A day for you and me

      Стоял жаркий летний полдень; воздух, напитанный пряными запахами полевых цветов и душистой травы, казалось, час от часу накалялся сильнее от пронизывавших его солнечных лучей. Две фигуры рука об руку спускались вниз по отлогому холму, у основания которого брал начало бескрайний и густой лес. Где-то вдали виднелись башни Дуэльной Академии, маленькая остроконечная шапка маяка приветливо блестела на солнце, а в воздухе над островом раздавались крики юных дуэлянтов, что было неудивительно, ведь ежегодный турнир Genex собрал лучших учеников из кампусов Дуэльной Академии.       Ажиотаж чувствовался с самого утра, когда бухта постепенно наполнялась приплывавшими кораблями, студенты носились по пристани, обмениваясь приветственными рукопожатиями и последними новостями дуэльного мира, а гул стоял такой, что уши у несчастных преподавателей почти кровоточили. Через некоторое время вся эта дружная толпа двинулась к поляне, располагавшейся под трибуной, с которой готовился произносить открывающую речь директор, и воспользовавшись как раз этим моментом и предоставив учеников самим себе, Йохан с Джудаем (совершенно нагло, как потом отметил Манджоме), улизнули на пикник в им одним известное, запрятанное в лесу, уединённое место. Как вы успели догадаться, именно они и были теми двумя фигурами, обливавшимися потом, но с энтузиазмом перебиравшими ногами в надежде на скорое спасение от духоты в тени пышных крон лесных деревьев.       Джудай уже давно работал в Академии как специалист по части паранормальных явлений, а до этого почти двенадцать лет путешествовал по миру как герой-странник и помогал людям и духам их колод находить общий язык, усмиряя разбушевавшихся дуэльных монстров, намеренно портивших хозяевам карт жизнь, и освобождая духов от так называемых «охотников». Его путешествия прерывались редко, но на довольно долгий период, выпадавший обычно на время между матчами Европейской дуэльной лиги. Нетрудно понять, что причиной тому был Йохан, как профессиональный игрок в соревновательный сезон не имевший особенно много свободного времени. Они полностью посвящали себя друг другу в то время, что проводили наедине, забывали обо всех насущных делах и уезжали куда-нибудь далеко. Было и время в их вечно кипевшей жизни, когда странствия Джудая и матчи Йохана прервались на целый медовый месяц, а предшествовавшая ему свадьба была омрачена лишь тем, что родителей Джудая на ней не было. Но Юки-сан привык к их постоянному отсутствию будучи ещё ребёнком и не слишком-то обиделся. «По крайней мере, - говорил он, - они прислали поздравительную открытку!» На что Йохан лишь грустно вздохнул и приобнял мужа за плечи, а Юбель тогда недобро сверкнула глазами в сторону цветастой картонки. Дайтокуджи лишь развёл руками, как он делал всегда, стоило произойти чему-то, опечаливавшему его. Всё это было их прошлое, пускай не такое уж далёкое, но очень счастливое. В настоящем же супруги были разделены работой на разных кампусах: как Йохан ни боролся, но был оставлен преподавать на Севере, где когда-то сам учился, а Джудая пригласили быть независимым сотрудником в центральную островную Академию, где он, спустя короткое время, начал тосковать по мужу. Андерсену, которому Джудай долгими холодными ночами снился и миражами мелькал среди льдин, тоже пришлось несладко. Но они нашли весьма оригинальный выход и стали осуществлять общение путём писем: начертанные каждое рукой любимого человека, обычно в вечернее или ночное время, они были наполнены смешными историями из нелегкой учительской жизни, жалобами на нерадивых учеников (хотя Джудай больше хвастался их шалостями), вырезками из журналов, фотографиями, а иногда прилагались даже конфеты. Каждый при написании чувствовал себя сущим подростком, но в то же время бережно запечатывал конвертик и тайно относил его на почту рано поутру. Это было нечто вроде их обоюдного ритуала, нарушавшегося только когда Йохан приезжал в качестве сопровождающего преподавателя на время турнира Genex. Тут уж никто не мог им мешать и отрывать друг от друга, даже всемогущий Кронос-сенсей, всё грозившийся снизить Джудаю зарплату за подобные выходки, но и он делал это лишь «по долгу службы»; ученикам было совершенно начихать на сопровождавших - лишь бы не мешали, так что единственным недовольным оставался Манджоме. Но, будем честны, он был недоволен почти всегда, когда другие успевали улизнуть от ответственности, а на него из-за этого сваливались, как рояль с неба, новые обязанности. И это при том, что должность директора была сама по себе трудна!       Между тем солнце, занявшее своё любимое место в зените, беспощадно палило лохматые макушки наших беглецов: оба тяжело дышали, утирая со лба пот и усердно вышагивали дальше, пробираясь по извилистой тропе. В самом её конце они, наконец, нашли то уединённое место, о котором говорилось ранее, и разместились на клетчатом одеяльце под раскидистой кроной дуба. Джудай доставал приготовленные им заранее сэндвичи из плетёной корзиночки, раскладывая их по тарелкам, а Йохан, в конец исстрадавшийся от жары, спасался от неё в свежести ветвистой тени, сняв сапоги и растянувшись рядышком с мужем. Он был совершенно счастлив и уже почти забылся полуденным сном, как вдруг почувствовал, что что-то настойчиво щекочет ему нос. Йохан открыл сначала один глаз, потом - более лениво - второй, и увидел нависавшего над ним и хитро улыбавшегося Джудая, тонкие пряди волос которого, выбившись из хвоста, опускались прямо на его лицо, легонько щекоча. - Йоха-ан, вставай, - он потянул последнюю гласную его имени просяще, нарочно гнусаво, и Андерсен засмеялся, ладонью обнимая джудайскую шёку и притягивая для поцелуя. Он ощущал подушечками пальцев, что Джудай был всё ещё очень тёплый, не смотря на прохладную тень, в которой они сидели. Йохан гладящим движением скользнул рукой вниз по смугловатой шее мужа, а другой уже было забрался под его чёрную кофту, но Юки-сан ловко её перехватил и разорвал поцелуй до того, как Андерсен смог его углубить: - Я тоже по тебе соскучился, но давай сначала перекусим. И, как будто подтверждая его слова, живот Джудая тихо заурчал. Он изобразил своём лице смущённое удивление, а Йохан добродушно усмехнулся: - Да, единственный и непобедимый мой конкурент в вопросе твоей любви - это еда. Юки-сан посмотрел на него слегка укоризненно и разогнулся, протягивая руку за сырным сэндвичем; Йохан последовал его примеру, приподнялся и тоже достал себе с тарелки сэндвич, правда, с овощами, и, стараясь как можно соблазнительнее его откусить, вызвал у Джудая плохо скрываемый за усердным жеванием хохот. Они переплели между собой пальцы свободных рук и стали без особого внимания разглядывать всё вокруг: в знойном воздухе носились проворные маленькие бабочки, жужжали в редких цветах пчелы, блестела на солнце тонкая, с витиеватым узором паутина, гусеница ползла вверх по сочному зелёному листу, смешно складываясь ополам... Вдруг, как будто специально, чтобы разрушить их задумчивую идиллию, в кустах сначала что-то зашуршало, а затем выпрыгнуло из них с пронзительным «мяу!», плюхнувшись своей пушистой тушкой прямо на одеяло: это был Фараон. По всей видимости, не обнаружив с утра в своей тарелке рыбы и не найдя нерадивого хозяина в постели (а Фараон обычно мял сонного Джудая по бокам коготками, выпрашивая себе пропитания), кот решил искать его по запаху - навык, привитый ему ещё Дайтокуджи-сенсеем - и закончил тем, что отследил и атаковал свою цель напрямую. Юки-сан, оправившись от минутного испуга, шутливо пригрозил ему пальцем, ласково потрепал питомца за ушком, потом за другим, а когда кот заурчал и перевернулся на спину, он принялся почёсывать его пушистое пузо. Фараон наслаждался и, казалось, совсем забыл о еде, а Йохан присоединился к поглаживаниям, не скрывая, правда, что ощущает и в коте своего конкурента. - А меня ты так никогда не чешешь, - хитро заметил он Джудаю, желая, видимо, застать мужа врасплох, но тот лишь фыркнул и резюмировал в ответ: - Зато ты урчишь не хуже Фараона, когда я трогаю тебя в других местах. - Это я-то урчу? - всплеснул руками Йохан. - А что же ты тогда делаешь, когда я, например, делаю вот так- И он, буквально прыгнув на Джудая, пригвоздил его к к одеялу, начав осыпать его шею, ключицы и плечи тысячей крохотных и нежных поцелуев. Юки-сан сперва ойкнул от неожиданности, потом засмеялся, вплетая свои пальцы в Йоханскую растрёпанную шевелюру и уверяя, что ему очень щекотно и прося Андерсена слезть, но на деле ему бы очень хотелось, чтоб Йохан никогда с него не слезал и продолжал то, чем был занят. Фараон, заставший всю эту сцену, недовольно заворчал, отвернулся в другую сторону и начал себя вылизывать, а Юбель, вальяжно разлегшаяся на ветке дуба, приоткрыла только один глаз и снисходительно хмыкнула: их поведение было ей хорошо знакомо, поэтому дух предпочитала наблюдению крепкий дневной сон. Даже Руби и Крылатый Курибо, катавшиеся в клубке неподалёку, предпочли смущённо отвернуться от своих хозяев. А тем временем Джудай, дождавшись, когда Йохан окончательно потеряет бдительность, одним ловким движением сменил позицию, в которой они находились, и теперь, подложив под подбородок сложенные руки, разместился на груди мужа. Андерсен, поначалу, правда, опешивший от такого внезапного поворота событий, был не в силах противостоять обаятельному и почти просящему выражению джудайской моськи, а потому, для удобства заложив сцепленные ладони за голову, остался в прежнем положении. - Скажи, Йохан, - спустя несколько минут обратился к нему Юки-сан с некоторой задумчивостью, - ты... всегда будешь со мной? Судя по чуть изменившейся после небольшой запинки интонации вопрос, мучивший Джудая, был иным, и Андерсен, даже разморенный жарой, заметил это, но решил не подавать вида и, с нежностью улыбнувшись, ответил, запуская руку в каштановые волосы и слегка лохматя их: - Конечно! Мне невероятно повезло, что такой замечательный человек выбрал связать свою судьбу с моей, разве я могу когда-нибудь предать его доверие? - Умеешь ты смущать, конечно, - два маленьких огонька-румянца вспыхнули на щеках Джудая, и он отвел взгляд, ещё больше уткнувшись в грудь супруга, - но, знаешь, я правда благодарен тебе. - И за что же? - За всё. Теперь пришла очередь Андерсена стесняться и краснеть. - Джудай, ты, - он приподнялся и сел, так что Юки-сан оказался у него на коленях, и взял лицо возлюбленного в свои ладони, - просто невозможный иногда. - Но это одна из причин, почему ты меня любишь? - легкая ухмылка тронула его губы. Йохан на этот раз ответил крепким и долгим поцелуем.