она все-таки работает в федеральном бюро расследований. Кряхтя, он стягивает с себя футболку, приставшую к коже, обнажая бледное тело, на котором жизнь оставила свои отметины, без слов рассказывающие историю, богатую на постоянные перестрелки и драки. И что-то движет его дальше. Он зовет себя Лисом. В природе лисы, как и волки, являются санитарами своей среды обитания, очищая ее от дефектных животных. Но он — не животное — человек не может посвятить этому жизнь, как бы адреналин в крови не пьянил рассудок, зазывая на путь насилия. И не важно по каким причинам он этим занимается: будь то пагубное хобби или плацебо для гангрены. У всего есть свои последствия. — Если бы душевные раны заживали так же просто, как и физические, то жизнь была бы проще, — говорит вдруг она, сидя позади Эйдена и продолжая заниматься раной. Взгляд ее карих глаз наверняка изучает все старые и новые шрамы. Их столько, что Эйден даже не помнит происхождение каждого из них. Да и не так это нужно, но есть и те шрамы, которые он не забудет никогда, как бы сильно того он ни хотел. Говоря о душевных ранах, она наверняка думает о чем-то своем, а Эйдена снова задевает укол вины, пожирающей его даже спустя столько месяцев. И он знает точно: это никогда не прекратится, поэтому они оба здесь, наказывают и истязают себя за ошибки прошлого. С ним все ясно, но что таит она? Идеальный профиль, чистое прошлое и такое странное настоящее… — А ты так много об этом знаешь? — цепляется он за крючок, чтобы узнать больше. — Вполне достаточно, — она поднимается, руки у нее испачканы. — По-моему, в нашу последнюю встречу я просила тебя беречь себя. Эйдена это забавит, он усмехается, отводит взгляд и ощупывает швы. «Беречь себя» — это даже звучит смешно. Когда он в последний раз вообще задумывался о собственном здоровье? Собственное состояние волновало его только когда недомогание мешало ясно думать. Забота со стороны и вовсе непривычна, тот же Док Моррски помогает ему не совсем по доброй воле. — Ты не можешь заниматься этим один, — она качает головой и смотрит не с осуждением, а с беспокойством. Каллаган была права. Одного его не хватит на весь Чикаго, как бы сильно он того не хотел. — Предлагаешь собственную кандидатуру? — с легким прищуром он разглядывает ее, не догадываясь о том, что она имеет ввиду. Не собирается ведь она надирать задницы преступникам вне своей рабочей деятельности. — Я предлагаю разработать тактику вербовки добровольцев, — отвечает она, умывая руки на кухне. — Вроде Цикады 3301*? — Попроще, — смеется она. — В городе полно людей, которые могут проявить инициативу. Уверена, даже среди Dedsec найдутся такие. Эйден скептично качает головой. Людям проще делать вид, что ничего не происходит. Сама ведь Каллаган говорила тоже самое: всем плевать, пока это не касается лично их. — Порой справедливости лучше служат те, кто испытал боль. Линчеванию всегда предшествует негативный личный опыт. Это факт, — она присаживается напротив в мягкое кресло. — Когда закон не служит нам, мы должны служить законом… — вздохнув, он проводит рукой по бинтам и пытается усесться поудобнее. — Я подумаю над твоей идеей, — в ответ она понимающе качает головой, глядя на него. Отчего-то, даже вломившись к ней в поздний час, он не чувствует себя посторонним здесь. — Я думала, что мы могли бы отфильтровать профили жителей и найти тех, у кого уже были какие-то неприятные случаи, связанные с системой и криминалом в целом. Конечно, не все они подойдут, придется присматриваться, чтобы выбрать нужных. Это не единицы и нули, не код, а реальные люди… — поднявшись, Делайла протягивает ему то, чего он не заметил сразу. Это была одежда. Ничего особенного в ней, конечно, не было кроме того факта, что она вовсе не женская. Этот жест заботы сбивает его с мысли о нулях и единицах, замещая одним простым вопросом, который эхом проходится в его голове: «Чья это одежда?». Память услужливо подкидывает ниточку подсказки. Тот мужчина с фотографий… Быть может, это и есть ее причина, о которой она так усердно твердила ему. — С тобой все хорошо? — спрашивает Каллаган, встревоженная его молчанием. За окном шумит дождь, проливающийся над неприветливым мегаполисом, холодный и пронизывающий насквозь… Эйден медленно переводит взгляд со стопки одежды в своих руках на Делайлу. — Ты не против, если я останусь на ночь? — спрашивает он тактично, вовсе не желая возвращаться наружу. Ее лицо озаряет улыбка, она даже начинает смеяться. — Само собой. Ты же не думал, что я отпущу тебя в таком-то состоянии?