Планета в подарок

Мне не забыть этот выпускной. Цивилизованный мир в тот час гарантированно валялся по кроваткам, а я спешил на церемонию окончания моей учёбы в академии при Терранском Протекторате – межпланетной организации, следившей за порядком на космических просторах. Я проспал тогда все будильники и стремглав помчался в зал, наспех напялив нашу протекторатскую униформу с золотистой эмблемой спереди, и по пути доедал пончик с каким-то зелёным кремом и разноцветной посыпкой. Хоть я и торопился, но по дороге к месту проведения церемонии всё же остановился недалеко от высокого пушистого дерева в саду, усыпанного мелкими цветками; меж его ветвей позванивали колокольчики. Именно здесь, под этим деревом я однажды впервые встретился с Томоко. Томоко не была землянкой в прямом смысле этого слова – в отличие от меня она не человек. Она была из хилотлов – человекоподобного народа с забавными мордашками, напоминающими скорее дельфиньи, нежели людские, только ещё и трёхглазыми. Хилотлы предпочитали селиться на преимущественно океанических планетах вроде Земли и возводить огромные поселения на морском дне. Забавно, но дышать под водой они умеют не лучше людей, и их подводные города полны водоотсасывающих систем, за которыми те пристально следят, чтоб те не ломались и не затапливали небоскрёбы. Но Томоко уверенно заявляла о себе, что Земля – и её дом тоже. Пусть не человек, но родилась и росла она именно здесь, на третьей планете от Солнца, классифицируемого в моих протекторатских учебниках как «ласковая звезда». Под тем деревом росли странные ярко-розовые цветы, каждый с четырьмя острыми лепестками и золотистой сердцевинкой. Кажется, Томоко они нравились – она часто гуляла здесь, глядя влюблёнными глазами на эти цветы. Хилотлы в принципе одержимы красотой и способны её найти даже в обыденных вещах вроде этих цветочков, на которые я бы сам и внимание не обратил, если бы не Томоко. Чем я думал – не знаю, но я не удержался и сорвал один такой, пока никто не видел, и припрятал за пазухой. Зал был полон юных выпускников академии. Среди них были представители всех шести народов, официально входивших в Терранский Протекторат. Были здесь и хилотлы вроде Томоко, и апексы, похожие чем-то на человекообразных обезьян, но в целом такие же, как люди, и авиане – словно птицы размером с человека, только с обыкновенными руками вместо крыльев; я слышал, как некоторые из них периодически что-то щебетали о том, что при праведном образе жизни всемогущий бог Клювикс однажды вернёт им крылья. Были здесь и глюки – я так и не понял до сих пор, полностью ли они роботы или внутри них всё же есть нечто живое, и флоране – разумный народ растительного происхождения, многие из которых предпочитали образ жизни дикарей, но некоторые всё же выбирали мирный путь и присоединялись к Протекторату. Были и собственно люди. Томоко тоже уже давно была в зале. Рядом никто не сидел, и я плюхнулся на пустое место рядом с ней. – Фух. Успел. Видок у меня, наверное, был не лучший и слегка растрёпанный, так как Томоко его прокомментировала так: – Хоть бы причесался по дороге, Энтони. После этого она хихикнула – у них и смех был необычный, вроде дельфиньих «ки-ки-ки». Кто же знал тогда, что мои позднее пробуждение и растрёпанные волосы станут куда меньшей проблемой, чем то, что произошло буквально минут пятнадцать спустя. Едва на сцену вышла Леда Порша, наш бессменный Верховный защитник, и начала зачитывать торжественную речь, как помещение задрожало, стены треснули, и из всех щелей потянулись противные щупальца. Всюду завопили сирены. Последнее, что я услышал от Леды Порши – это приказ срочно эвакуироваться. Она крикнула это, бросив мне в руки Манипулятор – небольшое устройство потрясающих возможностей, способное растягивать и сжимать молекулы, а так же разрушать и строить за считанные секунды. После этого её подхватило одно из щупалец, ворвавшихся в зал сквозь дыру в полу, и утащило за собой. Мы с Томоко пустились прочь в надежде добраться до ангара, где были припаркованы космические корабли. Залы и коридоры рушились на наших глазах; в каждое окно врывались щупальца, от которых приходилось судорожно уклоняться. Нам с Томоко удалось разрубить некоторые из них нашими штатными протекторскими мечами, но уже скоро эти мечи пришли в абсолютную негодность. Что за вещество было в крови этих щупалец – неизвестно, но металл лезвий наших мечей проржавел насквозь. Томоко жутко паниковала и кричала, что ничего не получится и чтобы я оставил её здесь. Уже через «не могу» и «не хочу» я доволок её сквозь обломки бетона и стекла до корабля и запихнул её туда, после чего прыгнул внутрь сам. Что я там понажимал на приборной панели – сам не понял, раздумывать не было времени. Задал какие-то случайные координаты, лишь бы улететь быстрее. Где-то за нами раздались отголоски взрыва. Земли больше не было. Межзвёздный полёт я не запомнил вообще; не помнила его и Томоко. Мы пришли в себя на орбите неизвестной планетки в неизвестной звёздной системе. Бортовой компьютер по-имени SAIL распознал звезду как «ласковую» вроде Солнца, а планету – как «растительную» и безопасную для проживания. Планета была третья от звезды, и у неё даже был один необитаемый спутник. Словно дома – но не дома. И при нас только наши испорченные мечи, Манипулятор и пара консерв в запасниках. Ох уж эти хилотлы – сентиментальные до изнеможения. От мыслей о том, что Земли больше нет, Томоко убежала в угол и заплакала. Флоране в Протекторате на занятиях по истории иногда вспоминали хилотлов из прошлого как достаточно чувствительную и даже пассивную расу, способную устроить драму на ровном месте. Скорее всего это были дурацкие стереотипы – я многократно видел, как Томоко без всяких проблем общалась с сокурсниками-флоранами – но в тот момент она заставила задуматься о том, что была в тех стереотипах и доля правды. – Иди сюда, – взял я её тогда за ручку. За пазухой униформы всё ещё был тот розовый цветок из сада при Протекторате; тот самый, которые так любила Томоко, – У меня кое-что есть для тебя. Она шмыгнула и попыталась раскрыть три своих красных глаза и не расплакаться снова. Я вынул цветок и усадил его ей на головку меж голубоватых плавничков, которые были у этих дельфинообразных людей вместо волос. Томоко прижалась ко мне с тихим и жалобным «спасибо». Многое случилось с той поры. Мы выяснили, что напавшее на Землю чудовище – не что иное, как Разрушитель, древняя сила, подобная Создателю, но, как можно догадаться, с противоположным знаком. Много миллионов лет назад Разрушитель был побеждён Создателем и запечатан за тяжёлыми каменными вратами, находившимися под Аркой – монументальной постройкой, которую, по словам отставной Верховной защитницы Эстер Брайт, воздвигли Древние по последнему велению Создателя. Расправа над Разрушителем слишком его истощила, в результате чего тот растворился среди чёрной космической материи, оставив апексам, авианам, флоранам, хилотлам, глюкам и нам, людям, шесть ключей от каменных врат на случай, если Разрушитель вновь очнётся ото сна – опять же по словам этой милой старушки. Правда это или легенда – мне даже после всего, через что мы с Томоко пролетели на нашем корабле, это было ясно не до конца. Никому неизвестно, что за народом были Древние, как они выглядели и как жили. Всё, что от них осталось – это одиноко вращавшиеся вокруг некоторых звёзд сооружения из неизвестной каменной породы, напоминавшие проходы неизвестно куда, таинственные подземелья с сокровищами и врата на некоторых растительных планетах, каждые из которых так или иначе телепортировали к Арке. Мы нашли несколько таких и все проверили. Но это, если они всё же существовали, был великий народ – великий и очень сильный; ведь Древние, согласно Эстер, были связаны напрямую с Создателем. А раз они были с ним связаны, то им наверняка было многое известно о секретах жизни и бытия. И нет, это не мои безумные теории. Это безумные теории Томоко, которая с того злополучного дня каждое утро, если можно так назвать время пробуждения, прицепляла на один из висков розовый протекторатский цветок и из раза в раз повторяла «Ничто не утеряно безвозвратно, пока мы о нём помним». Она носила его постоянно, словно талисман удачи. Эстер печально вздыхала, видя Томоко с этим цветком, и однажды призналась мне, что жалеет, что так и не оставила себе его семян. Она могла бы выращивать эти цветочки в память о родной планете здесь, у своего штаба под ступенями Арки, но теперь уже поздно – теперь такие цветы остались лишь в уцелевших справочниках по земной флоре. У него было какое-то странное название; хоть я и изучал и латынь, язык науки, но название не запомнил. Томоко было не остановить. Она сразу заинтересовалась Древними и старательно собирала всё, что могла выяснить о них. И если сначала это выглядело как обычный исследовательский интерес, то позже оно стало похоже на какую-то одержимость. Она много раз бегала к Эстер и заваливала её вопросами о Древних и о Создателе и записывала всё, что та говорила. Однажды она выменяла два случайно обнаруженных на миссиях странных артефакта на книжку сомнительного содержания. «Алфавит древних» – вроде так она называлась. Томоко потом выхватывала ту книгу всякий раз, когда в поле зрения мелькала постройка, предположительно оставленная Древними, и увлечённо пыталась расшифровать письмена на табличках и барельефах. Она так же выкопала в архивах фотографии некоторых странных надписей и табличек, обнаруженных нами ранее на миссиях, и пустилась разгадывать их смысл. В какие-то моменты она напоминала мне Коичи – страстно увлечённого историей всех народов Вселенной молодого хилотла, которого нам довелось встретить во время поисков ключей от врат к Разрушителю. Он постоянно что-то читал, что-то изучал и рассматривал, а на любой возникший в поле зрения талисман, сундук или глобус неизвестного мира сразу начинал длинную лекцию о том, что это и когда и кем возможно создано. Он был из тех, кто не видит смысла в своей жизни без бесконечного поиска ранее неизвестной информации и новых исследований. Нам от его увлечённости тоже немного досталось – он решил соорудить музей имени шести избранных рас, дабы впечатлить флоранскую охотницу по-имени Нуру, которой очень симпатизировал, и обратился к нам с Томоко за помощью с поиском экспонатов. По его просьбе мы разворовали при помощи Манипулятора… то есть исследовали пару авианских храмов и гробниц, где нас едва не убила стража, и вынесли рыцарские доспехи из замка знатных глюков-дворян – точнее не вынесли, а честно обменяли на сотню золотых и серебряных слитков. Занятный он паренёк, этот Коичи, хоть и немного с приветом. Почему я говорю про одержимость? Да потому что в какой-то момент Томоко начала себя вести уже совсем подозрительно. Иногда она куда-то телепортировалась с корабля, пока я не видел, или куда-то тайком летала, пока я отходил поспать. Она и Манипулятор с собой без спроса прихватывала. Позже она возвращалась к тем же планетам и их спутникам, где мы были до того, как я засыпал, и делала вид, что «никуда мы не летали, не выдумывай», но мне всё было ясно по аккуратно упакованным остаткам живого корня, водорослей и стекла в Манипуляторе и снизившимся показателям того, сколько осталось эрхия в топливном отсеке. Летает тут по-тихому, знаете ли, а мне потом высаживаться на необитаемые луны и добывать новые запасы этой фиолетовой жидкости, которая заправляет наш корабль и притягивает к себе неопознанных светящихся духов, которые мало того, что высасывают из тебя энергию и всякое желание жить, стоит им приблизиться к тебе, так их ещё и ранить невозможно – они неосязаемые. Неблагодарное это дело – эрхий добывать, но без него корабль никуда не улетит. Хотя чего это я. Те лунные духи, что преследуют всякого, кто таскает в Манипуляторе чуть больше сотни кубометров жидкого эрхия, всяко лучше Эрхиева ужаса – монстра, с которым нам довелось сразиться, когда специалист по ремонту космических кораблей Пингвин Пит отправил нас с Томоко на вроде как закрытую эрхиевую шахту корпорации «Летейя» под предлогом того, что если мы не доставим ему эрхий с этой конкретной шахты, то он не отремонтирует наш двигатель. Стоит ли пояснять, почему та шахта была закрыта – в её недрах был обнаружен оживший кристалл эрхия, который затягивал в своё ядро всякого, кто к нему приближался, и обращал его в лунтанта – неспособного самостоятельно мыслить бездушного слугу Эрхиева ужаса. Оставшиеся в живых и в здравом уме шахтёры смогли подкатить к нему лазерную пушку, изначально предназначенную для бурения лунных недр, которая смогла бы взорвать Эрхиев ужас, но никто не успевал её нацелить и активировать – все становились лунтантами. Томоко тоже едва не угодила под его зомбирующие лучи, когда мы с ней пробрались к нему через армию лунтантов. Позже в тот же день она сквозь слёзы сказала, что больше в жизни не пойдёт на космические миссии, проведёт остаток жизни на корабле в своей койке в кают-компании и вообще её выбор поступать в академию при Протекторате был ошибкой. Это я к чему. Наверняка уже ясно, что наша новая жизнь очень сильно повлияла на Томоко. Хоть она и расстраивалась и даже закатывала истерики первое время, но позже она даже стала меня пугать. Однажды она прихватила в одной из колоний хилотлов справочник по традиционному оружию своего народа и соорудила себе такой меч со световым лезвием, что после пары пробных взмахов им на корабле в очередной раз пришлось прибирать. Она смахнула абсолютно все мои инструменты с рабочего стола и вольфрамовую лампу с полки – а ещё чуть не убила моего парового паучка, которого я увёз из одного местечка, состоявшего полностью из медных труб и паровых двигателей. Вскоре Томоко всё же освоилась с этим мечом, научилась рассчитывать силу взмаха и удара и потом много крутилась вокруг меня со словами «хочешь сделаю тебе такой же?», но я отказывался. У хилотлов, как у истинных самураев, всё держится на мечах и катанах, а я как-то больше к огнестрелу привык. Странности от Томоко продолжились, когда мы устроили генеральную уборку на корабле после того, как чудом выжили после битвы с Разрушителем и вернулись на корабль по окончанию празднования победы в компании Эстер и наших новых друзей. В дальней комнате на нашем корабле Томоко оставила пару сундуков, над которыми приладила табличку с какими-то каракулями вроде тех, что я видел на каменных вратах – по её словам эта надпись в переводе с языка Древних означала «не вскрывать». Она периодически что-то туда относила; во время наших странствий мы находили много чего интересного, будь то дикорастущие плодовые культуры или книги и рекламные листовки в жилых поселениях. И некоторые найденные вещи сразу отправлялись к Томоко в сундуки. Она быстренько прибрала туда и некоторые ранее обнаруженные нами предметы. Точно помню, что среди тех предметов был старый календарик с картой Земли и «Экстренное сообщение от людей» – последняя сохранившаяся запись земного радиоэфира. – Я верну! – возмущалась Томоко, когда я велел ей положить всё на место. Всё, что так или иначе имело отношение к людям или напоминало о них, я старался собрать в отдельный ящик. От нашей цивилизации сейчас практически ничего не осталось кроме отдельно взятых научно-исследовательских аванпостов, разбросанных по галактикам космических станций, где люди жили не одни, а в компании каких-нибудь авиан или апексов, и небольших посёлков – хотя это даже и посёлками можно было назвать с натяжкой, так как жили они, как правило, не очень большими группами и в палатках. Как-то так сложилось исторически, что людей в отличие от тех же флоран и хилотлов не заинтересовало строительство обширных колоний для жизни за пределами Солнечной системы. Если кто и улетал, то спустя время возвращался обратно на Землю. Родная планета так и оставалась основным центром развития человеческой расы, и мы были уверены, что другой дом нам будет не нужен. Нам было хорошо здесь, на третьей планете от Солнца в галактике Млечный путь; междоусобные войны и распри были давно забыты с приходом в нашу жизнь инопланетян и основанием Терранского Протектората. И мы считали, что так будет всегда… А теперь у нас больше не было ни городов, ни стран, ни домов – точнее дома. Увы, но исправить уже ничего нельзя. Грустно, но назад не повернёшь. Остаётся лишь жить на обломках того, что есть. Мне было радостно встречать на космических просторах своих – в смысле представителей своего вида. Мы болтали о котиках и собаках, плясали под сохранившиеся у нас записи земных хитов и цинично шутили за чашкой чая о том, что люди нынче вид вымирающий. Какая-то девочка в одном из палаточных лагерей мечтательно произнесла: «Однажды я ещё найду настоящую замену Земле». В ответ я лишь снисходительно вздохнул; всё же мечтательность и неудержимый оптимизм, присущие многим людям, ещё угасли не совсем. Я просил SAIL’а сохранять данные о каждой обнаруженной точке, населённой людьми, и в некоторых местах даже приладил мгновенные телепорты. Мало ли, вдруг в гости приспичит слетать. Я не забуду тот выпускной. Не забуду разрушение Земли. Не забуду и то, как выяснил, что Разрушителя тоже пробудили люди – террористы из культа «Окказус», считавшие человечество верховной расой и отчаянно жаждавшие, что Разрушитель сметёт все формы жизни кроме людей. Не уверен, что смогу когда-нибудь принять и простить то, что среди моего народа нашлось такое зло... Бой с Разрушителем тоже не забуду – это гигантское жёлтое око в его сердце и произошедший после его поражения взрыв всё ещё иногда преследуют меня в ночных кошмарах. За время меньше года, если мои часы ещё не врали и если я правильно делал пометки в бортовом журнале, произошло слишком много событий. И вот, наконец, казалось бы, всё тихо. Вселенная в нашем распоряжении – эти слова пронеслись глухим эхом в моём сознании после встречи с глазу на глаз с сердцем Разрушителем и перед тем, как мы с Томоко очнулись возле каменных врат. Она сказала, что тоже это слышала, и что это с нами говорил сам Создатель, сохранивший нам жизнь после решающей схватки. Мне же хотелось лишь выпить чаю и выспаться. Скорее всего, это никакой не Создатель говорил, а склонившаяся над нами и поздравлявшая нас с победой Эстер Брайт. Вселенная в нашем распоряжении. Мы можем жить спокойно, как сказала мне Томоко, когда мы удалялись от Эстер в день победы и окончательной мести за Землю. Ха-ха. Было бы ещё, где жить. Нет, меня и наш корабль устраивает, не спорю. Всё необходимое в наличии: есть холодильник с салатиком из инопланетных фруктов, похожих на манго, есть кают-компания, есть консоль управления различными модификациями вроде реактивного прыжка и мгновенного сворачивания в шарик, подобно ёжику или многоножке, есть игровой автомат с набором старых земных аркад. Всё классно. Мы можем продолжать исследовать ласковые, умеренные, радиоактивные, морозные и огненные звёздные системы, вести каталоги всего, что увидели и сотворили, а так же ловить и отправлять по тюрьмам разбойников и спасать невинных девиц в инопланетных деревушках. Томоко говорила, что ей такая жизнь даже понравилась. А меня продолжала мучить тоска по дому, который невозможно вернуть. Однажды мы наткнулись на лагерь апексов-повстанцев, решивших объявить бойкот царившему в их обществе тоталитарному режиму. Раньше я про подобные режимы лишь в книгах читал, но во время наших странствий в поисках ключей от каменных врат нам довелось чуть подробнее разобраться в том, кто такие апексы и где может быть спрятан выданный их народу ключ – и я, признаться честно, был в шоке. Всюду камеры наблюдения, дома типовой застройки, кино и комиксы под запретом, никакой музыки кроме единственного сомнительного альбома «Любовь в джунглях» и всеобщее поклонение Минзнану – Министерству Знаний – и так называемому Большому примату. Один из тех повстанцев заметил меня и сразу сказал: – Ты, судя по потухшим глазам, тоже дом потерял. Не уверен, что он что-то знал о людях – у апексов и своих проблем хватает. Однако он всё понял верно. Пересказывать ему историю всех наших бед я не стал, лишь выдал своё стандартное «да, вроде того», но ту его фразу не забыл. До сих пор иногда слышу эти слова в голове, хоть и стараюсь не афишировать грусть. Вселенная в нашем распоряжении – и Томоко восприняла эти слова серьёзнее некуда. Тогда я ещё об этом не знал и лишь думал, что она просто творит какие-то странные вещи, пока я не вижу. Как я уже сказал, она после победы над Разрушителем постоянно тайком куда-то летала и что-то сооружала при помощи Манипулятора. Кроме этого она то и дело что-то подтаскивала из наших запасов: то склянку с крионическим экстрактом прихватит, то образец растительного яда, то клубень картошки из кухонной кладовки. Я не жаловался, так как она не брала слишком много, а запасов в общем и целом хватало. Однако однажды она без разрешения своровала из ящика в нашем импровизированном «читальном зале» на корабле огненное ядро, которое я добыл, застрелив странное животное на какой-то усыпанной вулканами планете. Подобные ядра являются ценным ресурсом, ведь достать такие реально лишь на паляще знойных вулканических планетах, а часто на такие летать себе дороже; рисковать здоровьем – такое себе развлечение. Последнее, чего я хотел – это ссоры с Томоко, ведь по сути у меня кроме неё не осталось вообще ни одной близкой души, которая бы помнила родной дом и при этом была рядом. Хоть и истеричка местами, хоть и странная, хоть и выделывает периодически нечто совершенно мне неясное, но она тоже была с Земли. С моей Земли. Какое-то время я негодовал, но в итоге простил. Вселенная в нашем распоряжении… Моему терпению пришёл конец, когда однажды мы с Томоко прилетели вместе на центральный Аванпост близ Арки. Мне тогда нужно было заскочить к пингвинихе по-имени Акагги в её мастерскую за запчастями. Томоко за мной не пошла и сообщила, что подождёт меня у входа. Представьте теперь мои эмоции, когда при выходе из подземного перехода, что вёл в мастерскую Акагги, я увидел, как Томоко стоит перед каким-то мутным типом в капюшоне и обменивает целую пачку колб со статическим электричеством и несколько титановых слитков на нечто, похожее на ключ. Ладно бы там была всего одна колба, но на сей раз их было по меньшей мере десять. Десять! – О, Энтони. Ты уже закончил? – неумело скрывала она озадаченность при виде меня, когда отвернулась от своего собеседника в капюшоне. Вдох. Выдох. Нужные слова пришли на ум не сразу. – Значит, сначала ты ноешь из-за того, как сложно разыскивать эти ресурсы, – а она действительно периодически жаловалась на это, – а в итоге можешь запросто кому-то их сдать? Ещё и без моего ведома? – Это было из моих запасов, Энтони, – она указала на себя пальцем при слове «моих». – С ума спятила? Каких «твоих»? – запасы по ресурсам на корабле были общими, и я полагал, что она прекрасно это знала. – Таких, моих. Из отсека с ресурсами ничего не взято, можешь сам проверить данные. Хватит уже твоих игр. – Отдай сюда то, на что обменяла пробирки с электрозарядами, – гаркнул я тогда. Томоко прищурила свои красные глаза и поправила один из карманов. – Нет. Точно, у меня же при себе Манипулятор. Я нацелил его на Томоко, держа палец на одной из золотистых кнопок. Сейчас быстренько всё утяну у тебя. В ответ Томоко мговенно выхватила рукоять меча, кажется заряженного ионами виолия, и ужалила меня краем вспыхнувшего лезвия. Виолий знаменит своей высочайшей электропроводностью, а сделанное из него оружие жжёт хуже, чем разящие током скандроиды – мелкие роботообразные монстры, которых непонятно кто и для чего вообще изобретал. Я выронил Манипулятор. Хвать! – и Томоко подобрала его, пока я пытался вновь прочувствовать руку и то, все ли пальцы на месте, и телепортировалась обратно на корабль. Не было слов. Одни недовольные восклицания. – Меня решительно не устраивает сложившаяся ситуация, – собрался я с мыслями спустя пару часиков игнора и попыток не пересекаться с Томоко на корабле, что было проблематично – корабль даже после пяти апгрейдов был маловат, а лицензий на большее количество расширений Пингвин Пит не выдавал. – Не устраивает – не участвуй в ней, – Томоко скрестила ручки на груди. – Вынужден участвовать, сестрёнка. Это наш общий корабль и наша общая собственность. Взгляд направился на Манипулятор, который Томоко стащила у меня и пристегнула к поясу. – И Манипулятор Мастера общий. – Настолько общий, что ты в основном не даёшь мне им пользоваться и говоришь, что мне данное искусство плохо даётся. Я бы давал, если бы был уверен, что ты им наш собственный корабль на отрицательные кварки не расщепишь. А то был уже случай, когда ты случайно растворила им вольфрамовую перекладину, на которой я стоял, пока чинил лампы под потолком. – Я не знаю, что сказать, Томоко, – только и хватило меня ответить после нескольких секунд молчания. Ругаться желания не было; без того терпел до последнего. – Я тоже, – проворчала она. Следующие пару дней либо я пытался вызвать Томоко на разговор, но та даже ко мне не поворачивалась, либо она что-то у меня спрашивала, но я, кажется, даже не разбирал, что она говорила – слышал голос, но не смысл. Да и не было желания отвечать – я ещё от эмоций не отошёл, хоть и убеждал себя в противоположном. Мы словно разлетелись в разные точки этой Вселенной, хоть и находились рядом физически… Вот эту мысль мне и взбрело в итоге в голову сделать явью. Нам с Томоко явно было необходимо побыть поодаль друг от друга. – Да пожалуйста, капитан, – усмехнулась Томоко, когда я наконец осмелился ей это озвучить, – Где угодно меня высаживай. Мир тебе и радость. – Точно где угодно? Сумасшедшая. – Где угодно, хоть прямо здесь, – она смотрела не на меня, а в иллюминатор, – На здоровье. Тем не менее, Томоко сказала, что покинет корабль лишь при одном условии – я разрешу ей забрать те сундуки, что нельзя было вскрывать. Ладно, как хочешь. Где мы были тогда – не помню. Но это точно была какая-то необитаемая луна. Я слишком устал тогда. Чтобы отдохнуть и всё забыть, я вспомнил о листовке от «Миротворцев». Их начальник, новакид по кличке Капитан Знатный, когда-то давно пытался склеить меня поработать на него, когда я попался ему на глаза по пути в «Бесконечный экспресс» – магазинчик на Аванпосту, куда я иногда бегаю за газировкой и беконом на ужин. «Миротворцы» были ещё одной правозащитной организацией вроде Терранского Протектората, больше похожей на нашу земную полицию и в данный момент переживающей не лучшие времена и нехватку финансирования, но не теряющей при этом надежды вернуть себе былой звёздный свет. Кстати о звёздном свете – новакиды как раз из него и состоят, и этот Капитан Знатный тоже светился отнюдь не одними лишь надеждами на яркое будущее, но и в буквальном смысле тоже сияние излучал такое, что без тёмных очков на него было сложно смотреть. Он вроде даже награду обещал за успешный розыск преступников. Самое время было найти объявление с его номером и координатами его станции. И вот однажды Капитан Знатный подбросил мне координаты обитаемого спутника планеты в системе умеренной звезды Мигли Преципис. Сообщил, что где-то в тех районах пропал из поля зрения главарь преступной группировки «Помойные кошки», пойди разберись. Главаря я нашёл; тот молил меня о пощаде и пытался дать мне взятку в виде своей ушастой шапки, но давайте быть честными, меня такими детскими играми не проведёшь. Он был без разговоров отправлен за решётку, а я может быть так бы и улетел с этой луны по своим делам, пока не наткнулся на кое-что подозрительное. Это был проход в какое-то подземное убежище. Он своим видом напоминал врата Древних, но это убежище точно было не древнее, а вполне себе новое – на это намекал телепорт; я такие телепорты видел в магазине «В оба конца» недалеко от «Бесконечного экспресс». Чуть дальше стоял столик вроде тех, которые мы с Томоко когда-то поставили на корабле, а на нём сидела плюшевая Нуми – героиня популярного среди хилотлов мультсериала. Угадайте, кого я нашёл в этой подземной, а точнее подлунной базе. – Томоко? – свернул я за угол. Она озадаченно оглянулась на меня. – За мной вернулся, Энтони? Да я и не думал за тобой возвращаться, по крайней мере пока – слишком мало времени прошло… Стоп. В смысле вернулся? – Никуда я не возвращался. Я просто задание выполнял. А как ты сюда попала? – Не прикидывайся, – саркастично улыбнулась Томоко, – Где меня высадил, туда же и прилетел. Не морочь мне голову. Мы расстались на необитаемой луне, на которой была лишь сероватая пустыня, испещрённая кратерами, и зеленоватый лик планеты в чёрной небесной пустоте, но никак не заливные луга, мелодичное насвистывание поптопов – это такие с виду беззлобные луговые зверушки, за чьими миловидными мордашками прятались сущие черти – и растущие тут и там деревья вроде земных ёлочек, только стволы и шишки были синие и явно не еловые. Я тут же нажал кнопку коммуникатора, соединявшего напрямую с бортовым компьютером. – SAIL, открой историю полётов. На бледно-зелёном экранчике гарнитуры, которую я постоянно надевал, высветился километровый список всех перелётов за последний календарный месяц. Да, вроде мы с Томоко расстались порядка месяца назад. Где я там её высадил… Ага, вот. Система Мигли Преципис, четвёртая планета, спутник А, с координатами -733011553, 387270749. – SAIL, каково наше нынешнее местоположение? – Мигли Преципис IV-А, координаты -733011553, 387270749. Благоприятная местность с богатой флорой и фауной, пригодная для безбедной жизни. Поразительно. Абсолютно то же число. Но ведь это была необитаемая луна! Если мне не изменяет мой склероз, конечно же. Томоко странно выглядела. Обычно её глаза светились любопытством и какой-то детской наивностью, и это не были способны изменить ни разрушение Земли, ни сражение с Разрушителем, но сейчас было иначе. Будто она за месяц повзрослела на целую жизнь. – Иди сюда, – она неловко взяла меня за руку. – М? – обернулся я к ней. – У меня кое-что есть для тебя. Ну ладно, есть так есть. Показывай, раз уж Вселенная велела нам вновь столкнуться. Главное ничего не сломай по дороге. Она провела меня к телепорту. – Так, – она открыла на панели запуска список вбитых в базу данных телепорта мест, – Альфард Уэйк III, метка «Шишкин лес». Телепорт загорелся ярко-голубым, почти белым светом, и уже через мгновение мы были… где-то. Место напоминало лесную опушку. Трава – зелёная-зелёная, точно у дома в детстве. Кругом деревья… Было что-то неуловимое то ли в цвете их стволов, то ли в форме крон, то ли в едва ощутимом запахе хвоинок... Сколько планет мы ни облетели – растительных, лесных, тропических, океанических, снежных и тундровых, ледяных, вулканических, лавовых, тёмных-полуночных, химически заражённых или вовсе заброшенных – таких не росло нигде. Под ногами обнаружились веточки, на каждой по три листика с зазубренной каймой. Из-под листика прямо на меня выглянуло три красных ягодки – совсем как три красных глаза Томоко. Неужто земляника? Рука сама потянулась сорвать одну. Здравый смысл кричал «не надо, вдруг ядовитая!», но мне не хотелось его слушаться. Хотелось ягодку. А ягодка была не просто вкусная. Я прикрыл глаза – и вот, я снова дома, на календаре снова суббота, а мне лет десять, и мы едем за город собирать землянику. Это не был вкус инопланетной ягоды – это был вкус родных мест. Родной планеты. Родной Земли. – Идём за мной, – Томоко дёрнула меня за рукав. Я пришёл в себя и проследовал за ней. Что бы это ни было за место, но уже после пары минут здесь стало необычайно хорошо на душе. Томоко вывела меня к какому-то взгорку. – Лезем, – она смело шагнула на камушек у подножия. Обычно она не любила возвышенности и каждую горку предпочитала обходить. «Умный в гору не пойдёт» – деловито заявляла она. Мне не удавалось ей объяснить, что обход – не универсальная тактика на все случаи жизни. Она и споры с конфликтами так же решала – вернее сказать, она просто старалась их не допускать. Сокурсники-флоране шипели на своём странном языке, что Томоко была типичной представительницей хилотлов, которые в любой непонятной ситуации пускали в ход переговоры и дипломатию. Впрочем ладно, сейчас речь не об этом. Стоило нам влезть на вершину этой горки, как я заметил перед собой странный объект. Он был похож на серебристый бур со светящимся кристаллом по центру, испускавшим луч света ввысь. Этот бур неспешно и размеренно вращался. – А это что такое? – ткнул я в него пальцем. – Взгляни вокруг, – проговорила Томоко. А ведь и правда, вид отсюда открывался потрясающий во все четыре стороны. Вон горы – совсем как на старой открытке из Канады. Вон озеро – ну в точности Байкал, мы там во время школьной поездки были. Вон лес – это же наш лес недалеко от академии Терранского Протектората, куда мы катались на пикники и где привезённые из Европы и разросшиеся берёзы перемешались с голубыми елями и соснами… Соснами! Вот что мне напомнили эти деревья у телепорта! Такие сосёночки, как на Земле, больше нигде не растут. Мимо меня пролетела огромная рыжая бабочка. Эстер Брайт обмолвилась однажды, что коллекционировала бабочек с разных планет, после чего я заинтересовался тем же и на каждой планете, где мы высаживались, старался поймать хотя бы по три разных вида. Краснокрылка, пыльнопряд, ярколёт, огнекрыл, снежинница, тёмная моль… Но нет, с нашей бабочкой-монархом, которую обожала вся Земля, не сравнится ни одна из них. Тут даже ловить и под микроскопом рассматривать ничего не надо – всё и так ясно. Провожая глазами рыжую бабочку, я зацепился взглядом за луну среди облаков. Даже не луну, а Луну. Ту самую, что в первой половине лунного месяца вставала рано и была видна на небе, пока оно ещё было голубым. Вроде никогда не заострял на ней внимание раньше, но сейчас мимолётные картинки из прошлого всплывают в сознании одна за другой. – Где мы, Томоко? Она повернулась ко мне. Только сейчас я понял, что на её голове уже нет розового цветка. – Я перебрала кучу всего, Энтони. Я рылась там, где, наверное, не стоило, но всё было лишь ради этого. Она повернулась к серебристому буру с кристаллом. – Я сопоставила обрывки разных посланий Древних, разбросанных по всей Вселенной, расшифровала их, и они сложились вот во что. Она вынула из кармана записку и протянула мне. «Был путь тернистым к звёздам наш, Но мы нашли Его – И Он поведал нам о Тьме, Что в миг сотрёт всю жизнь. Нам он доверил шесть ключей от врат, что к Тьме вели, Но было нам не суждено Врата те запереть. Пусть что останется от нас продолжит процветать. А нам не суждено быть здесь – Уйдём мы вслед за Ним, Но вам оставим светлый дар Погибшее вернуть. Лишь в храм парящий загляни – Найдёшь всей жизни суть.» – Это послание от Древних. Его части были скрыты за летающими вокруг некоторых звёздных систем порталами, ключи от которых я выменивала. За каждым из тех порталов так же был древний агрегат, помеченный как Терравальня, способный на невиданные вещи. Я летала к ним тайком от тебя, чтобы изобрести его. Томоко вновь показала на бур. – На Терравальне можно выковать терраформеры – машины вроде этой, которые меняют целые миры и даже создают жизнь там, где её не может быть. Они могут получиться какие угодно, лишь бы были необходимые… «ингредиенты». Ингредиенты? Ты для этого моё огненное ядро стащила? И не только его. – Ты для этого семена, картошку и образцы яда воровала? – Так и есть… – тихо ответила Томоко. – А разрешение спросить никак? – Мне не нужно было для этого твоё разрешение, Энтони, – бурчала она, – Если интересно, все терраформеры получались не совсем удачные. То просто океаническая планета создавалась, то просто лесная, то слишком холодная, то вся в комарах… – Значит, помехи на корабельный радар тоже ты вносила? – вспомнил я, как на радаре менялись данные о той или иной планете – то пустынная планета начинала отображаться как лесная или растительная, то пустая и необитаемая планета вдруг заливалась океаном. А я-то на SAIL’а грешным делом думал, что у него сбои начались. – Ненавидь меня за это сколько угодно, осуждать не буду, – она вновь стала напористой, как и все те разы, когда доходило до её тайных сундуков и исследований расы Древних, – Но твоему виду нужен дом, который когда-то был и моим домом. Ну, ты помнишь. Внутри что-то дрогнуло. У самого бура – или, точнее, терраформера – выглядывали из травы те самые розовые цветы, каждый с четырьмя острыми лепестками. Как в саду Терранского Протектората – и как долгое время на голове у Томоко. Они тоже были здесь. – Рексия вирджинийская, – сказала Томоко. Именно. Это название я и слышал когда-то от Эстер. Томоко подошла к терраформеру и сорвала один из цветов. – Надеюсь, твоя красота поможет однажды забыть ужасы того утра, – произнесла она, поглядев на цветок, после чего прицепила его на голову. – Ладно, достаточно. Бежим обратно к телепорту. Едва я придумал, какой вопрос задать, как Томоко побежала обратно к склону и понеслась вниз с горки. Что с тобой такое? Ты раньше сразу начинала ныть «я упаду», а я тебя придерживал, чтобы ты таки не падала. – Ты куда? Ты так ничего толком и не объяснила. Идеи, конечно, начали появляться, но это опять же были лишь мои догадки. – Телепортируемся обратно на Базу спокойствия, – схватила она меня за руку, когда я добежал до телепорта, по дороге нечаянно запнувшись об какую-то рогатину. Базой спокойствия она назвала то самое подземное убежище на Мигли Преципис – видимо в честь места на земной Луне, где когда-то впервые высадились космонавты. – А теперь перенеси нас обоих на корабль, – скомандовала она мне, не выпуская мою руку. В смысле? Чего это ты? Мы вроде как не мирились. – Не много хочешь? Не успел я опомниться, как мою левую руку дёрнуло током. Кажется, у Томоко был жезл с электрошокером как у полиции Минзнана… Не дожидаясь моей реакции, Томоко просто ухватилась за меня и ударила по кнопке «Вернуться» на моём нагруднике. Эта кнопка мгновенно переносит тебя и максимум двоих других обратно на корабль. У Томоко я такой нагрудник забрал. Едва мы очутились на корабле, Томоко рванула к капитанской кабине. – SAIL, координаты -733011431, 387270673. Летим сейчас, – без прелюдий приказала она SAIL’у, плюхнувшись в кресло. Остановить её я не успел. – Для перелёта необходимо 85 единиц горючего. Продолжить? – прозвучал классический запрос SAIL’а подтвердить действие. – Да продолжай уже, – командовала Томоко. Едва я успел её одёрнуть – я не помнил, сколько осталось эрхия на корабле, но он вроде начинал заканчиваться – как мы уже неслись навстречу кое-чему удивительному. Тому, что я в глубине души больше всего мечтал увидеть снова, но старательно убеждал себя, что этому не бывать. Ласковая звезда – маленькая и жёлтенькая, как наше Солнце. И маленькая голубая планета с такими знакомыми очертаниями материков и островов меж морей и океанов, рядом с которой притаился невзрачный серый спутник. Совсем как пластиковая моделька, висевшая рядом с входом в капитанскую кабину нашего корабля. С побережья гигантского озера – настолько гигантского, что его было видно из космоса – струился лучик света. Лучик такого-же нежно-зелёного света, что излучал терраформер, к которому мы только что ходили с Томоко. – Я говорила, что у меня есть кое-что для тебя, – Томоко посмотрела на меня. Факты в голове сопоставились в цельную картину. – Ты уже посмотрел на неё вблизи, – она глядела на планету сквозь стекло, – А теперь полюбуйся с расстояния. Древние, которые знали секреты Создателя о том, как создавать миры и жизнь, и спрятали их в храмах, скрытых за таинственными порталами. Томоко и её тайные полёты и эксперименты, пока я не видел. Ингредиенты для создания конкретного мира. Тайные сундуки, в которых она что-то собирала – что-то явно связанное с Землёй. – Мы бы никогда не смогли найти ей замену среди существующих планет, Энтони. Я это сразу поняла. И поэтому я решила создать новую. Вселенная в нашем распоряжении. Секрет, как вернуть утраченное. Всё ради этого… – Добро пожаловать на Землю-II, мой друг, – она посмотрела на меня и наконец-то улыбнулась, – Она твоя. * * * – Ну что, где будем делать овощную базу? Тут самое оно, местечко ровное. – До сих пор не знаю. Мне жалко сосны рубить. – Зачем рубить? – Томоко взмахнула Манипулятором. Несколько блоков почвы вместе с деревьями поднялись в воздух, охваченные голубоватыми импульсами. Томоко перенесла их чуть восточнее – там как раз был овраг – и пристроила их там. Будто они с самого начала там и росли. – Хорошо. Можно и так. – А ближе к реке можно места для жилых домов начать присматривать. Для начала одноэтажные планируем? Или сразу многоквартирные? – Смотри сама. Народу ожидается прилично. О чём это я, собственно… Мы разослали сообщения по всем известным мне поселениям людей – всем, чьи контакты и местонахождение у меня остались. Некоторые сообщили, что уже готовятся лететь сюда, на Альфард Уэйк III. Нет, не так. На Землю-II. – Значит, ждём всех и будем решать и строить вместе, – Томоко радостно подпрыгнула. – Хорошо. Так, наверное, даже лучше. – Кстати. Ты Эстер пригласить не забыл? Да. Эстер Брайт я тоже сюда позвал. Она как никто иной достойна узнать, что её народу вновь есть, где жить и где чувствовать себя в безопасности. – Не забыл. Жаль, что не могу позвать сюда ещё и Леду Поршу. Коммуникатор завибрировал сигналом принятого входящего сообщения от неё. «Подлетаем, дорогие мои. Ждём координаты точки приземления» Я осознал, что улыбаюсь. Не делать этого сейчас очень сложно. Я не забуду тот выпускной. Не забуду Эстер и сражение с Разрушителем. Но тебя не забуду тем более. Ты не обязана была это проворачивать, но я всё равно тебе благодарен. Спасибо тебе, Томоко. «Координаты направил. Добро пожаловать домой.» Домой. На Землю-II.