***
08.05.1978 г. — Дядя Мариан?! — поразилась Лили Эванс, открыв дверь и увидев знакомого мужчину. Мгновенно она ткнула палочкой в него. — Что ты подарил мне на совершеннолетие? — Кнут, — хмыкнул он и протиснулся в дверь. Лили не возражала и пропустила его, щелкнув замком. — Которым ты так и не согласилась пользоваться. — Как ты предлагаешь мне им пользоваться? Я волшебница, а не конюх. — А могла бы приструнить своего приставалу. — Я вышла замуж за этого приставалу. — Лили закатила глаза, следуя за дядей по своему собственному дому. — Два месяца назад. — Сочувствую, — вполне серьезно ответил тот. Мариан развалился в кресле, закинув ногу на ногу. Его волосы, не стянутые в хвост, рассыпались по плечам. От него пахло вполне дорогим одеколоном и флером никотина. Лили повернулась и помахала палочкой. С кухни прилетел поднос с чайником в симпатичный голубой цветочек и чашка с плошкой сахара и вазочкой мармелада. Для гостя из серванта вылетела бутылка дорогого вина, которое само же плеснуло на полбокала в нужную тару. Появились фрукты и вот, спустя несколько секунд, небольшой столик, расположенный между диваном и парой кресел, был заставлен закусками и питьем. Лили села в другое кресло не так развязно, как Кросс, но вполне свободно, закинув ногу на ногу в длинной юбке. — Неплохо, — отметил Мариан, и было непонятно, говорил он о вине или о проявленных талантах в сфере бытовых чар. — Так значит, вышла замуж? — Да, — кивнула Лили, — и я послала тебе письмо. Я пригласила тебя на торжество, хотела познакомить тебя с Джеймсом… А ты не пришел! Аврора не смогла даже найти тебя. Мариан хмыкнул. — Будто бы сова могла бы найти меня, когда я этого не хотел. Должен ли я тебе запоздалый подарок на праздник? — насмешливо спросил он и вытащил из кармана склянку с зельем. Лили подозрительно посмотрела на него. — И что это? — Противозачаточное. — Дядя! Кросс засмеялся, Лили надулась. — Очень смешно, — язвительно хмыкнула она, но зелье спрятала. Подарки дяди делились на две категории: либо полезные, либо издевательские. Иногда она задавалась вопросом, где там грань. Дядя Мариан присутствовал в когда-то большой семье Эванс постоянно, но в то же время редко. Лили помнила, как необычно выглядевший мужчина пришел на пятилетие к ней. Петунье было семь в то время. Ни одна из самых младший Эванс не видела его ни разу, и Лили помнила первые впечатления, первую мысль, скользнувшую мимоходом. «А волосы у нас красные.» Мариан Кросс был каким-то далёким родственником и, как позже поняла Лили, магом, а ещё позже сообразила, что он был каким-то странным магом. Когда Мариан пришел в третий раз (второй раз Лили пропустила, так как была в Хогвартсе) и застал Рождество, девушка не нашла у него волшебную палочку. Ей было любопытно, поэтому она последовала за ним в комнату и увидела странное летающее золотое существо, очень похожее на снитч. — Это Тимкампи, — ответил Мариан на вопрос. — Он мой голем. — Вы волшебник, дядя Мариан? — искренне удивилась тогда четырнадцатилетняя Лили. — Разве волшебник может так? — ухмыльнулся он и начертил руны прямо в воздухе пальцем. Да и не как надо, а кругом, будто бы печать нарисовал. Руны вспыхнули голубым светом, подул мороз, и в ожидающую руку упала ледяная статуэтка — копия Тимкампи. — Нет? — неуверенно произнесла Лили, разглядывая чудо. — Значит, я не волшебник. На этом разговор закончился, а загадка осталась. Теперь Мариан каким-то образом отыскал дом её и мужа, а ведь они защищались не самыми слабыми чарами и защитными заклинаниями. Их адрес был распространён только среди друзей. — Как ты нашел нас, дядя Мариан? — спросила она после недолгой беседы и обмена новостями. Мариан Кросс появлялся в жизни Лили четыре раза, и это был пятый. Визиты его были не продолжительные, неделя максимум и надолго его не хватало. Нелюбовь его к Британии была в семье известна, и ещё бабушка их говорила, что Кросс — как ветер, поймать его очень трудно, и приходит он только тогда, когда сам хочет. Если же ты его поймал, то не ошибайся — он просто позволил это сделать. А ещё мама говорила, что искать мужчину тоже бесполезно, и Лили убедилась на собственном опыте, когда с помощью магии пыталась отыскать его. Казалось бы, возможности обширны, и даже не самые законные зелья поиска должны дать результат. Как ветер — твердила бабушка. Бродит по всему миру. — Не сложно, на самом деле. — Кросс отпил вина. — На будущее скажу: там, где ничего нет вообще, точно что-то есть. Лили скривилась, ощутив себя глупым ребенком, которому бабушка поясняла, что нехорошо втирать свои таланты сестре. Тогда бабушка говорила о смирении, но Лили опять же не понимала. Поняла в Хогвартсе, когда столкнулась с Мародёрами. Кто же знал, что за одного из них она выйдет замуж? — А что Петунья? — спросил мужчина. — А что Петунья? — уточнила Лили враз помрачневшим тоном. — Слышал, замуж вышла. Ты была? — Лучше бы не ходила. — Она вздохнула. — Взяла Джеймса с собой, тот потащил Сириуса. В общем… Пить им много нельзя. С Петуньей мы уже год не говорим. Вон ваза стоит, она прислала. — Это уродство? У Петуньи всегда был странный вкус. Что в декоре, что на мужчин. Впрочем, обеспечить её он может и пусть. Ваза и вправду была страшной. — А муженек твой всё такой же сосунок? Может, отравишь или разведешься? Дался он тебе. — Трудно было сказать, был ли Мариан серьёзен, но Лили решила, что лучше относиться серьезно во избежание. — Люблю я его, — ответила Лили, остро глянув на мужчину. — Ну, сердце женское переменчиво. Не ты ли в четырнадцать ныла, какой он гад? — Кросс отмахнулся и поднялся. Вино было выпито, закуска съедена. — Впрочем, ладно. Если ты счастлива, то пусть живет. — О, Мариан. — Лили скрыла ухмылку. — Дорогой, любимый дядя, можно подумать, что ты волнуешься за меня. Неужели твоё сердце способно смягчиться? — Не обольщайся. — Он отмахнулся. — И не выдумывай того, чего нет. — Ты можешь подождать возвращение Джеймса с работы и устроить ему угрожающий разговор. — Они поднялись и двинулись к выходу. — Уверена, он оценит. — Нет, даже угрожающий разговор не заставит меня оставаться тут дольше необходимого. А усмирить своего сосунка ты сможешь и сама. Кнут у тебя есть для этого. — Будь осторожен. У нас не всё спокойно в стране. Ты точно не останешься? Нам бы не помешала твоя помощь. Мариан повернулся так быстро, что его волосы взметнулись, а его единственный видимый глаз уставился пронзительным взглядом прямо в глаза Лили. Та чуть не врезалась в спину дяди. — Во что ты впуталась, Лили? — тихим тоном потребовал он. — В стране идёт гражданская война. Что ты делаешь? — С чего ты взял, что я что-то делаю? — напряглась девушка. Кросса было не провести, и его взгляд стал ещё более требовательным. Они толпились в небольшом коридоре. — Я выполняю заказы зелий в Мунго, а Джеймс — мракоборец. Конечно, я знаю, что происходит в стране. Даже того, что пишут в «Ежедневном Пророке», хватает вот так. — Она махнула рукой у горла, жалея, что спросила. — Хм, — задумчиво напевал Мариан. — Ну, смотри у меня. Война никогда не стоит того. Если можешь, лучше собери вещи и уезжай из страны. Скоро тут станет совсем жарко. — Как ты? — вырвалось у Лили прежде, чем она подумала. Кросс, успевший отвернуться, замер. — Убегать как ты? Дядя, а кто будет помогать людям, если я уеду? Кто будет драться, если уедет Джеймс? Мир магии, волшебная Британия — мой дом. Это мой долг — помочь стране. — Дура ты, Лили. Патриотка, наивная и глупая. — Кросс не оборачивался. Голос его был расслаблен, ленив и звучал как у некоторых чистокровок в Хогвартсе, уверенных в своём превосходстве, в своем знании. — Когда останешься одна, тогда поймешь, что патриотизм и любовь к родине не даст тебе душевного покоя и не даст счастья. Лили открыла рот, чтобы рассказать об Ордене Феникса. О том, что всё не так плохо, как может быть, что сейчас не так, как было раньше по рассказам бабушки в сороковых. А потом поняла, что дала клятву молчать. Она закрыла рот. Не прощаясь, Мариан ушел, оставив Лили Поттер в одиночестве и с чувством неправильности, с ощущением ошибки.***
10.08.1987 — Ты. — Я. Привет, Петунья. Смотрю, годы красят тебя. — А ты всё такой же. Что ты тут забыл? Не думай, что я забуду, сколько лет ты не приходил. — Вы, женщины, такие требовательные. Не пустишь? Или позволишь соседям сплетничать дальше? Петунья Дурсль испуганно выглянула и заметила, как на окне напротив их дома заколыхались занавески. — Входи, — прошипела Петунья, затащив мужчину в дом. Дальше она его не пустила, встав возле лестницы и скрестив руки на груди с упрямым и злым выражением лица. Со второго этажа звучала музыка компьютера, на кухне шумела вода, звенела посуда. Видимо, только что обедали. Середина дня, Вернон был на работе. Петунья и Мариан изучали друг друга. Там, где у Петуньи появились первые морщинки, у Мариана не было ничего. На самом деле, с самой первой встречи в семь лет мужчина совсем не изменился. — И чего ты пришел? — ощетинилась женщина. — Где ты был, когда мои родители умерли? Ты не был на моей свадьбе. Ты не был на её свадьбе тоже. И на похоронах в том числе. И вот, спустя столько лет, ты решил показать лицо и появиться? Если ты о наследстве… — Оставь это себе. — Мариан закатил глаза. Приятно знать, что женщина совсем не поменялась. — И вот, как ты встречаешь гостей? Ни приветствия, ни вежливости, ни даже вина. Видели бы тебя сейчас родители. — Не смей говорить о родителях. Ты не имеешь права, — зашипела Петунья в гневе, тыкая в Кросса пальцем. — Говори давай, чего явился. — Может, я соскучился? — Ты скучаешь только по шлюхам. — Не отрицаю, там, хотя бы, девушки более приветливы, — иронизировал он. — Впрочем, ты права. На самом деле, я бы даже не заходил к тебе. Я знаю, что ты усыновила сопляка Лили, и я бы просто посмотрел со стороны, если бы не интересные заклинания на вашем доме. Ничего не расскажешь? С каких это пор Петунья-я-ненавижу-магию спуталась с колдунами? — Не говори этих слов в моём доме! — взвизгнула женщина. — Не говори об этой гадости в моём присутствии! В доме повисла тишина, и Мариан тут же понял, что дети пытались подслушать их разговор. Петунья, очевидно, ещё не заметила этого. Чтож, он не станет помогать. — Ничего на моём доме нет! — отрезала она, когда успокоилась. — Тебе показать? — любезно предложил Кросс. Как он и ожидал, Петунья отказалась. — Нет, — надменно задрала нос та, — не впутывай меня в свою заразу. Если это всё, то… Хотя нет, подожди. Мариан поднял бровь. — Мальчик! Иди сюда! На кухне послышалась возня, и в проходе появился мелкий пацан в огромной одежде на несколько размеров больше. Его волосы были дикие, словно не видели расчески, а очки разбиты и замотаны скотчем. Он был худоват для своего возраста, отчего глаза казались ещё больше. Не надо было долго гадать, кто это такой. Маленькая копия сосунка с глазами Лили. — Знакомься, это твой дядя. Мариан Кросс. Если будешь и дальше так плохо себя вести, то вырастешь таким же, как он — безалаберным лентяем и алкоголиком. Голос Петуньи сочился скрытым отвращением и сарказмом. Мальчик посмотрел на него с таким непередаваемым выражением на лице, что Мариан сразу же невзлюбил его. — Ему повезет, если он вырастет и хоть капельку будет похож на меня, — хмыкнул Кросс, талантливо скрыв истинные чувства. — Не представляю, что будет с ним от твоего воспитания. Уж точно ничего хорошего. — Тогда забирай его, — ошарашила всех Петунья, величаво махнув рукой. Она ухмыльнулась. — Что смотришь, дядюшка? Он такой же как ты. Такой же, как моя сестрица и её муженек с дружками. Когда мы взяли его, Вернон решил вытравить из него всю эту дурь. Но я знаю лучше, это невозможно. Ты не представляешь, он ещё хуже неё. Постоянно выкидывает свои фокусы. Я устала. Так что бери ответственность за его дальнейшее воспитание. Мальчик смотрел с такой надеждой, даже если старался съежиться на месте и втянуть голову в плечи как черепаха. Мариан скривил губы в улыбке. — Я последний человек в мире, которому можно доверить ребенка. Когда это случилось в последний раз, я пообещал себе, что не возьму ни одного. Да и зачем этот сопляк мне? Сколько ему, семь? Он должен ходить в школу. — Мы ещё не подали заявление, — тут же отбрила Петунья, положив руку на бедро, — могу отдать документы. Деньги за их создание, так и быть, не прошу. — Отлично, ещё и фальшивые документы. — Мариан закатил глаза. — Но ладно, черт с документами. Я всё равно не возьму сопляка. Ему семь, он даже отработать не сможет. — Он умеет готовить, — торговалась женщина, — стирать, убираться, может помыть машину, подстричь газон. Умеет читать, писать и считать. Не займёт слишком много места. — Она качнула головой в сторону чулана под лестницей. — А в одиннадцать его заберут эти. Всего четыре года. Мариан замолчал, уставился на сопляка. Тот даже не возмутился, что его фактически продать пытаются. Наоборот, он выглядел таким обнадеженным, с такой верой уставившись на совершенно незнакомого мужчину, что Кросс скривил рот в гримасе. Прекрасно. Ещё один сопляк на его шею. Хотя, у него вроде как наследство должно остаться… — Хм. Сопляк. Ты сам-то хочешь? Мальчик неуверенно посмотрел на тетю, лицо которой было таким же грозным, что попробуй ответить отказом. Поэтому он кивнул. — Ты возненавидишь этот день где-то через месяц, максимум два, — серьезно сказал Кросс. — Я не умею обращаться с детьми и учиться не желаю. Сопли тебе подтирать не стану, так что даже не думай звать меня дядей. Это понятно? Только Учитель или Учитель Кросс. — Да, сэр. — Да, Учитель. — Да, Учитель. Гарри послушно кивал головой. — Хорошо. Иди собирай вещи, сопляк. Петунья выглядела такой счастливой, будто бы Рождество наступило раньше. Мариан хмыкнул, видя это, но подождал, когда сопляк вернется с небольшим рюкзаком, Петунья — с документами, которые мужчина быстро проглядел, кивая. Вскоре дверь за ними захлопнулась, и пара двинулась прочь от Тисовой улицы. Гарри, придерживая ранец, семенил следом, но за рукав не хватался. — Куда мы идем, Учитель? — робко спросил он. — Ну, сопляк, сначала выправим тебе некоторые документы. Виза тебе нужна, для начала и сходим в ещё одно место, с твоим наследством разберемся. А потом я покажу тебе, где лежит мой последний Ученик, чтобы ты не кончил так же, как он, и не стал таким же идиотом. Мальчик молчал, смотря круглыми глазами лани. Кросс поджал губы и закурил. — Но, Учитель, меня Гарри зовут. Гарри Поттер. — Не дорос ещё. Побудешь сопляком, пока не покажешь, что есть характер. Через три месяца Гарри Поттер стискивал зубы, но учился играть в покер, чтобы заработать денег, пока его Учитель где-то шлялся, бросив его. И проклинал. Мысленно. В слух Гарри ещё не осмеливался. Трепет, что какой-то родственник наконец-то забрал его от Дурслей, давно исчез.